Ниндзя-маг, часть 2. Узнать врага

      В маленькой каюте, где проснулся Кевэ, его встретил сам Ройлио Махаон.       - Ты исполнишь свой долг, мальчик, находясь рядом с Фриэст, помогая ей и защищая, - так посол убедил пацана не паниковать и задал ему цель. Кевэ тогда закусил губу, не посмев высказаться в лицо благородному господину, как позже поступила своенравная Эйноли, не имевшая положенного образования и должного пиетета перед благородным сословием.       Корабль увозил с Побережья Мечей не только Кевэ, но и Эйноли.       - Эльфийская магия совершенней и древней прочих, девочка. Немудрено, что эти поделки стали сбоить в пределах безупречного комплекса защитных чар Лунного Лебедя. Твой командир отправил тебя учиться, девочка, пользуйся шансом перенять опыт у лучших, занимайся прилежно и не отвлекайся на досужие мысли, - такое объяснение дал посол, смазливое личико которого Эйноли надеялась никогда более не увидеть, дабы не впасть в искушение этого сладкоречивого змия…       Кевэ и Эйноли нутром чуяли подвох, плохо веря в то, что глава их Дома без личных объяснений мог отправить их на учебу. Для Кевэ - на благословенный остров, обетованный дом и прародину всех эльфов. Для Эйноли - на мифический остров, по которому порой гуляет сам Кореллон. Не хотели верить, но оба с подачи дипломата находили примеры, когда их командир принимал крутые решения, не советуясь и не объясняясь с ними. И оба желали побывать на заветном Эвермите, снящимся им в дни кручины. Потому после общения с послом Ройлио, общения смиренного и вспыльчивого, соответственно, каждый из них внутренне примирился с туманными обстоятельствами отплытия на Лунном Лебеде, вовсе даже и не внезапного – они просто не поняли намеков! Дипломат сплел из слов такое кружево смыслов, что создал у Эйноли и Кевэ полное впечатление того, что Неджи Хьюга уже расплатился за их обучение и этот вопрос целиком улажен. Явное логическое несоответствие осталось без внимания юных эльфов.       После удрученно молчаливой трапезы за одним столиком с Кевэ, Эйноли сперва устроила скандал, а когда все же не смогла добиться своего, сбежала палубу - на нос корабля. Специально села так и болтала ногами, чтобы ее пятки сверкали в окне посла, которого она уже послала к Бейну в зад, закатывая истерику с немедленным возвращением. В пылу чувств клирик наложила на языкастого верующего строгую епитимью, первой взбредшую в голову – не вылезать из шкафа, пока его не откроет королева. Она была в своем праве. Никакого божественного вмешательства и кар не последовало, конечно, однако глупое девичье наказание неожиданно для свидетелей поддержал сам Ройлио – высокородный эльф устроился в означенном предмете интерьера. Был шумный скандал, но кто вправе оспаривать решение верующего, продиктованное священником? Однако Эйноли не знала, что подобный расклад так или иначе всем пришелся по вкусу, даже жене Ройлио, которая в данный момент не могла видеть пятки – она в хвост и гриву чихвостила бесстыдную родственницу. Но особенное удовлетворение от епитимьи получил сам расчётливый милорд Ройлио, намеренно вызвавший праведный гнев на себя – отбыть детское наказание и по божественному суду более не привлекаться к ответу за сие скверное деяние.       Корабль шел на закат. Красное золото вливалось в темно-бурые воды океана, покрывшегося мурашками в ожидании неминуемого ненастья. Рядом плескалась стая дельфинов, гнавшаяся за кораблем, который буквально летел над поверхностью на диковинных морских крыльях, сокрытых от постороннего взгляда. Один рангоут с минимумом такелажа – максимум магии. Волшебный парус то и дело обливал палубу разноцветными всполохами тусклого света. Обладай Эйноли бьякуганом или хотя бы «Истинным зрением», то видела бы, как дивный уловитель энергий подгоняют могучие магические потоки в леерах, то и дело сменяемых штурманом – в данный момент кораблем рулил старпом Улайгил. А лети девушка над кораблем или плыви чуть в сторонке, то видела бы мягкое и плотное ватное облачко, словно бы несущее величавого белокрылого лебедя по морю – вслед за уходящим солнцем.       Ни дивный вид на океанский закат, ни потрясающая скорость, ни радостный дельфиний свист – ничего не трогало Эйноли, залитую слезами. Юная клирик знала, благодаря Домену Знание и статусу прелата церкви Ларетиана в Доме Хьюга она ведала: ее принц не кинется вслед за любимой, пока не выполнит обязательства, взятые на себя перед их общим богом – Кореллоном Ларетианом. Эйноли с недавних слов господина Ройлио так же знала, что Неджи неоднократно приглашали посетить корабль: и устно, и письменно. Он полностью проигнорировал все эти обращения и без единой весточки напарникам телепортировался в порт Лласт. Значит, благородный эльф посчитал свое пребывание там важнее прощаний и напутствий необученным напарникам…       С раздражающей Эйноли беззаботностью, юный рейнджер за ее спиной посредством игровой возни обучался пониманию животных. По правде говоря, Кевэ сейчас служил игрушкой корабельного «зоопарка», выпущенного на палубу, пока хозяева составляли отчеты и доделывали иные дела государственной или личной важности. Ответственный парень с каждой минутой все отчетливей осознавал свое неприглядное и незавидное положение, но пытался хоть как-то справиться, что лишь сильнее раздражало девушку, неверно понимавшую ситуацию.       А положение дел складывалось следующим. Ирвэс решила посоперничать с радужной спектральной тигрицей, который год единолично составлявшей пару спектральному лунному тигру, скучающему по тенистым опушкам Леса Кормантор. Пантеру совершенно не смущало, что ее лапы со втянутыми когтями то и дело проходили сквозь призрачное тело куда более молодой самки – фамильяра посольской жены. Кевэ пытался разнять двух шипящих больших кошек и уже обзавелся прорехами у одежде и царапинами на теле. Он пытался улещивать Ирвэс, мало обращавшую внимание на трех ей подаренных Инрарой милых котят: пятнистые разнополые леопарды и черная пантера-мальчик. Но малыши не шалили и вообще сидели тише воды, ниже травы – на них смотрел… котенок. До заката это был премилый дымчатый котенок с черными ушками, после заката он стал еще милее: его контуры чуть расплылись, подернувшись дымкой, а глаза увеличились, сделав его похожим на плюшевую игрушку, которую так и хотелось потискать. И слава богу, что Кевэ пока не довелось видеть истинную суть взрослой пепельной кошки, чуждой этому Плану бытия – такой вот фамильяр у лорда Кролнобера. Так же подросток то и дело снимал сахарную летягу с парусов: зверек самозабвенно гонялся за цветными пятнами, отчего сам подвергался опасности и создавал помехи, чуть раскачивавшие мчавшийся корабль. Юному рейнджеру на палубе хватало забот, потому он даже не помышлял забираться на мачту, где возлежал нунду – второй питомец Юсдидель. Экзотический кот напоминал рысь с бакенбардами и загривком, он одним глазом лениво наблюдал за возней внизу, прицениваясь к черной кошечке, которая демонстративно не обращала внимания на всякую «мелочь». Рядом с нунду назойливо ворковала пара фейри-дракончиков: дивные и гибкие создания игнорировали Энефона, желавшего присоединиться к их компании. Фамильяр Эйноли имел тело выраженного дракончика и волшебные крылья бабочки. А ящероподобная пара фамильяров боевой жрицы Садове – что само по себе уникальный случай! - махала элегантными кожистыми крыльями, растущими по всей длине вытянутого тела - их черная окантовка была острее иного меча. Еще выше над Лунным Лебедем разминал крылья гордый грифон - это питомец друида Ниатара, оставивший пару корабельных грифонов ворковать в своем гнезде, имеющем выход, размещенный на корме. С грифоном пыталась играть забавная и женственная элементаль ветра в облике кукольной большеглазой коняшки с самим ветром в качество холки и хвоста. Но капитанский фамильяр, типичный для представителей дома Мэйраш, лишь раздражал грифона-новичка. В воде за бортом резвился вообще недостижимый для Кевэ дельфин - приживала морского волка Улайгила, старпома Лунного Лебедя и второго мужика на корабле. Он-то и подозвал стаю своих сородичей, чтобы попытаться поднять настроение Эйноли. Вскоре девушка действительно успокоилась, залюбовавшись необычными красотами. Она обратила ноль внимания на вскоре случившийся переполох из-за нашествия белочек, канареек и прочих обычнейших фамильяров и приживал остальных представительниц экипажа. Сбивавшийся с ног Кевэ даже не заметил, как вслед за низшими в иерархии на палубу выполз змий-искуситель – фамильяр корабельного кока Фолоса Тагрилнофа, жреца Ханали Селанил, последнего из трех представителей мужского пола и самого молодого члена экипажа. С появлением большой группы мелких животных для юного Кевэ в этом зверинце наступил сущий ад. А все потому, что на сей раз на общем выгуле отсутствовал главный пастух и вожак – дракон струящегося пламени, принадлежащий послу Ройлио. (иллюстрации 107-121)       Ирвэс чутко уловила момент, когда мечущийся и доведенный до слез подросток готов был сорваться. Самая старшая и опытная из всех разгулявшихся животных неожиданно мявкнула, да так резко, пронзительно, оглушительно и с утробным оттягом, что нунду свалился с мачты и высек когтями искры из артефактного паруса, отчего корабль резко накренился и отправил купаться почти всею декоративную мелочь. Естественно, золотой дракон был вынужден оторваться от своих любовных мечтаний и явиться на брошенный ему вызов. (иллюстрации 122 и 123) Но черная пантера, умудренная вековыми сединами, не приняла бой и горделиво склонилась перед более сильным и грозным. Ирвэс вслух признала старшинство Киньюхира: по праву верховенства хозяина Ройлио, чьи замыслы и реализовывал золотой дракон струящегося пламени. Эта аллегоричная сцена отпечаталась глубоко в памяти и Кевэ, и невольно свидетельствующей Эйноли, по чьим ступням болезненно прошлось золотое пламя вырвавшегося из окна змееподобного дракона.       Крен Лунного Лебедя, само собой разумеется, вызвал переполох у медовой вахты, с капитанского позволения общавшейся с давно сдавшей свое солнечной и еще ожидавшей свой черед лунной. Стайка девочек растревоженными осами высыпала на палубу, чтобы поспешно деактивировать губительные заклятья, попрятать луки в чехлы и мечи в ножны да начать с охами и ахами спасать оказавшихся в воде питомцев. Штурману даже пришлось снизить скорость и развернуть корабль. Пока суть да дело, Ирвэс утянула своего «виновного» подопечного с палубы, а Кевэ, в свою очередь, осмелился взять за руку Эйноли, чтобы за собой увести ее в тихие недра волшебного корабля.       Стоит сказать несколько слов о самом корабле. Лунный Лебедь – шедевр магического и корабельного искусства. Грандмаги королевской судостроительной компании усовершенствовали заклятье «Дворец Морденкайнена», совместив его с красивым и быстроходным судном специальной планировки. Десять стрельчатых окон-иллюминаторов на носу корабля магически соединялись с соответствующими покоями капитана, старпома и трех лейтенантов с одной стороны, и с другой стороны с каютами посла, состоящими из прихожей, спальни супругов и спальни фрейлин, кабинета, каютой секретаря и каютой для атташе. С той и с другой стороны имелось по запасной двухкомнатной каюте для офицеров и благородных пассажиров, но уже без настоящих окон. Подковообразный коридор огибал оранжерею, переходившую в офицерскую кают-компанию с читальным и танцевальным помещениями. Над ней находилась капитанская рубка со штурвалом, картами, измерительными приборами, артефактами управления судном и связью, кормовыми окнами-иллюминаторами и зеркальными экранами, на которые транслировалось изображение с волшебных глаз носовой фигуры. Еще выше располагалась открытая верхняя палуба и ют со штурвалом декоративного характера. Под офицерской палубой располагалось четыре кубрика и пассажирские каюты, довольствовавшиеся картинными видами из разных глаз Лебедя или кормы. На нижеследующей палубе разместился камбуз и общая кают-компания с большим танцевальным залом. Еще ниже располагался арсенал, тренажерный комплекс и зверинец с гнездом грифонов, имеющих отдельный люк для полетов: кормовой при движении, палубный во время стоянок. В самом низу находился грузовой трюм. Доски палубы имели четко выраженные магические узоры. В носовой части люк и портал вели в недра корабля. У мачты находились спуски на лестничные марши: справа для экипажа, слева для пассажиров. У юта имелся еще один спуск с верхней палубы в корабельные недра – на мостик и в зверинец. Он же вел в самое сердце корабля, к надежно защищенному источнику магии и центру всей магической системы, в том числе создающей в случае нужды парусную тягу и силовые плоскости подводных крыльев. (иллюстрация 124) Как небезосновательно считали эльфы, Лунный Лебедь - один из самых маневренных и самый быстрый надводный корабль во всем Ториле, конечно, после королевской яхты и «шлюпок» непотопляемых эльфийских Домов Старим, Экорна и Ваэлвора.       Эйноли даже не заметила пантомимы своих сопровождающих, когда пантера выставила Кевэ прочь из женской спальни. Сейна так и не выходила из их общей каюты, ее легкую бледность жрица мимоходом списала на качку – собственные проблемы заботили ее куда как больше. Суматоха разбередила утихшие было чувства. Эйноли очень хотелось спрятаться под одеялом, как когда-то она делала, будучи маленькой девочкой, страшившейся жутких, но поучительных историй и преданий своей приемной матушки. Ирвэс не дала Эйноли смалодушничать. Большая кошка потеснила хозяйку узкой койки и вальяжно разлеглась, начав урчать и побуждая гладить себя, подставляя свой лоб. Черная шерсть поседела там, где проходили линии гербового фуиндзюцу Дома Хьюга. Это лишний раз напомнило Эйноли о ее новом статусе и положении в обществе, пусть и скрытом до поры до времени. Однако кошачье урчание и тепло крупного и мягкого тела пантеры пошли на пользу Эйноли. Да и Сейна тоже отчасти приободрилась, невольно позавидовав соседке напротив. Как Ирвэс не старалась понять выражение лица второй лунной эльфийки, у нее ничего не вышло, но блаженствующая кошка продолжала следить за ней сквозь щелки век. К моменту, когда в каюту вернулась третья и последняя постоялица, Раилда Ниитле, старая пантера успокоила и убаюкала несчастную Эйноли. Распутная подруга, завидев идиллическую картину, неопределенно хмыкнула и, тихонько надушившись, выскользнула обратно, решив-таки принять приглашение в одну из соседних вип-кают, которую единолично занимал изготовитель удивительно воздушных пирожных, вместе с которыми таяли всякие женские сердца.       Подросток, когда перед его носом закрылась дверь женской каюты, справедливо ощутил себя преданным. С плаксивым лицом он кинулся прочь, мимо каюты, выделенной ему на пару с Ниатаром. Кевэ бежал по дорогим пушистым коврам, не различая дороги. Чутье страдальца, не выносящего одиночества, вывело его ноги к гнезду грифонов. Подросток, естественно, грезил о собственном крылане, предпочитая грацию гиппогрифов. Поэтому все забылось и неприятности отошли на второй план, когда паренек неожиданно для себя оказался свидетелем воркования грифонов, милостиво позволивших двуногому быть рядом. Более того, Кевэ разрешили поиграть с тщательно охраняемым полугодовалым потомством. Три маленьких и неугомонных грифончика вместо сна с шумным клекотом носились вокруг кустарника, обрамляющего волосяную траву со мхом сфагнумом, что кто-то заботливо вырастил по форме большого и удобного гнезда. Юнцы, расправив еще неоперившиеся крылья, перепрыгивали искусственный ручеек, прячась в других мохнатых кустах – изумительно изумрудных, но тоже не пригодных им в пищу. (иллюстрации 125-127) В стрессовой ситуации сознание подростка повело себя по-детски, быстро переключив все внимание на почти что исполнившуюся мечту.       Кевэ не заметил, когда пришел Ниатар, но попросту не смог прозевать прилета третьего взрослого грифона. Гордец устроился в специально для него приготовленном насесте, отвернув клюв в стену. Птенцы при его появлении сразу же бросились под материнское крыло и притихли, настороженно глазея на постороннего жильца. Питомец друида, как ни старался, все равно стеснял корабельное семейство.       Вскоре появилась сама Морская Фурия, пришедшая успокоить и уложить служебных грифонов. Побитая и взмыленная после «сестринского нагоняя», Камойта наперекор всему демонстрировала безупречную женственность. В ложбинке меж вываливающихся грудей мерцал розовенький треугольничек кулона, кристаллы той же породы в форме сердечка гламурно сверкали в серьгах, а под пупком притягательно покачивался шибко крупный якорь, инкрустированный тем же розовым камнем. (иллюстрации 128-130) Когда лохматый птенчик пугливо выпорхнул, сердцеедка даже обрадовалась и одарила предпочтительного на сегодня Ниатара ну очень откровенной улыбкой, из-за которой пассажирская каюта осталась в полном распоряжении Кевэ аж до следующего дня.       Кевэ долго ждал Ирвэс, но пантера так и не пришла к нему, потому что в где-то в середине ночи все прежние ее труды пошли насмарку – Эйноли внезапно вбила себе в голову, что Неджи очень плохо и он сильно нуждается в ней.       Вернулся Ниатар усталым, но крайне довольным жизнью и в превосходном настроении. Мужчина не дал подростку трусливо отсидеться в каюте, зажавшись в уголке койки и пропустить сигнал к приему пищи. В назидание он за ухо отвел сонного и проголодавшегося Кевэ в пустующие душевые, а оттуда на камбуз, где невидимые слуги при появлении опоздавших принялись накрывать им стол. Рядышком за таким же, но побольше, уже потчевалась соседняя каюта, а поодаль стояли длинные столы - для кубриков. Завтрак лунных эльфов обычно совпадал с обедом солнечных, встающих с рассветом, и ленчем лесных, нежащихся до позднего утра.       - Девочки, так никуда не годится, - расслышал Кевэ напряженный разговор за соседним столиком, тоже стоявшим в своеобразной нише, но озелененной в другом стиле.       - Не нудите, Садове, - ерепенисто ответила Раилда, смачно зевнув во весь рот.       - Это бескультурно, - строго заметила солнечная жрица, на почтительные восемьдесят семь лет более старшая.       - Я знаю, и что теперь? – Раилда положила в ротик очередную пироженку – десерт соблазнил ее больше первого блюда, слишком экзотично поданного.       - Вам нужно перестраивать режим дня под правильные биоритмы. Это залог здоровья… - назидательно проговорила Садове все то же, что клуши из дневной вахты втирали малым детям, трапезничающим вместе с экипажем и другими пассажирами.       - А мне-то чего выговаривать? Это вон Сейна с Эйн сдуру заснули где-то в восьмом часу утра.       - Я за тебя волновалась, - тоненьким и заспанным голосом ответила Эйноли, надув губки. – Ушла невесть куда – а вдруг ты потерялась?       - Ой, не смеши мои трусики…       - На тебе их нет, - кисло заметила Сейна, ковырявшаяся в свое странной рыбе вот уже добрых пять минут, привередливо выбирая противные склизкие водоросли, рыхлые косточки и всякие комочки непойми чего. Ее настроение оставляло желать лучшего, портясь поминутно.       - А ты вообще молчи мымра! Я ведь не обсуждаю на всю столовую твои красные кружевные трусики с бисерным сердечком… - громко вспыхнула Раилда.       - Хватит! – Негодующе припечатала боевая жрица. И совсем другим тоном продолжила: - И это камбуз, Ниитле, потрудись запомнить. А ты, Фидлстик, не капризничай, от такого непотребства в тарелке наш Фолос расстроиться и оставит всех без десерта.       - Пусть хоть сутки отдохнет его фаллос, - бросила бывшая куртизанка Офалы Шелдарстон. – Принесите мне простую запеканку, - в пустоту произнесла она. Невидимый слуга тут же подхватил растерзанное блюдо, унося.       - На корабле тесная компания, девочки, не стоит настраивать всех против себя, - попыталась дружелюбно урезонить строптивицу жрица Глубинного Сашеласа, покровительствующего морякам. Фрейлину удручала необходимость кушать на нижней палубе, но Садове знала слово «надо» и пыталась держаться так, чтобы позже не услышать нареканий от госпожи Инрары.       - А мне пох**, я же не дура и вижу, что из одного борделя угодила в другой, плавучий. Боюсь даже представить себе Эвермит!       - Сучка, обдолбанная! Не смей опошлять наш Зеленый Остров!       - Да в гробу я его видала! – Вскочила Сейна, взмахнув рукой так, чтобы прицельно уронить кувшин с соком, но магия не дала жидкости пролиться, а хрустальному стеклу разбиться. Женщина имела полное основание полагать, что никто ее по возвращении не отпустит из Дома Юртуры. Для этого вывода опытной куртизанке хватило подсмотренной реакции Юсдидель лоу-Юртура, забиравшей ее из заведения Офалы, не сумевшей защитить свою девочку, но предупредившей и выдавшей щедрую премию сверх заработанного. Еще в начале месяца Сейна бы с радостью восприняла возвращение в эльфийское общество, но не теперь и не так. К сожалению, неожиданно поступившее предложение было из разряда тех, от которых невозможно отказаться.       - Отселите от нас эту Бл***! – В спину соседке бросила Раилда, ничуть не заботясь об алых ушах эвакуированной ребятни, между прочим, кушавшей в этом же зале.       - Девятый столик наказан, - на весь камбуз прозвучал рассерженный голос капитана, которая как всегда вовремя спустилась сверху - проведать самых крох. Уткнувшиеся взглядом в свои тарелки, Кевэ и Эйноли одинаково вжали голову в плечи и прижали уши – они не одни так поступили. – Сейна, извинись! Вернись и доешь положенное…       - Да заеб***, стерва! – Немедленно откликнулась молодая женщина, показав нецензурный жест.       - В кутузку ее, - приказала капитан.       Невидимые слуги скопом обступили Сейну, приподняв ее и блокировав множеством своих невидимых и беспристрастных рук. Но она и не думала сопротивляться, со злорадством ответив:       - Да ради Фенмарела Местарина! – Обратилась она к богу Селдарин, покровительствующему изгоям и козлам отпущения. Она специально напросилась в тюрьму, чтобы только убраться из комнаты двух так называемых подружек, побыть в полном одиночестве и попытаться осмыслить свое безвыходное положение.       - Заткните ее поганый рот, - скривилась капитан. И потом резко сменила тон, развернувшись: - Инцидент исчерпан. Кушайте дети, приятного аппетита.       - Приятного аппетита, - нестройно ответили дети. Второй раз за трапезу.       - Госпожа капитан, а что такое «фаллос» и зачем ему надо сутки отдыхать? – Спросила самая смелая и любопытная девочка лет шестидесяти, доставлявшая нянькам уйму хлопот своими почемучками.       - Злая тетенька ошиблась, крошка Люпилин. Нашего кока зовут Фолос, - ответила Камойта.       Женщина прекрасно видела всех тех, кто своим пунцовым цветом выдал знание взрослого термина. Большинство подростков и, что удручало, многие из детей, успевших хлебнуть лиху в жестоком людском обществе.       - Дети! – Капитан умело привлекла внимание всех, одернув тех умников, кто простодушно решил просветить соседей. - Я по глазам вижу… что многие из вас… озабочены… десертом, - с многозначными паузами проговорила женщина, внимательно оглядывая юную аудиторию с дрожащими и прижатыми ушками. - Пока его лишены только взрослые. Но если кто-то из вас будет шалить за столом, не доест, не приберет за собой или забудет поблагодарить нашего замечательного кока, то я и вас всех лишу сладких радостей.       - В подобных случаях на кораблях положено отвечать: «Так точно, сэр капитан!» - Подала голос одна из так называемых нянечек, у которой из-за спины торчала рукоять табельного оружия.       - Так точно, сэр капитан, - вразнобой послушно повторили дети и подростки.       Некоторые из детей разделяли чувства Сейны и не желали никуда уплывать. О чем они и поведали единственным известным и доступным им способом - горьким плачем с размазыванием созревших слез и соплей. А еще имелись наглые и хамоватые подростки, которые теперь уже громко вслух не понимали, почему одного их взъерошенного сверстника выделили во взрослые, а всех волосок к волоску причесанных и отглаженных оставили в лягушатнике. Набирающий обороты скандал бесповоротно испортил трапезу.       Камойта, слегка растерянно глядя на слезы в три ручья и возмущенно тыкающие пальцы, вынужденно оценила правоту старшей родственницы с опытом материнства. Следовало не разделять по возрастному признаку, а перемешать взрослых и детей, чтобы обеспечить поддержание самодисциплины и подспудное обучение застольному этикету. А вообще зря она согласилась перевозить детей, в какой раз по непонятной причине уступив смазливой улыбочке Ройлио. Попавшего в затруднительное положение капитана спасли матросы: две девушки-менестреля устроили импровизированный концерт, жонглируя фруктами и используя в качестве музыкальных инструментов хрустальную посуду и звонкие столовые приборы. Высокое контральто и низкое сопрано запели шуточную песенку о еде и Эвермите:       Эльфов-остров синий небосвод,       Эльфов-остров лето круглый год,       Эльфов-остров весело живем,       Эльфов-остров песенку поем.       Чудо-остров, чудо-остров,       Жить на нем легко и просто,       Жить на нем легко и просто,       Эвермит!       Наше счастье постоянно:       Жуй кокосы - ешь бананы,       Жуй кокосы - ешь бананы.       Эвермит!       Эльфов-остров места лучше нет!       Эльфов-остров мы не знаем бед!       Эльфов-остров кто здесь прожил час,       Эльфов-остров не покинет нас!       Эльфов-остров - чудо-остров,       Жить на нем легко и просто,       Жить на нем легко и просто,       Эвермит!       Наше счастье постоянно:       Жуй кокосы - ешь бананы,       Жуй кокосы - ешь бананы.       Эвермит!       Эльфов-остров синий небосвод!       Эльфов-остров лето круглый год!       Эльфов-остров весело живем!       Эльфов-остров песенку поем!       Чудо-остров, чудо-остров,       Жить на нем легко и просто,       Жить на нем легко и просто,       Эвермит!       Наше счастье постоянно:       Жуй кокосы - ешь бананы,       Жуй кокосы - ешь бананы!       Эвермит!       Эвермит!       (Примечание: переделка песни Шаинского В.Я. - Чунга-Чанга)       Очарование и магия голоса сделали свое волшебное дело - отвлекли и увлекли ребятню. Камойта от себя добавила иллюзий: простеньких в исполнении, но впечатляющих неискушенную публику. Волшебница продемонстрировала всем присутствовавшим собственные чуть подправленные и разукрашенные воспоминания о великолепных и богатых плодовых садах, о беззаботных танцах под пальмами на пляжных вечеринках столетней давности. В итоге взрослым удалось взять ситуацию под контроль и по-быстрому закруглить трапезу для группы самых маленьких и проблемных пассажиров, вскоре организованно покинувших камбуз – в сад к милым белочкам и грациозным грифонам.       - Сэр Ниатар, позвольте обратиться, - услышала Эйноли с соседнего столика, когда тоже собиралась покидать опостылевший камбуз. Она думала, что Кевэ поможет ей отбыть наказание, а он ее - натурально кинул. Девушке невдомек было, что робкий парень сильно обиделся на нее, не смея просить вернуть фигурку Ирвэс, поскольку вольная пантера сама выбрала, с кем ночевать. А еще она совершенно не подумала, что Неджи отправлял Кевэ учиться конкретно к Ниатару лоу-Ясемин, отчего-то взятому на борт Лунного Лебедя, а саму Эйноли – конкретно к Лину Ла-нерал, между прочим, отсутствующей на судне.       - Обращайся.       - Пожалуйста, сэр Ниатар, обучите меня сейчас правильному уходу за верховыми грифонами, - через силу произнес Кевэ, покоренный гордым зверем, который в городе Невервинтер редко кому показывался на глаза. А еще после всего случившегося парень попросту не знал, чем конкретно сейчас заняться и опасался остаться наедине с мистической лучницей Юсдидель, при которой в голове начинало шуметь, мишень расплывалась в нечто иное и становилось тесно в паху – какая тут учеба? А Кевэ истово хотел учиться, чтобы не разочаровать сюзерена, когда им вновь будет суждено встретиться – в чем нет сомнений. А еще он за время этой богатой трапезы поймал на себе столько колючих взглядов, что расхотел заводить знакомства с такими ершистыми сверстниками, изначально настроившимися к нему недружелюбно. Быть может позже, при более благоприятных обстоятельствах или же когда капитан Камойта наконец-то соизволит исправить упущение и представит команду и всех пассажиров друг другу. Быть отщепенцем Кевэ ой как не хотелось.       - Тебя одного мой грифон стерпит, - легко согласился друид, отметя всех прочих кандидатов в ученики, которые ему нафиг не сдались, ведь они – не его головная боль. Кевэ не подозревал, что своим поступком, а главное ответом друида окажется фактически отрезанным от сверстников, невзлюбившим неопрятного выскочку, вытирающего руки о волосы и отчего-то получающего несправедливо больше благ и внимания, чем они. Сам же Ниатар, соглашаясь, думал о налаживании своей интимной жизни: уж он-то сумеет отвадить Камойту от с чего-то приглянувшегося ей желторотого юнца, совершенно определенно не представляющего себе, как надо обращаться с противоположным полом и каково это - соитие.       Дальше Эйноли не слушала соседний столик, отчетливо вспомнив наказ Неджи прилежно учиться. Доброй по натуре жрице стало стыдно за беспочвенную обиду на вассала Неджи и за вчера, когда она пробездельничала, потеряв возможность стать лучше, чтобы в один прекрасный момент суметь оказаться рядом с любимым и помочь принцу, не оплошав. Но вместе с порывом учиться к ней вернулась крамольная мысль, еще пуще отравившая настроение: глава Дома специально отослал слабаков, избавившись под благовидным предлогом – для чего-то явно неэтичного и нецензурного. Но слезы не брызнули – вчера все выплакала.       Мытье котлов, сковородок и посуды вместо невидимых слуг тоже ну совершенно не способствовало поднятию настроения Эйноли. Стойко отбыв наказание, Фриэст осталась одна: непреступный айсберг Садове уплыл громить чучел, а Раилду отправили дальше по этапу - за сквернословие. Скрепя сердце, Эйноли пошла на поклон к секретарше – все остальные оказались заняты делом.       Догадавшись спросить направление у назойливого невидимого слуги, Эйноли быстро отыскала Бриуин. Импозантная придворная дама нашлась в одной из оранжерей, в центре которой журчали фонтаны: три зонтика в равных промежутках друг от друга по центру вытянутой дорожки мелкого бассейна с удивительно синей водой. Яркий цвет ей придавала плитка неведомого девушке камня, похожего на малахит, только сочных синих оттенков. Справа и слева от водной дорожки в кадках стояли цветочные растения. Часть кустов отцвели, часть радовали глаз розовыми колокольчиками или причудливыми желтыми ежиками. Высокие пальмовидные и маленькие приземистые, столбовидные и шарообразные. Сад цвел круглогодично, каждый сезон радуя по-своему. Тут и там пестрые бабочки неназойливо порхали или лакомились нектаром. (иллюстрации 131 и 132) Или, чего греха таить, насекомые служили настоящими тайными глазами для представителя Дома Махаон, вроде как со скуки и неудобства умирающего в платяном шкафу, а на самом деле, благодаря собственной магии, а не и так уже загруженного Сердца Лунного Лебедя, расширившего пространство шкафа. Правда, пока ему приходилось довольствоваться магически созданным интерьером - это сущие пустяки после десятков лет плавания в пространственной складке внутри Лунного Лебедя.       От гармонии и красоты верхнего сада у Эйноли перехватило дух, а мимолетное желание заставить себя выучиться этикету бесследно выветрилось из головы, когда в поле ее зрения попала флейта, то ли кем-то забытая, то ли отложенная.       - Не правда ли, у этих роз чудесный аромат, - чарующим голоском констатировала факт Бриуин, собственноручно ухаживавшая за несколькими здешними кустами домашней селекции. (иллюстрация 133)       Эйноли впервые увидела куст лазурных роз. Чудесные цветы покорили ее с первого взгляда – такие похожие на отражение радужки ее глаз, в которые так засматривался Неджи! Горести забылись ветреной девочкой.       - Ах, какая прелесть! Они восхитительны, Бриуин…       - Миледи Бриуин, - мягко поправила кукольная женщина.       - Ой-ёй, простите меня, миледи Бриуин, - спохватилась юная девушка. – А я к вам, - бесцеремонно обратилась она.       - Я слушаю тебя, девочка, - ответила благородная дама. Если бы Эйноли балы искушенной леди, то предпочла бы немедля удалиться или пасть ниц. Но она из простых…       - Пожалуйста, миледи Бриуин, - девушка скопировала Кевэ, - обучите меня волшебной игре на флейте. Вы ведь бард. Я уже кое-что умею играть, эм, но это так, баловство, - поскромничала Эйноли, засмущавшись. Ее душа в этот момент рвалась сочинять музыку - о любимом и роковой разлуке с ним.       - Душенька, образумься, какое колдовство в твоем положении? - Укоризненно ответила секретарша, лукавя почем свет стоит. - Благородный плод уже начал оттягивать ресурсы. Сейна всего пару ив беременна, а состояние такое квелое, словно у нее срок пара месяцев.       - Аахх… Сейна беременна?! – Эйноли округлила глаза, схватившись за щеки. И сама поняла, что знала об этом, но за ворохом собственных переживаний не заметила очевидных изменений в ауре соседки по каюте, упеченной в кутузку.       - Да, душенька, и отец один, - как бы между прочим поделилась секретом секретарша, между делом вытершая лепестки любимых цветов, к которым прикасалась бескультурная деревенщина.       В на миг опустившейся глухой тишине раздался казалось бы неуместный звук опрыскивателя. А ведь она прекрасно умела обходиться магией, ухаживая за растениями.       - А… а их бывает… сразу двое? – Серьезно так удивилась пунцовая девушка, несмело сделав вдох.       - Ну что за глупости, душенька? Физиологически у конкретного ребенка отец всегда один. Но у одного отца может быть несколько детей - ваш случай.       - Н-наш?..       - Ах, душенька, ты еще так молода и не опытна, тебе простительно не беспокоится в первый месяц… или два, - изобразила невинность Бриуин, задумчиво приложив пальчик к левому уголку своего рта.       - В-вы х-хотите с-сказать… - Очевидное, что не хотела замечать Эйноли, вдруг сложилось и ярко высветилось в голове: она беременна от Неджи три дня, а бл*** Сейна беременна от Неджи двадцать дней!       - Да, душенька, Сейна беременна от Неджи Хьюга две ивы, а ты беременна от Неджи Хьюга – третий…       Когда девушку откачали от глубокого обморока, ее первым порывом было убить распутника и все лишнее оторвать сотню, нет тысячу раз, вторым – порвать бл*** стерву. Но первый на недостижимом побережье, а другая заперта в тюремной камере. И только потом, как порядочная девушка, мечтающая о ребеночке, она разрыдалась от величайшего счастья напополам с величайшем горем. Бриуин же вполне удовлетворилась посаженными ростками ревности и ненависти.