О папочках и сыночках

А потом в их жизни появилась она. Она вернулась в эту квартиру, вскрыв шкатулку воспоминаний запахом своих духов «Demeter. Elviras Vamp», заполонив пространство ароматом сирени, вишни и пряностей, покрытых могильной пылью. Она вернулась, переведя время на несколько лет назад, чтобы напомнить как всё было раньше. Когда девушка открывала дверь старым ключом, ухмылка ползла по ее тонким бледным губам: «Он так и не сменил замок. Ни капельки не изменился». Когда Трафальгар шагнул за порог внутрь квартиры, омерзительный запах сигарет окутал тонкой веревкой его горло. Ментоловые. Юстасс такие не курит, а Томасу еще рано. Значит, язва, изрыгающая вонючую гниль, снова решила напомнить о себе. «Сука»,- шипит сквозь зубы хирург и идет на запах. Она появилась, словно Марла Зингер: нарушила сон, жизнь, испоганила настроение. И если бы эта история и закончилась смертью, то точно ее, а не рассказчика, коим был Ло. И ее сигареты - ох, брюнету хотелось блевать желчью, кислотой и ядом, стоило лишь ему вдохнуть признаки появления этой стервы. Линда. Они были с ней похожи внешне, практически, как две капли воды. Разве что, у нее не было татуировок, и сейчас ее смольные волосы отросли в каре до плеч. Такие же круги под глазами, острые скулы, узковатые глаза с туманной радужкой; торчащие, грозящие разорвать тонкую кожу, косточки и длинные пальцы, элегантно сжимающие сигарету. И медленные движения, плавные, спокойные. Нет, уставшие. Черное платье, открывающее угловатые коленки и туфли на каблучке. Темный макияж, черные ногти. От нее так и веет трагичностью и тленом. Девушка сидит за столом, вглядываясь в ночное небо за окном, начищенным до блеска. - Какого черта ты здесь забыла? Ты же знаешь, что в этой квартире тебе не рады. Даже Томас не хочет тебя видеть, - Трафальгар стоит в арке ведущей на кухню и смотрит, как Линда устало поворачивает к нему голову, кидает тоскливый взгляд, а затем вяло улыбается. - Почему ты так груб? - дымные змеи выползают из её маленького ротика, развеиваясь в воздухе кухни ещё больше выбешивая Ло. Ненависть к сигаретам пошла с детства, особенно к ментоловым. И вот она - олицетворение всего, что ненавидит хирург - сидит перед ним и действует на нервы. - Я тебя ненавижу, и ты это прекрасно знаешь. Отвечай на вопрос и убирайся, пока Юстасс и Томас не вернулись из магазина. - Мне захотелось увидеть своего ребенка. - хрупкие плечики слегка приподнимаются и опускаются. - Мать не имеет право это сделать? - Ты от него отказалась. Теперь он не твой сын, и я это говорил уже. Ненавижу повторять. Ненавижу тебя, - хирург говорит это так спокойно и обыденно, будто бы это просто «сходи в магазин за продуктами». Выставлять свои эмоции на показ Трафальгар не собирался, тем более перед ней. Линда долго смотрит на парня, застывшего в проеме, затягивается сигаретой. Когда первый раз он ее увидел, в его голове никак не мог состыковаться образ этой змеи и Юстасса. Любительница искусства, красоты, истории. Ценительница. От ее безмятежной усталости у Трафальгара начинало дергаться нижнее веко левого глаза. Его выводил один ее вид: словно смотришь на себя другого, видишь все свои недостатки, видишь свои плюсы и видишь, какую жизнь мог бы прожить, не вскрой однажды лягушку. А она курит, улыбается. - За что?- дым изгибается в эти самые слова, вылетая из легких. Линда говорит тихо, кажется, что вот-вот заплачет. Кусая губы, хирург едва сдерживает себя, чтобы не начать беситься в открытую, со скандалом, избиением, изливая всю ненависть и злобу. В голове цветением мака распускается картина их первой встречи, рассказы Томаса о ней в первые месяцы сожительства. Она обнимает заплаканного Томаса, целует его в лоб и говорит, чтобы тот вырос умницей. Мальчику тогда было три года. Три года. Ребенок тогда уже осознавал все и понимал, что матери у него больше нет, хотя она жива. Но она его не любит, он ей не нужен. Шмыгая носом, пачкая ей одежду соплями, ребенок умоляет ее не бросать их с папой. Юстасс практически не пил ради нее, ходил на несколько работ, делал все для нее. Барменша, ставшая искусствоведом. Тогда Трафальгар и появился. Можно сказать спас жизнь Киду-старшему, когда тот напился и провалился под лед. Линда и Трафальгар встретились в этой самой квартире, когда она вернулась, чтобы поговорить с Юстассом об алиментах (она не требовала их, хотела совсем разорвать контакт с этой семьей). - Выметайся, стерва, - хирург тяжело поднимает на нее глаза, вонзается взглядом, словно отравленным копьем, - здесь уже давно ничего тебя не держит. Просто уходи, - да, Ло не смог сдержать ненависть, к которому добавилось еще и отвращение. А Линда усмехается, но все с той же уставшей от жизни гримасой встает и уходит. Просто и легко, как появилась, так и исчезла. Трафальгару требуется еще больше усилий, чтобы не свернуть ей шею, когда девушка скользит мимо него, отстукивая каблучками ритм своего сердца, затягивая петлю на горле своими духами. Когда дверь захлопнулась, Ло кинулся прочищать желудок. Томас с Юстассом, заваленные пакетами с едой, вызвали лифт. - Чувак, он аж на 26 этаже. Мы можем скорее до нашего 19 добежать по лестнице,- Юстасс смотрит на сына, у которого глаза загорелись в преддверии очередной гонки. Мальчик обожает соревноваться с отцом,- ты же меня понимаешь? И они мчатся наверх, домой, смеясь и крича. - Эй, Шумахер, слышь, яйца не разбей! Они у тебя в пакетах! Иначе Трафальгар… - Твои возьмет и в салат?- мелкий хохочет над отцом, но сбавляет скорость. Томас не любит расстраивать Ло. Томас просто любит Ло и папу. И он счастлив, если оба парня улыбаются, находясь рядом с ним.