Сероглазая

Холод. Сырость. И запах мокрого асфальта. Только это чувствовалось на улицах вечерней и разрушенной Тошимы. В сумерках очередной мусорный бак или сломанный фонарный столб мерещился каким-то страшным чудовищем, навевая тем самым в атмосферу ужаса и напряженности. Каждый звук и шорох заставлял пробегаться холодок по спине. Но, кажется, даже такая атмосфера карателям была вообще ни по чем. И надо знать. Они же и были одними из тех монстров, обитавших в Тошиме. Злые, не щадящие никого и желающие кровопролития для утоления своей жестокости. Шли себе, ища новых жертв для потехи. Ну, шел только Кривар, а Гунджи передвигался какой-то развязной, быстрой и прыгучей походной, горлопаня нескладные песни, которые придумывал на ходу, только раздражая своим поведение Киривара и заставляя время от времени поколачивать блондина и так же пугая всем происходящим вокруг бедную Нину, которая и так в последнее время была в очень подавленном состоянии. Все бедствия решили разом свалится на слабохарактерную Михневич, загоняя ее в тупик и не зная, что дальше делать. Казалось, что каждое неверное ее действие приведет к ужасной катастрофе и с брюнеткой случится что-то ужасное — либо ее опять изнасилуют, либо же и вовсе убьют. Хотя, даже, после всех пережитых событий Нине смерть казалась лишь путем к покою и окончанию всех горестей и бои в ее жизни. Гунджи же все, что происходило вокруг него, забавляло и очень радовало то, что теперь он имеет полную власть над своей игрушкой и может играться с ней, как ему в голову взбредет… Но только вот каратель жалел, что Нина не немая. Как только девушка начинала сопротивляться и просить остановится, то по телу карателя пробегала дрожь, заводя его и возбуждая. Почему-то столь тонкий и жалобный голос заставлял испытывать его бурю различных эмоций кроме банального удовольствия от происходящего. Но вот последняя беседа даже расстроила Гунджи… Брюнетке удалось задеть его за живое, хотя что ему за всю жизнь только не говорили и он принимал те слова с усмешкой на лице, а сейчас… Он даже и не знал, как ответить. Да и отвечать не хотелось, затрагивая тему того, как он превратился в ужасного монстра. Поэтому, блондин пытался поменьше разговаривать с Ниной, но побольше гнобить ее — то толкать ее начнет, не давая нормально встать, а потом больно ударит, то вдруг за волосы начнет таскать. А Михневич только вскрикивала, но боялась говорить. Вдруг что-то не то скажет и только хуже будет? Вот и сейчас, когда Нина себе тихо и спокойно шла за своим «хозяином», то тот внезапно замедлил шаг, дабы сравнятся с девушкой. Брюнетка это заметила не сразу и как только она краем глаза заметила движение с боку, то поспешила отойти, но не успела, потому что Гунджи умудрился подставить ей подножку и бедная девушка, не сумев удержаться на ногах, упала на землю, больно ужарившись бедром и плечом, а ее уши тут же резанут тягучий, неприятный и немного хриплый смех карателя. Вся в синяках и ссадинах от побоев, невероятно усталая и исхудавшая, морально подавленная за последние дни Нина лежала на холодной земле на боку, боясь даже шевельнутся. В прошлый раз, когда она резко попыталась увернутся от карателя и встать она получила ногой в живот. -Размазня-я-я-я-я-я-я! — громко проговорил блондин, глядя из-под длинной челки на девушку. Ногой он перевернул вся сжавшуюся от боли и страха девушку на спину, довольно усмехаясь. -Да харе уже. Играться с ней после будешь, — крайне раздраженный Киривар, что стоял рядом, зарядил своей трубой по белобрысой макушке, на которую был натянут красный капюшон. Гунджи, вскрикнув что-то нечленораздельное, резко развернулся к мужчине, раскидывая руки в стороны и демонстративно лязгнув багнаками. -Какого ты вытворяешь, стари-и-и-ик?! — не самым приятным и тихим тоном прокричал каратель. Да, пусть внешность у блондина была, так сказать, не уродливая, но голос, особенно когда он переходил на крик, был неприятным. Но даже если так, всегда было заметно, что каратель специально делает его таким. Киривар уже даже открыл рот, дабы ответить пареньку не самым культурным выражением, послав его в одно место, но его взгляд привлекло совершенно другое, заставляя отвлечься от Гунджи. По улице, сзади Гунджи, прямиком в их сторону шагала шайка человек из 10, может даже и больше. Похоже, это либо были новички, раз так самоуверенно шли на карателей, либо наркоманы, сидевшие на Лайне и которые решили, что могут победить любого благодаря той силе, что дал им губящий наркотик. -Посмотри-ка, — закинув трубу себе на плечо и лязгнув висящими на ней жетонами, кивнул в сторону компании за спину напарника каратель — Похоже, что нас ждет веселуха. Они обдолбаны Лайном в говнище. Аж вены на лицах вздуты, — прищурившись, рассмотрел вышеупомянутую деталь мужчина. Блондин обернулся, натыкаясь глазами на приближающуюся к ним группу наркоманов. На тонких губах Гунджи расползлась привычная улыбка безумного маньяка, сам парень пару раз хихикнул. Все же, он был несказанно рад. Ведь сейчас он мог хорошенько оторваться и раскромсать пару тройку людей, что служило ему подобно анти-стрессу. Но перед тем, чтобы принимать какие-либо действия, парень, скосив глаза в сторону, глянул на Нину, которая потихоньку отползала за громоздкий мусорный бак, желая спрятаться. Убедившись что его игрушка будет в безопасности и ее никто не тронет, каратель провозгласил в своей привычной манере: -Ура-а-а-а! — он подпрыгнул, вскинув руки вверх, делая его похожим чем-то на маленького радостного ребенка — Выпущу кишки-и-и-и все-е-е-ем! — бросившись атаковать подошедших участников Игры, так же кричал блондин, а Киривар, что-то недовольно проворчав, кинулся за ним. Нина же, села не земле, прячась за баком и закрывая уши ладонями, дабы не слышать предсмертных криков жертв карателей. Пусть она уже и видела ранее, как умирают люди, смотреть на это было тяжело, а слушать крики, до краев наполненные болью и ужасом, было для девушки еще сложнее. «Надо проверить обстановку. Вдруг ко мне кто-то идет. Лишь мельком гляну.» — подумала девушка, опасаясь, что ее кто-нибудь найдет и убрав руки от ушей, аккуратно выглянула из-за бакана кровавую баню, которую устроили каратели и наркоманы. Скривившись от увиденных ужасов, как раскромсанные тела, разможженые головы и реки крови, брюнетка прижала ладонь ко рту, чувствуя, как из желудка по пищеводу горлу поднимается ее сегодняшний скудный завтрак, ко ем был лишь несколько кусков хлеба. Она уже хотела юркнуть обратно, как застыла, не в силах пошевелиться от увиденного: Гунджи, склонившись над трупом и своими железными «когтями» разрывал плоть бедняги, в прямом смысле кромсая его на куски. Но это еще ничего, ведь сзади к увлеченному блондину подходил наркоман, занося внушительный по размерам нож для удара. Судорожно и быстро задышав, брюнетка схватила первое, что попалось ей под руку, а именно какую-то железную кривую палку, что валялась рядом, и очевидно мало соображая, что делает, побежала в сторону Гунджи. Наркоман уже был готов ударить ножом в спину блондину, то холодное блестящие лезвие встретилось с железной палкой, неприятно лязгнув и блокируя удар. Как же Нина была рада, что успела это сделать, юркнув между мужичками. Тонкие руки сильно дрожали, но за счет адреналина в крови появилась хоть какая-то сила. Но ее радость тут ре пропала, как только чьи-то сильные руки рывком откинули ее маленькое и хрупкое тельце в сторону, от чего Нина вновь больно упала. Как и ожидалось, это сделал Гунджи и после того, как преграда в лице брюнетки между ним и наркоманом была устранена, одним ударом паренье вогнал острые когти багнак в грудь противнику и тут же вытащил, от чего бездыханное тело плюхнулось на землю. Нина приподнялась, с ужасом оглядывая все серыми глазами, пока Гунджи подходил к ней. В несколько широких шагов каратель преодолел расстояние между собой и девушкой, сразу же хватая ее за длинные черные волосы, грубо приподнимая и наклоняясь сам, что бы их лица оказались на одном уровне. Вскрикнув, брюнетка тонкими пальчиками вцепилась в руку блондина, которая держала ее за волосы. -А сейча-а-а-ас ки-и-и-исонька поплатиться за свою ту-у-у-упость… — протянул он, как будто на зло растягивая гласный, что сильно нервировало и бесило. Сам же Гунджи по правде был взбешен из-за того, что его игрушка решила своевольничать и подвергла себя опасности. Уж сильно не хотелось терять такого забавного питомца. Да и эта ситуация хорошо так ударила по самолюбию парня. Где это видано, что бы свирепого и кровожадного убийцу защищала зашуганная и слабая девчонка? -Дура, — кинул Киривар, ударяя трубой по голове последнего еле живого наркомана, который тут же замертво свалился — В самое пекло полезла. -П… Прости… Прости… — слабо прохрипела девушка, не поднимая серых глаз, которые вот-вот грозились разорваться от слез. Честно, брюнетка сама не понимала, почему так поступила, почему защитила Гунджи. Этот человек подарил ей столько боли и мучений, так сильно ее извел, что она должна ненавидеть и желать ему мучительной смерти больше всего на свете. А сейчас она испугалась и, не раздумывая, бросилась к нему на помощь… По сути, Нина была слишком мягкой и доброй, что бы кого-то ненавидеть. Она свято верила, что у всех, даже у таких ужасных личностей, как Гунджи, есть свои положительные качества и хоть капелька света в прогнившей душе. И что люди сами по себе не становиться такими жестокими, а среда, в которой они жили и живут сделали их такими. Глупая-глупая и слишком добрая Нина… — Я… — сквозь силы продолжила говорить она — Я… Испугалась за тебя… Извини… Гунджи опешил, не ожидав такого ответа и не зная, что сказать самому. Сколько помнил себя парень, никто и никогда за него не волновался и переживал. И тем более защищал… Особенно он не понимал, с чего вдруг волноваться именно ей? Той, которую он унизил и над которой надругался. Ведь любой после такого будет отнюдь не переживать за него, испытывать к нему исключительно ненависть. Но почему тогда брюнетка так извиняется перед ним? Почему вообще выскочила из укромного места и подвергла себя опасности? Все это невероятно путало и раздражало Гунджи, и даже он, не очень-то умная личность, понимал что Нина ведет себя нелогично в сложившихся за последнее время обстоятельствах. -Идио-о-о-о-отка, — спустя несколько секунд молчания, бросил небрежно блондин, разжимая кулак, выпуская спутанную черную копну волос и, выпрямившись, пошел прочь от девушки. Не своей непонятной походкой, а совершенно спокойно, закинув руки за голову. Киривар выгнул вопросительно бровь, совсем не ожидав такого от парня и перевел глаза на растерянную и чуть ли не ревущую Нину, которая так же по прежнему сидела на земле. Но плюнув на это, мужчина последовал примеру Гунджи и пошел, совершенно пофигисточной интонацией протянув: -Посоветовал бы тебе поднять задницу и шевелить карандашами, если не хочешь тут остаться одна. На эти слова Михневич резко встала с земли, от чего ощутила острую боль в теле, но, сжав зубы, прикрыла глаза ладонью и захромала вслед за карателями. «Дура… Дура… Зачем я сделала это? Только хуже сделала…» — от такого напряга Нина не сдержалась и по щекам капля за каплей потекли горячие слезы — «Но тогда бы он пострадал…» — серые заплаканные глаза неуверенно поднялись, наткнувшись сразу же на спину блондина — «Черт… Я окончательно запуталась…» — еле слышно всхлипнув и закусив нижнюю губу, Нина ускорила шаг, пытаясь не отставать от карателей.