Взглянуть правде в глаза

Когда Мерлин проснулся, ему было почти… тепло, и он не понимал причины. Что-то окружало его, но не те тугие цепи, а… ткань? Неужели он освободился от цепей? Артур его освободил… Артур знал. Мерлин открыл глаза, попытался встать, и его глаза расширились в панике, когда он не смог этого сделать. Он был ловушке в каком-то тоннеле. Что-то давило ему в спину, и чародей едва сумел повернуться, чтобы увидеть чье-то тело. Это… Артур? Артур знал. Мерлин продолжил барахтаться, не заботясь о том, что может разбудить короля, даже не беспокоясь о том, где они находились, ему просто нужно было дышать. Когда он развернулся, какая-то толстая ткань сползла ему на лицо, и он начал задыхаться. Слуга слегка приподнялся, чтобы увидеть поляну рядом с небольшим утесом. Свежий холодный воздух ворвался в его легкие, и Мерлин вновь опустился на землю, силясь восстановить свое дыхание. Когда маг, наконец, успокоился, он попытался разведать обстановку. Они находились где-то в середине леса, не так близко к Камелоту, но в то же время далеко от тех мест, где держал их Гуил. Мерлин предполагал, что прошло несколько часов с того момента, как солнце поднялось над землей, поскольку иней, покрывающий землю тонким слоем, уже частично растаял. Эмрис вздрогнул. Как он только не замерз? Он вновь огляделся вокруг себя, пока не остановил взгляд на темно-красной ткани, что свалилась с него, когда Мерлин пытался добраться до свежего воздуха. Это была теплая куртка, которую Артур надевал под кольчугу. Внезапно чародей определил отсутствие собственной куртки. Должно быть, он потерял ее во время побега. Мерлин потянулся, чтобы подобрать куртку и поднял взгляд на короля, лежащего на земле в одной рубашке и дрожащего во сне. Маг заботливо укрыл его этим своеобразным одеялом, игнорируя собственную дрожь. Артур выглядел почти уязвимым во сне без доспехов, когда сжимал в руках толстую ветку, словно ребенок любимую игрушку. Слуга нахмурился. Артур также выглядел истощенным. Он был ранен во время побега? Мерлин действительно не мог этого вспомнить. В его голове царил полнейший хаос, но он четко помнил, как Артур бил его, Артур его ненавидел… Нет. Нет, Артур не ненавидел его. Он дал Мерлину свою куртку, потому что не хотел, чтобы он замерз до смерти. А что, если Артур просто хотел сохранить ему жизнь, чтобы должным образом казнить в Камелоте?.. Нет. Это был не Артур. Мерлин помассировал пальцами виски, пытаясь собрать воедино все, что случилось с ним, из нечетких обломков, снующих в сознании. Да, Артур ненавидел его, но это был не тот Артур. Мерлин пытался убить Артура, не зная, что он настоящий, забросил его обломками, но потом исцелил короля и они убежали… Мерлин вздрогнул, но не только от холода. Он подошел так близко к тому, чтобы убить Артура, еще ближе, чем при одержимости фоморрой, так близко, что это приводило его в ужас. Он совершил серьезную и едва ли не фатальную попытку убить своего друга. Сможет ли Артур когда-нибудь простить его? Но… Мерлин напряг свою память. Артур простил его, не так ли? Он так сказал. Он не смог думать об этом больше, ему стало плохо. Мерлин потер глаза и обнял себя, поглаживая руки. В них внезапно возникло странное покалывание, как и по всему телу. Это было не совсем больно, но неприятно. Чародей чувствовал, что его магия желает выплеснуться наружу, в то время как тело еще не готово к чему-либо подобному. Но, по крайней мере, магия вернулась к нему, — успокаивал себя волшебник, тщетно пытаясь согреться. Его магия вернулась, с ним все было в порядке, Артур был жив и здоров, а значит, все было просто замечательно… Его руки не переставали дрожать, пока Мерлин собирал вокруг ветки для костра, периодически поглядывая на Пендрагона. Он попытался выбить из камней искру, но вскоре просто отбросил их прочь. Эмрис протянул руку, указывая ладонью на небольшую кучку дров, и остановился. Его тело защипало изнутри как никогда сильно, оно было готово выпустить магию… Но что, если у него не получится? Мерлин глубоко вздохнул и прошептал: — Forbearne. Пламя заплясало на ветках, излучая тепло. Чародей выдохнул в облегчении, и волна тепла распространилась по всему его телу. Его магия действительно вернулась, и покалывание в теле слегка приутихло. По привычке Мерлин бросил быстрый взгляд на спящего Артура, чтобы убедиться, что он ничего не видел, и встретился с задумчивым взглядом короля. Юноша прекрасно знал, что Пендрагон знает об его магии, но после жизни, прожитой с секретом, слова вышли из его уст бессознательно. — Я могу объяснить… Уголки рта Артура дернулись. — Теперь можешь? Сердце Мерлина бешено заколотилось. Не оставалось никаких сомнений. Он должен рассказать Артуру все. И он расскажет, потому что Артур как никто другой имел право знать. Чародей не собирался больше лгать ему. — Артур, я обладаю магией. Король сел и послал ему недоверчивый взгляд. — Я знаю, что ты знаешь, — торопливо добавил Мерлин. — Но я просто… Я хотел тебе сказать. Я не хотел, чтобы ты узнал обо всем таким образом. Я хотел рассказать сам. Так много раз, я почти решался на это, но… Артур придвинулся к огню, стягивая куртку с плеч. — Заткнись. И надень ее снова. — Нет, я в порядке, ты… — Надень ее. Мерлин открыл было рот, чтобы возразить, но Артур лишь с раздражением накинул куртку ему на плечи и сел рядом. Маг заставил себя сидеть на месте и смотреть на то, как король потирает руки над огнем. — Зачем ты мне ее дал? Пендрагон удивленно приподнял брови. — Ты в самом деле задаешь мне этот вопрос? Мерлин сжался в куртке, не решаясь встретиться с ним взглядом. — Ну, по крайней мере, теперь я знаю, что идиотом ты не притворялся. Я дал ее тебе, Мерлин, потому что ты мой друг и я не хочу, чтобы ты замерз до смерти. Ты поступил так же, создав свет прошлой ночью. — Что? — не понял Мерлин. Артур вздохнул и медленно повторил, словно разговаривая с ребенком: — Свет. Большой голубой шар. Тот самый, который я видел, когда отправлялся за цветком жизни. Который сделал ты. — …А-а, — Мерлин ощутил, как его щеки краснеют. — Эм-м, так значит, я умирал? Потому что в прошлый раз Гаюс сказал, что это произошло, потому что моя магия пыталась защитить тебя. Своего рода инстинктивно. — Ты образовал шар света, потому что умирал? — Ты был в опасности, и это происходило бессознательно. Так это случилось снова? — Что? — Я умирал? — Да, — нехотя признал Артур. — Да, ты перестал дышать. Твой… дракон исцелил тебя и сказал, что ты должен отдохнуть. Так что же случилось с твоей магией? У Мерлина в горле пересохло. Он не помнил, как вызывал Килгарру, но, видимо, все же сделал это. — Ты разговаривал с ним? — По крайней мере, пытался. Он улетел прежде, чем я смог добиться прямого ответа. И об этом проклятом звере мы поговорим чуть позже, ты не ответил на мой вопрос. Мерлин огляделся вокруг, пытаясь найти подходящее объяснение. — Это как… голод. Когда человек слишком много времени проводит без пищи, его организм не может принять сразу слишком много, и ты должен есть понемножку, иначе это навредит желудку. Поэтому, когда я получил магию обратно и сразу использовал в большом количестве…. Осознание захлестнуло Артура. — То есть ты будешь в порядке, пока не злоупотребляешь своей магией. — Только временно, мне уже лучше. На самом деле использование ее помогает, просто не сразу. Артур взглянул на друга в замешательстве, в то время как Мерлин мялся под его пристальным взглядом. — Это действительно часть тебя, не так ли? — спросил король. Мерлин кивнул, слегка вздрогнув. Он не мог поверить, что сейчас сидел здесь и являлся участником подобного разговора. — Это так. Я не просто колдун, а чародей. Я родился с магией. — Гуил так и называл тебя. Чародеем. — Прости меня. Это еще больше озадачило Артура. — Ты извиняешься за спасение моей жизни? — Нет! Конечно, нет. Просто… прости меня за все остальное. Прости, что я лгал тебе так долго. Прости, что ты попал в плен. Это была моя вина, и я едва не убил тебя. Я почти убил тебя. — Мерлин… — Я не хотел. Я никогда не хотел тебе навредить, Артур, ты должен поверить мне. Я использовал магию только для тебя и Камелота, и я... — Мерлин, ты когда-нибудь заткнешься? Чародей уперся взглядом в землю и плотнее натянул куртку на свои тощие плечи. — Тебе не за что извиняться. Голос Мерлина был хриплым, когда он ответил: — Есть, Артур. Ты не представляешь, о скольких своих поступках я жалею. — Тогда я прощаю тебя. Я уже тебя простил. — Но ты даже не знаешь, что я сделал. — Вряд ли это может быть хуже твоей лжи. — Я выпустил Великого дракона, — не раздумывая, выпалил юный маг. — Я догадался. — Это он тебе сказал? — Нет. Но он рассказал мне о твоем отце, и поведал о том, как ты остановил его. Тебе действительно не о чем жалеть. — Я убил твоего отца. — Подожди, что? Не смеши, тебя даже не было там! Только старый колдун… — Тем старым колдуном был я. Я использовал заклинание старения. — Но ты… но ты… Ты ушел, когда я с ним встретился, — на лице Артура мелькнуло понимание, шок и гнев в быстрой последовательности. Ненависти пока не было, но Мерлин знал, что она проявится рано или поздно. — Но ты был в лесу, ты… — Отошел по нужде? — мрачно рассмеялся чародей. — Так надолго? — Но ты… ты не злой. Ты бы не… — Я сделал это, — резко ответил Мерлин и приготовился к неизбежному моменту, когда Артур обернулся к нему. Но вместо ожидаемых криков, Артур заговорил совсем тихо: — Нет, ты бы этого не сделал. У тебя были все основания убить его и раньше, но ты никогда не пытался. Ты даже не дал мне убить его. И даже, если у тебя не хватало смелости убить его самостоятельно, ты мог бы просто позволить ему умереть. Зачем маскироваться, давать ложные обещания, если ты на самом деле не пытался спасти его? Мерлин не мог пошевелиться. Его сердце заколотилось в груди, едва смея верить в столь смелую надежду. — Ты пытался спасти человека, который казнил бы тебя без раздумий. Зачем? — Я подумал… что, может быть, если я его исцелю, ты увидишь, что магия может быть использована во благо. И это был твой отец. Ты бы был опустошен его смертью. Так и случилось. Я почти спас его, у меня практически получилось… Артур мрачно кивнул, вспоминая тот момент. — Что пошло не так? — Это все Моргана. Она заколдовала амулет, который был на шее у Утера. Вероятно, Агравейн помог ей. — Ты исцелил его, — вспомнил Артур. — Ему стало лучше… — Но амулет обратил действие заклинания. — Почему ты не сказал мне? Мерлин резко поднял голову в шоке. — Как я должен был сделать это, не выдав себя? Ты бы убил меня! И… и я виновен в его смерти. Я должен был почувствовать амулет. Я должен был все предусмотреть. — Нет. Если все, что ты говоришь, - правда, в этом нет твоей вины. — Я виноват в том, какой стала Моргана. Думаешь, она на самом деле провела год в темнице, когда пропала? Глаза Артура расширились. — Ты думаешь, она уже тогда отвернулась от нас? — Это случилось задолго до этого. Моргана была ключом для заклинания, которое усыпило весь город. Именно поэтому… — Мерлин изо всех сил старался сохранить свой голос ровным. — Именно поэтому я отравил ее той же ночью. Я отдал яд Моргаузе в обмен на прекращение атаки армии бессмертных. Если бы Моргана тогда уже не имела склонность к злу, она бы не попала под влияние Моргаузы или просто погибла. С тех пор Моргана возненавидела меня… и я ее не виню. Долгое время Артур молчал, и Мерлин больше не мог смотреть на него, поэтому просто прикрыл глаза, стараясь держать свое дыхание под контролем. В глубине души он слышал голос Гаюса, который озабоченно вещал ему о том, какой он идиот, что даже не попытался смягчить удар этого откровения. Но в то время как большая часть Мерлина была в ужасе, на гране мольбы о прощении, меньшая, заставляющая тело вздрагивать при любом резком движении Артура, впала в отчаяние. Он лгал Артуру и едва не убил его. Несмотря на то, столько раз он спасал Артура, собственные ошибки чародея нередко оборачивались против его друга. Он корил себя за содеянное и хотел, чтобы Артур увидел, что его действительно есть за что винить. У Пендрагона были все основания ненавидеть его, и Мерлин приготовился к потоку этой ненависти… снова. Наверняка, это будет так же больно, как в первый раз, даже если тогда Артур не был настоящим. Мерлин просто не желал верить в напрасные надежды, боясь, что их снова безжалостно разобьют на мелкие осколки. Монарх нарушил молчание внезапно, так что маг подскочил от неожиданности: — Это была она, не так ли? — Не мог бы ты быть более конкретным. — Моргана, — ответил Артур, словно это являлось достаточным объяснением. Мерлин одарил его выжидающим взглядом. Король кратко закатил глаза. — Это Моргана положила припарки под подушку. Мой отец собирался казнить Гвиневру за то, что она наслала на меня чары, а старый колдун — то есть ты — объявился подкладывающим мне припарки под подушку. Мне всегда казалось это странным, потому что меня никто не зачаровывал. Однако теперь это имеет смысл. Моргана подставила Гвиневру, а ты принял удар на себя. — Мерлин не мог заставить себя сказать что-то, но Артур, кажется, и сам неплохо справлялся. — Я едва не сжег тебя на костре. (Переводчик: Артур, ты жжешь, причем не Мерлина, а просто жжешь). Мерлин пожал плечами. — «Едва». Лучшее слово в этой фразе, тебе не кажется? — Я едва не убил тебя! Ты спас Гвен, а я чуть… как ты не ненавидишь меня? Теперь наступила очередь потрясений Мерлина. — Ненавидеть тебя? Артур уронил голову на свои руки. — Неудивительно, что ты никогда мне не доверял. Я этого не заслуживаю. — Я доверяю тебе. Я доверю тебе свою жизнь. — Но не секрет. Не с тем, что ты сделал для меня. — Это не… — Мерлин разочарованно выдохнул. — Это не так. Сначала, да, конечно, я не говорил тебе потому, что ты мог бы меня казнить. А потом, потому что не хотел, чтобы тебе приходилось выбирать между мной и твоим отцом. Я решил, что раскрою тебе свой секрет, когда ты станешь королем, но после смерти Утера я не смог сделать этого. А затем… затем я не сказал тебе потому, что был трусом. — Трусом? Ты самый храбрый из всех, кого я знаю. Даже храбрее меня, пожалуй. Мерлин сглотнул, а затем усмехнулся: — Это комплимент? Кто ты и что сделал с Артуром? Король вздрогнул, и глаза Мерлина расширились на секунду, когда он понял глубинный смысл своей шутки. — Прости, это не смешно. Напряженность покинула плечи Артура, и он слегка толкнул чародея в бок, едва не повалив его на землю. — Что я говорил тебе о попытках шутить? Губы Мерлина искривились в легкой улыбке. — Не пытаться… Они впали в уютное молчание на мгновение, позволяя костру и восходящему солнцу согреть их озябшие руки. Но независимо от того, как Мерлин старался удержать возрастающую надежду, внутреннее тепло, не имеющее ничего общего с огнем или курткой на его плечах, все же медленно растекалось по его груди. — Все равно я трус, — наконец, сказал Эмрис. — Я боялся, что ты возненавидишь и прогонишь меня. А если я буду далеко, я не смогу тебя защитить. — Зачем тебе это, если бы ты оказался в изгнании? — Потому что ты мой друг. Лучший друг. Ты действительно меня не ненавидишь? Губы Артура образовали нежную полуулыбку. — Конечно, нет. Но ты на самом деле идиот. Худший идиот, которого я когда-либо встречал. — …Спасибо. — Худший идиот, но мой лучший друг. Таким образом, никуда я тебя не отпущу. Просто… Я надеюсь, что однажды ты сможешь меня простить. — Давно и за все, что только возможно, болван. Артур выдохнул в облегчении: — Я постараюсь отблагодарить тебя. Я постараюсь, но… не смогу узаконить магию. Я имею в виду, — быстро добавил он, когда увидел, как Мерлин опустил взгляд, — не сразу. Не знаю, готов ли для этого Камелот. Мне придется делать это постепенно, но я сниму запрет, Мерлин, я тебе обещаю. Слова для Мерлина были подобны громкому звону самой приятной в мире мелодии. Он ощутил слабость в ногах и был уверен, что если бы не сидел на земле, давно бы уже рухнул вниз. — Спасибо тебе, Артур. Я так благодарен. — Нет. Это я должен сказать тебе спасибо. — …Прошу прошения, не мог бы ты повторить это снова? — Мерлин. — Это так приятно: благодарность и комплименты в один день. Такой момент должен запомниться на века… — Заткнись, Мерлин. — Конечно, сир. Вы больше не услышите от меня ни звука. Я оставлю вас наедине с вашими ослиными мыслями… — Ослиными? — Ну, какие еще мысли могут быть в голове у венценосного… Прежде чем Мерлин успел договорить, из живота Артура донесся неприличный рев, похожий на крик осла, который, конечно, заставил Мерлина согнуться в приступе смеха. Щеки короля слегка покраснели от смущения. — Это был твой желудок. — Нет, твой! Артур выпрямился и поднял голову со всем достоинством, которое смог собрать. — Конечно, твой. Посмотри на себя: ты кожа да кости. Очевидно, ты больше нуждаешься в еде. — Возможно. Как думаешь, где-то здесь найдется яблочный пирог? Я бы съел пирог… или свинину. Можно кролика… Артур поднялся на ноги и издевательски усмехнулся: — Или крысу… Ноги Мерлина заныли, когда он также попытался встать, но чародей проигнорировал боль. — Мерлин, что ты делаешь? — … Отправляюсь за едой? — Нет, ты остаешься здесь. Я добуду нам что-нибудь. — Почему? — Ох, не знаю, ну, может потому, что ты ранен? — Я в порядке, смотри! — Мерлин снял с себя куртку и замахал руками на месте. — Видишь. Все хорошо. Я могу… — он попытался сделать шаг, но мгновенно потерял равновесие и едва не упал на землю лицом вниз. Артур усадил его обратно и накинул куртку на плечи с ухмылкой. — Сиди здесь. И постарайся не потерять сознание, как девчонка. — Не говори мне, что ты собираешься на охоту с этим? — Мерлин пренебрежительно махнул рукой в сторону палки, с которой Артур так не хотел расставаться прошлой ночью. — Это бесполезно. — Ну, если бы ты мог, только если мог… — Что?! — …Наколдовать мне меч. — Я не могу создать меч из ничего, так не выйдет. — Ты какой-то неправильный колдун, больше идиот. (Переводчик: хорошая цитата, надо запомнить). — Не я собираюсь вырубать кроликов дубовой веткой. Артур раздраженно пригрозил ему своим импровизированным оружием. — Оставайся здесь. Никуда не уходи. Это приказ. Я скоро вернусь с завтраком и, надеюсь, водой. Мерлин закатил глаза. — Да, сир, как скажете, сир. Просто идите и убейте кого-то для нас, сир, и поскорее возвращайтесь, сир. Артур уже вошел в лес, когда отозвался: — Кажется, ты пропустил еще одно «сир» где-то в середине своего изречения. — Постарайся не влипнуть куда-нибудь, пустоголовый! Король рассмеялся и прокрутил палку в руке, словно забыл, что это не настоящий меч. — Так лучше, — и он отвернулся, шагая в лес. Мерлин наблюдал за Артуром, пока тот не скрылся из его виду. Затем он потер замерзшие пальцы возле огня. Его ноги дергались, желая бежать вслед за другом, но чародей заставил себя оставаться на месте и стараться не думать о том, что могло случиться с практически безоружным рыцарем в лесу. Как ни странно, лес был ему знаком… Не здесь ли он столкнулся с серкетсами? «Нет», — он оттолкнул прочь эту мысль. С Артуром все будет хорошо, он вполне способен защитить себя. И, кроме того, Мерлин не хотел беспокоиться, будучи настолько счастливым. Больше ему не нужно будет скрываться от Артура. Король снимет запрет на магию. Он будет свободен. Эмрис указал ладонью на костер, и огонь поднялся выше, излучая благословенное тепло. Не в силах стереть улыбки со своего лица, Мерлин придавал языкам пламени разнообразную форму, больше всего любуясь дымчатым драконом, выпускающего огонь из своей пасти. Хруст ветки за спиной прервал его и заставил испуганно обернуться. Дракон исчез, а сердце волшебника бешено заколотилось. Никого не было. Он расслабился и мысленно выругался. Мерлин просто слишком долго жил в страхе, что стал слишком нервным. Должно быть, это был какой-то невинный зверек. Если он подберется достаточно близко, чародей сможет поймать его с помощью своей магии. Он сомневался, что охота Артура сложится удачно. Мерлин вгляделся в лес, но не увидел ни оленя, ни белки, ни чего-либо другого, из чего можно было бы приготовить завтрак, и разочарованно вздохнул. Только если бы нашлась какая-нибудь еда, не говоря уже о воде. Его горло жгло от жажды. И прекратится когда-нибудь это неприятное покалывание в теле? Мерлин плотнее обернул куртку вокруг себя и повернулся спиной к огню, мысленно составляя длинное оскорбление для Артура по поводу его долгого отсутствия. В тот самый момент из-за деревьев выскочили разбойники.

***

Как Мерлин и предсказывал, охота Артура складывалась не слишком удачно. Он брел по лесу, куда глаза глядят, размахивая бесполезной веткой. Он очень хотел поймать кого-то, потому что они оба нуждались в еде. Другая же сторона мыслей Артура проявляла большую активность. Он был уверен в каждом слове, которое сказал Мерлину. Он действительно простил его и со временем отменит запрет на магию. Но теперь, после того как чреда быстрых и шокирующих событий закончилась и Мерлин больше не был на грани жизни и смерти, Артур понял, что ничто больше не будет так как прежде. Ему придется рано или поздно поведать королевству о колдуне — чародее, — который жил рядом с ними все это время. Как отреагируют на это его люди? Артур знал, что его любимая Гвиневра, несмотря на мягкость характера, испытывала некоторую настороженность к магии. Как и Артур, она винила себя в том, что позволила темной магии забрать у них Моргану. Косвенно магия стала причиной смерти ее отца, когда Утер приказал казнить его за колдовство. Тем не менее Артур был уверен, что Гвен поддержит его в решении отменить запрет, особенно если добрую сторону магии откроет для нее Мерлин. Она первая скажет ему, что людей со столь добрым и чистым сердцем, как он, которые используют свою магию во благо, несправедливо казнить. С другой стороны большая часть его совета будет возмущена подобным решением и напомнит, что Утер бы без раздумий отправил Мерлина на костер, независимо от того, что колдун сделал для королевства и его короля. Артур знал: отец сказал бы ему, что никогда не знаешь, что на уме у колдуна, но сейчас эти отговорки предыдущего короля казались теперешнему еще более надуманными, чем когда-либо. Артур знал одну важную вещь: Мерлин был ему предан. И то, что он сказал Мерлину, было правдой: он не похож на своего отца, даже если начал понимать это совсем недавно. Больше всего в этом вопросе Артура беспокоил именно его народ. Сколькие жители его города на самом деле верили в проповеди Утера, которые он неустанно твердил последние два десятилетия своей жизни? Восстанут ли они, опасаясь перемен, разрушения устоев, которые построил его отец? Или, возможно, примут волшебство обратно в свое королевство. Если Мерлин сумел скрываться прямо под носом у обоих Пендрагонов и рыцарей в течение многих лет, не будучи пойманным, сколько крестьян в отдаленных деревнях или даже в нижнем городе сумели также сохранить свои способности в тайне? Может ли быть так, что Артур снимет запрет только для того, чтобы обнаружить, что жил среди одних колдунов? Эта мысль тревожила его больше, чем он желал признавать. В конце концов, его с рождения учили тому, что магия — это зло. И хотя он не сомневался в том, что Мерлин добрый, образ его светящихся глаз и незнакомых слов, слетающих с его губ, казался Артуру настолько… неправильным. Правильный Мерлин не воспламеняет кучку дров одним словом. Правильный Мерлин не создает светящиеся шары, будучи при смерти, не катается на драконе и не разговаривает с ним. Это все казалось настолько неестественным для Артура: видеть в новом свете то, что всегда представлялось ему злом. А представлять все королевство, свое королевство, изобилующее колдовством, было… страшно. Но ему придется справиться с этим, не так ли? Мерлин это заслужил. Его народ заслужил это. Артур был оторван от своих мыслей шорохом на расстоянии. Инстинктивно он присел за деревом, держа палку наготове. Его желудок зарычал от предвкушения. Завтрак был на подходе. Но Артур заколебался, когда шелест сменился чьими-то голосами: — …меч затупился. Думаю, мне нужен новый. — Тихо-тихо, мы приближаемся. — Ох, какой в этом смысл? Мы же их окружили, не так ли? Им некуда бежать. Король крепче сжал палку. Бандиты. Бандиты собираются атаковать лагерь. А единственным лагерем поблизости был… У Артура сердце ушло в пятки, когда он вспомнил об огне, который зажег Мерлин. Как он мог быть так глуп? Он так отвлекся на разговор с Мерлином, что забыл, к чему может привести разожженный костер. И он оставил раненого Мерлина рядом с ним без защиты за исключением его не до конца восстановившейся магии. Более того, он приказал ему оставаться рядом с дымовым сигналом, привлекающим внимание любого бандита, словно волка прихрамывающая лань. И он называл Мерлина идиотом. Голоса приближались. Артур не думал, он просто действовал. Он выскочил из-за дерева позади бандитов, ударяя одного по голове и толкая его на второго, а затем помчался в сторону лагеря. Он слышал крики позади себя и продолжал отчаянно бежать, стремясь как можно скорее добраться до своего раненого друга. Бежать королю было легче, чем обычно, будучи без доспехов. Не имело значения, гнались наемники за ним или нет. Они в любом случае шли в их сторону, прямо к Мерлину. — Мерлин! — он вылетел из леса и замер с открытым ртом, увидев картину маслом: чародей стоял у потухшего костра с телами разбойников, разбросанными вокруг него. Он повернул голову, чтобы глянуть в сторону Артура, и его лицо просветлело. — Где ты был, осел? — За тобой! — предупредил Артур, выйдя из оцепенения и спеша к Мерлину. Волшебник обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть меч около своего лица. Он выставил вперед руку, и бандит отлетел назад, врезаясь в дерево. Меч выпал из его руки в полете, и юноша ловко его поймал. Чародей протянул оружие Артуру, когда тот добежал до него. — Я достал тебе меч. Ты рад? (Переводчик: я угораю с Артура. Быстро он, блин, бегает. Мерлин успел с бандитом справиться, меч ему достать, а тот… добежал). Артур выхватил рукоять и резко развернулся, чтобы ударить разбойника за своей спиной. — Он нуждается в чистке. — Почему ты просто не можешь сказать «спасибо»? Еще одна волна бандитов понеслась на них, будучи в ярости от потери своих товарищей, и Артур ощутил знакомый прилив энергии перед боем. За спиной он сейчас как никогда ощущал Мерлина. С обученной точностью и легкостью король крушил врагов, не оглядываясь, и точно знал, что Мерлин делал то же самое только своими методами. Воины падали в шаге от короля, и краем глаз он видел, как вражеские стрелы изменяют свою траекторию в последний момент. Бандиты взвывали от боли, роняя оружие, когда рукояти их мечей светились красным светом. Лес оживал, корни деревьев вылезали из-под земли и хватали за лодыжки ни о чем не подозревающих наемников. И вместе со всем этим Артур боролся в привычном ритме. Чувство было безошибочно знакомым, несмотря на то, что все пространство вокруг него пронизывала магия. Он ощущал страх, но обычный страх, который посещал короля, когда его жизнь была в опасности. Он боялся промахнуться, ошибиться, но не магии. Это было что-то настолько естественно, что, в очередной раз блокируя удар, Артур понял, что они с Мерлином сражались так всегда. Боролись как сейчас, кружа спина к спине, в идеальной синхронизации, словно чувствуя друг друга. Они всегда сражались именно так — король и чародей — в кровавом танце боя, просто Артур раньше не замечал роли своего друга. Магия защищала его всегда, словно была привычным приемом Пендрагона, который он практиковал с детства. (Переводчик: и тут я поняла, чего не хватило в сериале. Действительно отчаянно не хватило. Вот такого совместного сражения меча и магии, вот такого вот просвещения Артура. Мне теперь всегда будет этого не хватать). Этим они и являлись: он и Мерлин. Меч и магия, две половинки единого целого. И это было прекрасно. Последние бандиты, наконец, отступили с испуганными воплями, оставив Артур и Мерлина в одиночестве на поле боя. Артур прижал руку к своей вздымающейся груди, запоздало осознавая, что они только что сделали. — Мы справились с тридцатью воинами. Двое против тридцати! — Это много? — Мерлин положил руку на плечо короля и нахмурился в озабоченности. — Ты в порядке? Не пострадал? «Он даже не запыхался», — с раздражением подумал Артур. — Ты и раньше это делал, не правда ли? — Что делал?.. Сражался с ним. Защищал его. Боролся на его стороне, и так умело, что Артур почти ощутил, что владеет магией так же как Мерлин. Артур едва узнал о магии своего друга, но теперь ему казалось, что он всегда знал об этом. — Это… это всегда был ты? Чародей выглядел откровенно встревоженным состоянием короля. — Артур, ты… Он обнял Мерлина и просто рассмеялся. — Что? — почти пискнул удивленный юноша. Прошла минута, пока Артур лишь смеялся ему в плечо, прежде чем Мерлин неуверенно, но, несомненно, искренне обнял его в ответ. — Это значит, что ты не принес завтрак, да?