Переплетая жизни

Кто-то настойчиво тряс Моргуса за плечи, и когда маг, наконец, разлепил глаза, к его горлу приставили холодное лезвие кинжала. На молодого человека немигающими глазами смотрела Ингара и довольно ухмылялась. — Хемпфил пошёл за едой, так что я могу прирезать тебя, — она по-прежнему сипела. — Поверь, я сделаю это с большим удовольствием. Маг не ответил на её слова. Сейчас Моргусу было абсолютно наплевать на все угрозы и насмешки наёмницы. Голова раскалывалась на несколько частей, а желудок болезненно сжимался, требуя хоть несколько капель скумы. Тело била мелкая дрожь. Теперь, когда душа нашла своего хозяина, сдерживать ломку и сохранять свою зависимость в тайне было невозможно. Маг ощущал себя сплошным скоплением нервных окончаний, и любой шорох неприятно отдавался внутри. А срочная нужда в спасительном напитке только подливала масла в огонь. — Мне необходима скума, — прошептал бретонец. — Ах, да, — девушка свободной рукой поболтала бутылочку. — Лекарь предупреждала меня, что, когда ты очнёшься, возможно, захочешь этой дряни. И что тебе нужно будет её дать, но… — она выпустила бутылку из рук, и та с грохотом разбилась о дощатый пол. — О, мне так жаль, я такая неаккуратная! На лице Ингары играла подлая улыбка, и маг до боли в пальцах сжал кулаки, пытаясь справиться с нарастающей яростью и желанием разнести всё помещение. Он понимал, что подобные действия ни к чему разумному не приведут, поэтому взмолился всем, кому только можно, чтобы норд поскорее вернулся и дал ему «лекарство». В то же мгновение дверь магазина с шумом захлопнулась, и послышались торопливые шаги. Ингара с разочарованным вздохом убрала оружие от горла мага и пересела на стул рядом. В комнату вошли Хемпфил и целительница. Последняя, увидев на полу разбитую бутылку и жидкость, поставила тарелку с чем-то съестным на стол и бросилась к мешку, что нёс норд. Выудив оттуда небольшой флакончик, она протянула его магу. Когда красноватая жидкость попала внутрь, по телу Моргуса разлилось приятное тепло, сразу заглушив боль. — Этого мало, — маг вернул пузырёк целительнице и огляделся. Он лежал на кровати, а своеобразный запах сырости подтверждал, что находится он в магазине эликсиров Ингун. — Пока достаточно, — Хемпфил сел на кровать. — А теперь объясни, что произошло в том странном месте, куда нас завела эта Триава, и почему… — Откуда у вас эти флаконы? — резко перебил воина Моргус, найдя эти стекляшки довольно знакомыми. — …в той камере было изуродованное тело? — закончил Хемпфил. Моргус раздражённо повел плечами. Теперь эти проклятые мерзавцы знают, чем он занимался, и, наверняка, будут шантажировать его, запугивая законом. Маг фыркнул и, вложив во взгляд всё своё презрение, посмотрел на каждого. — Что ж, — начал он. — Я не обязан оправдаться перед вами. — Ещё как обязан, — прошипела Ингара. — Мы чуть не погибли по твоей милости! — Никто не просил вас за мной следить, — парировал Моргус. — Я вполне мог самостоятельно разобраться со своими делами. Вы сами подвергли себя опасности, мне от вашего вмешательства ни холодно, ни жарко. Задача выполнена, все живы-здоровы, и я не понимаю причину такой резкой вражды по отношению ко мне. — Какова же была твоя задача? — спросил Хемпфил. — Я должен был избавить землю от этого чудовища. Конечно, это было ложью. За сутки перед роковой встречей к магу обратились даэдра с новой сделкой, в которой предложили избавиться от Триавы взамен на их покровительство. Своё решение они объяснили тем, что бывшая хранительница сильно зарвалась и претендует на слишком многое. Моргус расценил сделку более выгодной, так как перспектива оставаться вечным рабом чудовища не привлекала, и согласился. К тому же он мог вернуть себе свою душу, а затем вновь обменять её. — Перед тем как схватить нас, Триава сказала что-то вроде «ты привёл их», — продолжил норд. — Что это значило? — Она попросила ваши души в обмен на прощение. Однако присоединяться к её империи не входило в мои планы. Триава этого не знала и решила, будто я согласился на её условие. Я всё рассказал, а теперь отдайте мне мои вещи, — маг указал на мешок с бутылками скумы. Ингун протянула мешок Моргусу, но Хемпфил остановил руку женщины и пристально взглянул на бретонца. — Почему мы внезапно оказались посреди леса? — спросил он. — Что произошло между вами? — Я разломал её посох, — маг поморщился, вспоминая, как хранительница отравила его душу собственным гневом. — Триава разозлилась и выбросила нас из своего царства. Также она сказала, что посох был её единственным шансом захватить Тамриэль и потребуется много времени, чтобы восстановить его. — А почему она не прикончила нас? — Я не знаю. Моргус действительно не знал, но подозревал, что Триава подготовила им что-то намного страшнее, например, проклятие. «Проклятие! Она говорила что-то о нём», — неожиданно вспомнил маг и нахмурился. «Надо срочно переговорить с даэдра по поводу обмена. Грядут серьёзные перемены». *** Молнии сверкали, разрывая ночное небо на части, а оглушительный гром заставлял ставни содрогаться. Большинство жителей не спали, трясясь от страха и прижимая к себе детей или же кошельки — что для кого дороже. Казалось, в эту ночь разбушевавшаяся стихия намеревалась сровнять каменный город с землёй. Никто не патрулировал улицы: все стражники прятались от непогоды за стенами дворца и пытались согреться мёдом, вином, элем. В личных покоях ярла было непривычно много народу. Сам ярл лежал в кровати. Лекарь, склонившийся над ним, с частой периодичностью менял примочки, которые высыхали через несколько секунд после соприкосновения с ненормально горячим лбом больного. Служки сновали туда-сюда, подавая различные предметы врачу, принося ледяную воду. Верный управитель был тут же, рядом с ложем, склонив голову перед своим господином и сжимая его руку. На кушетке неподалеку сидели дети ярла, дочь и сын. На лице их читалась глубокая скорбь. Управитель чувствовал, как жизнь капля за каплей выходит из господина, гонимая какой-то страшной болезнью, и по щекам мужчины невольно заструились слёзы. Он знал ярла с самого детства, их уже много лет связывала крепкая дружба, и управитель просто не мог представить свою жизнь без старого друга. — Прошу вас, господин! — говорил он больному. — Вы не можете оставить нас! Ярл посмотрел на верного помощника затуманенными глазами и властным жестом попросил лекаря отойти. — Ближе, — прошептал ярл и, когда управитель наклонился к самому рту господина, произнёс, сильно сжимая руку старого товарища: — Сделай всё возможное и невозможное, но не дай моему младшему сыну взойти на трон! Он погубит, Зурилий всех вас погубит! Всех! Слышишь, Аркадиус? Всех! Больной зашёлся ужасным кашлем и через минуту замер, разжав пальцы и окончательно испустив дух. Присутствующие склонили головы, а дочь покойного зашлась беззвучным плачем. Аркадиус поцеловал руку старого друга и, превозмогая невыносимую тоску, что разъедала мужчину изнутри, быстро пошёл в тронный зал. — Королевского гонца, срочно! — кричал он, и эхо разносило его слова по всему замку. Ворвавшись в громадное помещение, он схватил за грудки стражника, охранявшего изнутри королевские ворота. — Немедленно подать двух лошадей к выходу из города, самых быстрых лошадей во всем Скайриме! — приказал он и отпустил стражника, который сразу же бросился выполнять поручение. С противоположной стороны зала распахнулась дверь, и из казарм вылетел юноша лет восемнадцати, на ходу протирая глаза и поправляя мятую одежду. Аркадиус схватил его за локоть и потащил прочь из замка, к главным воротам города. — Ярл отошёл в мир иной! — кричал управитель гонцу в самое ухо; дождь и гроза только усилились, заглушая слова. — Тебе нужно срочно найти старшего сына! Переверни весь остров верх дном, но найди его! Около выхода из города уже стояли две лошади, и гонец поспешил забраться на одну. На другой в боевой готовности сидел опытный воин. Управитель приказал открыть ворота и сжал рукав гонца. — Поспеши! Расскажи наследнику всё и убеди вернуться! — проорал Аркадиус и хлопнул лошадь по заду. Конь сорвался с места.