Цветок мальвы

ТОЧКИ НАД «i»

      Сказать, что Тобирама был ошарашен, значит не сказать ничего. Он сам не понимал, что на него нашло. Боги! Он чуть было не поцеловал Юи! И при всем при этом хуже всего, что свидетелем данного инцидента стал никто иной, как Мадара. Сенджу никак не мог прийти в себя после произошедшего: кто-то его окликивал, говорил о каких-то отчетах, но он не мог думать ровным счетом ни о чем. Сейчас ему нужно было как-то взять себя в руки, собраться с мыслями, но ни одна мысль собираться не желала. Мужчина даже не помнил, каким образом все произошло. Вот она обняла его…и все, занавес. Очнулся только после того, как увидел ошарашенный взгляд, стоящего на входе Учиха. Тот все понял, в этом нет сомнений. Но, как ни странно, пугало Тобираму вовсе не это. Он не мог себя контролировать. Совсем. Рядом с ней он становится совершенно безвольным перед своими желаниями. Раньше такого не было. А если и было, то явно не в такой степени. Быть может, это временное и вызвано долгим периодом холодного нейтралитета со стороны сестры? Хотя какая она теперь ему сестра. Самому должно быть смешно называть ее так у себя в мыслях. Тобирама оставался страшно напуган: ничего подобного с ним никогда не случалось. Чтобы он, мастер контроля, сама стойкость и бесстрастность, не мог справится с каким-то наваждением?! Это просто немыслимо. Какой же он тогда после этого шиноби? С другой стороны, он столько лет держал свои чувства на привязи, немудрено, что рано или поздно они должны были сорваться с поводка. Что же касается Мадары, то Сенджу было глубоко плевать на его мнение. Рассказать он никому не расскажет, а даже если и сболтнет, то все равно ему никто не поверит. А уж если захочет разобраться лично, то Тобирама будет только рад, шиноби уже давно и сам невольно ищет повод. Но такому, как он, Сенджу девушку не отдаст, ни за что на свете. Если надо, то пойдет против воли брата, вывезет Юи из страны, но во что бы то ни стало убережет ее от этого чудовища.       Опустив лицо в ладони, он просидел так в личной палатке какое-то время, а после, придя в себя, вернулся к непосредственным обязанностям командира. Благо самому искать некогда проигнорированных им шиноби не пришлось, сами пришли.       — Прошу прощения, Тобирама-сама! — Отрапортовал при входе служивый. — Но дело требует Вашего непосредственного участия.       — Что случилось? — твердо произнес Сенджу, не показывая и сотой доли своего подлинного состояния.       — Взяли пленного, господин, но тот серьезно ранен. Доставили в лазарет.       Новость о пленнике быстро взбодрила Тобираму:       — Кто им занимается?       — Юихиме-сама. Как увидела, велела доставить в ее палатку.       — Ясно. Держи меня в курсе.       Пусть разговор с Юи был недолгим, Мадаре того оказалось вполне достаточно. Главное, он выяснил, что хотел. Но он до сих пор не мог поверить, что подставил его тогда именно Тобирама. Учиха старался во всех подробностях вспомнить тот роковой вечер: при каких обстоятельствах он встретил Юи, как привел ее в дом, кто мог об этом знать, учитывая то, что та сменила облик, а засечь чакру девушки практически невозможно. Все сходилось один к одному. Тобирама был в бешенстве из-за Кейджи, в то время оказывавшим недвусмысленные знаки внимания Юи. К слову, здесь Мадара понимал Тобираму, как никто лучше; хотя о чем тут может идти речь, если Учиха до сих пор выбивает из юнца всю дурь на тренировках. Кейджи может и наглец, то не дурак, и то, чья женщина, которой он некогда отвешивал и весьма нескромно комплименты, усвоил сразу. А вот Тобирама — совсем другой случай, хоть положение у него и безнадежное, но с точки зрения войны с ухажерами сестрицы — весьма выгодное. Как он лихо подставил Мадару, в его облике утоляя давно бушующую страсть к возлюбленной женщине. Хорошо, что дальше поцелуя ничего не зашло…       Тут Мадару точно молнией поразило. Почему Тобирама остановился в своем желании и не пошел дальше? Учиха ведь так и не нашел ответа на этот вопрос. Юи сказала, что Тобирама попросил поцеловать его так, будто она любит, но очевидно девушка сделал это слишком натурально, из-за чего тот и разозлился. Мадара попытался воссоздать их диалог, помня слова девушки, процитированные ему несколькими минутами ранее. «Кого ты представляла?» — «Никого».       Мужчина резко остановился посреди дороги, да так, что на него едва не налетели, но тот словно и не замечал окружающего мира. Он мгновенно поставил себя на место Тобирамы, перевоплощенного в другого мужчину и которому по факту признается в любви женщина всей его жизни. Трудно поверить, но в тот момент Учиха стало искренне жаль сенсора. Сходить с ума по женщине, наплевав на любые человеческие законы, быть столько лет рядом, мочь прикоснуться, но только как к сестре, да еще регулярно наблюдать, как за объектом твоего обожания ухлестывают ненавистные тебе мужчины, — есть ли что-нибудь более жестокое у судьбы, чем подобная участь? Но одна мысль никак не хотела укладываться в голове Мадары: его любят. И не просто любят, а та, которую он желает едва ли не всю свою сознательную жизнь. Но этого не может быть. Это просто невозможно. Быть может, в тот момент еще да, но не сейчас. Вспоминая, как она разговаривала с ним буквально несколько часов назад… Девушка, которая раньше робела от встречи с его взглядом, сегодня без тени смущения могла подойти вплотную, лаская жгучим дыханием, и разговаривать с ним, подобно размалеванной шлюхе. Сенджу изводила его, провоцировала и даже не скрывала издевки. Юи мстила ему за прошлые разы, когда тот, еще не понимавший подлинной природы своих чувств по отношению к ней, старался всячески задеть, дабы доказать и себе, и ей, что он ей не безразличен, что ее задевают его слова, что она так же неравнодушна. Каким Мадара был тогда идиотом, мужчина начал понимать только сейчас. Теперь же они поменялись ролями, по крайней мере так думает сама Химе. Вот только фокусы, которые проходили с ней, не пройдут с Мадарой, а она этого очевидно не понимает. Хотя возможно после его всплеска небывалой доселе злобы, может и поняла. Но это же Химе. Когда она так легко сдавалась перед трудностями? Но в этот раз ее игра может стоить ей жизни. Не в том смысле, что Учиха убьет ее, вовсе нет; как бы он ни был зол на нее, на подобное он не способен, только не в ее отношении. А вот сломать жизнь, лишив ее покоя, да привязав к себе девушку против ее воли — это вполне в его стиле. Тем более, что Мадара уже придумал, как.       Сегодня Юи как никогда требовался отдых. Еще ни разу за всю ее врачебную практику девушке не представало оказывать помощь стольким раненным. Да еще проводить две операции под открытым небом. Благо на последней ее сменили; самое страшное минуло, так что Сенджу была спокойна за жизнь их пленника и могла позволить себе прикорнуть пару часов. Конечно засыпать посреди лагеря в ее планы не входило, но усталость была столь сильная, что стоило девушке только присесть на секунду в тени дерева, как ее тут же сморило. Да еще так сильно, что она, казалось бы, не придавала признаков жизни.       Очнулась Химе в палатке брата, когда лагерь уже был практически пуст: отряды ушли в новое сражение, оставались лишь ирьенины, да пара дежурных.       — Как долго я проспала? — изумленно произнесла девушка в воздух, вскоре заметив возле своей импровизированной кровати скромный солдатский завтрак. Но, признаться, Юи была такой голодной, что с удовольствием умяла за обе щеки все содержимое тарелки.       Приведя себя в порядок, девушка решила проведать раненных, почти все быстро шли на поправку. Последним оставался непосредственно их заложник, но к нему Сенджу пускать не желали: только по особому распоряжению Тобирамы-самы.       — Вы верно не поняли, я не простой посетитель, — с тенью скрытого негодования произнесла Юи, — а первый ирьенин Конохагакуре, поэтому будьте так любезны, не мешайте производить плановый осмотр пациента.       — Мы знаем, кто Вы, Юихиме-сама, но у нас приказ никого не пускать до особого разрешения. В этой палатке политический заключенный…       — Раненный политический заключенный, — строго заметила им девушка. — Вы же не хотите, чтобы он кони двинул во время вашего дежурства? Ваша задача оставить его в живых до определенного момента, моя тоже. Так давайте же не будем мешать друг другу делать работу, — на этой фразе Юи нагло вошла внутрь.       Пленник оказался в сознании, но все еще оставался слаб:       — Лихо Вы, — слабо усмехнулся он, тяжело дыша.       Сенджу оставила данное замечание без внимания:       — Как Ваше самочувствие? — дежурно осведомилась она, бегло пробегая по записям.       — Паршиво, — признался тот, не теряя улыбки. — Я вам все-равно ничего не скажу, почему бы вам сразу не убить меня?       — Это не мне решать, — безразлично бросила та, занимаясь осмотром пациента. — У Вас глубокая рана, внутренние органы, к счастью, не задеты, но есть вероятность заражения, отсюда лихорадка. Сейчас проверим.       — Плевать, — протянул тот. — Передайте своему командиру, или как там его, что я все-равно ни слова не скажу. Вы только зря тратите на меня время, — он хотел было рассмеяться, но закашлялся.       — Вам нельзя говорить, — мягче произнесла Юи, положив ладонь на его мокрый лоб, другой же продолжала залечивать. — Сейчас станет легче, — почти шепотом сказала она, невольно пытаясь успокоить незнакомца.       — Вы добрая, — уже будто в бреду говорил мужчина. — Не место Вам здесь, — и отключился.       Ближе к ночи стали возвращаться шиноби, и ирьенинам прибавилось работы. Благо, с серьезными ранами практически никого не было, но из-за резко большого притока людей, рук поначалу не хватало. Юихиме сегодня устала не меньше, чем за предыдущий день, и все же у нее остались силы для разговора с братом.       — О чем ты думал, отдавая приказ не пускать к пленнику ирьенинов, без особого распоряжения?       На что Сенжду лишь обреченно вздохнул:       — Идиоты. Он жив, надеюсь?       — Ну естественно.       — Новобранцы, что с них взять. Ну я с ними еще поговорю, — судя по его тону «разговор» будет весьма специфическим. Девушке даже стало немного жаль ребят.       — То-то они меня так спокойно пропустили.       — Тебя удержишь. — Тобирама хотел было сказать что-то еще, как их диалог варварски был прерван вошедшим Мадарой.       — Юихиме-сан, не могли бы Вы нас оставить? — весьма вежливо говорил Учиха, при этом беспардонно выводя девушку из палатки. На все ее попытки вырваться или же просто возмутиться было сказано громогласное: — Спасибо!       Тобирама же был настолько поражен подобным поведением, что даже не успел возмутиться, а потому оставался удивительно спокойным:       — Чем обязан?       — Есть разговор, — в тон ему отвечал Учиха, хотя было предельно очевидно, что тот явно раздражен. — Я сяду, — сказал он с утвердительной интонацией, садясь напротив.       — Пожалуйста, — безлико произнес шиноби, — располагайся, — казалось, он и вовсе не понимает, какую именно тему собирается поднять Мадара. Пауза затянулась. — Я слушаю.       — Как давно? — тихо и вкрадчиво произнес Учиха, наклонившись к «другу» в пытливом интересе.       — Что? — не понял тот.       — Как давно ты хочешь собственную сестру? — медленно проговаривая каждое слово, точно смакуя, протянул шиноби. Он даже не скрывал своего удивления. Казалось, Мадара до сих пор не мог уложить это в своей голове. Его глаза блестели какой-то необъяснимой веселостью, приправленной щепоткой коварства. Он наслаждался. Наслаждался тем, что нашел, наконец, скелета в шкафу безгрешного Тобирамы. И был готов словить о того пару ударов. Ловко увернувшись от одного такого, он едва ли не рассмеялся в голос. — Хо-хоу, да я прав! Боги, Тобирама, как ты, оказывается, порочен. — Сенджу терпеливо молчал, из последних сил старался сохранить самообладание. — Даже представить не могу, насколько это, должно быть, мучительно, — издевательски продолжал Мадара, но конец фразы выплюнул неожиданно зло и грубо, — видеть, как твоя любовь выбирает другого.       Сейчас Учиха представал в своем истинном обличье. Он хотел было еще дольше поизмываться над Тобирамой, но гнев Мадары оставался столь велик, что дальше разыгрывать эту комедию оставалось просто невозможно. Шиноби готов был разорвать Сенджу на месте за то, что он сделал с ней, за то, что чувствовал к ней. Тобирама стал настолько ему противен, что едва ли в глазах Мадары сходил и за человека.       Но Сенджу не собирался оставаться в долгу, о нет. Он намеривался высказать все, что думает, этому мерзавцу. Наконец, маски были сброшены, и шиноби могли говорить то, что давно накипело в душах обоих.       — Не припомню, чтобы Юи была всерьез увлечена Кейджи. Да и он сам, на сколько я знаю, уже утратил к ней интерес, — не оставался в долгу Тобирама, на яд Учиха отвечая своим ядом. — Как там его, переломы, кстати?       — Хочешь такие же?       Мужчина выдержал короткую паузу, после чего зло прошипел:       — Не думаю, что тебе это удастся.       Раздражение и злоба стремительно росла у обоих, и у каждого по своим причинам:       — Уверяю, — в тон ему отвечал Учиха, уже давно не сдерживаясь в выражениях, — как ты сам заметил, разукрашивать физиономии родственников у меня получается гораздо лучше, — нагло намекая на причины недавнего похолодания в отношениях близнецов, выдал Мадара. Но последняя его фраза вывела Тобираму окончательно: — Верно, шурин?       Это было последней каплей терпения обоих, благо рассудок не успел затуманится окончательно. Понятно, что драки было не избежать, но делать это в лагере, да еще в полумиле от передовой, было сумасшествием. Это понимали оба.       — Завтра решающая схватка, — прохрипел Сенджу, нарушая затянувшееся молчание. — Предлагаю выяснить все дома.       — Разумно.       На этом конфликт был временно отложен. Мадара собирался уже покинуть общество Сенджу, но был окликнут как только отодвинул полог:       — Имей в виду, — пророкотал мужчина, — ты, — он сделал акцент на этом слове, — ее не получишь.       Шиноби хмыкнул:       — То, что ты сделал с ней, — вкрадчиво произнес Учиха, после чего неспешно развернулся вполоборота, — я верну стократно.       Ярость клокотала в груди мужчины, не имея возможности вырваться. Срочно требовалась какая-то разрядка. Сексуальная более чем подошла бы, учитывая что страсть и ярость имеют под собой одну природу. Первая женщина, встретившаяся сейчас по дороге, имела все шансы проснуться наутро в его палатке.       — Мадара, — дрогнувшим голосом окликнула его Юи, тот тут же сбавил шаг и остановился. Сейчас был не самый подходящий момент для их разговора, девушка и без того боялась шиноби до дрожи в коленках.       — Не спится? — не оборачиваясь, произнес мужчина, и столь спокойный тон его голоса внушал еще большие опасения. — «Зря ты заговорила со мной сейчас», — прикрыв веки, Учиха силился унять бушующие эмоции.       С недавних пор он виделся ей живым воплощением смерти, чудовищем, монстром, не знающих ни жалости, ни добродетели. Юи столько раз пыталась поговорить с ним после того случая, но как только набиралась смелости их либо прерывали, либо сам мужчина переводил тему. Но выяснить причины его поступков для нее было жизненно необходимо. Юи устала, она уже давно вымучена и истощена его бесконечными моральными издевательствами, причины которых по сей день остаются для нее не ясны. За что он ее мучает? Почему никак не отпустит? Не уже ли не видит, как ей сложно даже просто находится рядом с ним? О каких чувствах, в таком случае, может идти речь. Да, их многое связывает, но чувства в прошлом, им надо принять это и двигаться дальше, выстраивая новые отношения, на этот раз не заходящие за рамки товарищества или максимум дружбы. Их любовь невыносима. Она токсична и мучительна. И Юи давно отказалась от нее. Она не может жить с ней. Однажды полностью растворившись в человеке и возвысив его до смысла своей жизни, девушка едва не погибла после предательства. Он — всесокрушающее пламя, в котором Юи чуть не сгорела. Второй раз она не совершит такую ошибку.       — Уже который день я хочу поговорить с тобой, — борясь с внутренним волнением, произнесла Сенджу. — И сегодня я сделаю это, хочешь ты этого или нет.       Скрывая глаза за густой челкой, Мадара выдал однобокую усмешку и развернулся лицом. Интересно, как долго ему удастся сдерживаться? Сейчас Юи была такой соблазнительной. Мужчине нравился ее гордый нрав и смелость, граничащая порой с безумием, но особенно он любил ее трогательную беспомощность, которая позволяла ему чувствовать себя рядом с ней богом. И покровителем. Страх, который она к нему испытывала после недавних событий, сбил с девушки спесь и поубавил решимость, делая Юи такой нежной и феминной. Такой, какой Мадара ее помнил, когда она была его. Сенджу точно дразнит его. Хотя на этот раз и ненамеренно, но особенно сильно. Как же ему хочется взять ее прямо здесь, сейчас, немедленно. Содрать одежду, покрывая все тело болезненными поцелуями. Казалось, он не слышал ни слова, сказанных ею о невозможности их отношений. Или попросту не желал их слышать? Да она и сама чувствовала, как ее слова летят куда-то в пустоту, однако увлекшись, поняла это, когда поймала испытующий взгляд медленно, но верно приближающегося к ней Мадары.       Юи понятия не имела, что было у него на уме, да и по взгляду это понять было просто невозможно. Тяжелый пронзительный, он смотрел на нее с желанием…напасть? убить? Или просто с желанием? Не успев осознать эту мысль, девушка спиной почувствовала дерево, к которому почти все это время медленно, но верно приближалась, невольно пятясь от пугающего мужчины. Сердце стучало о грудную клетку так сильно, словно норовило разорвать ее на части. Почему? От ужаса ли? Перед чем? Перед мужчиной или же перед собственными, еще тлеющими чувствами?       — Мадара? — едва слышно выдохнула она, сказав это практически одними губами. Он молчал, продолжая смотреть в глаза. Девушке это не нравилось, она чувствовала, что должна была добиться от него хоть какого-нибудь ответа, иначе произойдет непоправимое. — О чем ты говорил с братом? — спросила она первое, что пришло в голову. Кажется, помогло, хоть и не очень.       — О тебе.       — Обо мне? — удивилась девушка. — Ты ворвался к нему лишь из-за этого?       — Этого мало? — интонации, равно как и взгляд, смотрящий в душу, оставались неизменны.       — И что же ты ему сказал?       На этот раз голос зазвенел сталью:       — Тоже, что и тебе в прошлый раз.       Юи заметно напряглась, почувствовав вдруг острое желание бежать от этого человека со всех ног:       — Поясни, — ее дрогнувший голосок заставил мужчину сардонически усмехнуться, обнажая ряд ровных зубов.       — Скоро ты станешь моей, Юи. Это лишь вопрос времени. — Шиноби отпрянул, желая уйти, как вдруг добавил: — И да, не стоит так переутруждаться с больными. Излишне крепкий сон может стоить тебе жизни.