Carry On

Дин готовит ужин для Каса несколько отвлечённо, потому что изучал каталог, в котором до ужаса много курсов. Там десятки специальностей и ещё больше дисциплин, а он даже не знает, с чего взяться за выбор. Он знает, что начать нужно с вводных курсов, что слегка сужает круг поиска, но всё равно там куча направлений, а он даже не уверен, что интересуется психологией, и уж тем более не знает, какой именно. Там есть психопатология, психические расстройства и психобиология, и он даже не представляет, что это значит. Это слишком, и он едва не обжигается, забыв, что передняя конфорка ещё не остыла, и даже после прихода Каса он всё ещё витает в облаках. - Ты сегодня тихий, - говорит Кас посреди ужина. – Опять проблемы дома? Это не так, и поэтому Дин заговаривает, не подумав. - Не на этот раз. Сэм заплатил за летние курсы в колледже для меня, и я не знаю, какие выбрать. - Ты снова берёшься за учёбу? – Кас выглядит довольным, что глупо. Дин не подходит для колледжа. Он даже со школой едва разделался, так что он не понимает, почему все вокруг вдруг решили, что ему нужно образование. Он хорош в починке машин и, видимо, в трахе, так зачем пробовать что-то новое? - Выбора-то у меня нет. Курсов всего три, так что надежды особо питать нечего. - Три курса приведут к большему, - говорит Кас с непонятной Дину уверенностью. – Какой предмет тебя интересует? - Психология. Если хочешь, я могу принести тебе каталог, - может, Кас выберет курсы за него. Он умеет принимать решения и лучше самого Дина знает, чего он хочет. Кас качает головой, словно прочитав его мысли. - Это твоё будущее. Ты сам должен принять решение, - он протягивает Дину замороженную горошину. – Думаю, тебе понравится учиться. Дин хрустит горошиной. - Мои школьные оценки говорят о другом. - Тогда учёба не была твоей целью. Ты не чувствовал, что она важна, беспокоясь о Сэме и счетах. Но сейчас… - Кас тепло ему улыбается. – Нет причин чувствовать вину за то, что проведёшь время с удовольствием. - Это работа, - возражение не ахти, но всё же. – Как можно получать удовольствие от работы? - Ты сегодня мрачно настроен, - замечает Кас и расслабляет свой галстук, - а я хочу доесть спокойно, - он развязывает галстук и взглядом указывает Дину открыть рот. Закрепив его, он свешивает кончики с плеч Дина. – Тебе идёт, - говорит он, проводя большим пальцем по его нижней губе. – Не знаю, почему не делаю этого чаще. Наверное, потому, что твоему рту есть и лучшее применение. Не сдержавшись, Дин бросает взгляд на пах Каса, чувствуя прилив разочарования при мысли, что сегодня он не испробует его на вкус. Ни поцелуев, ни минета, ни, скорее всего, даже пальца Каса в его рту. Он закусывает галстук, чтобы не попытаться что-нибудь сказать. - Зато можно сделать что-нибудь другое, - задумчиво говорит Кас. – Отдрочить тебе на лицо и смотреть, как моя сперма засыхает, потому что ты не можешь её слизнуть, - его палец скользит по щеке Дина, словно он представляет, как это будет выглядеть. Стон Дина теряется в галстуке, а член ощутимо твердеет. - Но, - Кас отнимает руку, - это потом. Я ещё не доел, - Дин полузадушенно гортанно хрипит, потому что это просто издевательство, а Кас только незаинтересованно приподнимает бровь. – Если будешь меня отвлекать, ушлю тебя в другую комнату. Дин качает головой, потому что не хочет уходить от Каса и не хочет, чтобы Кас думал, что он не может хорошо себя вести. Чтобы показать, каким хорошим он может быть, Дин садится на пятки и кладёт руки на бёдра, терпеливо дожидаясь, пока Кас доест. Он развлекает себя разными «может быть», «а если бы» и «а может даже», гадая, вспомнит ли Кас о своём ленивом предположении. По коже пробегают мурашки от предвкушения возможности того, что Кас потянет галстук за свободный конец и запрокинет голову Дина или будет водить его за собой… у него есть много фантазий, связанных с Касом и его галстуками, и Дин изо всех сил старается усидеть ровно – может, тогда одна из них воплотится в жизнь. *** - Что надумал? – спрашивает Джон. Это простой и невинный вопрос, но Дин замирает, словно его поймали с поличным за тяжким преступлением, и прижимает конверт к груди. - Э, - он пожимает плечами и тут же чувствует приступ вины: папа делает шаг навстречу, а он его отталкивает. – Просто записался на курсы в колледже, - он тут же понимает, что эти слова были ошибкой с учётом того, как папа отреагировал на найденную брошюру, но их уже не вернуть, и он напрягается в ожидании неизбежного упрёка. Но его не следует. - Что-нибудь интересное? Дин снова пожимает плечами. - Посмотрим. Просто пара летних курсов. Бобби хочет нанять кого-то на частичную занятость, так что урежет мои часы. А ты, - Дин сглатывает, - что интересного? – на памяти Дина ни один разговор с отцом не был таким натянутым. И никогда не приходилось так себя к этому вынуждать. Ему нечего сказать: почти вся его жизнь – тайна для семьи, а остальное просто не интересно. Он не интересен. - Нет. Куча собраний. Снова начал ходить в спортзал. Э, - Джон потирает тыльную сторону шеи и поднимает взгляд к глазам Дина. – Бенни вроде неплохо справляется, и я думал, может, перекусишь с нами бургеров как-нибудь. Не такое уж большое дело, но… и я знаю, что ты много работаешь, - Джон выглядит уязвлённым собственными словами, будто осознаёт, что Дин должен работать, потому что он этого не делает. - Нет, я смогу. Всё нормально. Когда захочешь. Мне на работу к шести каждый день, но мы могли бы поужинать до этого? - Да. Конечно. Я дам тебе знать, когда мы решим. *** Сегодня ночь пятницы, и Дин подрагивает от предвкушения. Они уже поели, и Дин вытянулся на кровати Каса – его глаза закрыты, губы разомкнуты, ноги разведены: он весь – само приглашение. Кас сидит на кровати, сжимая его бедро, и приподнимает бровь, разглядывая его вульгарную позу. - Ты чего-то хочешь? Дин пожимает плечами, но тянется руками за голову, обхватывая столбики изголовья, и, вытягиваясь, красуется. - Искусство делать намёки тебе неподвластно, - говорит Кас, но всё же устраивается между его ног, так что Дин засчитывает победу себе. – Но сегодня я что-то щедр, - его руки скользят вверх по бёдрам Дина, задрожавшего от этого прикосновения и придвинувшегося ближе. – А, а, а, - Кас отнимает руки и усмехается при виде явно разочарованного Дина. – Чего ты хочешь? Может, чего-нибудь, что мы ещё не пробовали? – Кас стучит пальцем по его лбу. – О чём ты думал? Дин замирает под его ладонью, потому что да – он думал. Приятные мысли, которые он никогда не облечёт в слова, воспоминания, которым давно бы следовало затеряться в глубинах памяти, но которые не перестают всплывать. Ронда Хёрли и её дурацкие шёлковые розовые трусики. Он зажмуривается, потому что нельзя смотреть на Каса и думать о прикосновении шёлка к коже, о том восторге, охватывающем его, когда она швыряла их в него и говорила надеть – бескомпромиссно, не давая возможности возразить. - Я… - Дин знает, что Кас хочет услышать, но в нём недостаёт смелости для этого признания. Он отворачивается в сторону. – Ни о чём. - Ни о чём? – слова Каса звучат резко, и, когда Дин ничего не отвечает и не поворачивается к нему, Кас перемещается со скоростью молнии, обхватывая его за запястья и больно впиваясь коленями в бёдра. Дин тут же переводит на него взгляд, слишком поздно осознавая, что облажался. С губ Каса исчезла легкомысленная улыбка; его взгляд жёсткий, а чуть выпяченный подбородок ещё жёстче, и Дину хочется свернуться, защититься, но он не может пошевелиться. – Мне казалось, я запретил тебе мне лгать, - рычит Кас, и Дин открывает было рот исправить свою ошибку, извиниться, сказать что-нибудь, но Кас зажимает его ладонью. – Нет. Ничего не хочешь? Отлично. Он снова усаживается между коленей Дина и обхватывает его член ладонью, несколько раз коротко проведя ей вверх-вниз, чтобы он встал полностью. Он сжимает его почти болезненно и двигает рукой грубо и зло, и Дин и восхищён тем, что он потерял контроль, и в равной степени напуган. Он не понимает, почему это должно быть наказанием, потому что ему очень хорошо, и он толкается навстречу, не понимая, почему Кас не остановится или не шлёпнет его, и делает это снова, пользуясь моментом. Возбуждение нарастает, он сжимает спинку кровати, не будучи уверенным, можно ли ему кончить. Он ни в чём не уверен, кроме того, что не хочет, чтобы Кас останавливался. - Ты близко, так ведь? – спрашивает Кас – хрипло шепчет ему в ухо. Когда он успел переместиться? – Уверен, что так, но ты не кончишь. Знаешь, почему? – он грубо сжимает член Дина, и тот давится воздухом, поджимая и выпрямляя пальцы ног в попытке сдержаться и не двигаться. – Потому что ты этого не хочешь, - теперь его ладонь движется медленно, сводя Дина с ума и заставляя дрожать на самом краю, но не позволяя шагнуть за него. – Каждый раз, когда ты будешь близок, ты будешь просить меня остановиться. Понял? У Дина отвисает челюсть: Кас не может говорить серьёзно. Но Кас отстраняется, чтобы заглянуть ему в глаза – он определённо серьёзен. - И, - говорит Кас, понижая голос, чтобы убедиться, что Дин внимательно выслушает следующие слова, - я имею в виду – близок. Остановишь меня до того, как желание станет отчаянным – и я свяжу тебя в другой комнате, засуну в задницу вибратор и уйду. Понял? Дин кивает – а что ему ещё остаётся? Он разозлил Каса и не хочет сделать ещё хуже. Может, будет не так и плохо. Правда, эта надежда быстро его оставляет: Кас тянется к тумбочке за смазкой и выдавливает её себе на руку, а потом снова обхватывает член Дина. В животе всё сворачивается в узел, спина начинает выгибаться, и Дин крепко жмурится и едва слышно выдыхает: - Остановись. Рука Каса останавливается и ослабляет хватку. - Что ты там сказал? Дин с трудом приоткрывает глаза и свирепо таращится в ответ, но без толку. - Пожалуйста, остановись. - Не нравится? – спрашивает Кас, сверкая взглядом. – Может, стоит попробовать что-нибудь другое, - он устраивает руки на его бёдрах, и Дин широко распахивает глаза, когда Кас опускает голову. До него доходит, что Кас собирается сделать, и он качает головой, потому что нет. Это несправедливо. Это далеко за гранью справедливости. Кас заглатывает весь его член в один присест и вжимает Дина в матрас, чтобы он не мог толкаться и вообще двигаться; ему остаётся только лежать и чувствовать. Дин хнычет и сжимает спинку кровати, потому что рот Каса горяч, влажен и совершенен, и он заглатывает так глубоко, как может, и Дину хочется вскинуть бёдра, хочется кончить в рот Каса, хочется, чтобы напряжение наконец отступило. Он почти теряется во влажном скольжении рта Каса, но, когда его бёдра начинают подрагивать – это один из показателей, - Кас поднимает на него взгляд, в котором читается молчаливый вопрос и издевательский вызов. Дин закусывает нижнюю губу и терпит ещё мгновение, потому что не хочет сдаться вот так, но всё же хрипит: - Пожалуйста, остановись, Кас. Он не хочет оказаться в другой комнате. Как бы ни было трудно попросить Каса отстраниться и видеть, как он снова садится на пятки, старательно нигде не касаясь Дина, это лучше, чем другой вариант. - Жаль, - говорит Кас, легонько дразня его бёдра прикосновениями пальцев. – Я только начал получать удовольствие. На кончике языка Дина уже вертится злобный ответ, но Кас качает головой и прижимает его челюсть, не позволяя открыть рот. Дин понимает намёк и поджимает губы, позволяя сердито напряжённому телу говорить за него. Кас только смеётся и снова тянется через него за смазкой. - Такая оборона долго не простоит, - Кас смазывает пальцы и хлопает Дина по бедру, чтобы тот приподнял ноги и открыл Касу доступ к заднице. Дин молчаливо изображает несогласие, сжимая ягодицы и свирепо сверля Каса взглядом, но Кас только распихивает его бёдра, сложив его чуть не вдвое, и головка члена Дина влажно и непристойно задевает живот. Дин не в силах сдержать шумный вдох, весь напрягаясь от краткого прикосновения и тут же расслабляясь после его прекращения. - Видишь, - говорит Кас, обводя его вход пальцем. – Вообще времени не потребовалось. С тобой всегда так. Дин не думал, что может ещё больше покраснеть, но это происходит. Он вспыхивает не только от смущения – и от гнева тоже, но вес Каса удерживает его в прежней позе, и ему не скрыть того, как он содрогается всем телом, когда палец Каса проникает внутрь. Да, с ним всегда так, по крайней мере, если дело касается Каса. Кас медленно растягивает его, и один палец то проникает внутрь, то снова выходит наружу – кажется, это длится вечность. Дин весь покрылся потом, дыхание стало рваным и шумным, а член напряжён до боли. Он хочет большего, пусть и знает, что не должен. Он знает, что сделает только хуже, но всем телом тянется к Касу, требуя, желая большего. Он вскидывает бёдра, и когда Кас, снова вводя палец, толкает его на матрас, член снова задевает живот, и боль, жажда и желание вспыхивают в нём так резко и внезапно, что Дин не может не застонать. Кас останавливается, наполовину вынув палец и вопросительно приподняв брови. Всё тело – сплошной комок жаждыжаждыжажды, но этого пока недостаточно, чтобы шагнуть за край, это не тот предел, который указал ему Кас, так что Дин разводит ноги, молча умоляя о большем. С мгновение он боится, что Кас заставит его произнести это вслух, а Дин не в состоянии – он не может просить об этом, зная, что спустя пару секунд придётся умолять его остановиться. Но Кас просто разглядывает его изучающе и вставляет уже два пальца, проникая глубоко – Дин знает, что за этим последует, но прикосновение к простате всё же застаёт его врасплох. Удовольствие вспыхивает ярко, и ему хочется потеряться в нём, хочется отдаться ему, но он знает, что не может. - Остановись, - умоляет он. – Пожалуйста. Нет, - он изворачивается, желая увернуться, но снова насаживается на его пальцы, жаждая вернуть прикосновение, и это слишком, это заведёт его за край… - Нет, нет, пожалуйста. Помоги. Кас, пожалуйста, я… Пальцы Каса как раз вовремя обхватывают член у основания, и прилив удовольствия резко тормозит, наталкиваясь на плотину, и схлынивает назад, распространяя по всему телу мелкие судороги. И Дину нужно. Больше, чем когда-либо, но он никогда этого не получит, и он толкается бёдрами, надеясь, что Кас сжалится, ослабит хватку, снова проведёт ладонью по члену, но этого не случается. Кас сжимает его по-прежнему крепко, сурово, и Дин чувствует на щеках слёзы, не зная, от облегчения это, от разочарования или от того и другого. Они надолго остаются в этом положении – пока Дин не перестаёт дышать так, будто воздух вырывают у него из лёгких, пока его грудь не прекращает вздыматься и опадать так резко, пока паника и адреналин не угасают, оставляя ему лишь болезненный ком желания. Он обмякает на матрасе, разведя ноги, и Кас устраивает между них свою. Кас наклоняется над ним, почти касаясь его лица своим, и в его взгляде ни жалости, ни капли милосердия. Ещё одна слеза стекает по щеке Дина, потому что он не справится. Кас доведёт дело до конца и разорвёт его на тысячи маленьких кусочков, так, что никто не сможет собрать его воедино, и Дин качает головой, отчаянно желая завершения всего этого, желая, чтобы Кас услал его уже в ванну, а потом на диван. Будет неприятно спать, не обнимая его, но это лучше, чем то, что сейчас. Должно быть лучше. Кас удерживает его за подбородок, не давая ему дрожать, и прижимает палец к его губам, успокаивая. Дин даже не осознавал, что тихо хнычет, пока не замолчал. Кас сцеловывает его слёзы и гладит по щекам, отчего Дин только плачет ещё больше, ненавидя это – но сейчас он вообще много что ненавидит и не в состоянии ничего с этим поделать. - Прости, - говорит Дин, надломленно и неразборчиво. Он отпускает спинку кровати и вместо этого цепляется за плечи Каса. – Прости. Я был плохим. Я не должен был лгать. Не тебе, - его пальцы сжимают плечи Каса сильнее в стремлении притянуть его ближе. Он хочет, чтобы Кас расслабился под этим прикосновением и пустил его обратно. – Пожалуйста. Прости. Кас пробегает рукой по его волосам, насквозь вспотевшим и остающимся взлохмаченными после этих прикосновений. Движение холодное и бездушное. - Ты жалеешь об этом не так, как ещё пожалеешь, - говорит Кас, шлёпая пальцами по его нижней губе. – Я тебе помог. Ты не собираешься меня отблагодарить? Дину хочется сжаться в комок и отвернуться, защититься от того, что его ждёт, но он открывает рот, впуская пальцы Каса, потому что он всё испортил. Он заслуживает этого и докажет Касу, что ему жаль. Он сделает это, сделает всё, о чём попросит Кас, и всё исправит. Он обсасывает пальцы Каса, полностью увлажняя их и разводя их языком в стороны, чтобы вылизать и пространство между ними. Кас одобрительно хмыкает и трётся бедром о его стояк. До Дина внезапно доходит, что он всё ещё в брюках – всё ещё полностью одет. Ткань скользит по чувствительной коже, и это почти слишком. Дин давится пальцами Каса, и с его губ пытается сорваться всхлип, но он проглатывает его и сосёт усерднее. Боль помогает держать наслаждение в узде и не сорваться. Но бедро Каса спускается ниже, прижимаясь к его яйцам, готовым лопнуть от желания и отчаяния, и Дин запрокидывает голову и жмурится, а пальцы Каса почти выскальзывают из его рта. Это длится так долго, что Дин теряет счёт времени. Кас продолжает давить, неустанно и требовательно, и Дин надломленно вскрикивает, не выпуская пальцы изо рта: - Остановись! Кас отстраняется и проводит своими покрытыми слюной пальцами по его щеке, а затем спускается ниже и поглощает его, пока Дин не начинает плакать, просить и умолять, пока его «остановись» не теряется в рыданиях. Дин отворачивает голову, потому что ни на что другое нет сил, он не может ни оттолкнуть Каса, ни свернуться в комочек и защититься. Мысли вспыхивают и тают, не задерживаясь надолго и не позволяя за себя уцепиться. Остаётся только ощущение – настойчивая и сильная боль и пульсирующее и не исчезающее удовольствие. Он охрип и уже на грани. Он больше не может произнести ни слова и не выдержит ещё одного захода. Тогда Кас льнёт к нему, мягко, и Дин хотел бы раствориться в нём, порадоваться ему, но он боится, что это очередная уловка. Он пытается покачать головой, но она внезапно оказывается слишком тяжёлой, и шея не может с ней справиться. Он выдыхает что-то несуразное, что должно было прозвучать как «нет, пожалуйста, остановись». Ему нельзя получить то, чего он хочет. Он этого не заслуживает. - Всё хорошо, - говорит Кас, положив ладонь ему на щёку и смахнув новые слёзы. – Всё уже хорошо. Ты ещё со мной? Ещё бормотание. Дин даже не уверен, что оно должно значить. Может, ещё. Или обними меня. Или очередное извинение. Он хочет, чтобы Кас обнял его и никогда не отпускал. Он хочет его тепла и прощения, хочет избавиться от этой боли в груди. Он хочет, чтобы исчезло это мерзкое ощущение неправильности и промаха. - Дам тебе ещё одну возможность, - говорит Кас, приподнимая его голову так, что они смотрят друг на друга. Теперь взгляд Каса мягок. Он больше не злится. – Чего ты хочешь? Дин пытается сжать его запястье, но не может, и рука безвольно опадает. - Тебя, - шепчет он, и Кас прижимает его крепче. - Я здесь, - обещает он. – Чего ещё ты хочешь? – его ладонь скользит ниже, легонько задевая член Дина. – Этого? Дин выдыхает от нового всплеска и напоминания о том, как долго он сдерживается и как сильно этого хочет. Он жалостно и гортанно всхлипывает, а ладонь Каса скользит вниз и снова вверх. - Кончи для меня, - говорит Кас, и Дин наконец отпускает, кажется, теряя последние проблески сознания, и отключается от силы происходящего. Когда он приходит в себя, он лежит на кровати, но что-то изменилось, и он не может понять, что. Всё тело такое тяжёлое, от пальцев ног до век, и, кажется, держать глаза открытыми слишком сложно. - Эй, - шикает Кас, когда он снова закрывает глаза. – Ещё рано. Мне нужно, чтобы ты недолго побыл со мной. Сможешь? Дин качает головой, и капля воды затекает в нос. О, вот что изменилось. Он чистый. Кас помыл его? Пока Дин был без сознания? Хм. Всегда Дин пропускает самое интересное. Может, когда-нибудь, если хорошенько попросить, Кас сделает это снова. Наверное, приятно будет чувствовать его руки, когда они оба будут раздетыми, мокрыми и скользкими от мыла. - Да, сможешь, - говорит Кас. Кровать прогибается, и он помогает Дину сесть. – Я знаю, что сможешь. Знаешь, почему? Потому что я так хочу, а ты хорошо делаешь всё, чего я хочу. Эта похвала согревает Дина, и он пытается удержаться. Его голова падает на плечо Каса, но глаза остаются открытыми, и он засчитывает это за победу. - Хорошо, но голову подними, - Кас помогает ему выпрямить голову. Перед Дином оказывается апельсиновый сок. Он не понимает. Откуда он взялся? Зачем он здесь? Кас прижимает стакан к его губам. – Можешь открыть для меня рот? Тебе нужно немного попить перед тем, как мы ляжем. Сегодня я тебя вымотал. Дин размыкает губы, хотя и не хочет. Он хочет прижаться к горячему Касу и заснуть. Он не хочет ничего пить. Сделать глоток – всё равно что совершить подвиг, но он справляется, потому что не хочет, чтобы сок вылился изо рта. Не после того, как Кас его вымыл. - Молодец, - говорит Кас, проводя рукой по его волосам. – Сможешь ещё раз? Дин качает головой, но открывает рот. Смешанный ответ, но Кас снова вливает ему немного сока. - Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он, давая Дину перерыв и опуская стакан ему на ногу. - Устал, - бормочет Дин, кладя голову Касу на плечо и слыша хихиканье в ответ. - Я заметил. Но, - Кас заговаривает серьёзно, - ты в порядке? Я никогда тебя так не выматывал, - Кас продолжает гладить его по волосам, и Дин обмякает под этим прикосновением. - Хршо, - он жмётся ближе, и Кас послушно обнимает его. Вообще-то Дин чувствует себя великолепно. Сонливость дополняется невесомостью и ощущением того, как мир огромен и прекрасен, и Дин словно плывёт по нему. Это как быть навеселе – всё хорошо, и мозг не поспевает за языком, и ты говоришь то, чего не хотел: - Не знаю, какое тебе дело. - Что? – удивляется Кас, начиная отстраняться, и Дин запоздало осознаёт, что сказал что-то неправильное и торопится исправиться и вернуть Каса. - Чего я хочу. Это ведь ради тебя. Какая тогда разница? - Почему ты… - Кас перебивает сам себя. Он выглядит изумлённым. – Это не ради меня, - Кас снова кладёт ладони ему на щёки, и Дин охотно тянется навстречу. – Это ради нас. Как я могу не хотеть знать, чего ты хочешь? Ты думаешь, мне не нравится видеть тебя раскрасневшимся, жаждущим и отчаянным, не нравится сводить тебя с ума? Дин, делая тебя счастливым, становлюсь счастливым и я. О. Дин не уверен, как реагировать. Слишком много признаний, слишком много того, во что он хотел бы поверить, но боится. Слишком много того, чего он не заслуживает. - Если ты спросишь сейчас, я отвечу, - говорит он, потому что ему не хватает храбрости осознать ничего из сказанного Касом. - Ты на что угодно сейчас ответишь, - говорит Кас, - так что я не буду. Я злюсь не из-за того, что ты о чём-то умолчал, а из-за того, что ты мне солгал. Если ты чего-то стыдишься, хочешь что-то скрыть, ты имеешь на это право. Я хотел бы, чтобы ты знал, что со мной тебе стыдиться нечего, но пользоваться тобой в таком уязвимом состоянии – это не выход. - Хм, - это слишком много слов. – Можем мы уже пойти спать? Кас удивлённо хихикает. - Скоро. Сначала ещё немного сока, а потом, обещаю, поспим.