То, что люди называют...

В подростковой жизни Сэма Микаэла являлась лучом божественного светила, нежным и золотистым, так приятно ласкающим кожу своим теплым прикосновением. И помимо одного светила, называющегося на Земле «Солнцем», голову Сэму припекала еще и Микаэла, этим утром посетившая спальню спящего Уитвики. Судя по общей обстановки в комнате бойфренда, брюнетка сделала вывод, что между Сэмом и будильником уже была неравная битва. Адский механизм валялся на полу, с отвалившейся крышкой, закрывавшей отделение с пальчиковыми батарейками. Но сами батарейки оставались на месте, а будильник продолжал назойливо пищать, заставляя Сэма все сильней и сильней закутываться в одеяло. Парень был похож на кряхтящий и мычащий от безысходности кокон, никак не желавший вставать так рано. — Умоляю, дайте еще поспать… — Простонал Сэм, переворачиваясь на другой бок. Он даже не заметил стоящую перед ним Микаэлу, так пристально рассматривающую его. — Доброе утро, спящая красавица, — Улыбнулась брюнетка, поближе подходя к кровати. — О-о, Микаэла? .. — Сонно произнес Уитвики, наконец разлепив заспанные глаза. — Будь так добра, вытащи батарейки из будильника… — Не советую тебе заставлять твоего домашнего Бота ждать в гараже, — Потянулась Микаэла, пнув будильник в другой угол спальни. Тот жалобно звякнул, ударившись о стену и потеряв две красно-желтые батарейки. — А, ты про Бамблби? Бамблби подождет… на то он и Бамблби, — Зевнул Уитвики. — Подождет еще минут десять. Или двадцать… — Ну все, Сэм. Хватит, вставай! — Девушка перевернула засыпающего подростка на другой бок и стянула с него одеяло. В ту же секунду, будто ошпаренный, Сэм вскочил с постели и отошел в сторону, кое-как пытаясь прикрыться. — Микаэла! — Немного возмущенно прикрикнул Уитвики. — Приличные люди так не поступают, тебе… тебе стоило бы попросить меня подняться! — Я просила. И ты не послушался, — Усмехнулась брюнетка, бросив одеяло обратно на постель. — И да, тебе не стоит стесняться… таких вещей. У тебя довольно милые боксеры. — А если бы я ворвался к тебе в спальню и стащил с тебя одеяло, ты бы влепила мне пощечину, — Поспешно ища среди горы валявшейся одежды джинсы, Сэм то и дело смотрел в окно. А вдруг Бамблби заскучает и решит выбраться на лужайку? Последствия могут быть непоправимыми. — Одевайся быстрей. А то я начну говорить про твою забывчивость, а именно о том, что ты в очередной раз забыл про… — Микаэла, я все помню! Не беспокойся, я ничего не… не забыл! У нас с тобой сегодня индивидуальное свидания. Никакого Бамблби, никаких родителей, никаких друзей, никаких Автобов и никакого Оптимуса, — Быстро натянув далеко не чистые джинсы, Сэм рылся в шкафу в поисках более-менее нормальной футболки. А что ему остается делать? Родители уехали на выходные, а чистую стопку одежды и белья, приготовленную и отглаженную мисс Уитвики, Сэм успел и запачкать, и немного порвать, а еще застирать. Ну-у, как постирать… Разве что замыть пятна и повесить сушиться на дверцу шкафа и спинку кресла. — Насчет Бамблби тут дело другое. С ним все нормально, но только пусть остается машиной, — Мягко улыбнулась Микаэла, наблюдая за суетившимся Сэмом. — Кстати, не кажется ли тебе, что Оптимус оставил… м-м… — Что? Оптимус? Что с Оптимусом? Я почти собрался! .. — Похоже, что он оставил тебя в покое. — Осталось только найти… что? — Резко повернув голову, Сэм уставился на девушку. — Оставил в покое? — Именно так. — Да он… он и не сильно-то беспокоил меня. — Значит, тебе повезло. — Знаешь, Оптимус не из таких люде… Автоботов. — В смысле: «Не из таких»? — Вопросительно подняла бровь брюнетка, продолжая смотреть на бойфренда. — Он не навязчивый. Да и альтруист, к тому же. — Хм, альтруист… — Губы Микаэлы растянулись в улыбке. — А ты прав, он альтруист. Особенно это его: «Сэм. Ваша планета в опасности. Сэм, жизни людей под угрозой. Сэм, Сэм, Сэм…» — Да брось, он никогда так не говорил, Микаэла! И к тому же, ты ему наверняка нравишься. Я уверен, — Быстро перебил подругу Уитвики. Сэм на ходу расчесывался, повторяя про себя что-то вроде: «Бамблби, я сейчас. Потерпи еще немного». — Хорошо. Раз так, то Микаэла Бэйнс к услугам Оптимуса Прайма, — Вздохнула девушка, которой уже надоело ждать Сэма. Как и желтому «Камаро», выехавшего на дорогу и недовольно фырчащего. Вчера бот дал Сэму обещание, что будет оставаться в своей альт-форме и не высовываться. Исключением является лишь неожиданная опасность, в которую Бамблби не просто может вмешаться по собственному желанию, а даже обязан это сделать, как личный опекун Сэма Уитвики. — Отлично, я готов! — Тряхнув головой и в последний раз поправив прическу, Сэм направился к двери, приобняв стоявшую рядом Микаэлу за талию. — Как там говорят в кино? — Обычно говорят: «Этот день только наш с тобой», — Подхватила брюнетка. — Значит, он действительно наш. И я уже пообещал, что Автоботы в нашу личную жизнь ни в коем случае не вмешаются. Я надеюсь…

***

Доктор Шон стоял перед больничной постелью Прайма, держа в одной руке толстый телефонный справочник. Мужчина нажимал на маленькие светлые кнопочки небольшого телефона, уже в пятнадцатый раз набирая один и тот же номер. — Ох… А может быть, вы все же подождете? Наверное, вашего Сэма Уитвики просто нет дома, — Произнес Шон, замучившийся дозваниваться до недоступного абонента. — Он дома. Я уверен, — Отвечал Оптимус, уставившись сосредоточенным взглядом в стену. — И я, кажется, просил вас отключить меня от источников. А вы подключили меня к новым, — Недовольные нотки в голосе Прайма заставили доктора отвлечься от телефона. Шон ласково посмотрел на пациента. — Понимаете ли, дорогой мой, эти самые «Источники» сейчас очень нужны вам. В них содержится… — Энергон? — Эм-м… Энергон? Если это лекарство, то мне оно неизвестно. Сейчас в ваш организм поступает физраствор, который по своему составу похож на плазму человеческой крови. Оптимус Прайм, вас нашли в состоянии обезвоживания. Этот раствор просто необходим, если вы хотите в скором времени снова встать на ноги. — Я и так могу прекрасно стоять. Кости и мышцы поначалу не слушались меня, но… — Вас держали два медбрата, чтобы вы не упали, когда пытались встать. После той вашей глупой выходки, которая никак не может прийти на ум взрослому человеку, я в вас немного разочаровался! И как же вы, Оптимус Прайм, додумались со своими травмами идти и искать этого вашего Сэма самостоятельно? — Доктор Шон посмотрел на пациента как на ребенка, маленького и глупого, которому все и всегда надо объяснять по несколько раз, чтобы он запомнил и больше не повторял своих детских ошибок. Оптимус же встретил его холодным, даже немного гневным взглядом, от которого доктору сразу же стало не по себе. — Сообщите Сэму Уитвики обо мне. — Да неужели вы не понимаете, что Сэма Уитвики просто нет дома! С кем я буду разговаривать? С его автоответчиком, которому я уже оставил сообщение? — Отчаявшийся Шон, уже потерявший все попытки достучаться до упрямого Оптимуса, устало вздохнул и отложил справочник. — Обещаю, я перезвоню ему через полчаса. А пока что вам нужно отдохнуть и позавтракать. Вы голодны? — Нет. — Ну, это ничего страшного. Как известно, аппетит приходит во время еды, — Снова улыбнулся доктор Шон, собираясь покинуть палату странного пациента. Оптимусу казалось, что еще одна такая улыбка от назойливого врача, и его просто стошнит всей этой слащавостью и лицемерием, которое Прайм будто впитал за все время общения с Шоном. — Вам принесут низкокалорийную кашу. — Я не голоден, — Ответил Оптимус тут же удалившемуся врачу. С уходом этого не самого лучшего собеседника, Оптимуса снова охватила какая-то тоска, впившаяся когтями в самую душу. Он был один в тихой палате, не понимал, что происходит вокруг него, что все так хотят от него услышать, почему тело не желает подчиняться. Вопросов было слишком много, а ответов — ни одного. Из капельницы в кровь поступал какой-то физраствор. Его вводят в тело пациента самовольно, даже не спросив самого Прайма. По идее, именно этот факт и возмущал Оптимуса больше всего. Он понял, что все люди здесь делают не как просит сам Оптимус, а как хотят именно они. И это удручало больше всего. Бывшему лидеру ничего не оставалось, кроме как занять себя изучением собственной тюрьмы из плоти. Если приложить руку к груди, то можно почувствовать биение сердца. А если закрыть глаза — отчетливо услышать. Кости легко прощупываются через кожу. Стоит только несильно надавить, к примеру, на руку, и пальцы вскоре почувствуют твердую составляющую человеческого скелета. Все тело будто отвечает своему хозяину. Если подержать руку на весу, то она будет немного дрожать. Если улыбнуться и посмотреть в зеркало — в уголках глаз соберется сеть крошечных мимических морщинок. А если сжать руку в кулак, то на запястьях еще сильнее проявятся тугие сухожилия с тонкими голубыми венами. Великолепное человеческое тело, еще до конца не познанное самими людьми! — Это должно быть осилено мною, — Произнес Прайм, рассматривая пальцы и ладони. — Все это должно быть понятно… Раздумья Оптимуса прервал неожиданно громкий шум за окном. Сама больница находилась в довольно тихом районе, но шумные компании все равно встречались и тревожили всех и вся. Музыка привлекла внимание Прайма, и тот нехотя повернул голову в сторону открытого окна. В ту же секунду тело Оптимуса будто прошибло разрядом тока, и руки сами собой опустились на больничную постель. — Бамблби… Мой товарищ, — Только и смог произнести Прайм. Искра надежды вспыхнула в сердце, неожиданный прилив сил заставил Оптимуса резко повернуться к двери и спустить ноги с постели. Босые ступни ощутили легкую прохладу гладкого пола, пальцы сами собой сжали простынь. Прайм медленно встал с койки, опираясь рукой о стену. Когда-нибудь тело все равно должно было подчиниться ему. Играющая за окном музыка успокаивала Оптимуса. Пока есть музыка, есть и Бамблби. — Проклятый источник! Ты не поможешь мне найти товарищей! — Зло произнес Прайм, с силой дернув руку в сторону. Капельница рухнула на пол, пластырь отклеился. Туго закрепленная игла разорвала кожный покров и выскочила из вены. Руку пронзила ужасная боль, кровь хлынула из раны, красным ручейком побежав по руке и закапав на пол. Оптимус сделал шаг вперед и толкнул дверь рукой. Та не поддалась, ответив лишь сухим щелчком. Тогда Прайм схватился за ручку и повернул ее, продолжая заливать венозной кровью светло-голубой пол больничной палаты. Если кто-нибудь увидит Оптимуса в таком состоянии, на простое восстанавливающее лечение он может уже не рассчитывать. Во второй раз дверь открылась, и Прайм выбежал в коридор, успев сбить с ног очередную медсестру. — Бамблби, Сэм! Я уже иду, подождите! — Крикнул Оптимус, спотыкаясь побежав к массивным дверям выхода. Ни медсестра, ни проходящий мимо доктор Шон толком не поняли, что происходит. Разве что все сразу поняли, что нужно любыми способами остановить обезумевшего пациента. Оптимусу крупно повезло. Его палата находилась недалеко от выхода, и уже через несколько секунд Прайм очутился на улице, глядя на Сэма, направлявшегося к желтому «Камаро» и держа в руках бумажный пакет с закусками. Наверняка из работающего напротив супермаркета с выцветшей вывеской. — Сэм! — Вновь крикнул Оптимус, делая несколько шагов вперед. Больничная одежда запачкана кровью, левая рука и вовсе посинела у сгиба, из разодранного иглой места хлещет кровь. Обезвоживание и еще не до конца восстановившийся организм дали о себе знать, и Прайм почувствовал ужасную слабость, чувствуя, как холодеет его рука, некогда подключенная к «Источнику». Еще одна проблема заключалась в том, что Уитвики совершенно не слышал Оптимуса из-за громкой музыки и своих мыслей и планов, заполнивших его подростковую голову. Отчаявшийся Прайм, которому терять было совершенно нечего, набрал в легкие побольше воздуха и снова побежал к дороге, стараясь удерживать равновесие и не упасть на землю. Между «Камаро» и Праймом оставалось не больше метра, и Оптимус, окончательно выбившийся из сил, схватился за капот машины, глядя на ошарашенного Сэма, который даже пакет от удивления выронил. — Мистер, вы что творите?! Немедленно отойдите от машины! — Возмутился Уитвики, прожигая Прайма полным непонимания взглядом. Бамблби, которому тоже не очень понравилась выходка Оптимуса, дал задний ход, чуть не наехав на ноги своему лидеру. — Бамблби, Сэм! Это я, Оптимус Прайм! Ты должен выслушать меня! — На желтом капоте Бамблби начали появляться красные разводы. — Что?! Какого черта?! Бамблби, выключи музыку! Мистер, давайте я помогу, у вас кровь! — Тараторил Сэм, с опаской подбираясь к Оптимусу, который в свою очередь шарахался от него в сторону. — Выслушай меня, Сэм! Двери больницы резко распахнулись, и самым первым на пороге появился доктор Шон, а затем и несколько других работников. — Вам нужна помощь! Я отведу вас в больницу, ну же, идемте! — Осторожно взяв Оптимуса за плечо, Сэм попытался поставить его на ноги, но тот лишь с силой оттолкнул его. — Сэм, я сам толком не знаю, что произошло. Пожалуйста, остановись и позволь мне рассказать тебе! — Вы меня спутали с каким-то другим Сэмом! — Тряхнул головой Уитвики, с надеждой глядя на подбегающих работников больницы. - Вот, сейчас вам помогут… Эй, этому человеку плохо! Он истекает кровью! Похоже, что Бамблби был шокирован не меньше. Он дергался то вперед, то назад, скрипя шинами и оставляя на асфальте темные следы от колес. Может быть, Бамблби почувствовал, что стоит выслушать этого странного человека, назвавшегося себя Оптимусом Праймом… Да, Бамблби определенно поверил ему, но здесь и без него проблем хватало. — Господи Иисусе, что вы творите?! — Подбежавший доктор Шон пыхтел и причитал, протирая раскрасневшееся лицо зеленым платком. — Вы могли разорвать себе вену! Кретин! Не мне оскорблять вас, но это действительно угрожает вашей жизни! — Сэм… — Устало произнес Оптимус, тяжело вздохнув. Силы продолжали покидать тело, пока грубые медработники крепко держали его, таща обратно к зданию больницы. Сэм пропускал мимо ушей благодарности и причитания доктора Шона, впившись взглядом в странного пациента. Как хорошо, что Микаэла отошла и не видела всего произошедшего. Находясь уже у дверей, Прайм повернул голову, еще раз посмотрев на Уитвики. Подросток сглотнул подступивший к горлу ком, в самый последний момент посмотрев в глаза незнакомца. Кажется, где-то он уже видел эти ярко-голубые искры.