Встретились два одиночества...

На следующий день они двинулись в путь. Ближайшие пару дней никаких стычек не намечалось, они просто побыстрее ушли с места предательства и смерти. Но спустя пару часов вдали заклубилась пыль, по дороге навстречу полз небольшой обоз. Лан сначала решил, что это торговцы, но когда повозки приблизились, заметил яркие флаги и расписные стены фургонов — бродячий цирк привлекал внимание аляповатостью и звоном колокольцев. Когда-то в детстве он летел со всех ног, заслышав этот звук. Загримированные артисты в диковинных костюмах жили сказочными историями, силачи, укротители огня, гимнасты и весь прочий цирковой народ казались ему гостями из другого мира, и он глазел на представления, спрятавшись где-нибудь в тени и затаив дыхание. Пожалуй, даже мечтал стать одним из них. Судьба здорово посмеялась над этим желанием, забросив его в цирк уродов. После этого верить в сказки Лан перестал, но тонкий звон колокольцев до сих пор тревожил что-то глубоко внутри. Обоз неторопливо тянулся мимо, пахло пудрой, сладостями и притираниями для тела. Извозчики неспешно правили лошадьми, старик, сидящий на козлах фургона побогаче, окликнул Малиша, и они принялись о чем-то переговариваться. Лан не прислушивался — из фургона выглянула девушка, облаченная лишь в коротенькое подобие юбки и лиф, задорно заулыбалась и подмигнула им всем сразу. Хмурые воины невольно заусмехались — уж больно забавно она морщила нос в веснушках, корча насмешливые рожицы. Отвлеклись все, а потому никто не успел среагировать, когда старик, мирно что-то вещающий, внезапно выдернул руку, до этого спрятанную в кармане куртки, и сыпнул на ведьмака каким-то порошком. Лан зашелся в кашле — едкий запах за секунду забился в нос и глаза, но все равно, не теряя ни секунды, бросился туда, где беспомощно осел на землю Малиш. Он не успел. План явно был продуман заранее — из фургонов мгновенно выпрыгнули вооруженные люди, несколько фигур на крышах выхватили арбалеты, засвистели болты и стрелы. Конечно, одной неожиданностью их отряд было не взять, даже без ведьмака. Но тут старик зашептал что-то себе под нос, простирая руки вперед, и возникшая ниоткуда стена огня поглотила всех. По крайней мере, так показалось Лану. Но затем он открыл глаза и с изумлением понял, что сбившийся в кучу отряд накрывает прозрачная полусфера, вокруг которой полыхает сам воздух. Маг тоже не сразу догадался, что произошло, он хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, покрасневшие от лопнувших сосудов глаза наливались яростью, руки дрожали от напряжения, но купол даже не думал поддаваться. Маги не ведьмаки, в отличии от последних, они используют свою собственную силу, черпают энергию из запаса, которым наградила природа. И резерв этот далеко не бесконечен. Кажется, старик сделал все, что мог, исчерпал себя до донышка этой бессмысленной борьбой, и огонь исчез, позволяя ему увидеть то, что до времени скрывали языки пламени. Рудой — тело — кулем валялось на земле, а то, что скрывалось за ним, воспарило над землей, медленно увеличиваясь. Это нечто, казалось, целиком состояло из бесформенных лоскутов, разворачивающихся и растущих во все стороны. Полупрозрачная эфемерная масса пульсировала, и краски окружающего мира блекли, выцветали, словно поглощенные неведомым существом. Наконец, тварь убрала ту часть себя, что составляла купол, и Лан шарахнулся прочь, успев за мгновение до того, как бесплотная тень коснулась бы и его. Люди, с которыми это произошло, тоже теряли плотность и объем, превращаясь в жалкое подобие самых себя. Карикатуры, подделка. Лан упал на колени рядом с Малишем, принялся его тормошить, но ведьмак не приходил в себя, лицо, покрытое серой, въевшейся в кожу дрянью, оставалось бесстрастным, лишь едва заметное дыхание свидетельствовало о том, что он еще жив. Лан упал ему на грудь, трусливо пряча лицо от безумия, творящегося вокруг. Он заскулил, лишь краем глаза зацепив происходящее. Не-Рудой, словно напитавшись жизнью, начал медленно сворачиваться в некое подобие кокона, пространство внутри которого потекло, словно воск свечи, и Лан всей своей животной сутью ощутил, что если не отведет взгляд — сойдет с ума, заблудится в метаморфозах ткани мира, распускающейся на пряжу и сплетающейся во что-то кардинально иное под прикосновениями… бога? Пространство вокруг зияло пустотой, будто холст, с которого стерли все краски, крики боли и ужаса затихли. Лан с обреченностью понял, что их осталось всего трое — он сам, Малиш и маг, который, кажется, сошел с ума. Он-то увидел гораздо больше и глубже, чем Лан, и так и застыл безмолвной статуей, широко раскрытыми глазами всматриваясь в иные реальности. Пульсирующий черный сгусток растворился, и невозможная, неправильная пустота начала затягиваться, зарастать. Лан, всхлипнув от безысходности, попытался стереть с лица ведьмака неизвестное вещество, а когда не удалось — наклонился и широко лизнул, подчиняясь инстинктам волка. Рот свело невозможной горечью, он принялся отплевываться, и внезапно понял, что глупое решение оказалось действенным — после его языка на щеке ведьмака осталась полоска чистой кожи. Лан не знал, чем эта дрянь грозит ему самому и предпочитал об этом не задумываться, старательно вылизывая Малишу лицо и шею. Челюсти то и дело сводило, едкий порошок жег рот и горло, а спустя несколько минут его начало потряхивать сначала слабыми, а затем все более сильными судорогами. Волк внутри скулил, ворочался, но Лану уже было не до этого, он скрутился клубком, царапая землю теряющими чувствительность пальцами. Малиш приходил в себя — это он заметил сквозь набегающие слезы, но не смог даже порадоваться, проваливаясь в какое-то полузабытие. Тело выламывало болью, это было невыносимо настолько, что он орал бы во весь голос, если бы горло не перехватило. Спустя вечность Лан почувствовал чужое прикосновение, хоть и не смог на него отозваться, уплывая все дальше. Кажется, Малиш что-то говорил, а может ему почудилось сквозь звон в ушах. Наверное, он почти умер. А затем живот запылал огнем, настолько отличающимся от муторной, засасывающей боли, что его выбросило обратно в сознание практически силой. Ведьмак чертил на нем руны, ножом взрезая кожу и мешая кровь с собственной из истекающих багрянцем пальцев. Заключенная в этих знаках сила словно бы перешла к Лану, не давая уплыть в небытие. А Малиш шептал наговоры, сквозь зубы шипел какие-то магические формулы, ювелирно выплетая заклинания. Ведьмак — не маг, в нем самом силы куда меньше, главное ведьмачье оружие — источники энергии, находящиеся вовне, будь то нож, руны, или слова, наделенные могуществом. — Тш-ш-ш, все хорошо. Гораздо лучше, чем ты думаешь. — Малиш осторожно перебирал его волосы, тяжело откинувшись на борт фургона. — Осталось последнее усилие, придется потерпеть. Он встал, но не успел отойти и на шаг, как Лан жалобно заскулил, снова пытаясь свернуться клубком. — Нельзя. Не шевелись, — в голосе сквозь бархат заботы прорезалась сталь. — Я обещаю, если потерпишь, мы вытащим тебя из полуоборота. Станешь человеком. Лан захрипел, подозревая, что неизвестная отрава добралась до мозга и ему чудятся всякая ерунда, но Малиш куда-то ушел, пошатываясь и держась за фургон. Вернулся он не так скоро, как обещал, но зато держа в руках мешочек, от запаха которого Лан опять заскулил и попытался спрятать лицо. Зачем ему еще этот чертов порошок?! -Не плачь. Ты же у меня храбрый мальчик, — ведьмак опустился рядом на колени, затем нагнулся и привычно уже поцеловал его в уголок пасти, — ты не представляешь, какую услугу тебе оказал этот маг. Смесь, которую он на меня вытряхнул, это блокиратор. Запирает магию, а ты же знаешь, что ни маги, ни ведьмаки без нее жить не могут. Это часть нас, она так же важна, как кровь и лимфа. Если бы не ты, жить мне оставалось пару часов. Лан вопросительно заурчал, приподнимая брови. — А ты совсем другое дело. Вас же двое — магический волк и человек. Просто вы перепутались и так застряли. А порошок подавляет магию, остаются две раздельные сущности. Я бы никогда не рискнул испытывать на тебе что-то подобное, но теперь нет выбора. Та доза, что тебе досталась, недостаточна для полного разделения, но она будет пытаться разрушить ваши с волком контуры, пока ты не умрешь от боли или истощения. Этих рун хватит совсем ненадолго, — Малиш кончиками пальцев провел по исчерченному красным животу, — сейчас я разбавлю блокиратор водой, и тебе придется его выпить. И еще немного потерпеть. Глотать мутную серую жидкость пришлось через силу, то и дело замирая, чтобы отпустило сводящее судорогой горло. Малиш прижимал его к себе, что-то успокаивающе шептал, но Лан слышал не его, а треск собственных костей. Так больно ему не было ни разу в жизни. Тело корежило, выкручивало, рвались мышцы и жилы, кости вылезали наружу сквозь кожу, а в ушах звенели отголоски собственных надсадных криков. Пробуждение было необычно четким и ясным, никакой дымки полусна, реальность моментально поглотила с головой, стоило лишь открыть глаза. Лан несколько минут вспоминал, кто он и что произошло, а затем попытался пошевелиться и недоуменно заворчал. Тело ощущалось как-то не так, зрение и нюх тоже подбрасывали фокусы — он мог с уверенностью сказать, что раньше ощущал мир куда менее ярко. Поднять голову оказалось практически невозможно, он несколько минут упорно боролся с превратившимися в желе мышцами, но позорно проиграл и уснул снова. Следующий раз он проснулся от прикосновения. Насторожился, но тут же уловил чуть горьковатый запах трав и железа. Малиш. — Просыпайся. Эй, пить хочешь? Лан согласно заворчал и открыл глаза. На этот раз поднять голову оказалось куда проще, но первое, что он увидел — белые волчьи лапы, испугали его настолько, что Малишу пришлось бросать миску с водой и прекращать зарождающуюся истерику. — Ну тише, чего ты, весь дом на уши поставишь. Все отлично получилось. Ну не скули, хватит. Хватит, я сказал! — Ведьмак повысил голос и сердито нахмурил брови, поэтому Лан замолчал, хотя от разочарования хотелось взвыть в голос. Он всю жизнь хотел стать человеком, а стал… В какое еще уродище он превратился?! Как был ущербным, так и остался. — Успокойся. Ты у меня самый красивый волчонок, абсолютно нормальный. Лан фыркнул и попытался подняться на ноги. Наверное, разочарование и обида были написаны у него на морде большими буквами, потому что Малиш невольно улыбнулся. Криво, как обычно, но искренне. — Не переживай. Волк намного крепче человека, раны быстрее заживают, поэтому тебя и выбросило в это тело. Немного оправишься и будешь учиться обороту. Тебе здесь помогут. Первое потрясение прошло, и медленно ковыляющему по комнате оборотню наконец стало интересно: где это здесь? Тем более, что от одежды ведьмака пахло волками. Его собственный зверь ревниво заворчал, легко перехватил контроль над телом и ловко заскочил на постель. Принялся отираться о Малиша, уничтожая чужие следы. — Это дом моего друга. Я забрал у мага амулет телепортации. Как раз на нас двоих хватило. — Ведьмак на вопросительное урчание пожал плечами, — ну да, его убил. Лану хотелось задать тысячу вопросов — что с их командой, куда их утащило то чудовище, и почему их оставило? Зачем маг на них напал? И что теперь делать дальше? Но на его нетерпеливое пыхтение Малиш только вздохнул. Они умудрялись прекрасно понимать друг друга без слов, поэтому сделать вид, что он не знает, чего Лан от него хочет, не получилось бы. — Маг подписал на меня контракт. Любимые родственники шлют привет. — Лан знал, что Малиш родом из весьма состоятельной семьи. И что у него есть брат-близнец, который родился на несколько минут позже, из-за чего яростно злился всю жизнь. Все наследство доставалось старшему сыну, и неважно, сколь незначительна их разница в возрасте. Собственно, пожар, в котором Малиш лишился красоты, но зато пробудил способности, был организован именно братом. И если бы не внезапный выброс силы, то лежать бы ему сейчас в семейном склепе. Лан недоумевал — зачем цепляться за наследство, которое тебе не нужно? Он знал — его ведьмак не сможет сидеть в поместье, сложа руки. Но таков уж у него характер — вцепиться зубами и не отдать своего просто потому, что его пытаются отобрать. Из принципа. Ну, и из мести брату, конечно. — Не волнуйся, на него уже обратили внимание. Скорей всего, в ближайшее время братец переедет в апартаменты куда более скромные. Я на неплохом счету у тайной полиции, их глава должен мне услугу. Но второй вопрос интересовал Лана куда больше, поэтому он нетерпеливо заворчал, когда задумавшийся Малиш замер, рассматривая что-то за окном. А когда ворчание не помогло — боднул его головой в грудь. Ведьмак пошатнулся и снова перевел взгляд на него. Нахмурил брови и снова тяжело вздохнул. Кажется, Лану не очень понравится то, что он собирался сказать. — Ты ведь давно понял, что Рудой — не человек, да? — Ведьмак говорил мягко, принялся почесывать Лану уши, и тот только блаженно заурчал в ответ. — Он… из другой реальности. И он еще ребенок. Оборотень поднял голову, не зная, как реагировать на столь странное заявление. — Да, ему, возможно, больше лет, чем моему роду, что насчитывает пятнадцать поколений, но по развитию он ребенок. Когда-то пытался убедить меня в том, что он выдумал наш мир, и что мы все исчезнем, как только он наиграется. Конечно, это неправда, Рудой не настолько всемогущий. Пока. Лан зарычал, вспомнив пристальный интерес существа к нему самому. И растворяющуюся команду ищущих. Что с ними? — Лан, понимаешь… — Малиш снова подтащил его к себе, — все не так просто. Мор заканчивается. Осталось всего несколько десятков очагов, их уничтожат в ближайшие недели. А затем останутся только люди, привыкшие к вседозволенности. Привыкшие убивать за деньги, без жалости и сожаления. Как ты думаешь, смогут ли они вернуться к обычной жизни? Вряд ли. И другой вопрос, позволят ли им вернуться? Казна пуста. Выплачивать обещанные монеты нечем, а долгов осталась уйма. Да и не может король просто так привечать убийц, что резали его народ, как свиней. Ибо этот самый народ взбунтуется. Мы больше не нужны. И пусть другие думают, что хотят, но я уверен — нас уничтожили бы, как взбесившихся собак. Магов и ведьмаков не тронут — это очевидно, а остальных сотрут в порошок. Поэтому я попросил Рудого помочь. Конечно, не ожидал, что все случится именно так, но, возможно, это и к лучшему. Не бойся, все с ними в порядке, он просто перенес их в другую реальность. Специально выбирал что-то, похожее на наш мир. Мы их спрятали, понимаешь? Свидетели, которые попали в тайную полицию, будут твердить об одном: все исчезли. Умерли. Через пару лет, если кто-нибудь захочет вернуться, Рудой тихо перенесет его обратно. Лан замер, пытаясь обдумать сказанное. Его больно резала уверенность Малиша, что их всех уничтожат. Да, он знал, что большинство ищущих — обычные разбойники, привыкшие получать все, что можно отобрать при помощи оружия, но ведь не все такие. Получается, все врут, даже король. Для Лана, выросшего в трущобах, король был каким-то полумифическим героем, добрым и справедливым. В реальности, как всегда, все намного хуже и приземленнее — верить нельзя никому. Теплые пальцы зарылись в шерсть у него на загривке, ведьмак успокаивающе приглаживал вздыбившуюся шерсть и молчал, давая время переварить все сказанное. И Лан успокоился. Что ему король? Зато у него самого точно есть человек, которому можно доверять. Пусть упрямый и сам себе на уме. Наверное, он бы еще долго валялся на кровати и предавался ничегонеделанью, нежась под прикосновениями, но тут за дверью раздался какой-то шум. Она приоткрылась и в комнату заглянул неизвестный мужчина. — Ну что? Пришел в себя? Лан насторожился, ощутив присутствие другого волка. Мужчина был оборотнем. — Тащи его на улицу, хватит бока отлеживать. — А еще он нагло на них смотрел, а Малиш, сидевший без шарфа, даже не подумал прикрыть лицо. — Лан, это Харальд. Мы гостим в его доме. — Тоже мне, гость. Мой дом — твой дом. — Оборотень пожал широченными плечами и посмотрел на Лана, как тому показалось, с пренебрежением. Двора, как такового не было — дом стоял на лесной опушке. Малиш некоторое время наблюдал, как Лан исследует новую территорию, привыкая к собственному телу, но затем куда-то ушел. Увлекшийся неизвестными запахами оборотень заметил это не сразу. А затем из-за угла дома появился волк. Оборотень, обычные животные до таких размеров не вырастают. Лан предостерегающе зарычал, вздыбив шерсть. Незнакомец был гораздо крупнее его самого, двигался ловко и уверенно. Чужак зарычал в ответ, требуя подчинения, а затем, не добившись своего, набросился. Острые зубы угрожающе щелкнули перед самым носом Лана, и тот невольно шарахнулся назад, чужак попытался подмять его под себя, и мигом взъярившийся Лан цапнул его за неосмотрительно подставленный бок. Они покатились по земле серо-белым клубком, рыча и пытаясь достать противника. Незнакомец, обладающий целой массой преимуществ, быстро зажал Лана под собой и легко куснул за холку. Тот взвизгнул и попытался вырваться, он был категорически не согласен с подчиненной ролью. Серый цапнул зубами сильнее и не отпустил, встряхнул, как несмышленого щенка. Лан прижал уши к голове и глухо заворчал. Его вторая, волчья половина испугано поджимала хвост, опасаясь более сильного противника. Пришлось опускать голову и демонстрировать покорность — кажется, иначе его отпускать не собирались. Наконец, удовлетворившись обиженным скулежом, оборотень его отпустил, позволяя подняться. Но Лан лишь уложил голову на лапы, сердито рассматривая вторую личину хозяина дома. Запах волчьей ипостаси отличался, а потому он не сразу его опознал. Харальд лениво потянулся, демонстрируя сильное тело, а затем склонил голову к лежащему подъярку. Внимательно обнюхал, а затем неожиданно лизнул в угрожающе сморщенный нос. Лан от удивления даже замолчал, перестав тихо, но сердито урчать. Взрослый волк смотрел на него со снисходительным интересом, как на несмышленыша. Пришлось подниматься на ноги, глупо вести себя, как обиженный ребенок. Его еще раз обнюхали, Харальд поощряюще рыкнул и неспешно потрусил в сторону деревьев. Лан медлил несколько мгновений, но затем все же принял приглашение, и двинулся следом, несколько раз оглянувшись на дом. Малиш не появлялся, но оборотень здраво рассудил, что вряд ли ему здесь что-то угрожает. Не привыкнув к передвижению на четырех лапах, Лан быстро уставал, но Харальд не насмехался и не сердился, он останавливался, давая передышку, умащивался рядом с тяжело дышащим подъярком, иногда касался его носа своим или щекотно проходился мокрым языком по морде. Кажется, доказав свое главенство, оборотень тут же растерял всю злость и раздражение. Прогулка была совсем недолгой, но Лан устал так, как не уставал от целого дня бега на двух ногах. Ужинали они в одном помещении, хоть Малиш и Харальд делали это за столом, а Лан с удовольствием уминал мясо и хрустел костями внизу. Ночью он свернулся клубком под боком у дремлющего Малиша и мгновенно провалился в сон, не чувствуя как дергаются и подрагивают лапы, словно он до сих пор куда-то бежит.