Оболочка

      Ник не знал, что сказал Лойд миссис Саммерс и остальным о его возвращении в таком ужасном состоянии, и не помнил половины из того, что происходило в тот день. Окружающее казалось неестественным и расплывалось, как кисель. Иногда он выныривал и начинал осознавать, что происходит вокруг, а иногда целые куски реальности выпадали из памяти.       В глазах периодически темнело, и сильнейшая слабость не позволила самому подняться по лестнице. Лойду пришлось заносить его на руках.       Следующее ощущение - он в мягкой кровати. В комнате сухо и тепло, но почему же ему так холодно?       Кто-то трогает ему лоб и выносит вердикт: - У него жар.       К вечеру озноб становится сильнее. Горничная привозит ужин на передвижной тележке прямо в комнату, но Ник не может есть.       Лойд садится на край кровати и с беспокойством ощупывает больного. Лоб у того горячий, пальцы ледяные. - Ник, тебе нужно поесть хоть немного, - говорит Смит.       С трудом разомкнув губы, Ник тихо произносит: - Можно позже? - Немного, а потом будешь отдыхать, - настаивает Лойд.       Приходится подчиниться. Ник кое-как сел и принял поднос с едой. Под присмотром пришлось опустошить половину тарелки и выпить горячий компот. От горячего стало чуть легче. Он немного согрелся, да и головокружение стало не таким сильным.       После он был заботливо укрыт одеялом. - Спи, - сказал Лойд, с сомнением разглядывая синюшную кожу больного. - Лойд... - прошептал Ник, побуждая того склониться ниже. - Прости... - Ничего, я тоже виноват. Выздоравливай, - ответил Смит и потрепал яркую шевелюру парня. Затем забрал поднос и вышел из комнаты.       Следующие дни слились для Ника в один. Он почти всё время спал, а когда просыпался, не различал времени суток. Чувствовал он себя ужасно и был очень вялый, выпивал какое-то лекарство, что-то ел, не ощущая вкуса, позволял себя осмотреть и снова проваливался в сон.       Зато в семье Саммерс началась настоящая паника. Уже на второй день температура гостя поднялась до тридцати девяти, а оттенок кожи стал ещё более синим. - Успокойся, посинение слизистых - цианоз, это не опасно, - обстоятельно пояснил Крис, выслушав сбивчивую речь Смита. - А вот температура - плохо. Сейчас скажу тебе название препаратов, запиши... Это жаропонижающее и антибиотики, пусть принимает регулярно утром и вечером после еды. И я бы настоятельно рекомендовал показать его местному врачу. - Спасибо, Крис. Есть ещё кое-что... Связанное с нашим общим маленьким секретом, - сказал Лойд. После спокойной реакции друга на симптомы болезни Ника он немного расслабился, хотя рука всё ещё сжимала телефонную трубку, словно это был спасательный круг. - Да, я как раз хотел тебе сказать. Я разузнал кое-что про плазму. - И что же? - Ну... Я немного покопался в документах исследований, находящихся в закрытом доступе, - скромно ответил Кристофер. - Как я понял, биоплазма - это аморфное нейрохимическое образование, выделяющееся в мозгу человека в момент его смерти. Со временем биоплазма адаптируется к новым условиям и начинает развиваться на основе полученной извне информации. То есть, что бы это ни было, оно совершенно точно обладает разумом и может воздействовать на человеческий мозг. - Как раз о воздействии на мозг я и хотел уточнить... - пробормотал Лойд, невольно оглядываясь на дверь. И рассказал то, что произошло ночью несколько дней назад. - Лойд, я правда не знаю, как избавиться от этой штуки. Судя по всему, она уже достаточно вжилась в организм Ника, раз вызывает такие сильные галлюцинации и может захватывать власть над телом на короткие промежутки. Пока что я вижу только один выход... - Какой? - напрягся Смит. - Видишь ли, - Вольден облизал губы на том конце провода. - Если чисто логически рассуждать, то плазма покинет тело после смерти сознания... Другими словами... - Я понял, - жёстко оборвал его Лойд. - Это не подходит. - Знаю. Я правда постараюсь найти что-то ещё, но не уверен, что смогу. Слишком мало информации об исследованиях выложены в открытый доступ, да и, сам понимаешь, эксперимент с вживлением плазмы в человеческое тело — единственный в своём роде. - Понятно, - Лойд опустил глаза. Настроение упало ещё ниже. - Что там с полицией? - Сначала они искали "преступника" в Норвегии, затем по всей Европе. Я так чувствую, Ник слишком важен для правительства, так как они до сих пор не успокоились. Боюсь, скоро дело дойдёт и до США. - Спасибо, Крис, - поблагодарил Смит. Радоваться было абсолютно нечему.       Ник почти ни на что не реагировал и не вставал с постели. На третий день у него начался кровавый кашель. На четвёртый он пожаловался на то, что трудно дышать и на боль в груди.       Антибиотики и горячий чай не помогали. Лойд до последнего тянул вызов врача, понимая, что после этого Ник больше не будет в безопасности в их доме. Но всё же беспокойство за жизнь парня пересилило здравый смысл.       Доктором оказалась светловолосая женщина в возрасте. Она приехала на дом по вызову, осмотрела больного, послушала сердцебиение, задала несколько вопросов. - Воспаление лёгких, - наконец диагностировала она. - Требуется госпитализация и серьёзное лечение.       Холодная ночь не прошла для Ника даром, в продуваемых кварталах Комптона он успел подхватить пневмонию.       Класть в больницу его было нельзя. Теперь, когда Ника искали на международном уровне, это было слишком опасно. Поэтому Саммерсы принялись за лечение подопечного со всей активностью.       Небольшой период мнимого улучшения быстро сменился на ещё большее ухудшение состояния. Ник с трудом дышал, ему не хватало воздуха. Кашель только усилился, парень не мог говорить и нормально есть. Он даже не сопротивлялся, когда Лойд начал приходить к нему в комнату и кормить горячим куриным бульоном с ложечки, ибо по-другому есть Ник просто уже не мог.       В конечном счёте температура подскочила до сорока.       В доме Саммерсов стало тихо. Домочадцы ходили на цыпочках и говорили полушёпотом, боясь побеспокоить больного. Алекс сбился с ног в поисках нужных лекарств, объездив все крупнейшие аптеки Риверсайда. Миссис Саммерс лишь качала головой каждый раз, когда разговор заходил о Нике. Лойд в отчаянии кусал губы, своими глазами наблюдая, как тот мучается, буквально на глазах усыхая от высокой температуры.       Когда столбик градусника пополз к отметке сорок один, родные перестали заглядывать Лойду в глаза, а разговоры о Нике автоматически прекратились. Те, кто лишний раз пытался упомянуть больного, получали красноречивый взгляд, выражающий всё лучше слов. Кажется, все уже смирились с тем, что точка невозврата пройдена и скорый конец неизбежен. В комнате на втором этаже в кровати лежал практически готовый мертвец. Впору было вызывать не доктора, а священника.       Нику больше не было холодно, он маялся от жары и не мог нормально спать, дышал тяжело, с хрипами, и часто просыпался от болезненного кашля.       Всю последнюю неделю Лойд был в ужасно подавленном состоянии. Он смотрел на Ника и понимал, что от живого человека в нём почти ничего не осталось, кроме, пожалуй, ярких красных волос, выделяющихся на фоне белой подушки. Бледный лоб и неестественный румянец от температуры на впалых щеках, синие губы, блёклый взгляд. Лойд не хотел принимать, что это конец, не мог смириться с этим... - Привет, - сказал Ник почти беззвучно и сделал попытку улыбнуться.       Лойд сел рядом с кроватью и взял его сухую костлявую кисть в обе свои широкие ладони, стараясь не задеть трубку капельницы. Казалось, парень похудел ещё сильнее, чем раньше, и напоминал обтянутый кожей скелет, так сильно иссушила его болезнь. - Как спалось? - спросил Лойд, просто чтобы не молчать. В болезненной тишине трудно было скрыть свои эмоции. - Мне снился ты, - признался Ник. Говорить было трудно, но он заставил свои губы повиноваться. - Точно не помню, в чём был смысл сна. Вроде бы светило солнце и мы с тобой шли куда-то. На тебе была такая бежевая кофта. Кстати, тебе идёт этот цвет. Почему ты его не носишь?       Лойд крепче сжал его руку, в горле у него встал ком. - Буду носить что захочешь, только поправляйся, - сказал он. - Обещаешь? - спросил Ник, чуть оживившись. - Обещаю.       Он наклонился и осторожно обнял парня, уткнулся носом в мочку уха и замер, слушая тяжёлое дыхание. - Лойд, - тихо позвал Ник. - На тебе лица нет. Прости, от меня одни проблемы.       Его рука скользнула по спине брюнета, слабо поглаживая и призывая успокоиться. - Значит, договорились, на Рождество надеваешь бежевый свитер, - сказал он и слабо улыбнулся. - Обязательно, - заверил его Лойд. А про себя подумал: "Если ты оживёшь до Рождества".       Тем не менее в душе появилась надежда. И Лойд пошёл в магазин и исправно долго выбирал подходящий цвет обновки.