Carry On

Рождественский перерыв многое изменил, и Дин в состоянии это признать. Он даже в состоянии начать думать о том, что делать с этими изменениями… так он и оказывается в Старбаксе после занятий, обложившись финансовыми формами из Стэнфорда и Киллиана и чеками из мастерской и от Каса. Так у него начинает болеть голова, но маленький зародыш надежды заставляет его продолжать. Он не может полностью потеряться в отношениях с Касом так, как бы ему хотелось. Он не может привести Каса познакомиться с семьёй, и ему всё ещё неловко общаться с Габриэлем, и он не знает никого из друзей Каса и типа того, а если бы они встречались, а не работали вместе, может, он мог бы. Мысль о том, чтобы изменить статус кво, ужасает его, потому что вдруг Кас не захочет с ним встречаться или вдруг Каса напрягут чувства, и он сдаст назад; вдруг Дин поставит всё на эту карту и потеряет то, что есть сейчас? Поэтому он добавляет стоимость всех возможных курсов в Стэнфорде без стипендий и добавляет её к полной стоимости своего обучения, расходам на машину, страховке и всем своим мелким издержкам, пока итоговая сумма не становится пугающей. Даже если он продолжит работать на Каса, ему понадобятся годы, чтобы выплатить её. Так что, может, ему не стоит уходить. Может, ему оставить всё как есть. У них всё хорошо, и нечего давить. Не тогда, когда он и так счастлив. Хотеть большего – это эгоистично и жадно. - У, цифры, - говорит Виктор, падая на стул напротив. Он улыбается и приветственно приподнимает свою чашку с кофе. – Можно тебя отвлечь? - Конечно, - Дин сгребает бумаги в кучу и отодвигает её. - Непохоже. Судя по твоему выражению лица, это финансы. Всё нормально? Дин пожимает плечами. - Страшно осознавать долговременные обязательства. Вот и всё. - Брат? – предполагает Виктор. Дин кивает, и Виктор качает головой. – Ты же понимаешь, что не всё в мире – твоя ответственность? – он отмахивается от немедленных возражений Дина. – Колледж не дёшев, и я знаю многих ребят, у кого оба родителя пашут, но не могут позволить им образование, и знаешь что? Они берут кредиты, а, закончив колледж, находят работу и выплачивают их. Превосходно, что ты так печёшься о брате, ему повезло, что ты его поддерживаешь, но ты не обязан делать всё. - Я не хочу, чтобы он в чём-нибудь нуждался, - говорит Дин, вспоминая, как они были маленькими и переезжали с места на место, а Сэм никогда не мог присоединиться к футбольной команде, бейсбольной лиге или даже черлидерам. Было множество клубов, к которым он не мог присоединиться, потому что они нигде не задерживались на достаточно долгое время и у них не было денег, и Дин твёрдо решил, что это больше не повторится. - Он не будет, - заверяет его Виктор. – Судя по твоим словам, он умён и трудолюбив. Он найдёт возможности, но ты не можешь дать ему всё. Иначе он никогда не научится достигать того, чего на самом деле хочет. Так Дин испортил Сэму жизнь, заботясь о нём? - Убери это выражение лица, - говорит Виктор, - ты ничего не испортил. Но его не убьёт необходимость выплачивать кредит за обучение, искать стипендии, найти работу. Ты не можешь за руку провести его через всю жизнь. Кас говорил Дину что-то похожее, но инстинкты всё равно велят Дину защищать Сэма. Он не помнит, когда начал приглядывать за ним, и не может просто решить, что Сэм вырос, уехал и хорошо справляется, учась и заботясь о себе, и что у него есть Джесс, а Дин ему больше не нужен. - Но почему я не могу помогать ему ещё какое-то время? Виктор подтягивает к себе бумаги и раскладывает их перед Дином. - Если ты просматриваешь цифры, значит, у тебя неприятности или ты хочешь чего-то, но не можешь себе этого позволить. Если бы у тебя были неприятности, ты бы пришёл ко мне и обсудил академический отпуск и поиски новой работы. Значит, ты чего-то хочешь и пытаешься понять, всё ли у тебя получится, - Виктор стучит пальцем по верхнему листку. – Получится. Дин притягивает бумаги к себе. - Ты не знаешь, что я хочу сделать, - он хочет положить конец стабильному источнику доходов. Он хочет отказаться от ста восьмидесяти тысяч в год ради отношений, которые, может, и не сложатся. Это глупо, беспечно, эгоистично, и он должен бы знать, что этого делать не стоит. - Но я знаю тебя, - Виктор улыбается и откидывается на спинку стула. – Ты не о деньгах беспокоишься. Прекрати искать оправдания. Дин подозрительно сужает глаза. - Используешь свою ФБР-магию? Виктор ухмыляется. - Эта сила со мной. Так скажи, что тебя беспокоит. Виктор его куратор и здорово помог с учёбой и выбором карьеры, но они не говорят о личном. И всё же Дину не стоит быть разборчивым: он мало кого может назвать другом. - Дело немного в деньгах, - Дин снимает крышку с горячего шоколада и делает глоток. – У нас никогда не было денежной стабильности. Мы слишком часто переезжали, чтобы папа мог найти постоянную работу, а я немного подрабатывал, когда мог, но мы никогда не жили хорошо. А теперь я могу исправить это, но, - хочу выбрать себя, а не успешную жизнь для Сэма, - хочу побыть эгоистом. Виктор кивает, но ничего не говорит, и Дин продолжает. - У меня есть работа, и я зарабатываю больше, чем когда-либо мечтал, но есть человек, - Дин крепче сжимает стаканчик и окидывает взглядом кафе. Вошли две девушки, тычущие пальцем в стеклянную витрину и пытающиеся сделать выбор между огромным печеньем или гигантской зефириной. – Я не могу получить и то, и другое. - Так выбор между работой и парнем? - Я не говорил, что это парень, - тут же прячется в защитную раковину Дин. - Психологические силы, помнишь? Да расслабься, я не собираюсь тебя осуждать, или бросать тебя, или что ты там ещё себе представляешь. Вернёмся к вопросу: так выбор между работой и парнем? Дин кивает. - Тебе можно чего-то хотеть в жизни. - Я учусь. - Тебе можно хотеть больше, чем одну вещь. Тебе нужно отпустить руку Сэма – не только потому, что ему нужна свобода, но и потому, что это нужно тебе. Если ты отказываешь себе во всём из-за него, рано или поздно обида возникнет. Дин корчит рожицу. - Так ты хочешь сказать, что если я брошу работу, в длительной перспективе для него это будет хорошо? - Нет, - говорит Виктор, проявляя бесконечное терпение. – Я хочу сказать, что это будет хорошо для тебя и что ты заслуживаешь большего. Дин колеблется, не покупаясь на это. - Что, если с ним ничего не выйдет? Я потеряю и его, и работу. - А он стоит риска? Этот вопрос себе задавай, а не над цифрами сиди. Дин со вздохом отставляет стаканчик. - Знаю, но ответить на него труднее. С цифрами не ошибёшься. Или да, или нет. А тут, если я рискну и ошибусь… - Дин не договаривает. Ему не нравится эта возможность. - Думаю, тебе нужно съесть печеньку, - говорит Виктор и идёт купить чего-нибудь прежде, чем Дин успевает возразить. *** Дин сомневается всю неделю. Он едва в состоянии заснуть. Он таращится в потолок и слушает дыхание Каса, пытаясь понять, стоит ли через всё это проходить. Он боится, что понял всё неправильно. Вдруг у Каса нет никаких чувств? Если Дин признается, Кас просто выгонит его, и у него больше не будет таких ночей в объятиях Каса. Он прижимается ближе, кладя голову на грудь Каса, и цепляется за ещё одну ночь, потому что не может не перестать. Нет, конечно, ничего удивительного в том, что Кас замечает: что-то не так. После разговора с Виктором Дин не такой, как раньше. Часть его мыслей всегда крутится вокруг того, что он потеряет, оставшись без Каса, и вокруг того, что изменится к лучшему, если их отношения станут романтическими, а не оплачиваемыми. Но как-то пятничным вечером Дин приходит к Касу и видит на столе китайскую еду. Он замирает, потому что Кас уже приканчивает ужин. Он заказал еду и съел её, несмотря на то, что Дин должен был прийти, и всё, о чём может думать Дин – это Он меня не хочет. Я ему не нужен. - Нам нужно поговорить, - Кас переходит в гостиную, и Дин, растерянный, бредёт за ним. Кас садится на диван и хлопает себя по коленям; Дин послушно усаживается, но это слегка странно, потому что он одет в брюки для готовки. Только сегодня он не готовит, он одет, и это странно. Неправильно. - Прости, - Дин прокручивает в памяти последние несколько дней, пытаясь вспомнить, что сделал не так. Ничего не приходит в голову, а Кас не станет наказывать его без предупреждения. Кроме того, он никогда вот так не откладывает наказания. - Тебе не нужно извиняться, - Кас кладёт руки ему на бёдра – невесомо, просто давая понять, что он рядом. – Ты ничего не сделал не так. Я просто хотел спросить. Ты кажешься отвлечённым. Всё в порядке? Это отличное начало. Если Дин собирается сказать это, сейчас – самое время. Он неуверенно теребит галстук Каса и поднимает взгляд, будто спрашивая, можно ли. Кас смотрит обеспокоенно, но в его глазах нет запрета. Дин отводит взгляд. - Всё нормально. Я просто думал, - Дин замолкает, боясь, что его замутит. Кас терпеливо ждёт, пока его желудок успокоится, и наконец Дин снова открывает рот. – Я больше не хочу делать это за деньги, - выпаливает он, крепко сжимая галстук и осмеливаясь поднять взгляд на Каса. Кас чуть размыкает губы и распахивает глаза, резко замерев, и на мгновение Дин пугается, что сломал что-то в нём, но вот Кас поджимает губы и сглатывает, и стена опускается. Это больнее, чем он думал; может, потому, что он думал, что Кас может ничего к нему не чувствовать, но никогда не верил в это. Видеть же это своими глазами – как получить удар в грудь. - О, - говорит Дин, даже скорее тихо выдыхает, цепляясь за галстук, как за соломинку, и закрывает глаза, отчаянно желая вернуть последние пять минут назад. Хотел бы он сказать, что просто пошутил, и вернуть всё, как было. Может, и получится. Может, он всё исправит. Он хороший. Кас так думает. Пальцы Каса отнимают у него галстук, и Дин качает головой, но всё же выпрямляет пальцы, отпуская, и в руках у него остаётся лишь воздух. Он сидит на коленях у Каса, чувствуя себя потерянным, и хочет прижаться к нему, уцепиться за его плечи. Но Кас мягко отталкивает его за бёдра. - Тебе лучше уйти, - говорит он дрожащим голосом, и Дин не понимает, зачем он просит об этом, если это его расстраивает. Дин не хочет уходить. Кас не должен прогонять его. Но Кас толкает, и Дин подчиняется, потому что это ниже его достоинства – умолять Каса позволить ему остаться, пока он не примирится с тем, что брошен. – Дин, - Дин качает головой и отворачивается, чтобы Кас не разглядел подступающих слёз в его глазах. - Пожалуйста. Я не… не могу говорить об этом, - он не хочет выслушивать причины, оправдания или извинения. Если Кас его не хочет, значит, Кас его не хочет. Дин найдёт способ справиться, пока не доберётся до Бобби, а там уже развалится на части. Ему осталось продержаться ещё несколько минут. - Дин, - снова говорит Кас и дотрагивается до его руки – едва уловимо, но Дин оборачивается, и Кас тянется к его шее. Дин пятится от него, поднося руки к ошейнику, будто надеясь его защитить, будто Кас забудет о нём. Но взгляд Каса твёрд, и Дин дрожащими пальцами расстёгивает его – не с первой попытки, но он отступает в сторону, когда Кас пытается ему помочь, потому что он не хочет, чтобы именно Кас лишил его ошейника. Он хочет помнить, как Кас надевал его ему на шею, как продевал кожу в застёжку в самую первую ночь. Дин роняет кожаную полоску в ожидающую ладонь Каса, и пальцы Каса сжимаются на ошейнике. Дин не понимает, почему ему нельзя его оставить. Он хочет сохранить воспоминание. Что Кас будет с ним делать? Повесит рядом с ошейником Самандриэля? Как напоминание о сабах, с которыми не вышло: у одного было слишком мало чувств, а у другого слишком много? - Ну, - говорит Дин хриплым от непролитых слёз голосом, - полагаю, на этом всё. - Да, - отвечает Кас и прочищает горло. – Доброй ночи. Сомневаюсь, думает Дин. Он медленно доходит до прихожей, едва переставляя ноги, всё надеясь, что Кас позовёт его назад. Но нет. Он переодевается в джинсы и футболку, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Поколебавшись, он прячет брюки Каса себе в сумку и уходит, не оглядываясь и больше не говоря ни слова. Всю дорогу до Бобби в его голове мечутся мысли зачем я это сделал, почему я такой идиот и поэтому нужно довольствоваться малым. Он открывает дверь так сильно, что она хлопает о шкаф, и сразу же идёт на кухню за Джеком Дэниэлсом. Он уже на подходе к лестнице, когда из гостиной его окликает Бобби: - Ты сегодня рано. Дин сжимает горлышко бутылки. - Ага. - Посмотришь с нами футбол? Он должен отказаться, но ему интересно, с кем это – с нами. Он подходит ближе и видит на диване Бенни. Тот переводит взгляд с его лица на бутылку. - Стакан не думал взять? Дин прижимает бутылку к груди и не отвечает. - Ясно, - говорит Бенни, и они с Бобби начинают выглядеть встревоженно. – Алабама выигрывает. Может, сядешь? Дин хочет пойти в комнату Сэма и напиться до беспамятства, до слепоты, до потери ощущений. Он хочет проснуться, не помня сегодняшний день, хочет пойти к Касу и сделать вид, что ничего не было, что всё как раньше. Как должно быть. - Я наверх шёл. - Ну уж не с этим, - говорит Бобби. – Как мне тогда отмечать отыгрыш Джорджии? Бенни фыркает. - Твоим мелким бульдогам надерут зад. Поможет только утешительная выпивка. Дин колеблется. Можно убежать наверх с бутылкой – вряд ли они за ним погонятся. Можно и наружу убежать, уехать куда-нибудь, где его никто не найдёт. Последняя разумная часть мозга говорит ему, что это так себе варианты. Ему лучше побыть с людьми. Вот только единственному человеку, с которым он хочет сейчас быть, нет до него дела. Дин падает на диван и делает большой глоток из бутылки, подавляя желание отмахнуться от таращащихся Бобби и Бенни. - Тяжёлая ночка? – спрашивает Бобби. Дин вытирает губы тыльной стороной ладони. - Уволили. И бросили, - Дин делает новый глоток. – Так что да, не лучшая, - но вот что происходит, когда трахаешь начальника. Или, ну, у тебя возникают к нему настоящие чувства, а ты достаточно туп, чтобы в этом признаться. Вздохнув, Дин хочет сделать новый глоток, но Бенни отнимает у него бутылку и передаёт её Бобби. - Ты тут не единственный страдалец, - он кивает на экран. Алабама организовала перехват и тачдаун, и это показывают со всех возможных ракурсов. Бобби стонет и делает глоток, меньше, чем Дин, и оставляет бутылку у себя. - Кас? – спрашивает он, не отводя взгляда от экрана. – Он казался приличным парнем. Вот и причина не связываться с Дином. Его здорово трахать, но он не стоит длительных инвестиций. Он едва закончил школу и пытается выцарапать полустепень в местном колледже. Кас же – доктор наук, он станет преподавателем. Это помимо его семьи из элиты и того, что отец Дина – алкоголик, бросивший семью. Каса не в чем винить. - Значит, я сам виноват, - так и есть. Дин протягивает руку за бутылкой, и Бенни суёт ему подушку. Дин корчит рожицу и роняет её на диван. – Я не этого хотел. - Знаю. Бенни возвращается к игре, и Дин думает, что можно встать и забрать бутылку. Он думает, что можно пойти в бар, напиться и даже кого-нибудь подцепить. Этим – мыслями – он и ограничивается, потому что движения требуют слишком многих усилий. Кроме того, здесь, с Бенни, Бобби и футболом можно почти забыть, какая катастрофа с ним стряслась. Можно удержать мысли в узде и не расплакаться снова. Чёрт, это было глупо. Он взрослый мужчина. Он не должен плакать из-за отношений. Джорджия выцарапывает тачдаун, но Алабама отыгрывается полевым голом – мда, у бульдогов надежды мало. Он устраивается, полулежа на подлокотнике, прижав к груди подушку, и тут жужжит телефон. Наверное, сообщение от Сэма. К чёрту, Дин не в настроении выслушивать, как совершенна Джесс. Но телефон продолжает жужжать, это звонок, а не сообщение, а он неохотно вынимает его из кармана. Это Габриэль. Дин долго таращится на экран, прежде чем открыть телефон. - Не хочу с тобой разговаривать. - Тогда почему ты ответил на звонок? Хорошего ответа у Дина нет, так что он молчит, но поднимается с дивана, потому что если уж обсуждать, то не при Бенни и Бобби. Только выйдя на улицу, он вздыхает: - Валяй. - Что? - Валяй, - повторяет Дин. – Что ты там хотел, говори, - ему плевать, что его голос отражает всю его обречённость. Не то чтобы он ещё когда-нибудь увидит Габриэля. Он не хотел бы этого, будь даже Кас обычным клиентом, но он брат Каса, и Дин никогда не вернётся на это место работы. Продолжит работать в мастерской, а потом когда-нибудь получит место по специальности и забудет о семейке Милтонов. - Я пытаюсь понять, что происходит, - Габриэль кажется вымотанным. - Что, я должен был подать заявление об уходе за две недели? Потому что я не вынесу ещё две недели. Не после, - Дин сглатывает правду и прижимает к глазам тыльную сторону ладони, чтобы сдержать слёзы. - После чего? - Неважно, - Дин берёт себя в руки и распрямляет плечи. Он не будет обсуждать это с Габриэлем. Он не признается в своей огромной неподобающей любви к его младшему брату и в том, что ему отказали. - Важно. Кас просто разваливается, и ты не кажешься счастливым. Так какого чёрта стряслось? - Кас разваливается? – в этом нет смысла. – Потому что ему нужно заново искать, кого трахать? К чёрту его. - Можем мы вернуться к началу? Что сегодня случилось? Всё, что я понял, это что ты ушёл и, видимо, что вы оба несчастны. - Да? И в качестве кого ты меня спрашиваешь? Как бывший наниматель или как брат моего клиента? - Слушай, - в голосе Габриэля звучит какой-то надрыв. – Я спрашиваю как наниматель, потому что ты, видимо, уволился без причины и предупреждения. Я спрашиваю как друг, потому что твой голос звучит дерьмово. И да, я спрашиваю как старший брат Каса, потому что он не звонил мне таким пьяным и зарёванным со времён Самандриэля. Дин сжимает телефон так крепко, что странно, что он не разваливается на тысячу кусочков. - Иди к чёрту. Всё не так, как с Самандриэлем. Он делал вид, что ему не плевать, хотя это было не так. А я, - Дин снова замолкает. – Всё не так. - Так тебе не плевать? Гнев тут же покидает Дина, и остаётся только пустота и ощущение поражения. - Нет, - тихо и обречённо говорит он. – Совсем нет. - Что именно ты ему сказал? Орать слишком тяжело, а Дин уже зашёл далеко, признав то, чего признавать не хотел. - Сказал, что больше не хочу делать это за деньги. Молчание длится долго, и Дин затаивает дыхание, дожидаясь смеха или вопля на том конце провода. Но вместо этого Габриэль спрашивает: - Тебе не кажется, что это могло быть неправильно истолковано? Дин слишком устал для этого отстоя. - О чём ты? - О том, что мой брат напился, как не напивался уже годы, потому что он думает, что весь прошлый год был ложью, а ты, оказывается, загоняешься по тому же поводу. Я о том, что вам двоим следовало бы объясниться нормально, потому что вы два идиота. Дин чувствует зарождение надежды и подавляет её. - Я не в настроении для такого. - Это не розыгрыш, поверь мне. Тебе нужно с ним поговорить. Он подумал, что ты ушёл и больше не хочешь его видеть. - Нет, я сказал, что больше не хочу за это денег. Я хочу его видеть, потому что я хочу его видеть. Габриэль нетерпеливо фыркает. - Я знаю. Он – нет. Иди к нему. Объясни ему. Короткими словами и ясными предложениями. Помоги ему пережить похмелье с утра и объясни всё ещё раз. Дин хочет в это поверить. Ужасно хочет. - Что если… - Поверь мне, - просит Габриэль. – Пожалуйста. Хотя бы убедись, что он не подавится собственной рвотой. Он пил текилу, разговаривая со мной, а он к этому не привычен. Он убьётся. Дин должен отказаться. Он должен повесить трубку и удалить из телефона номера Габриэля и Каса, а потом зажить своей жизнью. Но мысль о том, что Касу нужен кто-то прямо сейчас, что Кас, может быть, всё-таки хочет его, побуждает его двигаться. - Ладно. И лучше бы тебе не лгать. - Спасибо, - говорит Габриэль с таким облегчением, что Дин решает, что, может, он и правда не лжёт. – И держи меня в курсе? Если он совсем плох, я приеду. - Я знаю, как вести себя с перепившими, - говорит Дин, помахав Бобби и Бенни и позвенев ключами, давая понять, что уезжает. Бобби хмурится, но Дин успевает смыться, пока они ничего не сказали. Положив трубку, он несётся к Касу; приходится припарковаться вдоль тротуара. Если кто-то поцарапает его детку, он взбесится. Он перепрыгивает через ступеньку, стучит в дверь и, не получив ответа, входит. Он замирает в прихожей, потому что обычно аккуратная квартира в хаосе. По полу валяются кухонные принадлежности, подносы и сушилки выглядят так, будто их расшвыривали по кухне, а диван и вовсе разодран на части: подушки и одеяла раскиданы по всей гостиной. Кас сидит на одной из диванных подушек с бутылкой текилы в одной руке и ошейником Дина в другой. Он скашивает помутневшие глаза на Дина. - Какого хрена ты тут делаешь? - Текила? – спрашивает Дин, отнимая у него бутылку. – У тебя отвратный вкус. А завтра будет хреново, - он старательно не смотрит на ошейник и не думает о том, как Кас его сжимает. Габриэль мог ошибиться, говорит он себе. Не надейся. Не надейся. - Лучше завтра, чем сегодня, - вздыхает Кас и заваливается на бок, и Дин едва успевает его удержать. – Не понимаю, почему ты здесь. Ты ушёл. - Ты мне так сказал, - огрызается Дин и делает глубокий вдох: Кас слишком пьян, чтобы это обсуждать. Завтра они выяснят, какого хрена происходит. Сейчас нужно принести Касу воды и уложить его в кровать. – Стоять можешь? Кас снова заваливается и распластывается по полу. - Понятно, - говорит Дин. – Я тебе воды принесу. Никуда не уходи. Кас стонет, и Дин воспринимает это как согласие. Не стоило сюда приходить, думает он, идя на кухню. Кас беспомощен, и все инстинкты Дина требуют, чтобы он позаботился о нём, а такие чувства ему ни к чему. Ему нужно увеличить расстояние между ними, а не уговаривать Каса выпить воды и не укутывать его в одеяло. Для этого есть старшие братья и друзья. Дин ни то, ни другое. Вернувшись со стаканом воды, он пытается усадить Каса, но тот совсем вял и всё время пытается упасть и укатиться. Дин не в настроении для этого. Он вымотан физически и морально. Он хочет уложить Каса в постель, улечься на диван и проспать пару часов, сбежав от всего. Да, придётся проснуться и всё-таки столкнуться с этим, но тогда и разберётся. - Вода, - говорит Дин, умудрившись зажать Каса между собой и диваном. Прижав стакан к губам Каса, он заставляет его сделать глоток. - Я делал это для тебя, - говорит Кас. – Только у тебя не было похмелья. Я скучаю по тебе. Так можно? Можно уже по тебе скучать или нужно подождать пару дней? Дин вливает в него ещё воду, чтобы не слушать. Завтра, говорит он себе. Никаких мыслей об этом до завтра. Кас кашляет, подавившись, и Дин сдаётся. Завтра разберётся с обезвоживанием. Всё можно отложить до завтра. Он поднимает Каса на ноги и полуволочёт, полунесёт его в спальню. Кас едва участвует в процессе и только пытается уцепиться за Дина и утащить его за собой в постель. Дин уворачивается, роняя его на кровать. - Останься, - бормочет Кас. Слишком много, слишком рано. - Я не могу. Он готовится к спору и не знает, облегчение чувствовать или разочарование, когда Кас обнимает подушку и замолкает. - Попытайся уснуть, - говорит Дин. – Иначе голова тебя завтра убьёт, - он выключает свет, уходит в гостиную, восстанавливает диван, находит одеяло и устраивается для по всей видимости беспокойного сна.