ВРАГ
— Позволите присоединиться к вашей беседе? — раздался спокойный тон голоса прямо над ухом девушки. Юи узнала его сразу, но даже если и захотела обернуться, не смогла. — Вспомнишь солнце, — с притворным радушием протянул Хакидзава, не хотя выпуская руку Сенджу из своей хватки, — вот и луч. Пришли защищать свою любовницу? — Вы мне льстите, Хакидзава-сан, — не теряя и грамма самообладания, протянул шиноби; на его следующих словах девушка ясно чувствовала, как испытующе прожигают взглядом ее ухо. — Разве госпожа Сенджу снизойдет до такого, как я. — Теперь вы льстите ей, — со злой усмешкой заметил мужчине Сенджу. — Юихиме может опуститься гораздо ниже… — Довольно! — Гортанно бросила девушка, не успей старик рассмеяться в голос с собственной шутки. — Я сегодня успела услышать от вас достаточно, Хакидзава-сан, и ни сейчас, ни тем более впредь не намерена выслушивать нечто подобное и дальше. — Весьма сдержано для такого унижения, которое ей предстояло сейчас испытать, говорила Сенджу. — И вот еще что, — она хотела было достойно уйти, но остановилась. — Если вы так обеспокоены честью клана, могли бы и придержать свою желчь для личного разговора, а не фонтанировать ею на глазах у всего сообщества, вынося ссор из избы. — Последнее же девушка добавила значительно мягче и вместе с тем изрядно язвительней, демонстрируя свою не менее змеиную сущность. — Я уже молчу об элементарном воспитании, характеризующемся в достойном отношении к женщине. — На этом Юи стремительно покинула ненавистное ей общество, не давая ни малейшей возможности как-либо ей ответить. — К женщине, а не шлюхе, — досадливо фыркнул себе под нос старейшина. — Хакидзава-сама, — как ни в чем не бывало, произнес Мадара, словно бы и не услышав последний комментарий старика, — разрешите нескромный вопрос, — вполне себе тактично и вежливо произнес шиноби и, не дожидаясь долго позволения, продолжил: — Как долго вы находитесь на своей должности? Сенджу смерил мужчину непонимающим взглядом, явно не улавливая истинную цель данного вопроса. Тот в свою очередь стоял, не шелохнувшись, устремив задумчивый взгляд куда-то сквозь стену. — Я не понимаю, о чем вы, Мадара-сан, — подобно отставному генералу, отчеканил он, гордо расправив плечи. — Я был главным советником клана еще при Сенджу Буцуме, родном отце Хаширамы и Тобирамы. И лично, — он важно выделил это слово, — нянчил малышку-Юи. И как никто другой знаю, что эта девица самая что ни на есть настоящая самозванка. Что ж, эту точку зрения Мадара еще мог понять, ведь сам поначалу думал в том направлении, но в конце концов сумел принять столь непростую правду. Но даже сей факт некой схожести их мнений не сглаживал иного, простить который Учиха был Хакидзаве не в силах. — Вам нравится эта должность? — не меняясь в интонациях продолжил шиноби, словно и не слыша всего того, что только что говорил ему старик. — Простите? — не понял Сенджу, в то время как Мадара уже вернул странно задумчивый взгляд обратно и смотрел куда-то словно сквозь время и пространство. — Вам нравится эта должность? — просто, даже скорее простодушно спросил мужчина, и такая несвойственная ему манера давала повод задуматься о возможных последствиях сего, очевидно, не самого приятного разговора. — То место, которое вы занимаете в клане? — философски растягивал слова Мадара, медленно, но верно подводя к ключевой фразе. — Тот образ жизни, который дает вам это место? — Этот нарочито приятельский тон речи, таящий в себе очевидную угрозу, невольно заставлял ком подступить к горлу. Мужчина сделал короткую, но очень весомую паузу перед последней фразой. — Эта жизнь? — Кажется, теперь до Хакидзавы дошло, к чему клонит шиноби, особенно после того, как тот перевел необычайно спокойный, но вместе с тем ужасно тяжелый взгляд в сторону старейшины Сенджу. Теперь-то старик понял, кому перешел дорогу. Конечно, на беззащитной девчонке отыгрываться проще всего, когда имеешь чуть ли не всецелую власть в клане. Хакидзаве и в голову не могло прийти, что за столь хрупкой персоной в образе белого кролика может стоять разъяренный гризли, на которого нет, да и не может быть какой-то управы. — Меня вам запугивать нечем, — справедливо заметил ему Учиха, — но я не сказал бы, что это взаимно. Сенджу издал нервный смешок: — Не станете же вы рисковать альянсом, защищаю эту, — он осекся, — эту женщину. — На следующей фразе ему удалось взять себя более менее в руки и сделать тон более уверенным. — Ваши слова можно трактовать, как угрозу представителю дружественного клана. — Я ничем не рискую, — быстро ставил его на место одной лишь фразой Мадара. — Признаюсь, никогда не питал слабости к работе палача. — По идее на этом Хакидзава мог бы спокойно вздохнуть, но… — Но, как говорится, все бывает впервые. Думаю, Хаширама не откажет мне в этом удовольствии. — Следующее он добавил, как ни в чем не бывало. — Даже если сам суд над вами пройдет задним числом. — Мужчина подошел вплотную так, что они оставались стоять плечом к плечу. — И настоятельно советую вам, — сдержанным, но, очевидно, злым шепотом произнес шиноби над ухом старейшины, — впредь воздержаться от подобных комментариев в адрес будущей госпожи Учиха. Юи ненавидела себя. Она сбежала оттуда, как пятилетняя девчонка, да еще и ударилась в слезы из-за этого мерзавца. Да он только этого и добивался! Злость и обида разрывали ее, и сдерживать вышедшие из-под контроля эмоции было уже не под силу. Сенджу не переставала ругать себя за слабость и немощность, за тот позор, каким она покрыла себя еще с момента ночевки в чужом доме, из-за чего с каждой минутой накручивала себя еще больше. — Сенджу-сан, — обеспокоенно проговорил рядовой Учиха, что находился под предводительством ее брата и сегодня был приставлен охранять девушку. — Сабуро, прошу, оставь меня, — умоляюще бросила ему Юи, скрывая свое заплаканное лицо от глаз молодого человека. С ним, как ни странно, у Химе были если и не хорошие, то хотя бы нормальные отношения, в отличие от преимущественного большинства других Учиха. Сейчас он даже искренне пытался помочь, хоть и не мог знать наверняка, что произошло. — Вы же знаете, — словно извиняясь, произнес шиноби, — не могу. У меня приказ во что бы то ни стало сопровождать вас, куда бы вы ни пошли. — Проклятье, — не сдержавшись, выругалась Сенджу. — Свободен, Сабуро, — приказом прогремел знакомый баритон. — Мадара-сама? Простите, но я не смею. Сейчас я выполняю приказ своего командира, — справедливо отметил юноша, не теряя при этом и грамма искреннего почтения в отношении к главе своего клана. — У тебя новый приказ, — с едва различимым в голосе не то раздражением, не то злобой произнес шиноби. — Командиру своему скажешь, что под мою ответственность. — Но, — пытался возразить рядовой. Не позавидуешь парню, оказался меж двух огней. — Подумай хорошенько, — с явной угрозой в казавшимся спокойном голосе произнес Мадара. От кого в действительности приятней схлопотать по шее: от непосредственного командира или же главы своего клана? Хаширама или Мадара — выбор был очевиден даже ребенку. — Слушаюсь, — в следующую же секунду шиноби растворился в воздухе. Пока Учиха пререкались девушка успела утереть слезы и даже попытаться успокоиться, последнее вышло плохо, но выбирать не приходилось. — Запугиваешь мой конвой? — сдавленно усмехнувшись, произнесла она, дабы скрыть подрагивающий голос. — Держу в тонусе своих подчиненных, — поправил ее шиноби, чем вызвал у девушки искреннюю улыбку. Мадара стал медленно подходить к ней, даже стоя спиной, Юи отчетливо ощущала каждый шаг по мере его продвижения, но разворачиваться лицом упрямо не желала, даже когда тот оставался стоять с ней на расстоянии полуметра. — Даже не взглянешь на меня? — наконец, нарушив напряженную паузу, произнес он; тон его изрядно смягчился, а голос опустился почти до шепота, создавая иллюзию интимности. Или не иллюзию? — Не хочу, чтобы ты видел меня такой, — в тон ему произнесла девушка, опустив голову. За спиной послышался странный смешок, как ни странно, не отражающий собой и капли злобы. — Ну что за женщина! — горько усмехался Учиха. В следующее мгновение девушка почувствовала едва ощутимое прикосновение к волосам, такое нежное и трепетное, что в ответ на него все существо прониклось щекочущими мурашками. Ее тонкий музыкальный слух успел уловить шелест его глубокого вдоха, с упоением наполнившего легкие сладостным ароматом ее легких духов. На какое-то мгновение Юи показалось, что в следующих словах мужчины скользнули нотки несвойственной ему нежности и участия. — Хоть бы раз для приличия позволила себе не все решать самостоятельно. — О чем ты? — не поняла она, чуть поворачивая голову в сторону. — Тебе совершенно необязательно обращать внимание на таких, как он, — непроизвольно наматывая ее прядь на свои пальцы, протянул Учиха. Но Юи ловко вырвалась из его незримых объятий, чему не встретила препятствий. — Ты ведешь себя бестактно! — Вспыхнув справедливым негодованием, произнесла она, судорожно убирая выбившиеся пряди в общую прическу. На это Мадара лишь усмехнулся, но не так как обычно, с насмешкой или презрением, а совсем напротив. — Я лишь хотел помочь, — словно и не понимал, к чему она, произнес шиноби, чуть передернув плечами. — Я не о том! — Бросила девушка. — О, — застонала она, — забудь, — отмахнулась Юи, снова разворачиваясь к нему спиной. — Юи, — серьезно произнес он, выдержав короткую паузу, словно бы решал спрашивать об этом или же выяснить все самому. — Давно это у вас? Девушка лишь горько хмыкнула, чувствуя, как слезы боли и отчаянья вновь подходят к глазам. Она сделала несколько шагов в сторону поваленного ветром дерева и устало приземлилась на его толстые корни. — Да, — как можно проще произнесла она, дабы скрыть едва подрагивающий голос. Получилось неплохо. — Я уже привыкла, — соврала она. — Это даже держит в каком-то тонусе, никогда не знаешь, что он придумает в следующий раз, — Юи пыталась обратить все в шутку, но выходило не очень смешно. — Высокие семейный ценности, — сардонически заметил Учиха, чем задел чувства девушки. — Если у меня напряженные отношения с кем-то в клане, это еще не значит, что можно равнять всех под одну гребенку, — сдержанно произнесла Сенджу, хотя в голосе отчетливо слышались нотки некой досады и задетой гордости. — Мне ли не знать, — вновь уколол ее Мадара, но не успела та что-то ответить, исправился. — Извини, — не очень искренно бросил шиноби. Разговоры по душам никогда не были его сильной стороной. Юи знала это, поэтому, как бы непросто ей не было, все же пропустила сказанное мимо ушей. Вновь повисла неловкая пауза. Мадара опустился рядом с девушкой на корень дерева. — Он утверждает, что нянчил тебя в детстве. Честно говоря, мне это трудно представить. — Слушай его больше. Он говорит, что и не лысеет, — в тон ему заключила Юи. Последний комментарий позабавил Учиха, невольно вспомнившего про сверкающую залысину старика, занимавшую уже порядком половину головы. Услышав рядом с собой смешок, Юи рефлекторно обернулась на звук. Когда она в последний раз видела его улыбку? Девушка уже и успела забыть, как любила ее, как влюбилась в ее хозяина. Сейчас казалось, это было так давно. Словно бы в прошлой жизни. Хотя, да. Так по сути и было. — Я и забыл, что у тебя есть чувство юмора, — сколько Юи помнила, Мадара всегда умудрялся испортить такой момент какой-нибудь подобной фразой. В иной раз девушка подумала: «убила бы, честное слово!» — а сейчас, когда былая влюбленность канула в небытие, это даже показалось ей забавным. Наверное, если бы она по-прежнему была влюблена в Учиха, то наверняка бы обиделась, но не сейчас. — Ого, — нарочито изумилась девушка. — Да это никак первый комплимент, Мадара-сан. В мой-то адрес. Я польщена, — без капли злой иронии произнесла она, даже почти искренне. — Разве первый? — странным тоном произнес Учиха. Ей показалось, или в этой фразе был намек на серьезность? Хотя, Мадара в принципе был не из тех людей, кто любил юмор в классическом его проявлении. — Иных я не помню, — просто ответила Юи, пожимая плечами, и снова устремила свой взгляд к звездам. — Тебе бы хотелось их услышать от меня? — почти утверждая, произнес он с тенью былой веселости. Сенджу перевела на него непонимающий взгляд, чуть сощуренных век. — В чем дело, Учиха? Решил за один вечер исчерпать весь свой лимит добрых дел на меня? — подозрительно протянула Юи, не исключая в голосе ноток едва уловимой игривости, которая всегда нравилась Мадаре. — Ммм, — задумчиво протянул он, смотря в небо, — в каком-то смысле, — невольно подражал ей в манере шиноби. — Тогда нет, — решительно заключила девушка и, почувствовав на себе вопросительный взгляд, пояснила: — Не хочу, завтра проснуться в обнимку с отрубленной головой лошади, — удивительно весело и беззаботно проговорила она для подобной фразы. Может, из-за этой манеры, но сказанное ни на секунду не показалось Мадаре хоть как-то обидным, даже далеко напротив. — Ты всегда была обо мне хорошего мнения, — со сдержанной улыбкой заметил Учиха. — Всегда, — не меняя веселой интонации, кивнула в ответ Юи.***
Прошел месяц. Если раньше ограничивающие свободу санкции Тобирамы казались девушке адовыми, а так называемые телохранители были сравнимы скорее с конвоем, предназначенным для серийного убийцы-психопата, то сейчас, по сравнению с наказанием Хаширамы, они казались более чем щадящими. Теперь Химе находилась под круглосуточным наблюдением рядовых шиноби, и что самое отвратительное — не только своих соклановцев. Поскольку в прямом подчинении старших братьев теперь находились не только Сенджу (равно как и у Мадары не только Учиха; данная реформа была проведена в рамках общего сплочения), ведь было решено создать смешанные отряды, глава Сенджу вполне мог распределять силы своего батальона так, как считал нужным, даже если они шли непосредственно для решения его внутриклановых неурядиц. Не то чтобы данный аспект мешал работать Химе, львиную долю своего времени проводящей в больнице, но сам факт вечного надзора явно не шел на пользу ее свободолюбивому темпераменту. Да и признаться, именно в больнице девушка чувствовала себя более менее комфортно, свободная от вечного ощущения присутствия своего непрестанного конвоя. К тому же после тяжелого трудового дня хочется как-то расслабиться, но разве это возможно в такой ситуации? Словом, последний месяц в жизни девушки был просто невыносим. Скрашивал это сумасшествие пожалуй только Ишимару, ну и за редким исключением Киоко, поскольку на встречи с их семьей запрет брата не распространялся и сопровождение было не обязательно. Здесь девушка должна сказать большое спасибо Рокумару-сану — их отцу, а по совместительству и предводителю клана Нара. Мужчина всегда очень тепло относился к Химе, будучи убежденным, что только она способна вразумить его непутевого сына. В тайне Нара лелеял мечту о такой невестке, но никогда не высказывал что-то подобное в открытую. И не потому чтобы дать детям возможность решить подобные вещи самостоятельно, совсем нет (признаться, женить сына насильно было вполне в его характере), просто он знал, что Хаширама не станет выдавать сестру против ее воли. Рокумару всегда был и оставался тонким стратегом, коварным и очень расчетливым, не гнушающимся никакими средствами на пути к своей цели, и действуя только в интересах и на благо семьи. Ему искренне нравилась Юи, нравился ее гордый и несколько своевольный темперамент, что разделяли далеко не все представители «старой школы». Нара считал, что истинная женщина должна быть именно такой: сильной, властной, но талантливо играющей роль беззащитного ангелочка. Не удивительно, что Рокумару хотел помочь ей, видя как девушка тихо сходит с ума от ежесекундного надзора, поэтому выказал Хашираме свой ярый протест на присутствие в его доме (а в последствии и квартале) посторонних, объясняя наличие дополнительного сопровождения, как недоверие, а следовательно и неуважением со стороны Сенджу к представителям Нара. С человеком, отличавшимся таким темпераментом, как Рокумару, спорить было и бесполезно, и опасно, да и отдавая дань уважения его возрасту и военным заслугам, Хаширама не стал долго настаивать на своем, и территория Нара для Химе была объявлена зоной свободы. Но к сожалению, в последнее время Рокумару нездоровилось, и редкие посещения девушки их дома стали носить только сугубо профессиональный визит. Всем было ясно, что скоро место главы клана займет новый предводитель, и в связи с этим дел у Ишимару было невпроворот. Киоко же только и могла что обливаться слезами, ища поддержки у самых близких. Веселая болтушка в ней пропала, девушка стала замкнутой и нелюдимой и лишь изредка появлялась даже на собраниях клана. Юи же медленно, но верно сходила с ума от этого вездесущего надзора. Даже тот факт, что надзиратели отсутствовали непосредственно в ее поле зрения, не давая девушке и малейшей возможности вздохнуть спокойно. Знать, что за тобой идет ежечасная слежка, куда бы ты ни пошел, вечно натыкаясь взглядом на вездесущих шиноби и видя в каждом из них своего негласного тюремщика — это могло показаться сущим адом для любого человека, не говоря уже о таком свободолюбивом, как принцесса клана Сенджу. Последний месяц ее жизни был у девушки сплошной рутиной и не отличался никакими яркими событиями, будь они хорошими или же не очень. С Хакидзавой они больше не пересекались, но Химе чувствовала, что старик капает под нее, в данный момент выжидая благоприятный момент для удара. Сенджу не знала, есть ли у него что-то на нее или же все, что говорил старейшина было лишь блефом, но очень переживала по этому поводу, хоть и не показывала того на людях и даже не делилась с кем-либо подобными переживаниями. Хотя стоило. Хакидзава нетерпеливо ходил взад и вперед, ожидая возвращения своего верного прислужника, но тот больно уж сильно задерживался. — Почему так долго? — вскипел старик-Сенджу. — Простите, Хакидзава-сама, возникли некоторые сложности. — Виновато произнес рядовой. — Докладываю. Юихиме-сан, как и прежде, находится под наблюдением подчиненных Хаширамы-самы. С тех пор, как отряд во главе с Учиха Мадарой выдвинулся в страну Молний, связь они с принцесс… с Юихиме не поддерживали. По крайней мере свидетельств тому в ее покоях я не нашел.Так же должен отметить, что они состоят в напряженных отношениях с нашей гостьей, Узумаки Мито. И кажется, эти отношения ухудшаются с каждым днем, — несколько печально заметил шиноби последнее. — Хм, вот как? Это уже интереснее, — задумчиво протянул Хакидзава, думая как бы грамотней распорядиться располагаемой информацией. — Отличная работа, Хаку, можешь быть свободен. — Шиноби тут же растворился в воздухе посредством техники перемещения. — Узумаки Мито значит? Прекрасно. В отличие от Юи, Хакидзава считал Мито идеалом куноичи, даже несмотря на все свое пренебрежение к женскому полу в целом. Но эта девушка умудрилась стать в глазах старика редким исключением. Мощная чакра ее клана, особые запечатывающие техники, сильный характер и сдержанность (порой даже излишняя) нравов очаровали старейшину Сенджу. И очаровали настолько, что он решил во что бы то ни стало добиться женитьбы Хаширамы на столь достойной девушке. А если брать во внимание еще и тот факт, что она не в ладах с Юихиме, то подобным союзом не только деревня заручалось поддержкой такого мощного клана, как Узумаки, но и сам Хакидзава обретал сильного союзника в закулисной борьбе против наглой выскочки Юи.