Непрощённый

POV Шерлок Трое суток после того кровавого пиршества мне и думать не хотелось о том, чтобы выпить человеческой крови, но со временем жажда сделала своё дело, и я снова вышел на охоту. Уже в который раз я не смог сдержать чудовище, которое жило во мне, и не выпить человека до дна. Как и следовало ожидать, чтобы утолить не только жажду крови, но и жажду убийства, одного человека мне оказалось недостаточно. Я убил тогда троих, насосавшись крови до ненависти к себе, а к утру меня снова настигло раскаяние. Через несколько дней это повторилось вновь... Больше незачем было стремиться сохранять человеческий облик, и я наплевал на всё: перестал мыться, бриться, менять одежду, ночевал в притонах с бездомными, ворами и наркоманами, время от времени участвуя в их разборках. Со смешанным чувством наслаждения и омерзения я вгрызался в их шеи и пил пьянящую теплую кровь, вымещая, таким образом, свою злость на весь окружающий мир и на себя самого, после чего мне приходилось в очередной раз менять пристанище. Отказаться от всего, что раньше было для меня важным, оказалось пугающе легко. Я ненавидел себя, понимая, что опускаюсь с каждым днём всё ниже. Я жил без цели, без смысла жизни в каком-то странном полусне, и мне казалось, что вырваться из него уже не представляется возможным. От мыслей о том, что так и пройдёт вся моя вечность, возникало желание распрощаться с такой не-жизнью. Но, видимо, инстинкт самосохранения вампира слишком силён, и я не смог покончить с собой, выйдя на солнечный свет или загнав кол в сердце. Не знаю, сколько бы ещё это продолжалось, если бы двое людей, которым я был дорог, не прочесали все злачные места Лондона и не нашли меня. - Шерлок! – однажды ночью раздался у меня над ухом вдруг твой голос. - Это было предсказуемо, - озвучил я первую мысль, которая пришла мне в голову. Я поднял глаза и увидел рядом с тобой моего державного брата. – Зачем вы пришли за мной? Вы же теперь дружите с Чарльзом Магнуссеном. - Мы с ним временно сотрудничаем, - вмешался Майкрофт, - но это - не то место, где об этом стоит рассуждать. Мне нужна твоя помощь, чтобы разгадать один пароль. - Неужели ты сам не смог? – я был удивлён, что такой павлин, как мой старший брат, признался в том, что ему что-то не по зубам, и во мне вдруг стал разгораться давно забытый азарт гончей, взявшей след. - У меня мало времени, а это нужно срочно, - свысока пояснил Майк. - Занятно. На то, чтобы разыскивать меня, его хватило, - я уселся на груде лежавших на полу старых газет и заглянул Майку в глаза, пытаясь понять, что стряслось на этот раз. - Едем с нами, мы всё объясним по дороге, - ты протянул мне руку, но я встал самостоятельно. Я не знал, что ты мне скажешь, как объяснишь тот противоестественный поцелуй с врагом, но начал потихоньку осознавать, что ты не стал бы так поступать только ради того, чтобы позлить меня, а значит, я недостоин тебя со своей африканской ревностью, приведшей к тому, что я вновь превратился в зверя. – И не вздумай сопротивляться, иначе я буду вынужден применить силу. - Придурок, я крупнее и сильнее, - снисходительно проронил я. - Зато я злее, - ты хищно улыбнулся, демонстрируя свои клыки. Я знал, каким ты можешь стать, когда разозлишься, и прекрасно понимал, что ты от меня не отстанешь. Я вздохнул и пошёл вслед за тобой к машине Майка, который шествовал впереди, преисполненный своего величия. Раз я срочно вам понадобился, значит, есть некое важное дело, и мне нужно выбираться из той ямы, в которую я сам себя загнал. Всю дорогу ты молчал, позволяя Майкрофту ввести меня в курс дела, и с каждым его словом я чувствовал себя всё большим идиотом. Конец POV Шерлок Джон был вынужден говорить с Шерлоком жёстко, хотя у него сердце кровью обливалось при виде его грязного пальто, давно не мытых всклокоченных волос и превратившейся в лохмотья рубашки. Что должен было твориться в душе этого щёголя, столь тщательно раньше заботившийся о своём внешнем виде, чтобы довести себя до такого плачевного состояния? Джон чувствовал себя виновным в случившемся, потому не решался начать разговор о своих чувствах. Пожалуй, всё будет намного сложнее, чем он себе представлял, думая, что главное – найти Шерлока, а там уже всё само собой образуется. Мэри тренировали чуть ли не двадцать четыре часа в сутки. Её учили сидеть, двигаться и говорить как мужчина, причём конкретный мужчина – Чарльз Магнуссен. Тренировки выматывали её морально и физически, но гораздо больше её изнуряла боль от креста в груди, которую лишь ненадолго приглушали обезболивающие. Впервые боль пришла внезапно среди ночи, прошивая всё тело насквозь своими острыми иглами, пульсируя и отдаваясь в каждом нерве. Мэри с трудом доползла тогда до ванной и проглотила пол-упаковки панадола. Выпив лекарство, она скрючилась на полу, ожидая, когда её отпустит. Когда боль отступила, она смогла вернуться в кровать. Утром приступ снова повторился. Мэри скупила в ближайшей аптеке наиболее сильные обезболивающие, которые можно было приобрести без рецепта. Однако этого оказалось недостаточно. Организм быстро привыкал к таблеткам и переставал на них реагировать, требуя всё больших доз, чтобы заглушить боль. Когда Мэри спросила об этой боли того, кто представился ей как брат Жан, тот ей ответил: - Если Бессмертный Монах и страдал от боли, то это было внешне незаметно. Возможно, он даже считал её очистительной, посланной Богом во искупление. - Во искупление чего? - Я этого не знаю, он не был человеком, склонным откровенничать. После этого разговора она вынуждена была просить помощи у Майкрофта, который, встревожившись, что из-за этой непредвиденной проблемы миссия Мэри может оказаться под угрозой, прислал к ней врача, который по первому требованию колол ей буторфанол*. Учитывая сложившуюся ситуацию, Майкрофт решил не посылать её в Малагу, а вернуть в Англию, чтобы проверить, не сохранились ли результаты проводимых Магнуссеном исследований в Лондонском филиале его института. Мэри позвонила из аэропорта Джанин и попросила, чтобы за ней выслали машину. У неё была приготовлена легенда о некой срочной миссии, ради которой Магнуссен был вынужден внезапно покинуть Лондон, но она всё равно ужасно волновалась. Перед вылетом ей вкололи обезболивающее, но срок его действия вскоре должен был истечь. Во внутреннем кармане пиджака у неё лежали три шприца с буторфанолом, но Майкрофт не советовал им злоупотреблять, поскольку во время пребывания в институте ей нужно было иметь ясную голову. Её встретили спокойно и без лишних расспросов, видно, Магнуссен не первый раз исчезал столь внезапно. Лишь доктор Степлтон смотрел на своего босса так, словно хотел о чём-то спросить. Мэри не стала дожидаться его вопросов и сама к нему обратилась: - Доктор Степлтон, нам нужно продолжить исследования. - Я так и знал, что вы передумаете, поэтому ничего не уничтожил. Что, очередная ведьма, которую вы отыскали, тоже оказалась бесполезной? – поинтересовался Степлтон. - Как обычно, - вступила на зыбучие пески своего незнания бывшая ведьма, притворяясь, будто понимает, о чём шла речь. Она хотела улыбнуться, но вместо этого поморщилась от накатывающего приступа боли. - Если вы всё это время не делали инъекций, то вам сейчас должно быть очень плохо, - от пристального взгляда Стэплтона не укрылась перемена её состояния. - Идёмте в мою лабораторию, я сделаю вам укол. Мэри, уверенная в том, что Степлтон вколет ей обезболивающее, пошла за ним. К столу, похожему на операционный, был привязан один из уже знакомых Мэри вампиров. Доктор взял десятикубовый шприц и, введя иглу в вену вампира, набрал крови. - Приляжете? – спросил он у неё, делая жест в сторону соседнего стола. Сначала Мэри в ужасе отшатнулась от него. Однако, поняв, что, судя по всему, Магнуссен регулярно подвергался этой процедуре, заставила себя остановиться и ответила: - Нет, я лучше сяду. - Как хотите. Снимайте пиджак, - доктор буравил глазами лже-Магнуссена, потому что поведение босса показалось ему более чем странным. Стиснув зубы, Мэри сняла пиджак, закатала рукав рубашки и, присев на краешек стула, положила руку на стол. Доктор виртуозно попал иглой в вену, даже не перетягивая руку пациента жгутом. Как ни странно, после введения вампирской крови ей сразу стало лучше. - Ещё? – заботливо поинтересовался Степлтон. - Нет, спасибо, пока достаточно, - застёгивая манжету на рубашке, Мэри подумала: «так вот как Магнуссен справлялся с этими жуткими болями, вот для чего он ловил вампиров». - Нам нужно больше подопытных, чтобы я смог закончить свою работу и помочь вам. Только я и наука сможем помочь вам, а не какие-то ведьмы и шаманы, к которым вы бросаетесь, узнав про очередного чудотворца. Не забывайте об этом и не пытайтесь снова запугать меня, - Степлтон произнёс это почти ласково, так, чтобы тот, кто прикидывается Чарльзом (а в этом он был уже уверен) не заподозрил, что его вот-вот разоблачат. - Я хочу ознакомиться с вашими последними наработками в этой области, - произнесла Мэри. - Разве вы забыли, всё находится в хранилище Vault? – изобразил искреннее удивление Стэплтон. - Вы можете зайти туда с любого институтского компьютера. - Я помню, просто предположил, что вы могли уничтожить находящиеся там данные, сохранив себе копию. Я пойду в свой офис, - сказала Мэри, которой было не по себе от взглядов, которыми её буравил Степлтон. При попытке войти в хранилище под логином Бессмертного Монаха компьютер предсказуемо запросил его пароль, и Мэри отправила Майкрофту SMS: «Информация находится в электронном хранилище. Чтобы извлечь её, нужен пароль Магнуссена». Через минуту от Холмса пришёл ответ: «Сейчас занят. Как только освобожусь, помогу с паролем. Пройдитесь пока по лабораториям, осмотритесь». Прислушавшись к его пожеланию, Мэри отправилась инспектировать владения Бессмертного Монаха. В одной из камер обнаружился второй из тех вампиров, которые находились в соседней с ней камере, вот только выглядел он лет на тридцать старше. Но это было невозможно, ведь, насколько ей было известно, вампиры не старели. Как из-под земли рядом с ней вдруг появился Степлтон. - Как видите, вампиры, превращённые в людей, по-прежнему стремительно стареют и дряхлеют. Но, я уверен, что скоро смогу замедлить этот процесс, - сказал он, внимательно наблюдая за реакцией. - Как давно вы превратили этого? – поинтересовалась Мэри, и Степлтон заметил на лице Бессмертного Монаха то, чего там никак не могло быть – сострадание к вампиру. - Позавчера. Думаю, он сможет протянуть ещё пару дней. Это вдвое больше того срока, который прожили первые подопытные, снова ставшие людьми, - ни на лице Стэплтона, ни в его голосе не было и капли сочувствия к тем, над кем он проводил эксперименты. - Но это всё равно слишком мало. Кто захочет превращаться в человека, если будет знать, что проживёт после этого всего лишь пару дней? – Мэри снова стало страшно. - Поэтому мне и нужны ещё вампиры для экспериментов, но военные не подчиняются мне, им нужны ваши приказы. - Хорошо, завтра я распоряжусь, чтобы они отправились ловить для вас вампиров, - Мэри поспешила в ближайший туалет, чтобы сделать себе укол, потому что на неё снова накатил приступ боли. Там она с ужасом обнаружила, что шприцы из кармана пиджака исчезли. Без анальгетика она продержится недолго, а идти к Степлтону за очередной дозой вампирской крови ей не хотелось. Степлтон! Только он мог украсть её обезболивающее! Значит, он о чём-то подозревает, и даже если ей удастся сейчас уйти из института, то второго шанса у неё не будет. Хотелось выть, рычать и лезть на стену. Мобильный пискнул, Мэри дрожащими руками вытащила его из кармана брюк и прочла сообщение: «С нами Шерлок. Уже скоро». Ничего не скажешь, обнадёживающе... Мэри вернулась в офис Магнуссена. Ей повезло - в сумочке Джанин обнаружился анальгин, и Мэри выпила таблетки, объяснив, что зуб разболелся. Анальгина было явно недостаточно, но он позволил на время приглушить боль. Мэри подумала, что, возможно, в какой-то из лабораторий может быть более сильный анальгетик, и решила пройтись и проверить свою догадку. Это была последняя лаборатория, и в ней тоже не обнаружилось искомого. Местные живодёры даже не заботились о том, чтобы их подопытные не страдали от боли. Её же боль становилась всё сильнее, заслоняя собой весь мир, мешая дышать и двигаться, затмевая разум. Казалось, что не было больше ничего кроме этой бесконечной пытки. Мэри рванула на груди рубашку и вцепилась пальцами в серебряный крест, от которого расходились волны боли, бессознательно пытаясь избавиться от того, что причиняло ей мучения. Ей было уже всё равно, выживет ли она без этого артефакта. Хотелось лишь одного – хотя бы ненадолго прекратить чудовищную боль. Рубашка стала мокрой от крови, но крест не поддавался, и тогда Мэри, хватаясь за стены, подошла к шкафчику с хирургическими инструментами. Было страшно и невыносимо больно, казалось, что не может стать ещё больнее, и она решилась. Мэри подковырнула скальпелем крест и рванула его второй рукой, выдирая серебро из плоти. От болевого шока она лишилась чувств…