О папочках и сыночках

- Трафальгарское днище? - А в ответ - тишина. Однако Юстасса это не волнует: он знает, что его все равно слышат. - У мелкого сейчас каникулы, а мне его на работу нельзя. Ты же понимаешь, к чему я веду? Парень острыми ноготками медленно водит по коже на спине своего любовника, - обводя каждый выступающий позвоночек, - практически уже заснувшего у него на груди. Лениво открыв правый глаз, Трафальгар начинает сверлить кэпа взглядом. Киду кажется, что еще немного и из глаза хирурга выстрелит лазер, проводя пунктир по кэповскому лбу, точно, как в мультиках, и нарисует мишень для выстрела. Но ничего не происходит (на душе становится чуть-чуть спокойней хотя бы от этого), однако, взгляд продолжает зудеть где-то между костей черепа и шеи. - А у меня в больнице Тому организуют праздник: доктора будут клоунами, пациенты будут дарить подарки за бешеные деньги, в столовой будут только сладости, а санитары будут носить его на руках, конечно, - растянув "конечно" на гласной "е", Ло приподнимает голову и укоризненно смотрит в глаза. Его лицо словно олицетворение слова: "сарказм". - Ты помнишь, чем все закончилось в прошлый раз, когда я взял его к себе на работу, - закатывает глаза Юстасс. В прошлый раз все закончилось очень плохо, и мелкий чуть руку не потерял,- у вас, если что, пацана зашьют хотя бы! И с этим Ло не может не согласиться. Однако, с таким же успехом Томаса в больнице могут и покалечить: пусть даже это частная больница, санитары тут, как и везде, бешеные и неадекватные, а малой нарваться на неприятности может. Точнее любит. - С тебя причитается, - махнув рукой на Юстасса, бросает Трафальгар перед тем, как совсем отрубиться, уронив голову обратно на грудь кэпа, соглашаясь на то, чтобы всю неделю Томас ходил с ним на работу и был хоть под каким-нибудь присмотром. Он же любит Кида-младшего. Да и старшего тоже. ~~~ Томас мчался в больницу, обгоняя Трафальгара, больных, санитаров, смерть, время, просто ВСЕ, постоянно терялся из виду среди толпы людей, инвалидов на колясках и столов. Мальчик бежал быстро, но тихо, потому понять, где находится засранец можно было по вскрикам дамочек, которым залепили по заднице, матам мужиков, шуршанию задетых пакетов и упавшим тяжелым предметам. Самые любимые места мальца в больнице, куда он именно и спешил - это ординаторская и пост главной медсестры. Главная медсестра - зеленоволосая красавица Моне, - радушно обнимает мелкого и щипает за щечки, тут же давая конфетку и ероша непослушные, растущие диким огородом волосы. Эти двое обожают друг друга. И каждый раз, оставляя Тома девушке, хирург не волновался. Моне всегда следила за красноволосым сорванцом, орала на санитаров, едва те начинали поднимать голос или, как говорил Том: "Крошить батон не на ту лужайку.". Если оставить дите медсестре, то про него можно забыть и вспомнить лишь перед уходом домой: ребенок будет сыт, весел и цел. В ординаторской Томас резвился и унижал интернов, отвлекал и отбирал вещи, включая еду. Своего рода маленький ординаторский гопник, у которого надежная и опасная "крыша". Бедняги ничего не могли сделать. Том начинал поднимать на них голос, нападать, бить, кусать, материть, а потом и вовсе приходила Моне, которая проделывала то же самое, только украшала свои угрозы медицинскими терминами, которые не сулили ничего хорошего. Томас даже не мог повторить за ней всю ту тираду, что изливалась на интерна, который попытался отобрать свой бутерброд у мелкого, но знал, что это что-то очень не очень приятное. А потом, задрав нос и улыбаясь во все тридцать два зуба, забирал свой отвоеванный трофей и уходил восвояси. Как-то раз мальчик решил навестить отца. Вспомнил о нем всего два раза за все шесть дней в больнице. Предупредив главную медсестру, то бишь Моне, мальчишка ускользнул в хирургическое отделение. Тамошняя медсестра, восседающая за информационной стойкой, ему не нравилась: какая-то пожилая дрянь, что вечно жалуется на него, прогоняет с этажа, а вообще она - ведьма. Бросив небрежное: "Я к папе", Томас просочился в его кабинет, закрывая за собой дверь. И как всегда мальчику было плевать есть посетители в кабинете или нет, он просто нагло усаживался на диванчик в углу и сверлил взглядом спину человека, намекая на то, чтобы тот поскорее свалил. Но в этот раз в кабинете было пусто: ни клиентов, ни Трафальгара. Томас уселся в отцовское кресло и стал крутиться в нем, отталкиваясь ножками от пола и стараясь не зацепить ничего вокруг себя. Покружившись пару минут и осознав, что съеденному недавно борщу эта идея не понравилась и он пожелал вылезти обратно, мальчишка прилег на диван. Минуту лежал, две, три. На четвёртую Том нашел взглядом папки с историями пациентов. В тот день он прочно и железно решил, что никогда не станет доктором и не пойдет к хирургам. ~~~ - Итак, что же ты придумал сегодня? - из трубки доносится довольный и сытый голос, растягивающий гласные практически каждого слова. - Вскрыть тебя и выебать. Возбуждает, - отрезает Трафальгар и усмехается. Сидя в полутемной кладовке в разных концах города, запрятавшись ото всех, Юстасс и Ло решили устроить секс по телефону. "Мы на работах, никого не предупредили, что заняты. Опасность, Ло, опасность. Это возбуждает", - говорил Кэп, уламывая любовника на это безрассудство. И какой черт дернул хирурга вообще познакомиться с... Ним? - Не порть кайф. - Я настраиваюсь. - У меня от этого только падет. - Ммм, уже встал? Что же ты там такое представляешь себе? - Как ебу тебя на твоем же хирургическом столе, а ты кричишь на всю больницу. - Ты серьезно? - Я настраиваюсь, нахуй иди! - С радостью, любовь моя, да вот только мы на работах. Юстасс зло шикает в трубку: "Мудло". Трафальгар пожимает плечами скорее на автомате, чем осознано: Кид ведь все равно не видит. - Окей, ты лижешь мои сапоги голым и ведешь себя как собака, - довольно предлагает Кид, позволяя воображению проиллюстрировать сию фантазию в голове во всех красках. - Из вредности обоссу тебе обувь, а не вылижу. - Если ты продолжишь в этом же духе, то мы нихрена не подрочим, - злость начинает сменять возбуждение, которое, впрочем, было не такое уж и сильное. - Ладно,- подумав над ситуацией и тем, что из-за его меланхолии и усталости у него не встает, Ло проматывает в голове этот диалог, и если его повернуть в нужное русло, то..., - какой ошейник? - Черный и кожаный. Можно с шипами…- начинает Юстасс, но его резко перебивает Трафальгар, начиная действовать по собственному задуманному плану. - А может ты будешь весь в коже, большой, сильный, - каждая струнка тела Юстасса начинает медленно натягиваться, когда хирург заводит свою мурчащую колыбельную, медленно и тихо излагая свою идею, - а я как всегда буду тощим и хрупким. Тебе пойдет ошейник с шипами. Буду тебя уводить к кровати за поводок, - Кэп глубоко вздыхает, усаживаясь в кресле, - или на полу будешь меня брать? Со звериной и дикой жестокостью… - Продолжай,- сердце начинает ускорять свой ритм, вырабатывать больше крови, что начинает спускаться к нижнему органу. - Можно и намордник ,- тихий смех Ло подливает масло в огонь по имени «Юстасс Кид», - искусаешь меня всего, оставишь кучу отметин от зубов, засосов. А вместо стонов будешь рычать, как самый настоящий монстр. Как тебе? - После работы заскочу в магазин, не переживай,- дыхание любовника сильно сперто, и по голосу понятно, что он не доволен тем, что Трафальгар прервал свой рассказ. А хирург чертовски доволен собой. Он внезапно для себя обнаружил, что в кладовке стало жарковато. В кабинете что-то упало, посыпалось, из-за чего пришлось резко прервать связь и пойти посмотреть, что же произошло. - Том? Выглянув из-за двери, первое, что увидел парень, была алая макушка, мелькавшая словно маленький огонёк перед глазами. Томас зачитался историями пациентов, собрав вокруг дивана целую стену из макулатуры и затем удачно уронил папки с ними. Теперь малец метался, подбирал все и запихивал обратно в шкафы. - Господи Иисусе…- закатил глаза Ло, - почему ты ушел от Моне? - Тебя хотел увидеть,- янтарные глаза - точь-в-точь как у отца - виновато глядят на подошедшего хирурга, блестят от влаги. - А что ты так долго делал там?- Томас переводит стрелки, тут же ставя Ло в неловкое положение. Кашлянув в руку, хирург поправляет тоненькие, аккуратные очки на переносице. - Разбирал те самые бумаги, что ты так удачно мне тут разбросал, - его костлявая рука впутывается в растрепанные мальчишеские волосы, заботливо гладя,- лучше помоги мне прибраться, пока кто-нибудь не пришел. Трафальгар улыбается, и настрой мальчика тут же поднимается: нескольких секунд хватает этому урагану, чтобы поднять бумаги с пола и скинуть их неуклюже на диван. В кармане джинсов завибрировал телефон, оповестив о пришедшей смс. От кого: Юстасс (13:34) И что это за херня сейчас блять была? Кому: Юстасс (13:36) Твой сын. Все еще херня? И я просил тебя соблюдать орфографию. Давай, ты не маленький, сможешь это. От кого: Юстасс (13:43) Нахуй иди. Как хочу, так и пишу. Что он там делает? Учуял мой стояк и решил помешать, маленький засранец? Кому: Юстасс (13:45) Вот, можешь же, когда хочешь. Сейчас пытается в алфавитном порядке расставить истории болезней пациентов. Это карма, мой милый, смирись. От кого: Юстасс (13:46) Прекрати использовать моего сына в своих грязных делах. Кому: Юстасс (13:49) Сразу после того, как отдерешь меня. От кого: Юстасс (13:49) Пизда тебе, Трафальгар ебанный. Сидя в своем кресле, закинув ноги на стол, Трафальгар легко улыбается, сжимая в руках телефон. Практически так он и планировал, только вот «пациентом» стал Томас: как вовремя. ~~~ - Па, слышь, - Томас прибегает из коридора, держа в руках шипастый ошейник, поводок и намордник. Увидев это все у мелкого, Юстасс охуел. Просто охуел, - вы решили купить собаку? Нельзя сказать, что глаза Тома не горели, когда он задавал этот вопрос. Мелкий, как и все дети, хотел собаку. Юстасс как-то ответил, что ни он, ни Томас ухаживать за ней не будет, и собака помрет в таких условиях. А что Юстасс? Юстасс не знал, что ему отвечать. Он же не мог сказать мелкому: «Нет, это я собираюсь выебать из твоего отца всю дурь!». Вот и сказал: «Да. На выходных поедем», и уткнулся в телек с каменным лицом. Хотя он понимал, что все очень плохо. А на выходных они правда поехали и купили собаку. Небольшую, но бойцовскую: бультерьера. То ли это ирония судьбы, то ли карма, но щенок внешне подходил своим хозяевам: на белой спинке было огромное черное пятно, напоминающее не то шубу, не то плащ; мордочка была черной, лишь нос выделялся белым пятнышком, и это выглядело, точно латексная маска. - Том, как его будут звать? - Ло знал, как осчастливить ребенка еще больше. - Дер! – мальчишка не выпускает щенка из рук, тискает его, рассматривает, но не выпускает. - Ты же понимаешь, что это бойцовская собака и его надо нагружать, тренировать и дрессировать? - Конечно! Я буду за ним ухаживать! Буду кормить! Выгуливать! Все буду делать для него! - верещит Томас на заднем сидении машины. Трафальгар улыбается, смотрит на Юстасса, который не отрывает свой взгляд от дороги. - Дорогой, у нас близняшки, - подъебывает хирург, проводя параллель к тому, что мелкий передаст Деру свой характер. Ло это знает, он уверен в мальце. - Завали,- фырчит Кэп: секса-то он так и не получил, а вот Томасу собаку - пожалуйста! Поняв, что на него кинули обижульку, Ло наклоняется к уху кэпа и что-то жарко шепчет, рукой ведя по груди, пальцами что-то рисуя на коже. Вернувшись на свое место чрезвычайно довольным, брюнет прикусывает губу и щурит глаза. Сглотнув слюну, Кид вдавливает педаль газа в пол, бросив: «Сукин ты сын, Ло», и поспешил домой. - Только по пути в зоо-магазин. Что? Потерпишь еще час. Не смотри на меня так. А то и тебе намордник купим