Переплетая жизни

Моргус лежал на полу, устало прикрыв глаза. Тело всё ещё мелко дрожало из-за недавно минувшего приступа. В последнее время помутнения происходят всё чаще и чаще, что совсем уже не пугает мага. Когда к чему-то привыкаешь, страх постепенно проходит. К вечному холоду, что был в комнате, Моргус тоже привык, игнорируя позывы согреться. Но, к отчаянию и боли, не смог, возможно, потому что каждый раз отличался друг от друга, ощущения были разными. Бретонец резко вдохнул и выдохнул, не обращая внимания на ноющие рёбра. Сев ровно, он внимательно осмотрел себя. И какие на этот раз тело претерпело изменения? Но ничего не бросилось в глаза — кости вроде были целы, а второй глаз продолжал видеть. Не могло не порадовать. Моргус аккуратно поднялся, стараясь не наступать на больную ногу, и сел на каменную кровать, в который раз проклиная двемеров. На столе рядом стояли свечка и две бутылки. В одной находится скума, а в другой – лекарство от зависимости. Рука непроизвольно тянется к последней: видимо, тело просто устало бороться с ломкой, что периодически наносит визиты вежливости. Но мозг любезно подкидывает образ тёмного эльфа с чёрными глазами и теплой улыбкой. «Кастор», - и рука обречённо падает на колено. Нет, он не может позволить себе вылечиться, не может. Кастор же… не успел. Боль накатывает с такой силой, что бретонец до белых костяшек сжимает старую тряпку, служащую одеялом. Вина непривычным грузом ложится на плечи мага. В голове крутится только одна мысль: «Не спас, не защитил, не вытащил из ямы», а потом к горлу подкатывает тошнота — «убил». Он сам убил Кастора, лишив его надежды на нормальную жизнь. Хотя… нужна ли была эта надежда эльфу? Но это неважно, Кастор мёртв. И единственное, что может сделать Моргус в качестве покаяния, - это мучиться, никогда не притронуться к лекарству, подохнуть, как какая-нибудь вшивая собака. Поэтому маг вновь вливает в себя красноватую дрянь, совершенно не чувствуя каких-либо изменений в сознании и состоянии. Скума больше не приносит ни облегчения, ни спокойствия. Это просто средство от ломки, вот и всё. Моргус старался пить её как можно больше, чтобы, как бы это унизительно ни звучало, поскорее «сдохнуть как собака». Ему надоело жить здесь, в этих проклятых двемерских развалинах, где рискуешь если не наткнуться на фалмеров, так сам стать подобным им. Нет, он не слаб, совсем нет. Ведь для кого-то это всего лишь игра, и идея сломать кому-то такое удовольствие слишком соблазнительна. Однако все усилия оказались тщетными, будто «игрок» поддерживал его жизнь, не желая, чтобы игрушка сломалась. Даже магия не причиняла никакого вреда. Он был в ловушке. Неожиданно воздух напротив слабо задрожал, и из мрака комнаты вышла девушка, отливая звёздным светом, который озарил тёмное помещение, освещавшееся до этого одной свечой. Это была Триава, но Моргусу было плевать. Девушка и раньше приходила. Это всего лишь очередная галлюцинация. Однако в этот раз всё было иначе — иллюзия заговорила. — Хочешь выбраться отсюда? — голос скользнул по стенам, слишком резко и неприятно стуча по перепонкам. Моргус решил не отвечать, он не разговаривал уже очень долго, если не считать крика, которому иногда позволялось вырываться из груди. — Я могу помочь, — девушка мягко улыбнулась. — Предлагаю сделку, что скажешь? Маг с усмешкой посмотрел на Триаву; ситуация выглядела весьма забавной. Галлюцинация пытается помочь ему, но нет, он не такой, он не поведётся на эту чушь. Ведь надежда давно уже исчезла. Моргус сам её убил, потому что надежда – это слабость. — У меня имеются кое-какие планы, — продолжила Триава, — на вашу троицу. Если ты мне поможешь, то в скором времени выйдешь отсюда наружу, на свежий воздух — разве не хочется увидеть солнечный свет? Девушка явно давила на определенные рычаги, но Моргуса это не волновало. Он равнодушно смотрел на бывшую хранительницу одним единственным глазом. — Чего молчишь, язык проглотил? — при этом она как-то гадко усмехнулась. — Или же связки сорвал? — Уйди, — выплюнул Моргус и тут же застыл, не веря услышанному. Его голос... изменился? — О, забыла спросить, как тебе моё проклятие? Понравилось? — Триава заливалась смехом, видя растерянность в глазах мага. — Теперь и не произведёшь впечатление на противника своим ледяным тоном, ах, как жаль! — вмиг она вернула лицу серьёзное выражение. — Если поможешь мне, я смогу вернуть тебе всё, что ты потерял. И голос, и глаз, и прочее. Всё. Моргус прикрыл глаза, возвращаясь в своё обычное состояние. Девушка явно провоцирует его, пытается добить окончательно. Разум вновь играет злую шутку со своим хозяином. — Ты согласен? «Это даже интересно», — пролетело в голове бретонца. В конце концов, он уже ничего не теряет. Ну, кроме остатков рассудка. Взглянув на Триаву, Моргус кивнул. — Взамен я прошу лишь рукопожатие, — она коварно улыбнулась и протянула руку, которую Моргус пожал. Касание длилось всего несколько секунд, но по телу ощутимо прошла дрожь, а внутри вдруг что-то сковало. — В скором времени, как я уже сказала, ты увидишь белый свет. На это Моргус засмеялся, чувствуя, как очередное помутнение подползает ближе и ближе. Тихий хохот отлетал от стен, эхом разносясь по другим помещением. Он не утихал даже тогда, когда донеслись звуки голосов, среди которых был один знакомый и отдавал распоряжения. Слишком знакомый, но маг не мог вспомнить, кому он принадлежит. Нет, он отчетливо слышал, как убирают камни, он не считал это галлюцинацией, нет. Он продолжал смеяться, ведь как только эти неизвестные доберутся до двери, та не откроется. Её невозможно отворить. Разборка завала длилась около суток, прерываясь на трёхчасовой отдых, и Моргус упивался собственным смехом, надрывая и так сиплый голос. Его умиляла вся ситуация, и он бы с большой охотой взглянул на лица неизвестных, когда все их старания обернутся прахом. Магу было так весело, что даже сон не пытался захватить его, тем самым спасти от потери последних крупиц разума. Но вся забавность ситуации куда-то испарилась, когда дверь распахнулась, пуская в тёмную комнату яркий свет от вечных двемерских «ламп», от которых бретонец зажмурился, и на пороге появился до боли в висках знакомый человек. Имя вертелось на языке, но никак не доходило до мозга. Человек подбежал к Моргусу, и маг отметил, что это был норд. А потом темнота: разум, наконец, отключился. *** Моргус резко сел, жадно хватая ртом душный воздух. Опять этот проклятый сон. «Это всё она», — маг сжал кулаки. Это всё Триава играется с ним, теперь она имеет полный контроль над бретонцем. И виной тому было рукопожатие, через которое хранительница забрала частичку его души, отравленной её же гневом. Моргус пытается противиться её воли, но всё без толку. Маг провёл рукой по лицу и тут же напрягся: дверь еле слышно скрипнула. Ключ был только у одного человека. В комнату тихо вошел Хемпфил. Бретонец взглянул на него, и память вновь нарисовала картины его последнего заточения в тех руинах. Это был Хемпфил, этот норд спас его, вытащил из кромешного ада и кое-как поставил на ноги. Моргус потерял сознание на чужих руках, а проснулся в тёплой постели в королевском замке, правда, спустя целый месяц. Потом маг спрашивал, куда делся месяц из его жизни, а норд шутил, поправляя: «Ты хотел сказать, куда делись девять лет?». Чуть позже ныне покойный лекарь рассказал, что он, Моргус, провалялся тридцать дней в жару, неся какой-то бред, и что ярл лично следил за состоянием больного. Сперва Моргусу было тяжело. Он не говорил, опускал голову, не желая, чтобы кто-либо лицезрел его уродство. Магу было стыдно, как ни противно это признавать. Ему было сложно свыкнуться с мыслью, что его внешность вызывает отвращение в глазах собеседников. Но этот проклятый норд лез со своей заботой, будто вовсе не замечая изъянов старого товарища. Спустя какое-то время всё наладилось, к Моргусу вернулась родная гордость, а голова стала мыслить быстрее и яснее. Тогда он вспомнил, что норд поцеловал его, давно, девять лет назад, и как смотрел на него потом. Маг усмехнулся своим мыслям. «Девять лет прошло, а ничего не поменялось». Когда остатки Братьев Бури решили вновь развязать войну и стали дергать ярла, Хемпфил взял в привычку приходить к магу по ночам, просто так, посидеть в тишине. «Я ему нравлюсь», — Моргус прекрасно понимал ситуацию и был даже немного благодарен норду, что тот не делает никаких попыток расположить его к себе. Моргус хочет встать с кровати, но неуклюже падает обратно, забыв про чёртову ногу. Хемпфил взволнованно смотрит на мага и садится у его ног, берет его руки. — Прости меня, — шепчет он, вызывая легкую волну отвращения, которую бретонец тут же задавливает. — Я не смог найти того, кто способен вернуть тебе былой облик. Не смог. Моргус абсолютно равнодушен к чувствам Хемпфила, но Триава приказывает погладить норда по голове, и маг гладит, проклиная тот день, когда какому-то балбесу вздумалось оживить хранительницу.