Взглянуть правде в глаза

Артур не мог разобраться в своих чувствах. Ему хотелось кричать, крушить все вокруг, колотить по тренировочному манекену, но вокруг него не было ничего, кроме кучи соломы. Однако прежде всего ему хотелось встряхнуть Мерлина — слугу, лжеца, друга, предателя, колдуна в одном лице — и спросить почему? Как он мог? Мерлин видел, что сделала магия с Морганой, сколько вреда она причинила Камелоту, он видел многочисленные казни колдунов. Он прекрасно знал, что магия вне закона, что она шла вразрез со всеми убеждениями отца Артура. И все равно решил изучать ее. Теперь многое, слишком многое обретало для Артура смысл, теперь он мог видеть все то, чего не видел раньше. Мерлин обладал магией, его удача объяснялась его магией, его всегда спасала именно магия. Магия, которую он скрывал. Артур доверял Мерлину во всем, а он в ответ лгал ему прямо в лицо. Как долго это продолжалось? Сколько лет Мерлин его дурачил? С момента их свадьбы с Гвиневрой? С тех пор, как его предал Агравейн? Со дня смерти отца? С того часа, когда Моргана стала злой? Как долго? Все те годы, которые он провел с Мерлином теперь загорались в голове Артура в новом свете. Мерлин ли справился с армией скелетов? Имел ли он отношение к безумию его отца? Обладал ли он магией еще раньше этого? Участвовал ли он в воссоздании заклинания, что усыпило весь город? Или более того? Был ли он одним из тех, кто наслал магическую чуму на Камелот, едва не лишившей Гвиневру отца? Внезапное воспоминание всплыло в разуме правителя. Воспоминание, о котором он почти полностью забыл: как когда-то Мерлин ворвался в зал совета, крича о том, что он колдун. Ох, как он был глуп! Мерлин признался в своей магии вскоре после того, как они познакомились. Теперь пазл был собран, но, может, стоило развернуть его другой стороной? О чем Мерлин говорил всего несколько часов назад? Он клялся в верности и говорил о каких-то своих… силах. Тогда Артур не слишком вдумывался в его слова, ссылаясь на одурманивающие вещества, но теперь… Теперь Мерлин был мертв. Умер при попытке защитить Артура своей магией. Перед глазами короля все еще стоял образ того, как Мерлин резко выдохнул и обмяк, а по его лицу стекла тонкая струйка крови. Но это ведь был все тот же Мерлин, который всегда был готов пожертвовать собой ради него? Он в любом случае был слишком глуп. Артур всегда знал, что его слуга одержим каким-то необъяснимым, безумным желанием защищать его любым способом. Мерлин и прежде говорил об этом Артуру, но только лишь сейчас, после стольких лет, король увидел истинный смысл его слов. Он следовал за ним на бой с драконом, прыгнул навстречу дорокко, выпил за него яд. Теперь получается, что дважды. Артур понял, что единственное, что омрачало это поступки, что гневило короля — это ложь Мерлина, так как в его преданности он сомневаться не мог. Мерлин уводил его раненым с поля сражения, сопровождал в каждую поездку, сидел целую ночь под дверью, когда умер отец Артура, чтобы скрасить его одиночество. И разве раньше король не полагал, что все это Мерлин делал из-за искреннего чувства преданности и дружбы? Теперь лишь стало очевидно, что это не просто преданность. Не просто везение. А еще немного магии. Мерлин обладал магией и по какой-то необъяснимой причине решил использовать ее для Артура. Он всего несколько часов назад клялся ему в верности… своей жизнью. Мерлин был мертв. Был мертв. Нет, не мертв. Отнят у него. Он никогда больше не сможет назвать Артура болваном, никогда не даст ему неожиданный и, на удивление, дельный совет, никогда не выдаст какую-то забавную глупость, никогда не улыбнется своей широкой несуразной улыбкой, никогда не подшутит над ним. Мерлина больше нет, и Артур ничего не мог сделать для того, чтобы вернуть его. И это мысль была даже еще ужаснее, чем мысль о лжи Мерлина. Артур сидел в темнице уже несколько часов не в состоянии уснуть с мыслями, атаковавшими его сознание в непрерывном цикле предательства, гнева и горя. Он не вышел из своих размышлений даже, когда раздались приближающиеся шаги, и поэтому без предупреждения отлетел к стене, как только отворилась дверь. Его голова с треском врезалась в каменную стену, видение перед глазами помутилось, и Артур был готов поклясться, что он услышал голос Мерлина, наставляющего его: «Осторожно, болван. На твою голову и так пришлось достаточно сотрясений». В темницу вошел Гуил, и Артур почувствовал, как его одолел свежий прилив ярости. Он знал, что это бесполезно, но все равно крепко сжал кулаки и представил, что бы сделал, будучи свободным. Гуил остановился перед королем и задумчиво потер свой подбородок. Артур тем временем попытался изучить лицо противника. Под его глазами залегли глубокие мешки, словно он не спал несколько суток. — Почему ты? Почему из всех людей он выбрал именно тебя? Что ты сделал, чтобы вдохновить его на такую преданность? Артур не ответил — отчасти из-за презрения, но в основном потому, что не знал ответа. Он не раз задавался теми же вопросами последние несколько часов. — Конечно, он делал это не ради славы… Ты не предлагал ему ни власти, ни богатства, ни даже признания за все, что он сделал. Он все еще простой слуга, но так слепо уверен в том, что именно ты являешься королем Былого и Грядущего, и полностью и непоколебимо предан тебе. Король Былого и Грядущего. Мерлин называл его так прежде, — с болью подумал Артур. Не только чуть раньше, когда они ели, но и годами ранее. Прежде Пендрагон подозревал, что это просто более элегантный способ назвать его болваном, теперь же он понял, что это имело более глубинный смысл. — Тем не менее тебе удалось убедить его сделать так много для тебя. Как? С чего возникла эта привязанность? — Может быть, если бы ты его не убил, он смог бы тебе ответить, — с горечью сказал Артур. — Он не умер, — как бы между прочим сказал Гуил. Сердце Артура воспарило в груди, и он едва смог ощутить жесткую стену за своей спиной. — Он… он жив? — О, да. Едва ли. И позволь добавить, что потребовалось немало моих навыков, чтобы сохранить его в таком состоянии. Он еще не пришел в себя, но это и к лучшему, поскольку я еще не все приготовил для осуществления своего плана. Ты так и не ответил на мой вопрос, — требовательно закончил Гуил. — Почему именно Мерлин? — вместо этого спросил Артур. — Если тебе нужен колдун, почему бы тебе не пойти к человеку, который будет сотрудничать с тобой более охотно? — Потому что мне не нужен колдун, — повел бровью алхимик, — мне необходим Эмрис. — Эмрис? Гуил вздохнул и вытащил из-за пояса кинжал. Король напрягся. Все-таки Гуил был здесь для того, чтобы убить его. Он прижал лезвие к скуле Артура, так что на нем появилась кровь. — Скажи мне, Пендрагон. Я хочу услышать ответ. Он знает, что ты ненавидишь весь его род. Знает, что ты убил бы его, если бы разведал, что он… — Я бы не сделал этого, — уверенно прервал Артур. Губы Гуила скривились в усмешке. — Значит изгнал бы, да? Король открыл рот, чтобы возразить, но сразу вспомнил лицо Гвиневры в тот злополучный вечер. Он вспомнил ярость, которую разожгло в его душе предательство. Он изгнал ее. Мгновенно пожалел об этом, но своего решения не изменил. Сделал бы он то же самое с Мерлином? Смог бы он прогнать прочь лучшего друга? Он не хотел знать ответа. — Или может быть поступил бы по-другому, — размышлял Гуил. Артур ощутил, как лезвие скользнуло вверх по его скуле мимо глаз и остановилось на лбу возле волос. — Посадил бы в темницу? Как мне кажется, это лучший вариант… Артур сглотнул. — Если ты собираешься убить меня, просто сделай это. Гуил дернул запястьем, вынуждая короля вздрогнуть. Однако лезвие не пронзило его кожу, вместо этого оно срезало прядь волос с его головы. — Не переживай, Пендрагон. Всему свое время. Он убрал кинжал и вышел из темницы, не оглядываясь. Артур оторвал себя от стены, едва захлопнулась дверь. Он поспешил к двери и ощупал то место, где делал глубокие надрезы рядом с петлями, казалось, целую вечность назад. У него теперь не было кинжала, его отобрали наемники при предыдущей схватке. Однако королю нужно было сбежать отсюда любым способом. Он должен был найти Мерлина, вытащить его отсюда и сказать, что простил его за всю его ложь. А затем попросить прощение самому. Потому что теперь он знал, скольким обязан своему другу. Он понятия не имел, что именно сделал Мерлин для него, но ему и не стоило пока знать детали. Мерлин был его другом, он нуждался в нем, и этого было достаточно. Если бы он только мог пройти через дверь. Если бы у него только был нож, меч, или нечто… Он случайно взглянул на собственную руку на двери. В частности на доспехи, которые оборачивали его руку и плечо. Мучительная минута, в течение которой Артур стягивал с себя тяжелое обмундирование, и он уже вставлял кусок метала в пазы, ранее сделанные в двери. Он найдет Мерлина и спасет его, или же погибнет при попытке. Артур понятия не имел, сколько он сидел так, пытаясь сдвинуть дверь металлической пластиной, но в итоге петли ослабли и заскрипели так громко, что звук разнесся, должно быть, на все подземелье. (Переводчик: покупайте качественные доспехи с пометкой «Made in Camelot». Доспехи «Made in Camelot» — на все случаи жизни). Артур выругался, а затем быстро размял затекшие пальцы. Он надеялся, что этого было достаточно. Должно было быть. Мерлин рассчитывал на него. Он собрал все силы и отошел подальше от двери. Затем Артур побежал вперед, вышибая дверь плечом, и перекатился через порог. Монарх застонал при ударе, но ему не нужно было беспокоиться о том, что его кто-то услышал. Нет, грохот тяжелой двери, упавшей на пол, весьма эффективно заглушил его стон. Артур вскочил на ноги так быстро, как только мог. Наверняка он был услышан. В какую сторону следует двигаться? Наверное, влево. Именно туда ранее вели их с Мерлином. Логично, что Мерлин по-прежнему находился где-то в том направлении. Он повернул налево, ожидая, что наткнется на стражников. Первый противник не заставил себя долго ждать. Наемник обнажил меч и открыл рот для того, чтобы крикнуть, но Артур быстро нанес удар прямо в солнечное сплетение, и стражник врезался в стену, практически разбивая голову о камень. Артур подобрал у погибшего воина меч и прокрутил его в руке. Его уста растянулись в мрачной улыбке. Было хорошо снова иметь при себе оружие.

***

Мерлин медленно проснулся со странным привкусом во рту от голоса, что шептал ему в ухо. — Мерлин. Воздух ужалил его горло, а сознание пребывало в каком-то полусонном состоянии. Он поднял голову и медленно приоткрыл глаза. С губ волшебника слетел стон, когда ему в глаза ударил резкий свет. — Мерлин, проснись. Сначала фигура была расплывчатой, а затем стала более четкой. Перед ним стоял… Мерлин дернулся в кресле, прилив головокружительной надежды накрыл его с головой, несмотря на то, что в голове выбивали ритм отбойные молотки. Не имело значения, что мир вокруг него кружился, что внутренности, казалось, разрывали его организм на куски, или то, что его магия была явно повреждена при последнем всплеске. Каждая его боль была забыта, а все следы отчаяния исчезли из души. Его сердце сейчас не излучало ничего, кроме чистой, неподдельной радости, потому что Артур был жив. — Артур, ты… Я думал… — Я сбежал… — Значит, я сделал это. — Мерлин ощутил, как его окрыляет знание того, что у него все получилось, что Артур был жив. — Я сделал это, я справился. Ты жив! — Да, — просто сказал Артур. Мерлин громко рассмеялся сухим скрипучим смехом, который быстро превратился в кашель и вызвал новые уколы боли в голове и груди, которая, однако, не охладила его восторга. Он сделал это — спас Артура, вывел болвана из очередной опасности, и кроме того, сумел выжить самостоятельно. Зачем Мерлин вдруг что-то вспомнил. — Но, подожди, как?.. — Тихо, они тебя услышат, — прошипел Артур, бросая многозначный взгляд на дверь. Мерлин послушно сделал несколько глубоких вдохов, чтобы попытаться успокоить себя, но из его груди вновь вырвался кашель, когда он задохнулся от дыма. — Я сказал тихо. Теперь не шевелись. Артур зашел за его спину, и Мерлин услышал звон. Звон - это хорошо. Это были ключи. Откуда Артур взял ключи? Что-то было не так, если бы Мерлин только мог мыслить через этот туман, затмевающий его разум… Все мысли были немедленно изгнаны из его головы, как только Артур открыл кандалы на его запястьях. Мерлин, стараясь следовать последнему приказу Артура, вести себя тихо, едва сдержался от крика. Оковы на мгновение мучительно воспылали, а затем были сняты. Моргая от слез, Мерлин попытался согнуть пальцы. Мягкая, приятная магия вновь стала поступать в них, пульсируя с волнением. У него было немного времени, чтобы прочувствовать это, прежде чем Артур начал отпирать большую цепь. Маг едва успел прикусить губу, чтобы не издать ни звука, но все же испустил вздох облегчения, когда, наконец, оказался свободным от цепи, и затаил дыхание, готовый вновь впустить магию в свое тело. Магия наполнила его, каждую клеточку его тела, согревая пальцы рук и ног, стараясь бороться с неясностью в сознании. Он вывалился из кресла, когда цепи перестали поддерживать его. Тогда он ощутил, что его магия была несколько вялой, словно поврежденной. Как он и предполагал, сдерживание ее цепями не прошло даром. Мерлин продолжал оставаться на полу, пытаясь вспомнить, как дышать без огромных цепей, сковывающих его грудь. Он чувствовал себя не совсем… в порядке, но намного лучше. Да, ему было больно, но он был счастлив. Артур жив, и как только Мерлин вытащит отсюда их обоих, он сможет отдохнуть и восстановиться, и тогда все будет просто замечательно. Артур встал над ним, и Мерлин оперся на руки, чтобы подняться… Однако Артур вдруг поставил ногу на плечо волшебника, и тот вновь растянулся на полу, сдавленно всхлипнув. — Разве я разрешал тебе подниматься, идиот? В тоне короля не было ни заботы, ни насмешки, ни нежности, ни следа дружелюбия. Мерлин снова попытался встать, потирая больное плечо, в которое он ударил его. — Артур, что… И монарх вновь толкнул его. Плечо стало болезненно пульсировать, в то время как Мерлин поднял растерянный взгляд на Артура. Тот нависал над ним, глядя сверху вниз в полнейшем отвращении. — Ты будешь обращаться ко мне так, как положено, колдун. Разве я разрешал тебе подниматься? Слова больно кольнули Мерлина в сердце. Его радость от того, что Артур жив, испарилась в одно мгновение. Чародей сглотнул и неуверенно поднялся на колени, направляя взгляд в пол. — Н-нет, милорд. Артур ничего не сказал, но Мерлин мог чувствовать жгучий взгляд на своем затылке, словно король ожидал, что он попытается встать снова. В его горле образовался тугой ком. Артур знал. Знал и ненавидел его. Мерлин поднял взгляд, но не решился посмотреть другу в глаза. — Пр-прости меня. Я пытался сказать так много раз… — Ты предал меня. Слуга вздрогнул и опустил голову. Его голос дрожал, когда он пытался сдержать свои рыдания. — Не-не-нет… нет, — заикался он. — П-пожалуйста, я только х-хотел защитить те-тебя. Я все еще хочу. Все что я д-дел-лал, я делал только для тебя. И для Камелота. Я использовал свою ма… магию только ради тебя, Ар…сир. — Так значит ты признаешь это? Ты признаешься, что колдовал в Камелоте? Горло Мерлина пересохло, и его голос был подобен едва слышному хрипу. — Да. Волшебник не решался взглянуть в лицо Артура, но он догадывался, что увидит в нем. Бесстрастную маску. Слезы ручьем бежали по щекам Мерлина, независимо от того, как он хотел остановить их, и он понял, что Артур, вероятно, сейчас насмехается над ним, презирая за слабость. Единственным звуком, нарушающим следующие несколько мгновений молчания, были рваные рыдания Мерлина. Он так много раз представлял себе этот разговор, и теперь сбывались наихудшие его опасения. Мерлин сейчас не мог увидеть в Артуре своего друга, лишь разгневанного грозного короля. Артур никогда его не простит. Артур ненавидит его. Артур был жив, но Мерлин все равно проиграл во всем, что имело значение. — Я твой король, Мерлин? — наконец, спросил Пендрагон. — Д-да, мил-лорд, — потому что, несмотря на то, что Мерлин не сомневался в ненависти Артура, он не мог заставить себя ненавидеть его в ответ. Он слишком много хорошего видел в Артуре, слишком сильно дорожил им, спасая из раза в раз. Он посвятил свою жизнь, свою магию, свою душу служению ему. Он так крепко привязал себя к Артуру, что даже сейчас точно знал, что выполнит любую его просьбу, любой приказ. — Я не собираюсь убивать тебя. Мерлин верил в это. Артур был хорошим человеком, несмотря на предрассудки. Тем не менее знание этого, возродило в сердце чародея новую надежду. Возможно, лишь возможно, Артур когда-нибудь его простит. — По крайней мере, пока. Я вижу насколько ты можешь быть… полезен. Поэтому ты будешь жить ровно столько, сколько будешь полезен для меня. (Переводчик: Хреновый ты актеришко, Гуил, хреновый). Я решу, где держать тебя, как только мы доберемся до Камелота. Теперь ты можешь пригодиться мне в том, чтобы вытащить меня отсюда. Поднимайся. Независимо от приказа, Мерлин оставался неподвижен. Держать его? Артур собирался… держать его. Как собаку. Запереть в подземельях, как… Как Утер сделал это с Великим драконом. Держать его взаперти в одиночестве, чтобы быть вызванным лишь для того, чтобы Артур посоветовался с ним насчет средства уничтожения какого-то колдуна. Или может быть, Артур собирался выпускать его на поле боя, чтобы отбивать магические атаки, а затем отправлять обратно, словно опасное оружие, которое лучше хранить в надежном скрытном месте. Или может быть, он просто оставит его там в темноте, прикованным, отрезанным от его магии, и всех кого он любил. Что-то внутри Мерлина сломалось. Он так и остался стоять на коленях на полу, не в силах пошевелиться. Всю его душу окутало горе. — Я сказал, вставай, бесполезный идиот. (Переводчик: слово запомнил, а правильно им пользоваться так и не научился. Его Артур никогда не использует, когда разгневан по-настоящему. Это же даже не обзывательство, а второе имя Мерлина, которым Артур выражает свою дружбу. Эх Гуил-Гуил. Будь Мерлин при памяти, от тебя бы уже и мокрого места не осталось). Ты сказал, что хочешь защищать меня? Тогда действуй, если ты способен на это. Медленно, словно каждое движение дорогого ему стоило, Эмрис встал на ноги развернулся к двери. Он мог чувствовать отчаяние, угрожающее захлестнуть его опустошенное тело, но сердито оттолкнул его в сторону. Он сможет погоревать позже, когда Артур будет в безопасности. Защита Артура всегда стояла на первом месте. — Давай, колдун, — зашипел Артур в беспощадной насмешке. — Докажи, что ты чего-то стоишь на моей стороне. Мерлин рассеянно протянул руку. Дверь слетела с петель. Мерлин глубоко вдохнул, игнорируя жгучесть в горле. — Да, с-сир, — прошептал он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, когда он вышел через дверной проем. Позади него губы Артура сформировались в жесткую самодовольную ухмылку.