Сероглазая

По обшарпанному помещению звонко раздался шлепок от смачной и жесткой пощечины. Маленький пальчик, лет десяти, крепко сжал зубы, еле сдерживая поток слез из больших голубых глаз. -Выродок! Зачем я вообще тебя родила?! — средних лет женщина со светлыми волосами, собранными в высокий хвост, словно туча нависла над беззащитным ребенком, подобно громадной и страшной туче, что есть силы крича на него. А ведь он всего лишь нечаянно разбил чашку. Впрочем, за каждый проступок мать так наказывала своего сына, превращая его в жизнь в один сплошной кошмар с постоянными побоями. -Мамочка, не… -Заткнись! — на бледной щеке ребенка вновь остался багряный след от ладони матери, вновь эта боль. Боль, не только душевная, но и физическая — Гунджи, откуда у тебя вообще руки растут? Как ты думаешь, сколько мне денег пришлось отдать только за посуду, в наши то времена? — женщина так же нависала над ребенком, опустившим в страхе голову и не смевшим даже взгляд поднять на собственную мать. Брезгливо фыркнув, женщина грубо схватила сына за светлые волосы, резко дергая назад так, что бы лицо Гунджи смотрело на нее. В голубых глазах стояли слезы, тонкие губы мальчика сжались в тонкую полоску, было видно, что он вот-вот расплачется. -Урод. Как же ты мерзок, — прошипела злобно женщина и отшвырнула от себя сына. Каждое ее слова било по самому больному, причиняя невыносимую боль. Вроде человек, который должен тебя оберегать и любить, ведет себя так, избивая и унижая. Несомненно, в молодой душе и неокрепшей психике селилась злоба ко всему миру, жестокость, которая черным пятном все больше и больше разрасталось в детской душе…

***

-Ни-и-и-ина… — каким-то не свои голосом протяжно прошипел Гунджи, наконец выходя из ступора… «Черт… Зачем я это влепила ему пощечину? Дура, дура, дура!» — глаза Нины медленно и верно наполнились до краев безысходностью и страхом, она начала отползать, попутно обратно натягивая на свое тело одежду. Хотя ее отступление было весьма глупым, потому что бежать ей было некуда. И даже если и было куда — каратель с легкостью ее догонит и брюнетке несдобровать. Ей в любом случае в этой ситуации несдобровать. -А… П… Прости, Гунджи… Я не хотела… — все так же отползая, пробормотала Нина, со страхом глядя на замерившего карателя, как будто готовившегося к резкой атаке — Гунджи…? — спелся на край кровати, девушка, хотела было слезть с нее вовсе, но, как и ожидалось, в ее сторону резко рванул блондин, крепко и грубо схватив Нину за запястье и, не удержавшись на краю кровати, оба рухнули на пол. Больше всего досталось Нине, так как она больно ударилась спиной и затылком об пол, да ее в придачу еще и придавили довольно тяжелым весом, коем был каратель. Девушка взвизгнула, адреналин в крови дал новых сил, позволяющий вымотанной девушке начать проявлять хоть какое-то сопротивление. Но только Гунджи в разы был ее сильнее и с легкостью завел руки девушки у нее над головой, одной своей рукой держа тонкие запястья, а второй разрывая в клочья кофту и сдергивая штаны девушки, отбрасывая их в сторону. -Нет! — вырвался оглушительный и обреченный визг из груди брюнетки и из серых глаз брызнули горячие слезы, потекшие по пылающим от стыда щекам — Ненавижу! От последнего слова парень на секунду замер, вновь расширяя глаза. Ненависть.? Все, кто знал Гунджи, говорили, что ненавидят его. Обычно, это были его жертвы, которых он жестоко убивал или насиловал. Но так же и такие личности, как Киривар или на подобии. Но раньше блондин плевать хотел на ненависть людей к себе. Он в ненависти и гнете вырос, ему не привыкать. Но почему-то звонкий голос Нины сразу заставил вспыхнуть воспоминания о детстве, словно фейерверк , воспоминания о жестокой матери, которая чуть ли не каждый день била беззащитного ребенка, который не мог дать ей отпор. До поры до времени, пока сам не вырос и не стал сильным. Тряхнув головой, отгоняя ненужные мысли, каратель улыбнулся своей фирменной широкой улыбкой, едко захихикав себе под нос. -Так заба-а-а-авно наблюдать за твоими страда-а-а-аниями… — на распев проговорил Гунджи, стягивая с себя красную толстовку и одной рукой расстегивая ремень на штанах, второй так же продолжая держать обессиленную девушку. -Что же… Что же сделало тебя таким…? — всхлипывая, процедила сквозь зубы Мехневич, извиваясь под крепким мужским телом, четно пытаясь освободиться. С губ блондина медленно сползла улыбка, глаза печально прикрылись, но под длинной челкой этого не было видно. Нет. Нельзя сейчас давать слабости место в своей душе. -Идио-о-отка! — захохотал парень, но хохот не был похожим на прежний, безумным, заливистым и неконтролируемым. Он был, скорее натянутым и видно было, что каким-то неестественным и он неприятно резал слух. Нина расширила глаза, перестав вырываться из крепкой хватки карателя. Девушка хорошо заметила, что задела парня за живое. Хоть Гунджи и был настоящим психопатом и монстром, но все же он человек, тоже имеет эмоции и свои слабые места, каким бы ужасным он не был. -Гунджи… — брюнетка хотела уже что-то сказать блондину, начиная довольно мягким тоном, но самое начало ее предложения оборвалось болезненным криком. Дело в том, что парень, внезапно перестав смеяться, припал к тонкой шее девушке, грубо и больно укусив. Этот крик боли, эти глаза, полные слез… Они были просто завораживающе, по мнению такого садиста, как Гунджи. С Ниной было довольно интересно играть. Она до того была забавной игрушкой, что хотелось с ней забавляться, не отпуская. Ему нравилась эта пугливость, нравилось, когда наконец терпению девушки наступал конец и она осмеливалась дать карателю хотя бы малейший отпор, а потом чуть ли не через секунду сама пугалась собственных действий. На укусе Гунджи решил не останавливаться и след от собственный зубов зализал языком, попутно слушая болезненные хрипы девушки, извивающийся под ним. Пользуясь обессилением своей жертвы, парень ловко проскользнул коленом между тонких ног, заставляя их немного раздвинутся, а сам, с удовольствием кусая бледную женскую кожу на шее, ключице , груди, сразу же слизывая выступавшие капли алой крови, так же до боли прикусывая и с силой посасывая набухшие розовые соски, кончиком языка очерчивая их. Все же, блондину нравилось слушать измученный болезненные стоны. Он ими, так сказать, самоутверждался, показывая самому себе, что он сильный и больше он никому не позволит издеваться над собой, как издевалась и унижала мать. В очередной раз девушка простонала, попытавшись свести ноги, но ей помешало подставленное колено парня. «Нет… Это конец…» — Нина сжала зубы, глухо промычав в очередной раз и выгнувшись после того, как Гунджи впился зубами в тонкую бледную кожу, прокусывая ее и в ту же секунду слизывая выступившие капли крови, спускаясь все ниже по телу девушки, покрывая его укусами и засосами. Все эти прелюдия жутко тянулись и поднадоели, поэтому они изрядно стали бесить парня, даже как-то возбуждая от оттягивания процесса совокупления, заводя его еще больше от болезненный стонов. Так что, слишком не церемонясь, блондин выпрямился, приспустив штаны и оглядев поле действий и свою работу в лице искусанного и дрожащего от боли тела, попутно разводя слабые ноги брюнетки и закидывая их себе на бедра. Довольно усмехнувшись себе под нос, Гунджи отодвинул трусы девушки в сторону, откинув назад маленькие руки, которыми она пыталась прикрыть заветное место. -Бесполе-е-е-езно, — протянул парень приставляя свою возбужденную плоть ко входу девушки и сразу начиная входить, от чего она вскрикнула, выгибаясь и пройдясь длинными ногтями по полу, царапая его. Парень, даже и не думая, больно Нине или нет, так и продолжал входить во всю длину до упора, отмечая особую тугость и тесность, которая так приятно сжимала его плоть. Войдя полностью, блондин как-то блаженно выдохнул , с удовольствием наблюдая за исказившимся от боли лицом девушки и ее затуманенным взглядом. Каратель попробовал сделать толчок, от чего мурашки прошлись по его коже, ведь особо приятно было двигаться в таком тесном и тугом лоне, а Нина болезненно взвизгнули, зажмурившись, открыв рот в глухом крике страдания. Это было каким-то бальзамом для души Гунджи. Он с каким-то интересом и удовольствием наблюдал за мимикой девушки, начиная двигаться с грубостью и резкостью, то замедляясь, то прибавляя темп, от чего лицо брюнетки ярко выражало все ее ощущения и эмоции, что не могло не нравится парню. В очередной раз Нина болезненно простонала, и из-под закрытых век потекли горячие слезы с новой силой и закрывая лицо руками, всхлипывая. Такая выходка не понравилась Гунджи и он, как бы наказывая за это девушку, сделал несколько резких и глубоких толчков, от которых девушка зарыдала еще больше. Блондин без труда убрал руки девушки от ее лица, продолжая наблюдать за искаженным девичьим покрасневшим от смущения и рыданий лицом. Глаза были закрыты, тонкие брови нахмурены, а из приоткрытого рта по подбородку стекала слюнка. Парень довольно усмехнулся и тыльной стороной ладони вытер слезы и стекающие слюнки девушки, а после облизал приоткрытые губы девушки, проскальзывая после внутрь рта. «Когда же это мучение закончится?» — простонав сквозь поцелуй, устало подумала Нина, впиваясь ногтями в плечи блондина, с каждым толчком сжимаясь все сильнее и болезненнее - "Ненавижу..."