Сероглазая

Вечер. За окном уже успело стемнеть и теперь комнату освещает только тусклый свет от светильника, стоящего на тумбочке около кровати, отбрасывая по комнате длинные тени от предметов, которых и освещал светильник. Атмосфера стояла довольно напряженная и неприятная, казалось даже, что воздух в комнате можно было бы резать ножом. Всю эту обстановку разбавлял только неприятный звук металла, который с каким-то остервенением точили. Это был Гунджи, сидящий на кровати и затачивающий свои багнаки. Вы ведь все знаете такой звук, каждый знает, что по крайней мере для большинства он неприятен. И Нине был тоже неприятен. Он казался невыносимо звонким и больно режущим по ушам. Хотелось крикнуть, что бы каратель остановился, но брюнетка сильно боялась, что этот псих после ее выходки решит как раз проверить заточку своего оружия на ней. И поэтому девушке ничего больше не оставалось, кроме как сжавшись в комочек, лежать на краю постели, спрятавшись под одеяло. Ей было невыносимо страшно, ее бросало в дрожь, когда она видела Гунджи. Тело все инстинктивно застывало в страхе, заставляя горькие воспоминания всплывать в памяти, от чего девушка как-то замыкалась в себе и душа ее подавляясь. Все синяки и ссадины Нины начали ныть, напоминая о себе и произошедшей катастрофе и переломе в ее жизни. Нина перевернулась на другой бок, осторожно выглядывая из-под одеяла, желая вдохнуть свежего воздуха, ведь под толстым одеялом было невероятно душно. Серые глаза брюнетки сразу наткнулись на истатуированную спину Гунджи. Глаза ни с того, ни с сего запекло от подступающих слез, а в горле неприятно застрял ком. Даже от одного вида карателя бросало в дрожь, хотелось забиться в угол и плакать, содрогаясь всем телом. Плакать от боли. И даже не то той боли, что внутри все болело, что было больно стоять и что ссадины на теле неприятно жгли. Хотелось рыдать от душевной боли. После этого случая в брюнетке что-то сломалось. Она не понимала, почему это случилось именно с ней. А главное — чем она заслужила такое мучение? Нет, изнасиловал Гунджи, как он считал, за дело. Нина ведь убежала от него уже во второй раз! Так что в его глазах она получила по заслугам. Ведь хозяева всегда наказывают провинившихся домашних животных. А для блондина она только животным, с которым можно забавляться, и была… -Ки-и-и-иса, — почувствовав, что на него смотрят, Гунджи полу боком обернулся к сероглазой, натягивая на тонкие губы свою фирменную улыбку неуправляемого и жестокого маньяка, от чего Нина замерла с каким-то беспомощным и обреченным выражением лица, а по ее бледной щеке покатились горячие слезы, обжигая холодную кожу. Как же Гунджи это забавляло и какое удовольствие это ему приносило. Он только посмотрел на нее, только позвал ее, только обратил внимание, а она сразу плачет, серые глаза сразу наполнились страхом и страданием. Каратель просто чувствовал этот ужас девушки, который он на нее наводит. Блондин придвинулся в сторону девушки, на что та сразу в панике стала отползать от него, неосознанно издавая какие-то нечленораздельные звуки. По комнате, подобно мощному грому, раскатился громкий и звонкий смех карателя, от чего Нина в панике заметалась, закрывая уши ладонями и начиная рыдать еще больше, но в конце концов поняв, что путей к спасению у нее банально нет, брюнетка сползла на пол с кровати, забиваясь в самый дальний угол комнаты и обхватив себя руками за ноги, утыкаясь лицом в колени. Так же смеясь, к ней подошел Гунджи, присаживаясь на корточки перед содрогающийся в рыданиях и животном страхе девушке. Блондин уже поднял руку, дабы докоснутся до Нины, как внезапно она подала голос: -Почему…? — вопрос звучал совершенно неуверенно, интонация была как будто безэмоциональная. Но Гунджи очень удивился, что Михневич вообще осмелилась что-то выдавить из себя. Да, она боялась. Да, она понимала, что если сейчас скажет что-то не то, то ей не сладко будет. Но душа на столько сильно рвется на части и ноет, что молчать попросту невозможно, даже вопреки страху — Почему ты такой жестокий, Гунджи? — Нина подняла на карателя зареванное и опухшее красное лицо с глазами, полными слез. Вопрос поставил в тупик. В таких ситуация обычно кричали, какой он монстр и как бы было хорошо, если бы он умер. Или же просили о пощаде, умоляли в рыданиях не приближаться… Но ни разу его не спрашивали, почему он такой… Да и сам каратель не знал ответа. Это было для него нормой и чем-то обыденным. Он вырос в вечных побоях и жестокости, поэтому и стал таким, какой есть, другого он в своей жизни отродясь не видел и не знал. Но вместо ответа блондин, усмехаясь, положил широкую ладонь на макушку Нины, снимая ее длинные черные волосы и рывком притянул ее лицо к своему, кончиком теплого и влажного языкам собирая струившиеся слезы, которые без остановки скатывались с лица девушки. Брюнетка на его действия попыталась хоть как-то сопротивляться, издав непонятный писк, но каратель только сильнее и больнее сжал ее волосы, превратившиеся в настоящую мочалку за то время, как девушка была в Тошиме. Ведь за все это время она даже помылась только один раз. Никто тут горячих ванн не предусматривает, а стоять под ржавой ледяной водой, даже если ее и найдешь, настроения как-то нет. Сероглазая вновь попыталась отстранился от блондина, положив маленькие ладошки на его грудь и четно пытаясь оттолкнуть от себя Гунджи. А парень даже и не чувствовал, что она его отталкивает. Что такие маленькие, слабые, бледные и до ужаса худощавые ручонки могут сделать такому накаченному и сильному парню, как он? Правильно, абсолютно ничего. И поэтому он так же продолжал слизывать солоноватые горячие слезы, рисуя кончиком языка различные узоры на щеках девушки, немного спускаясь и облизывая ее приоткрытые губы, тут же юрко проскальзывая между ними и переплетая свой язык с языком девушки, с силой и напором целуя брюнетку. Нина, все так же плача и уже начав брыкаться, пыталась хоть как-то отстранится он своего мучителя в лице Гунджи. Пыталась укусить его язык до крови, но все ее действия только забавляли и разжигали азарт у Гунджи. Наконец-то отстранившись от губ девушки, позволяя вздохнуть ей полной грудью и начать жадно хватать воздух ртом, блондин опустил одну руку на грудь девушки, резко и больно сжав ее, от чего та болезненно пискнула, зажмуриваясь. Какой же униженной и слабой чувствовала себя Нина. Он так больно делал девушке, от каждого его прикосновения оставались синяки… Хотелось убежать куда угодно, лишь бы подольше от карателя, от этого психопата, который морально и душевно сломил девушку. -Гунджи… — хриплым полу стоном сорвалось с пересохших и бледных губ Мехневич, когда увлеченный Гунджи уже оттягивал больно розовые соски, резкими движениями выворачивая их, заставляя девушки выгибать спину и судорожно дрожать — Гунджи… — каратель думал, что Нина на пределе и эта боль уже начинает приносить ей удовольствие, нежели страдание и она всего лишь инстинктивно стонет его имя. Но это убеждение разбилось в пух и прах после следующих слов девушки — Что сделало тебя таким.? Какие жестокие и ужасные вещи должны были с тобой происходить, что бы ты стал таким чудовищем.? Последнее слово заставило просто напросто вздрогнуть и пробежаться холодку по всему телу. Чудовище? Гунджи так любила называть мать. Но самым любимым прозвищем сыночка у нее было «ублюдок» или же «выродок». Но его частенько так и другие называли. При чем все и всегда. Каратель подвергался гнету со всех сторон все свою жизнь. Но сейчас он сильный, грозный, смертоносный. Он может дать отпор любому, разодрать в клочья в прямом смысле этого слова. Но все же… Такие слова из уст брюнетки почему-то внутри все сжаться, а страшные раны вновь заболеть и заныть с новой силой. Это одновременно заставляло даже как-то впадать отчаяние, и в то же время безумно злится. Злится на эту девчонку, которая лезет ему в душу. Зачем? Ни одна нормальная жертва не будет спрашивать подобное у своего насильника. Максимум что будет говорить жертва — это мольбы о пощаде или же слова ненависти. Тогда почему эта девка, это глупое, костлявое и бледное существо говорит подобное с такой жалостливой интонацией? Гунджи не ответил, лишь натянуто и через силу хихикнул, как бы пытаясь показать, что слова Нины его ни капли не задели и как-то небрежно откинув от себя тельце девушки, в два шага преодолел расстояние между собой и кроватью, завалившись на нее и гася ночник. -Спа-а-а-ать, — по привычке растягивая гласные, приказным тоном протянул блондин, устраиваясь на кровати и отворачиваясь спиной к сероглазой, смотря куда-то в темноту. Вообще, было довольно странно, что такой, как Гунджи, может грустить. Но, как оказывается, и такой жестокий психопат, как он, умеет это делать. Все же, он тоже был человеком, у него тоже были чувства и эмоции, были свои раны в душе. И это совершенно нормально. Девушка аккуратно и медленно на ватных ногах встала с пола, в темноте руками начиная нащупывать себе путь к кровати. Как только ее руки коснулись жесткого матраса, брюнетка легла осторожно, пытаясь издавать как можно меньше звуков. А то вдруг этому психу что-то не понравится и он сделает с и так настрадавшейся Ниной что-то ужасное? Все же, от него можно ожидать всего, что угодно. Даже взять в пример сейчас. И Мехневич должно была просто благодарить всех богов за то, что в голову карателю стукнуло не надругаться над ней, а из-за чего-то так резко пойти на боковую, хотя настроен он был на секс. Но… Что произошло в его голове? Нина никак и никогда не могла понять, о чем Гунджи думает и это пугало ее больше всего. Только вот невооруженным глазом было видно, что девушка нечаянно просыпала соль на рану блондина. -Гунджи… — вдруг подала голос сероглазая, разбивая висевшую гнетущую в комнате тишину на тысячи осколков. Но она мигом осеклась. Ну вот. Сначала начала говорить, а потом уже думать стала. Вдруг каратель от этого только взбесится? «Ладно» — брюнетка судорожно выдохнула, напрягаясь всем телом, словно бы готовясь в любой момент вскочить с кровати и убежать, если ей будет угрожать опасность — «Раз начала говорить, то нужно заканчивать.» -Ты… Прости меня, если мои слова как-то задели тебя… Я не хотела обижать тебя… — с каждым произнесенным словом тонкий и слегка осипший голос девушки становился все тише и неувереннее, с каждой сорвавшейся с ее уст буквой она начинала все больше жалеть о том, что она во время не заткнулась и что вообще открыла рот. Блондин перевернулся на спину, поворачивая голову к своему питомцу, который очень сильно осмелел. Причем, в конец осмелел лезть в чужую душу и нести ахинею. Конечно, говорила она это на эмоциях, даже не думая о последствиях, а последние слова вообще произнесла просто из-за вежливости, желая извинится перед парнем, если что. Но с Гунджи никогда и никто себя так не вел, как вела себя эта странная девушка и он видел в этом какой-то подвох, инстинктивно чувствуя некую опасность. Впрочем, пожив жизнью карателя, которая просто до краев была переполнена ненавистью и издевательствами, хочешь-не хочешь будешь в каждом видеть врага. И так же в его глазах Нина всего лишь втиралась к нему в доверие для собственный корыстных целей. И это просто выводило Гунджи из себя. В одно быстрое и ловкое движения каратель навис над хрупким тельцем брюнетки, она даже пискнуть не успела, только лишь вжаться со страхом в глазах в матрас кровати, замерев. Надо уже наконец поставить ее на место. Мало одного изнасилования — будет второе. -Поме-е-е-еньше болта-а-ай и не суй но-о-ос не в свои-и-и нела-а-а, — сквозь зубы прошипел каратель — Нужно быть осторо-о-о-ожней с такими мо-о-о-онстрами, как я-я-я-я, — блондин оскалился, одной своей широкой ладонью обхватывая горло девушки, несильно сжимая, но не душа, только желая еще больше напугать ее. Но вместо нормальной реакции, как начать вырываться или плакать от страха, Гунджи вдруг почувствовал на своей щеке холодную ладошку Нины. Она просто положила руку на его щеку. Вроде самое обычное прикосновение, но вместе с этим прикосновением внутри парня что-то переломилось, заставив его растеряться и не знать, как вести себя дальше. «Что она вытворяет со мной.?» — промелькнула в голове у Гунджи. -Я знаю, — произнесла тихо брюнетка, так же держа свою ладонь на мужской щеке — Но монстрами не становятся сами по себе. Их такими делает окружающая среда. И в мире просто не существует абсолютного монстра, абсолютного зла, как и абсолютного добра. Это слишком детские категории. В этом мире все относительно. И я верю, что и в тебе есть что-то хорошее и светлое. Просто я хочу понять, что сделало тебя таким, — как ни странно, голос Нины стал более смелым и громки, девушка говорила вполне уверенно. Гунджи еле разглядывал во мраке черты лица брюнетки, но точно видел на ее губах улыбку. Добрую и немного грустную, как будто девушка всем сердцем и душой жалела карателя даже после того, сколько боли он ей причинил. Парень совсем запутался и не знал, что ответить. Он мог бы сейчас с силой сжать пальцы и хорошенько ударить девушку, преподав ей хороший урок. Но только вот руки никак не поднимались этого делать. Да, он злился, да он был растерян, что хотелось рвать и метать, только вот никак не удавалось физически этого сделать, заставляя все переворачиваться с ног на голову в душе. Блондин отстранился от сероглазой, встав с кровати и быстрыми шагами выйдя из комнаты в освещенный тусклой лампой коридор, что излучала желтый и неприятный цвет, захлопывая за собой дверь. Не мог он просто сейчас находится с этой девушкой рядом. Нина вела сейчас себя так, что Гунджи просто не понимал, как можно вести себя с ней в ответ. Поэтому, парень, пройдя несколько метров по коридору, удаляясь от комнаты, прислонился спиной к стене, опираясь об нее и опуская голову вниз, закрывая глаза. Светлые и длинный пряди упали вниз, полностью скрывая за собой лицо Гунджи. И сейчас, стоя практически уже ночью в пустом коридоре, он четно пытался разобрать всю кашу в голове. Хотя, умом Гунджи не блистал и понять, что к чему ему было довольно сложно. Ведь столько всего навалилось, столько эмоций он вдруг стал испытывать. И это уже не те всплески чувств, когда он с наслаждением кого-то кромсает. Это что-то иное, терзающее все существо карателя изнутри, но в то же время, не те отрицательные чувства, который он чувствовал при очередном унижении от своей матери. Скорей всего, это было какое-то волнение вперемешку с тревогой. Но только почему какая-то не очень красивая девчонка смогла вызвать у Гунджи такие эмоции лишь одним прикосновением и словами..?