Переплетая жизни

Ингара с большой неохотой шла к дому ярла. Недавно она прибыла из Сиродила, и усталость валила с ног, но стоило девушке только коснуться подушки в таверне Каэдена, как её потребовали ко двору. Жители добродушно провожали её взглядами, и наёмница не без радости отмечала, что за десять лет в её родном городе ничего не поменялось. Ярл сидел на троне и о чем-то с большим энтузиазмом говорил своему хускарлу, так что девушке пришлось демонстративно прочистить горло, привлекая внимание. Когда мужчина посмотрел на девушку, стало видно: ярл сильно обеспокоен. — А, Ингара, — он улыбнулся. — Рад вновь видеть тебя. — Ярл Йориф, — наёмница опустилась на одно колено, показывая свою преданность и почтение. — Вы звали меня. — Слышал, ты недавно прибыла из Сиродила. От тебя слишком долго не было вестей, все жители уже смирились с мыслью, что мы потеряли верного бойца. — Если я и погибну, то только здесь, в родных краях. — Тем не менее жизнь тебя потрепала, — Йориф прикоснулся к своей щеке, где у Ингары красовался длинный шрам. — Излишки профессии, — девушка улыбнулась. — А теперь к делу, — лицо мужчины в миг помрачнело. — В Скайриме снова разгорается война. Жалкие остатки Братьев Бури вновь набирают силу. А всё из-за недавней и скоропостижной смерти ярла Виндхельма. Ах да, ты, наверное, ничего не знаешь… Всеми любимая Юкария была жестоко убита каким-то незадачливым альтмером, который, как потом выяснилось, был зависимым. Город поднялся против эльфов и Талмора, этот случай шокировал абсолютно всех. В разных уголках Скайрима вспыхивали драки с неприятными исходами, жертвами становились все чужеземцы. Убийство произошло год назад, и новый ярл совсем не вмешивается в политику своего народа, будто сидит на троне просто так. Я видел его пару раз, производил он хорошее впечатление, и поэтому я был уверен, что этот разумный человек не допустит новой кровопролитной войны, но я ошибся. — На чьей стороне Каэден?— Ингара давно поднялась с колен и теперь обдумывала каждое слово, сказанное ярлом. — Что за глупый вопрос! Каэден всегда был за Империю! Конечно, мы не любим Талмор, но только имперский легион может держать эльфов в узде, — глаза Йорифа сверкнули гневом. — Я жду, когда ярл Виндхельма начнет принимать меры, но, видимо, зря трачу время. Ты появилась как раз вовремя. Я знаю тебя очень давно, благородство твоих родителей течёт у тебя в крови. И, несмотря на твоё долгое отсутствие, я продолжаю доверять тебе. Ингара, езжай к новому ярлу и узнай, что он за человек, вотрись в доверие к его приближённым. Я должен знать всё! — Благородство, конечно, дело хорошее, — немного подумав, ухмыльнулась наёмница. — Но им одним сыт не будешь, улавливаете суть? Ярл Йориф опешил от таких заявлений и не сразу нашелся с ответом. Где-то глубоко в душе Ингара понимала, что можно было оказать услугу за просто так, в качестве дани уважения и любви к родному Каэдену, но жизнь научила всегда ставить цену. Ничего даром не бывает, за всё нужно платить. Шрам на её щеке также был платой. За нерешительность и жалость. — Как тебе статус тана? Давно хотел присвоить его тебе. И тысячу септимов. — Я берусь за заказ, — на автомате ответила девушка и, сняв перчатку, протянула руку ярлу, чтобы закрепить договор рукопожатием. Одного пальца не хватало, вместо безымянного красовался грубый обрубок, обмотанный бинтом. Это тоже цена. За то, что позволила себе полюбить. *** Виндхельм по-прежнему был холодным и негостеприимным. На Ингару навалились воспоминания, неприятно отдаваясь где-то в области живота. Когда-то у неё были товарищи, и постоянная головная боль является платой за это. Однако девушка всё равно продолжала вглядываться в прохожих, желая распознать знакомое лицо, и пусть головные боли накатят с новой силой – ради момента вновь увидеть старого друга можно заплатить цену. Так никого и не высмотрев, девушка вошла в Королевский дворец. План уже был отработан до мельчайших деталей. Всего-то нужно взять у управителя задание и ненадолго обосноваться в таверне, вслушиваясь в разговоры жителей. Ингара сняла шлем и, придав себе деловой вид, направилась к трону ярла, возле которого сидел дряхлый старик и громко храпел. Неожиданно его разбудил шум. Это шлем вывались из рук наёмницы. — Хемпфил? — ошарашенно произнесла она, оглядывая мужчину, сидевшего на троне. Норд вскинул голову, услышав своё имя, и равнодушно уставился на девушку. Через несколько секунд безразличие сменилось неприязнью. — О, какие люди, — холодный голос болезненно полоснул по душе. — Я-то надеялся, что тобой уже поживились тролли. Чего явилась? Ингара не ответила, пытаясь успокоить своё сердце, бешено пустившееся вскачь лишь от одного взгляда. Старая симпатия, которую, казалось, уже давно удалось похоронить под пеплом времени, вновь возрождалась, приятным теплом разливаясь по всему телу. — Давние обиды пора забыть, — наконец, сказала наёмница, стараясь не смотреть на старого товарища. — «Забыть», говоришь? — норд сощурил глаза и встал. — Это предательство, Ингара. Ты предала не только Моргуса, ты предала меня! Такое нельзя простить и забыть, за такое нужно убить тебя. Девушка виновато опустила голову, выслушивая очередную гневную тираду. Когда-то она пыталась оправдаться, но все попытки не увенчались успехом и единственное, что оставалось, это просто слушать и кивать. За десять лет ничего не изменилось. Года шли, но наёмница ни на минуту не забывала о роковом месяце, который изменил их теплые отношения с Хемпфилом в совершенно противоположную сторону. И несправедливость такого поворота событий до сих пор тяжёлым грузом лежит на душе. Да, это она вытащила тогда норда из двемерских развалин. Да, это она заволокла его в таверну и напоила. Однако сделала она это из благородных побуждений, зная, что Хемпфил не станет медлить со спасением товарища и поставит всех на уши. Она лишь хотела, чтобы норд хорошенько выспался перед этим. Никто ведь не подозревал, что на следующее утро из их голов вместе с приятными ощущениями после мёда вылетит и вся информация о тех руинах. Будто за ночь кто-то подкорректировал память. Девушка была уверена, что не виновата. Ей тоже не хватало мага. Норд считал иначе, поэтому через месяц грубо послал наёмницу и предупредил, что если она попадётся ему на глаза, то одним мёртвым имперцем в мире станет больше. — Что разорался? — противный голос, напоминавший больше скрежет механизмов или скрип не смазанной двери, резко прервал поток обвинений. Девушка обернулась на звук. К трону, сильно прихрамывая, шел человек. Сгорбленная спина, скрипучий голос и посох, на который человек опирался, свидетельствовали о тяжести прожитых лет. По синему одеянию наёмница предположила, что это придворный маг. Натянутый до предела капюшон скрывал лицо. Старик неспеша прошествовал к Хемпфилу и несильно ударил его посохом по челюсти. — Сколько можно повторять, что мой слух слишком чувствителен? Мне хватает стражников, который почти каждую ночь растягивают шлюх в другом конце этого проклятого замка! Хоть кто-нибудь здесь может вести себя тихо? — старик говорил негромко, поневоле заставляя прислушиваться. — А это ещё кто? Маг повернулся к девушке, и та сморщилась от отвращения. Лицо было искажено, будто однажды застыло в одном выражении, и губы складывались в гадкую ухмылку. Пряди седых волос неуклюже падали на лоб, а единственный серый глаз смотрел с насмешкой. И от этого взгляда наёмница отшатнулась, не в силах поверить увиденному. — Моргус? — изумлённо прошептала Ингара.