ОЧЕВИДНЫЕ ЧУВСТВА
Юи и сама не знала, почему, но поехав в объезд, она каким-то мистическим образом вновь вернулась к Конохагуре. В то время пока Джун переводил дух от весьма продолжительного галопа, девушка, свесив ноги, сидела на краю крутого утеса. Внизу, меж густых зарослей дремучего леса ничтожным островком выделялась крохотная деревушка. Сейчас и представить сложно, что через несколько десятков лет этот недо-поселок превратиться в самый настоящий мегаполис. С обилием улочек и переулков, высоких, в сравнении с нынешними, домов, густонаселенных кварталов и своих местных маленьких достопримечательностей. Химе до сих пор не верила, что мечта всей жизни ее брата, наконец, начинает осуществляться. Пусть еще очень и очень медленно. Но если верить словам Хаширамы, то после объединения с деревней Водоворота строительство пойдет в разы быстрее, а привлечение новых кланов к союзу — куда проще. И все же сейчас девушке было не до политики. Как бы она не старалась успокоиться и взять себя, наконец, в руки, ничего не получалось. Не в силах больше рыдать в голос, а тем более сдерживать в себе непрекращающийся соленый поток, она позволила теперь уже немым слезам литься до тех пор, пока это еще возможно. Силы полностью покинули Химе, она обмякла; да так, что если бы сейчас, сложившись пополам, легла на свои колени, то под тяжестью собственного тела непременно рухнула бы вниз. «А что, неплохая идея», — со слабой иронией подумала она, сама дивясь тому, сколь безразлично была бы произнесена данная фраза. Еще немного и ей бы стали приходить мысли о суициде. Девушка словно находилась на грани реального мира. Ей казалось, будто она и не живет вовсе, что жизнь течет мимо, а сама Химе только и может, что смотреть на это течение глазами какого-то третьего человека. Кто она такая? Зачем она пришла? В чем ее предназначение, ее судьба? Рожденная в клане наемников, но неспособная к сражениям. Быть может, ей на роду было написано умереть? «Но не так же!» В какой-то момент девушка и вовсе потеряла счет времени. Она уже и не знала, сколько сидела здесь. Солнце было уже довольно высоко и нещадно палило, нагревая желтые камни. Странно, но из-за своего подавленного состояния Юи не чувствовала даже голода, а ведь сегодня во рту у девушки не было и крошки. За спиной послышался странный шорох, отчего Джун тут же поднял голову и навострил уши, но Химе не предала данному звуку должного значения; сейчас ей было все равно. — Снова занимаешься самобичеванием? — презренно бросил ей до боли знакомый голос, заслышав который девушка тут же поспешила обернуться. — Невольно стал свидетелем перебранки Хаширамы с твоим ненаглядным, — пояснил Ишимару, садясь рядом с подругой. — Не расскажешь, что случилось? — мало заинтересованным в этой истории тоном проговорил шиноби. У постороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, будто все это Нара делает только для галочки. Что ж, Ишимару и вправду никогда не любил подобных соплей, да и, признаться, с эмпатией у него всегда было непросто. Но Химе оставалась его единственной подругой, более того, он относился к ней, как к родной сестре, (а если брать во внимание его реальное отношение к Киоко, то даже лучше, чем к сестре), не раз упоминая о том, что был бы счастлив, если бы место надоедливой Киоко занимала именно Сенджу. — Он не мой, — по-детски шмыгнув носом, произнесла недовольная Химе, отчего казалась удивительно миленькой. Видя ее очаровательно надувшиеся губки и сдвинутые домиком бровки, мужчина не мог сдержать веселой улыбки. На языке так и вертелся язвительный комментарий, от которого ему скорее всего бы прилетело, но Ишимару сдержался, чувствуя, что сейчас не время для подобных шуток. — Да не важно. Рассказывай давай, — с едва различимым намеком на строгость проговорил Нара. Он терпеть не мог кого-то уговаривать, и Юи это прекрасно знала. Рассказав ему все произошедшее той роковой ночи, включая наглую выходку Учиха, она вновь разразилась слезами, что, к слову, не менее раздражало Ишимару. Конечно, он обнял ее, успокаивающе гладя по волосам, но надолго его не хватило. — Ну все, кончай реветь. Сколько можно! — От такой реакции девушка опешила, забывая о причинах былых обид, и удивленно уставилась в лицо друга. — Я не узнаю тебя, Юи, — тихо, но вкрадчиво произнес он каким-то не то удивленным, не то разочарованным тоном. — Где та девушка, бесстрашно смотревшая в глаза смерти; даже тогда, когда надежды совсем не оставалось? Где та, что ценой собственной жизни добивалась мира. Да, — поймав ее изумленный взгляд, выдал Нара, — представь себе, я в курсе той истории. Сколько я тебя знаю, ты со всем справлялась сама, и те проблемы были куда сложнее и опаснее, нежели этот детский лепет. — Юи хотела было возразить, но у нее не получилось. — Не надо строить такую рожу, — уж кого-кого, а этого человека невозможно было разжалобить ни на йоту, — обижаться тут не на что. И потом, кто еще тебе скажет правду, если не я? — на короткое мгновение, казалось, он даже повеселел, но на следующей же фразе вернулся к своему бесстрастному тону. — Ты можешь страдать и жалеть себя сколько вздумается — это твой выбор, — грубо и холодно произнес шиноби, — только я знаю, что ты способна на большее. И не надо тут строить из себя сахарную царевну, — с презрением бросил он. — Ты - воин, Юи. Пусть не по факту, но по сути. Тобирама - трус, признаться, я не ожидал от него такого. Мадара - мерзавец. Даже я, будучи на его месте, не позволил бы себе так низко пасть. И ты правда будешь убиваться из-за таких, как они? Серьезно? Или ты и вправду считаешь, что Хаширама пойдет на убийство невиновного? Ты настолько не веришь собственному брату? Слова Ишимару заставили Юи задуматься. Он был прав. Прав в каждом слове. На какое-то мгновение девушке даже стало стыдно перед ним за свою нелепую истерику. Подумать только, после всего пережитого ее чуть ли не сломила подобная глупость. Даже не вериться. И о чем она только думала? В самом деле, Хаширама никогда бы не осудил бы кого-либо без должных доказательств, даже рядового шиноби, что остается говорить о родной сестре. Все они были на эмоциях. А поставив себя на место брата, Юи поняла, что и сама бы взбесилась ни на шутку: поставить под сомнение честь клана, и не просто какой-то Сенджу, а приверженке главной ветви, сестре главы клана, — да ее следовало бы убить на месте. Что же касается Тобирамы, то и его, в какой-то мере, девушка могла понять. Химе прекрасно знала о его трепетном отношении к ней и ненависти к Учиха. Сколько раз она игнорировала его указания, (которые во времена абсолютного патриархата не смела бы нарушить ни одна другая девушка), сбегала, ругалась с ним, почти откровенно провоцировала, не способная загубить проклятое чувство противоречия, которое так мешало ей спокойно жить, не говоря уже о пресловутых гордости и упрямстве. Юи лучше кого бы то ни было понимала, сколь сложно всегда было Тоби выражать свои чувства. И хоть умом девушка понимала, что за всей этой холодностью, грубостью и вечным контролем скрывается лишь невинное желание защитить самое дорогое в его жизни, не чувствуя столь нужной каждой женщине теплоты, все, что делал Тобирама по отношению к сестре, воспринималось ей самой в штыки. Химе слишком любила свободу, чтобы позволять кому-то, даже столь дорогому и любимому человеку, хоть на йоту ее ограничить. В этом они были очень схожи с Мадарой. Быть может, поэтому тогда, пять лет назад, молодые люди так быстро и поладили. А сейчас… А что сейчас? Он забыл все, что их когда-то связывало, заперев чувства на замок. Возможно, это было даже правильным решением. Вот что значит истинный шиноби: ни тебе чувств, ни эмоций, только лишь сила и техники. Уже в который раз девушка убеждалась в своей ничтожности, как наемницы. Она всегда жила чувствами, нежели долгом, эмоциями, а не холодным рассудком. И признаться, именно эта черта ее характера, выделяла Юи на общем фоне скупых на эмпатию шиноби. Именно она делала Химе той, кем она являлась, сохраняя в девушке живой огонь тепла и надежды. Этот огонь и пленял. Подобная маленькому солнышку, Сенджу невольно притягивала всех желающих погреться в лучах ее нескончаемой доброты и нежности. Источающая некое незримое сияние, она без труда очаровывала собой людей, независимо от их возраста, статуса и положения. Разумеется, во всем существовали свои исключения… Но Мадара никогда не входил в их число. Они были такими разными: как день и ночь, солнце и луна, огонь и лед, волна и камень, — но не смотря на все это, молодых людей всегда неминуемо тянуло друг к другу. И это было очевидно всем, кроме них самих. Даже Ишимару и Тобирама, лишенные способности различать особенности межличностных отношений, каким-то шестым чувством все же ощущали тот непередаваемый магнетизм, что всегда присутствовал меж этими двумя. И если Юи хотя бы понимала свои чувства (другой вопрос, признавала ли), то Учиха — нет. Единственное, в чем он отдавал себе отчет, так это в том, что Химе каждый раз выступала неким катализатором его эмоций: если обычно он был раздражен, то с ней прибывал в ярости, если ощущал простое желание, то с ней сгорал от вожделения, а если с любой другой девушкой ему могло быть просто весело, то с Юи мужчину переполняло счастье. Мадара — закаленный в сотнях и тысячах битв, первоклассный воин, истинное оружие убийства, не знающее ни страха, ни пощады, давно возымевшее полную власть над такой вещью, как эмоции и чувства, — рассыпался на глазах, стоило только оказаться этой девушке подле него. Но в тоже время стоило только хоть на мгновение показаться угрозе ее благополучия, как за спиной мужчины словно вырастали огромные крылья и он готов был пойти на что угодно, стать кем угодно ради нее одной. В такие моменты в Мадаре просыпалась неведомая ему сила, сравнимая по мощи разве что с энергией хвостатых. Но разве такое возможно? «Ты удивительный», — до сих пор звучали в памяти шиноби ее слова. — «Я не знаю никого, кто бы смог сравниться с тобой, что в силе, что в сноровке, что в преданности и любви к своему делу, к своей семье». «Когда ты так говоришь, я чувствую, что способен завоевать мир», — усмехаясь, отвечал он ей тогда, на что Юми только звонко смеялась. — «А ты и можешь. Я знаю это». Воистину удивительная девушка. Одним лишь словом она могла вдохновить его, одним лишь словом — убить или же воскресить. Мадара слишком сильно зависел от нее… А что сейчас? Сейчас все было только хуже… — Вот ты где! — Вдруг раздался взволнованный голос брата. — Я должен был догадаться; тебя всегда манили горы, — мягко усмехнулся он, но заметив дорожки на щеках, его лицо изменилось. — Что-то случилось? — проговорил он, невольно взирая в сторону Ишимару, но судя по взгляду, Хаширама и не думал подозревать друга в качестве причины подавленного состояния сестрицы. — Ты не мог бы нас оставить, — вежливо попросил он, на что Нара молча поднялся со своего места, после чего подал руку Юи, помогая ей встать, и вскоре, не проронив более ни слова, поспешил удалиться. — Я невольно стала свидетельницей вашего с Мадарой разговора, — первая нарушила нависшую тишину Юи. — Извини. — Я это понял, — мягко произнес шиноби без грамма упрека. — Признаться, если бы не он, мне бы и в голову не пришло спросить о тебе на конюшнях. Да и место, где тебя можно будет найти, тоже подсказал Мадара. — Сенджу выдержал короткую паузу. — Он хорошо тебя знает. Даже лучше меня. — Ничего не было, Хаширама, — тихо выдохнула девушка. — Да и не могло быть, — едва слышно обронила она. — Знаю, что не было, — в тон Юи произнес он, нежно обнимая сестру за плечи. Она не спешила в ответ подходить ближе, но Хаширама и не собирался давить. Опустив подбородок на ее макушку, шиноби невольно вдыхал нежный аромат ее вьючных волос. Вскоре Юи тоже расслабилась и, сделав короткий шаг навстречу, уткнулась своим носиком в широкую грудь мужчины. — Я не должен был сомневаться в тебе, Юи, — тепло шептал он в ее макушку, нежно проводя рукой по тугой косе густых волос. — Прости меня. — Нет, это ты прости меня! — Не в силах больше сдерживать слез раскаяния, она порывисто обняла брата за талию, прижимаясь к тому крепче. — Я не должна была! Прости, прости! Я такая глупая! — Ты не глупая, — успокаивал ее брат, не меняясь в интонациях. — Ответь только, — чуть отстраняясь, дабы заглянуть сестре в глаза, произнес Хаширама, — почему ты сбежала тогда? — Юи ясно видела, что брат на нее не злится и желает только добра, но отчего-то этот теплый и ласковый взгляд карих глаз казался девушке невыносимо тяжелым, и она отвела глаза. — Из-за Тобирамы? Что у вас произошло? — девушка боялась, что если вновь поднимет взгляд на брата, тот сразу обо всем догадается, и медлила с ответом. — Я не хочу об этом говорить, — произнесла она, ненавязчиво покидая объятья Хаширамы. — Хорошо, — выдохнул он; для Юи это было, как гора с плеч, — тогда объясни мне, — Юи подняла на брата вопросительный взгляд, — отчего вы в ссоре с Мадарой?***
Положив руку на сердце, Ишимару не так чтобы интересовал разговор Сенджу. К тому же, дураку понятно, что Хаширама никак не обидит Юи, а потому за девушку Нара оставался спокоен. Однако, интересовало его другое. Мадара, быть может, и подонок, но не идиот и не стал бы второй раз наступать на одни и те же грабли. (Мы помним, что мужчина уже пытался уединиться с Юи и у него тогда ничего не вышло). Да и отпираться, делая вид, будто ничего не произошло, больно по-детски — явно не в стиле Учиха. Напрашивается очевидное предположение: а может, Мадара и вправду не был причастен к произошедшему инциденту? Словом, его, явно не похожая на игру реакция на обвинения девушки лишний раз доказывает данную версию. «Не уж-то некто третий таким образом решил подставить нашего неугомонного повесу? Просто и лаконично. Не думаю, что Тобираме понравился бы метод достижения цели, который выбрал наш герой, но вот результат действительно не оставил бы Сенджу равнодушным. И все-таки, кто бы это мог быть? В любом случае, сначала нужно удостовериться в данной версии, а для этого я должен услышать версию Мадары, касательно этой неоднозначной истории…» Надо сказать, молодые люди, несмотря на примирение их кланов, находились в не самых доверительных отношениях. Даже далеко напротив. Тем не менее, оба держали позицию холодного нейтралитета, зачастую попросту игнорируя существование друг друга. И все же меж ними оставалась тень некой так и невыясненной злосчастной темы. Оба предпочитали забыть о ней и делали вид, будто ничего и не было. И все же необходимость ее обсуждения была очевидна. Юи. А точнее Юми. Признаться, Мадара был несколько удивлен, что Ишимару так до сих пор не поднял во всеуслышание тот факт, что Учиха и юная Сенджу были знакомы еще задолго до подписания их кланами мира. Нара так же умолчал о том, что изначально взял ее в плен, зная об особом отношении Мадары к ее персоне, потому как лично выяснил это в ходе продолжительного шпионажа. Разумеется, Учиха не мог знать наверняка, в курсе ли Ишимару его особых отношений с нынешней наследницей Сенджу, тем не менее тот факт, что Нара обнаружил девушку вблизи населенного пункта его клана, не мог не беспокоить шиноби. Мадаре, так или иначе, нужно было выяснить этот вопрос, но Ишимару словно нарочно не давал ему и малейшего повода затронуть эту тему. До этого дня. Признаться, Учиха несколько удивил тот факт, что шиноби вдруг обратился к нему с личным разговором, в то время как вплоть до сих пор все их общение сводилось к холодным репликам светского характера. А тут сразу личный разговор. Мадара был заинтригован. — Я слушаю, — холодно бросил он, когда работница таверны, принесшая их заказ, удалилась. Они находились в ближайшей (от того места, где Ишимару удалось выловить Учиха) забегаловке, где им никто не смог бы помешать. Однако его слова Нара услышал не сразу, потому как был увлечен созерцанием фигурки обслуживающей их столик девицы. Проследив за взглядом шиноби, Мадара раздраженно цыкнул. — Ну и вкус у тебя. — А я и не на лицо смотрю, — не оборачиваясь на собеседника, изрек мужчина. — А я и не про лицо говорю, — в тон ему заключил Учиха, на что шиноби странно вздохнул, словно бы соболезновал в чем-то Мадаре. — Что еще можно услышать от влюбленного, — проговорил он, плохо скрывая в голосе хитринку. — Прости? — не понял мужчина, на что Ишимару соизволил развернуться. — Брось, Учиха, — насмешливый взгляд шиноби быстро сменился серьезным. — Поговорим откровенно, — Мадара чувствовал, что рано или поздно Нара затронет эту тему, но не думал, что так прямо в лоб, на первой минуте их диалога. — Уж для кого, но для меня уж точно не секрет, как ты относишься к Юи. Не то, чтобы я спец во взаимоотношениях между людьми, — поспешил оправдаться он, — но судя по твоим действиям, вывод становится очевиден даже ребенку. На лице Мадары не дрогнул и мускул, а все сказанное Ишимару и на долю секунды не воспринималось им всерьез, потому как воспринималось, как очередная сплетня, не самая интересная, надо сказать: — На твоем бы месте я поменьше бы общался с сестрой, это явно плохо сказывается на твоих аналитических способностях, — спокойно произнес он, даже не раздражаясь на услышанное. Мужчина хотел было подняться, понимая, что этот диалог перестал быть ему интересен, но Ишимару остановил его одной лишь фразой: — Я знаю, что она была не одна той ночью, — оставляя шутки, произнес шиноби, переходя непосредственно к предмету разговора. — У нас куда более доверительные отношения, чем ты думаешь, — зря он это сказал. Потому как в сознании Мадары эта фраза невольно приобрела второй смысл. — Это был ты? — почти утверждая, прогремел он, взирая на шиноби, подобно взбешенному зверю. Казалось, еще секунда и он убил бы Ишимару на месте, благо тот быстро осознал свою ошибку. — Спокойно, — невольно выставляя ладони вперед, произнес мужчина, — я просто неправильно выразился. Не нужно делать поспешных выводов. — У тебя минута, чтобы убедить меня в этом, — безапелляционно выдал Мадара, будучи уверенным, что ничто на свете не сможет переубедить его в сделанных выводах.***
— Юи? — странным тоном произнес Хаширама, ясно видя волнение со стороны сестры. Девушка металась меж своих мыслей. Что же ей делать: рассказать правду, рассорив лучших друзей и таким образом поставив под сомнение существование деревни или продолжать молчать, рано или поздно становясь игрушкой в руках этого мерзавца? Она разрывалась меж чувством долга и собственной свободы, в конце концов сделав, как ей казалось, правильный выбор, преподнеся в жертву миру собственное благополучие. — Мы разные, Хаширама, — с грустной улыбкой произнесла она, смотря в глаза брату, — из-за этого трудно достичь понимания. — Отчасти сказанное было правдой, потому Сенджу легко удалось в это поверить. — Я знаю, в глубине души Мадара - хороший человек, просто слишком хорошо это скрывает, — мягко усмехнулась она, невольно вспоминая приятные нежности, что были у них в ее прошлой жизни. — Да, зачастую он грубый и надменный, отчего порой кажется невыносимым, — не скрывая своей искренней злости, выдала девушка, но к следующим словам быстро успокоилась, взяв себя в руки, — и в тоже время ему как-то удается оставаться заботливым, — словно в пустоту произнесла Юи, будто бы размышляя вслух наедине с собой. Он всегда защищал ее. Каждый раз незримо, словно исподтишка; забавно даже. Но благодаря этому, Юи всегда чувствовала себя в безопасности, будучи уверенной, что он всегда останется рядом. Невольно окунувшись в счастливые воспоминания, она даже на какое-то мгновение успела забыть, что сейчас находится не одна, только после услышанных слов вспомнив о брате: — И правда, вы совсем не похожи. Но может это только к лучшему? — Не знаю. Не уверена, — с грустью выдохнула девушка, продолжая думать о чем-то своем. — Возможно, ты и прав, но сейчас я даже не желаю приходить к пониманию, — упрямо заявила она, вспоминая свою ущемленную гордость. На какое-то время повисла напряженная пауза. — Хаширама, — вдруг обернулась Юи к брату, когда он уже было думал, что разговор окончен. — Ты же вскоре отправляешься в Узушиогакуре? — Да, завтра на рассвете, — не понимая, к чему был этот вопрос, произнес шиноби. — Возьми меня с собой, — плохо скрывая в голосе отчаянную мольбу, сказала Юи.***
— Юи рассказала мне о случившимся, — говорил Ишимару, — и разумеется назвала и имя того, кто приставал к ней той ночью, — просто объяснил шиноби, как ни в чем не бывало потягивая свою выпивку. На какое-то время это заставило Мадару несколько поумерить свой пыл: «Значит, то было не обоюдным желанием», — сделал для себя выводы шиноби; признаться, эта часть известия была ему приятна, но его не прекращал мучить злосчастный вопрос: — И кто же он? Брови Ишимару поползли вверх, придавая его лицу выражения изумления и отчасти заинтригованности; спешить с ответом мужчина не спешил, пронзительно вглядываясь в глаза Учиха, словно пытаясь удостовериться в правдивости им сказанного, но так ничего не отыскав в подтверждение лукавства Мадары, Нара все же ответил на поставленный вопрос, при этом внимательно следя за реакцией мужчины: — Учиха Мадара, — нараспев произнес он странным, но предельно серьезным тоном. — Неудачная шутка, — тут же отозвался шиноби, очевидно не принимая слова прохвоста всерьез. — Обижаешь. Если бы я хотел пошутить, я придумал бы что-нибудь посмешнее, — без намека на веселость произнес мужчина, сохраняя непривычное для него, каменное лицо. — Что-то мне подсказывает, — выдержав короткую паузу, произнес Нара, — что у тебя есть своя версия произошедшего. — Я ее и пальцем не тронул, — твердо заверил Мадара, чувствуя себя обманутым мальчишкой. — Из вас двоих, — спокойно произнес Ишимару, — я склонен больше верить Юи, — на этом, как думал Мадара, вся речь и закончится, — но на этот раз, — вдруг продолжил молодой человек; а сказанное им в дальнейшим и вовсе удивило Учиха, переполняя очевидным непониманием, — я верю вам обоим. — И как такое возможно? — казалось, Ишимару нес совершенный бред. — Если обе версии диаметрально противоположны, — он осекся на последнем слове. — Вижу, — выдержав короткую паузу, заметил мужчина, — ты и сам догадался. Долго же однако. Мадара открыто усмехался, до глубины души пораженный наглостью и коварной изобретательностью этого некто. Так его подставить. Да этот прохвост просто гений. И как только Учиха сам до этого не дошел? Все же было так очевидно. Юи пусть и вспыльчивая, но не сумасшедшая и так бы просто она никогда бы не накинулась, тем более на своего спасителя. А стоит ли говорить об измене в отношении этой святой невинности? Стоп. Измене? С каких это пор Учиха стал воспринимать эту девушку, как свою собственность, чтобы говорить об измене? Подобного отношения не заслужила даже Хакайна, знакомство и поддержание «общения» с которой было самым продолжительным из всех его пассий. Мадара даже не думал о том, что Юи может так далеко зайти в отношениях с другим мужчиной. А сейчас эта мысль напрашивалась сама собой, жалила его мозг, преследовала его сознание, подобно тени, и была шиноби попросту невыносима. — Сейчас, когда ты сказал это, — наконец, заговорил Мадара, — я вспомнил, что после того, как мы с Юи разошлись по комнатам, мне удалось засечь чью-то постороннюю чакру. — И что ты намерен делать? — не без интереса произнес мужчина. — Уже есть предположения, кто бы это мог быть? — Нет, — честно признался Учиха. — Но скоро я это выясню, — поднимаясь со своего места, выдал он и вышел из-за стола и заведения, предварительно оставив плату за свою часть заказа. — Хм, — довольный собой, усмехался Ишимару, — не сомневаюсь. «Отелло».***
Хаширама искренне не понимал, отчего Юи столь скоропалительно требовалось покинуть деревню, но девушка продолжала настаивать, сыпля различными положительными доводами ее прибывания в Узушиогакуре: — А еще, — не унималась она. — Подожди, — прервал ее брат. — Я согласен, твое присутствие лишним никак не будет, тем более, что я и сам поначалу хотел взять тебя с собой. Но ты уверена, что готова к такой поездке? — обеспокоенно произнес он. — Путь неблизкий. Дорога в Узушиогакуре и рядом не стояла со всеми твоими прежними путешествиями, тем более, что там нам придется пробыть ни две недели, как это обычно было, а минимум с месяц. Да и ты уверена, что сможешь оставить больницу на столь долгий срок? Большинство тяжелых пациентов до сих пор велось только тобой, не говоря уже о нововведениях в общую систему. — Химуро был со мной у самых истоков, — пламенно уверяла его Юихиме. — Он знает все о моих планах и способах их реализации, ему я полностью доверяю, только он сможет заменить меня на столь продолжительный срок. Хаширама задумался. Химуро и правда мастер своего дела и на него в самом деле можно рассчитывать, но одно дело заменять руководителя на пару недель и совсем другое на несколько месяцев. Да и не нравилось, признаться, Сенджу идея с немедленным уездом. Что-то здесь было не так, но допытываться Юи о причинах оставалось бесполезным занятием. С другой же стороны, ее помощь в деле с Узушиогакуре лишней явно не будет. — Ты точно уверена? — серьезно вопросил ее Хаширама, на что девушка активно закивала, умоляюще глядя на брата. — Хорошо, — выдохнул Сенджу. — Иди к своему Химуро, передавай бразды правления. — Химе была так счастлива в ту секунду, что не сдержавшись в чувствах, пламенно поцеловала брата в щеку, после чего в мгновение ока оказалась верхом на Джуне и галопом помчалась обратно в деревню. — Все та же упрямица, — мягко усмехнулся мужчина, глядя вслед наезднице. — Мадара, милый друг, — глубоко вздохнув, протянул он странным тоном, но конец фразы произнес на широкой и несколько насмешливой улыбке, — жаль мне тебя.