Сумрак

Гриффиндор выиграл матч у Рейвенкло со счётом двести-девяносто. Что было просто невероятно, принимая во внимание, что Рон пропустил все мячи, и, по словам комментатора, больше походил на «дыру в воздухе», чем на вратаря. На протяжении всей игры Гермиона лишь расстроено качала головой, и пришла к выводу, что даже у бладжера было ноль шансов сбить Рона. Пассивная игра гриффиндорца едва не стоила ему жизни. Когда охотник Рейвенкло в очередной раз забросил квофл в кольцо, Рон, сделав невероятной сложности пируэт, к радости сокурсников, упал с метлы. Нужно признать, что без вратаря публику перестал снедать праведный гнев, и даже Гермиона, которой всегда было сложно поддерживать интерес к игре, почувствовала облегчение. По крайней мере, теперь вопли раздражённых болельщиков поутихли, и каждый забитый гол не расстраивал как прежде. Гарри Поттер поймал снитч за пять минут до завершения матча, чем спас Гриффиндор от позора. Несмотря на победу, никто и никогда не видел более жалкой игры. Рон прятался от всех на протяжении последующей недели. Сначала его спасали несколько открытых переломов и больничная койка, затем Лаванда, неустанно пичкавшая возлюбленного шоколадными конфетами, от чего у парня раздулся живот, и он слёг с пищевым отравлением. Так пролетела ещё одна неделя, а за ней другая. Слизеринцы продолжали дразнить Рона, клятвенно заверяя, что не останутся в долгу, если он упустит столько же мячей в игре с ними весной. Кто-то даже предположил, что Рона подкупили, и он пытался за галеоны продать победу Рейвенкло. Это было просто немыслимо! Как ни злилась Гермиона на своего рыжего друга, ей всё же было жаль его. Она была рада видеть Гарри рядом с ним, счастлива что у Рона по-прежнему был друг. Может быть, когда-нибудь она преодолеет в себе боль и обиду, и они вновь станут друзьями. А пока… Гермиона терзалась каждый раз, когда Лаванда появлялась за завтраком с домашними пирожными или шоколадом. Первый снег выпал в середине декабря. Рождественские каникулы приближались слишком быстро, и к тому моменту, когда Гермиона отвлеклась от учебников и обратила внимание на календарь, студенты с чемоданами толпились у ворот. Гарри и Джинни отправлялись на площадь Гриммо. Рон лил слёзы, не желая расставаться с несравненной Лавандой. По словам Дина, он готовился сделать предложение руки и сердца сразу после выпускного. Всё вокруг, казалось, находило своё место в мире. Что-то возвращалось, что-то уходило, но в тоже время было на положенном месте. Иногда Гермиона представляла себе, как бы сложилась её жизнь, если бы Рон любил её с той же одержимостью. Была бы она счастлива с ним? К сожалению, а может и к счастью, теперь ей никогда не узнать ответа. Любовь к рыжему другу по-прежнему горела в сердце, но Гермиона больше не видела рядом с собой этого юношу. Не мечтала и не надеялась. Оторвав глаза от книги, Гермиона задумчиво посмотрела в окно. Учебный семестр подходил к концу. Четыре хоркрукса были уничтожены. Беллатриса Лестрейндж официально считалась мёртвой. О последнем стало известно, опять же, из «Придиры», где было ясно сказано, что тело Пожирательницы Смерти было найдено в Лютом переулке, недалеко от «Горбин и Бэркс». Новость облетела магический мир меньше чем за день. Кто-то верил и радовался, другие выжидали. Гермиона же даже не сомневалась в правдивости статьи. Люциус Малфой отомстил за собственного сына. Как она и ожидала. — О чём задумалась? Гермиона вяло улыбнулась: — Уже собрался? Гарри кивнул и бросил набитый вещами портфель на стул. — Да. Джинни сейчас подойдёт. Так ты не едешь? Гермиона тяжело вздохнула: — Прости Гарри, но нет. — Я не понимаю! — раздражённо проговорил Гарри. — Беллатрису поймали! Почему ты не можешь поехать с нами? — Он нахмурился. — Это из-за Рона, да? — Рон тут ни при чём, Гарри. — Нервно сцепив пальцы на коленях, Гермиона старательно избегала его сердитого взгляда. — Прости, но я и сама не до конца всё понимаю. Думаю… Дамблдор перестраховывается. Тень сомнения легла на лицо Гарри. Он недовольно нахмурился. — Дамблдор держит тебя в Хогвартсе, потому что считает, что за нападениями стоит кто-то из Ордена? Пожалуй, он высказался слишком прямо. Но Гарри никогда не ходил вокруг да около. Гермиона вздохнула и посмотрела в окно. Мягко падающий снег завораживал. — Вероятно так, — скорее себе, чем Гарри ответила Гермиона. Надеюсь… И она действительно надеялась, что её вынужденное пребывание в Хогвартсе не было частью коварного плана Люциуса Малфоя. И время бросилось вскачь. Один снежный день приходил на смену другому. Гермиона не понимала, как всё вокруг могло быть таким размеренным, в то время как её жизнь походила на русские горки. Она видела себя, сидящей в узкой кабинке, которая упрямо неслась вверх, на самый пик. И боялась, что следующее падение окончательно лишит её рассудка. Люциус Малфой. Одним элегантным движением он взял под контроль всю её жизнь. Орден нуждался в нем. Они и не мечтали о более сильном союзнике. Его холодный, расчетливый ум прогнозировал и планировал события с необычайной точностью, захлопывая ловушки в самый нужный момент. Орден Феникса не взял в плен ни одного пожирателя. Но не в этом была их сила. Как уверял Дамблдор, за каждым словом Люциуса Малфоя стоял ещё один шаг на пути к победе, ещё один хоркрукс, который они уничтожат. Гермиона не знала, как долго Малфой пытал Беллатрису Лестрейндж. Ей было страшно думать о мрачных подземельях Замка Малфоев и искажённом яростью лице Пожирателя Смерти, который всегда и любым способом добивался желаемого. На прошлой неделе Гарри вернулся взволнованный и необычайно счастливый с погнутой, изуродованной Чашей Хельги Хаффлпафф в руке, которая, по его словам, была спрятана в сейфе Беллатрисы Лестрейндж. Так Люциус Малфой бросил к их ногам четвёртый хоркрукс Волдеморта и избавил мир от своей безумной родственницы. Рождественским утром Гермиона проснулась с улыбкой на губах. Вбежав в маленькую гостиную старост, она с радостью обнаружила несколько завернутых в пёструю бумагу подарков. Первый был от миссис Уизли, которая прислала Гермионе тёмно-бордовый свитер и подержанную «Книгу Успешных Домохозяек», с советами на все случаи жизни. В своём письме женщина выражала недовольство по поводу того, что Дамблдор запретил девушке провести рождественские каникулы вместе с Орденом. Закончилось письмо на печальной ноте, что Рон только ноет и ест присылаемые Лавандой конфеты. Второй подарок был от Гарри. Поначалу Гермиона несколько удивилась маленькому размеру свёртка. Год за годом юноша дарил ей тяжеловесные книги, а в этот раз в коробке оказался прекрасный бронзовый гребень с инкрустацией в виде крыльев феникса. Рон прислал ей… конфеты. Гермиона скривилась. Алая узкая коробка была плотно заполнена круглыми шоколадными трюфелями, похожими на те, что Лаванда на каждом завтраке запихивала ему в рот. Закатив глаза, Гермиона оставила конфеты под рождественской ёлкой и отправилась навстречу рождественскому дню. Большой Зал поразил её отсутствием столов и огромной, под самый небесный потолок, нарядной ёлкой. Витавший вокруг свежий лесной аромат, заполнил лёгкие девушки, и она, счастливо улыбаясь, присоединилась к учителям, как и ещё один оставшийся в школе на каникулы первокурсник из Хаффлпаффа. Длинный преподавательский стол всегда привлекал Гермиону. И она была несказанно рада подняться на три ступеньки выше, чем обычно, и занять отведённое для неё место. Гермиона подавила усмешку. Гарри бы вывернуло наизнанку, узнай он, что она завтракала за одним столом с Северусом Снейпом. Рождественский ужин прошел бы на такой же приятной ноте, если бы не неожиданный гость. Почтивший их своим присутствием Люциус Малфой оказался рядом в тот самый момент, когда Гермиона подходила к столу. Выдвинутый специально для неё стул и последовавший за этим приглашающий жест, лишили девушку возможности выбрать другое, более комфортное, чем рядом с Люциусом Малфоем, место. Однако, как позднее поняла Гермиона, их места были распределены заранее. Напротив неё сидела мадам Хуч, а по её правую руку, сразу напротив Малфоя с недовольным видом восседал Снейп. Гермиона невольно задумалась о том, как относился к рождественскому празднику Люциус. И хотя любопытство переливалось через край, она не осмелилась повернуть голову и прочесть эмоции на его лице. Дамблдор и профессор МакГонагалл сидели посередине стола, а напротив них удобно устроились Хагрид, профессор Трелони и маленький ученик Хаффлпаффа. — Надеюсь, вы находите ваши каникулы увлекательными, Мисс Грейнджер? — вежливо поинтересовался Малфой, демонстрируя свои идеальные светские манеры. Гермиона нервно сжала вилку. Его обнажённые, лишённые перчаток руки, выглядели сильными и, в тоже время, изящными. Светлый оттенок кожи, в который раз, поразил девушку, и она свела брови. А ни недостаток ли это меланина? Только эта генетически передаваемая особенность, по её мнению, могла послужить причиной столь светлой кожи и платинового оттенка волос. — Да, спасибо, — вежливо ответила Гермиона и представила, как Люциус Малфой отнёсся бы к подобной новости. Воображаемая картина вернула мимолётную улыбку на её встревоженное лицо и зажгла огонёк в потухших глазах. — В самом деле? Вам совсем не скучно? — продолжил беседу Малфой, безжалостно давя на больное место. Гермиона вздохнула, и принялась нарезать запеченую утиную грудку. — Нет, сэр, — последовал сдержанный ответ. Прежнее воодушевление от приближавшегося праздника испарилось, аппетит пропал. Девушка поймала себя на том, что просто ковыряется в тарелке. — До тех пор, пока библиотека открыта, мисс Грейнджер вряд ли отличит рождественскую неделю от экзаменационной! Это был Снейп. Как ни странно, но его замечание нисколько не обидело Гермиону, а скорее наоборот, вызвало облегчение. — Ну-ну, Северус, не сегодня. — Мадам Хуч похлопала коллегу по руке. Снейп дёрнулся. Гермиона подавила ухмылку. Они продолжили о чём-то тихо беседовать. Гермиона не прислушивалась, а лишь молча глядела в тарелку, гадая, как не вызывая подозрений и лишних вопросов, покинуть ставшее неприятным общество и скрыться у себя в комнате. Её «покровитель» (как он сам себя именовал!) весь ужин бросал на девушку прямые острые взгляды. И это, конечно же, не укрылось от Северуса Снейпа, который тоже в свою очередь стал поглядывать на Гермиону. Девушка чуть не подпрыгнула от счастья, когда тарелки опустели, и едва не застонала, увидев появившиеся десерты. Ей показалось, или Малфой усмехнулся? Она совершенно чётко услышала характерный насмешливый звук. Окинув праздничный стол долгим взглядом, Гермиона расстроилась, убедившись, что никто не собирался покидать праздник. Ей было до ужаса неловко уходить первой. Все силы ушли на то, чтобы подготовить в уме сбивчивые извинения и собраться с духом. Но тут Дамблдор решил порадовать всех медленной рождественской музыкой. Профессор Спраут радостно захлопала в ладоши, Флитвик заулыбался, Снейп мученически закатил глаза. Люциус Малфой промокнул губы салфеткой и встал. Гермиона мгновенно почувствовала облегчение, но ненадолго. — Вы позволите? — протяжно произнёс мужчина прямо над её головой. Разговоры за столом стихли. Дюжина пар удивлённых глаз остановилась на Гермионе. — Чт-то? — опешила она, так и не донеся ложку до рта. Глаза Снейпа подозрительно сузились. Дамблдор улыбнулся и подал руку профессору МакГонагалл. Вместе они грациозно поднялись и скрылись позади стола. Гермиона напряглась. Неужели… танец? Малфой невозмутимо прервал её мысли: — Мисс. Грейнджер. Определенно он ждал уже дольше, чем обычно привык. Несмотря на сдержанную вежливость, в голосе Малфоя отчетливо слышалось нетерпение. А тут ещё и «Мисс. Грейнджер». Гермиону бросало в дрожь каждый раз, когда Малфой обращался к ней с подобной будоражащей, разделяющей слова паузой. Напуганная и сбитая с толку, она уронила десертную ложечку на стол. Учителя вокруг непонимающе переглядывались, бросая на девушку выжидательные взгляды. Некоторые неловко ёрзали на стульях. Маленький хаффлпаффец побледнел. Снейп принялся ритмично постукивать длинными пальцами по столу. Гермиона в который раз поразилась умению Малфоя обескураживать окружающих своими неожиданными поступками. Проклиная себя за дрожь в коленках, девушка нехотя поднялась. Протянутая ладонь пожирателя показалась ей прохладной и неприветливой, а сама ситуация — хорошо спланированной ловушкой. Внутренняя дрожь лишь возросла, когда она повернулась к мужчине. И, тем не менее, вложив пальцы в его ладонь, Гермиона поразилась жару его прикосновения. Впервые она удостоилась чести дотронуться до обнажённой руки этого чистокровного волшебника. Ощущение было приятным и, в то же время, пугающе опасным. Боясь поднять голову и поймать на себе осуждающие взгляды, Гермиона еле передвигая одеревеневшими ногами, позволила Люциусу Малфою увести себя в центр зала. Она не заметила, когда они начали танцевать, настолько умелыми и галантными оказались его действия. Краснея и сбиваясь с такта, Гермиона мысленно укорила себя за то, что вместо праздничного платья, надела старую школьную форму. Завтрак с профессором Снейпом? Интересно как бы отреагировал Гарри, увидев её вальсирующей с Люциусом Малфоем? «Наверное, ровно так же, как и все присутствующие», — кисло подумала Гермиона, ловя на себе поражённые, полные ужаса и недоверия взгляды. Люциус вальсировал со спокойным достоинством, игнорируя всех вокруг. Гермиона же молилась об окончании музыки, которая, само собой разумеется, тянулась бесконечно. До смерти опасаясь сбиться и наступить на его ногу, она постоянно отставала и, наверное, издалека походила на парящую в воздухе марионетку. Немалый рост Малфоя не позволял комфортно расположить руку на его широком, обтянутом дорогой чёрной тканью, плече. И всё, что ей оставалось, это кое-как цепляться за мощное предплечье. Музыка не кончалась. Подняв глаза, Гермиона с едва заметным интересом принялась разглядывать тонкую, серебряную булавку, со сверкающим светлым камнем. Эта элегантная вещица, ловко скреплявшая замысловатый узел шейного платка, была единственным подчёркивавшим его статус аксессуаром. И она завораживала. Как и весь его полный самоуверенности вид. Малфой двинулся в сторону. Гермиона, в который раз сбившись с такта, упрямо выпрямилась и гордо вздёрнула подбородок, но только для того, чтобы в следующую секунду сникнуть подобно лопнувшему воздушному шарику. Глаза девушки широко распахнулись. Внезапное осознание увиденного комком страха застряло у неё в груди. Плотный ворот рубашки пожирателя не скрыл жестокой правды, и весь ужас реальности обрушился на неё вместе с вбитым в светлую кожу тюремным номером Люциуса Малфоя. Пятьсот тридцать семь. Гермиона содрогнулась и отвела взгляд. Татуировка на шее обернулась ещё одним напоминанием того, что ни один правильный поступок не смоет клеймо убийцы и Пожирателя Смерти с его души. Месть же, как и всякое скрытое зло, уродовало людей больше, чем открытая враждебность. И Люциус давно и осознанно погряз в интригах и лжи. — Вы чем-то обеспокоены? Мисс. Грейнджер. Ладонь на её спине напряглась и рывком притянула девушку к груди. Гермиона была ошеломлена. — Сэр! — свистящим шепотом произнесла она. — Вы прижимаете меня слишком близко. — Ни на миллиметр ближе, чем мне хотелось бы, уверяю вас Мисс. Грейнджер, — последовал невозмутимый ответ. Гермиона шумно втянула воздух. — Зачем вам это нужно? — спросила она. — Что именно? — с нарочитой вежливостью поинтересовался Люциус, бросая на девушку насмешливый взгляд. — Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю, сэр! — негодующе воскликнула Гермиона. — Танец и всё остальное! — «Всё остальное»? — передразнил Люциус. — Боюсь, последние события отняли у меня слишком много времени, чтобы уделить внимание «всему остальному». Но, смею заверить вас, что совсем скоро я оправдаю ваши ожидания. Единственное, что мешает— это отсутствие благоприятного момента, не так ли? — У меня на ваш счёт нет абсолютно никаких, как вы выразились, ожиданий! — отрезала Гермиона, вырывая руку из его ладони. — Клянусь, если вы не прекратите свои манипуляции, я развернусь и уйду! Малфой злорадно усмехнулся: — Было бы странно, поступи вы иначе, — протяжно произнёс мужчина, останавливаясь. — Ничего другого наши зрители от вас не ожидают. Гермиона замерла, пораженная коварством его ума. Ей хотелось визжать от бессилия, но больше всего она желала избавиться от сжимавшего сердце страха перед ним. Мелькнула мысль умолять, просить оставить её в покое, воззвать к жалости и, в конце концов, унизиться в его глазах настолько, чтобы он вдоволь насытился собственным превосходством и просто забыл о ней. Но вместо всего этого Гермиона гордо выцедила сквозь зубы, подражая высокомерной протяжности его интонации: — Вы омерзительны, сээээр! Долю секунды серые глаза пристально буравили карие, а затем Люциус задрал голову и засмеялся. Глухой грудной смех пожирателя ошеломил Гермиону, и она забыла, что вот-вот собиралась с позором, на глазах у всех, оставить его посреди танца. Придя в себя, она развернулась и, под неумолкающую музыку, не медля более ни секунды покинула Большой Зал. Со стороны могло показаться, что она убегает, напуганная и озадаченная. Но Гермионе было всё равно. Присутствие Люциуса Малфоя творило с ней нечто невероятное. Теплота прикосновения и свежий древесный аромат мужчины укачивали её на волнах танца, успокаивая, в то время как осознание его коварства вселяло страх за свою жизнь, а затем и отвращение к себе за эту слабость. Оказавшись в общей гостиной старост Гриффиндора, Гермиона, тяжело дыша, прислонилась к стене. Лоб девушки покрылся испариной, лёгкие разболелись от долгого бега. Гермиона закрыла глаза. Люциус Малфой. Ноги девушки подкосились, и она сползла на пол. Инициалы на её животе воспламенились, будто взывая к хозяину. Он загнал её в ловушку и теперь со злорадным удовольствием наслаждался тем, как она билась в тщетной попытке сбежать. Она могла обратиться в Орден. Попросить защиты у Дамблдора. У Гермионы не было семьи, которая могла бы защитить её, но были друзья. Но как же стыдно! Как неловко признаться во всём после столь долгого молчания! Что подумает Дамблдор? Как отреагирует миссис Уизли? А Джинни? Что если Гарри перестанет с ней общаться? Устрашающие мысли роем завертелись во взбудораженном сознании Гермионы. Она глубоко вздохнула. Промокнув глаза, Гермиона шмыгнула носом и поджала губы. Минута ушла на то, чтобы привести в порядок растрепавшиеся волосы, и когда она поднялась с колен, в карих глазах горела непоколебимая решимость. Завтра. Она расскажет всё Дамблдору завтра. Желудок девушки жалобно заурчал. Гермиона скривилась. Она не съела ни кусочка с ломившегося от еды стола. Голодный взгляд упал на шоколадные конфеты под рождественской ёлкой. Развернув упаковку, она положила круглый трюфель в рот. Живот Гермионы благодарно потеплел. Тело стало лёгким, почти воздушным от удовольствия. Доев конфеты, Гермиона облизнула пальчики, и напевая весёлый ритм, направилась в общую гостиную Гриффиндора, а затем в коридор. Ей хотелось чего-то нового и романтичного. Желание прижаться к кому-то, обнять и разделить необыкновенное тепло соединением тел росло с каждым шагом на пути к неизвестному и захватывающему приключению. Гермиона открыла первую попавшуюся дверь. Никого. Переход, лестница, коридор. И снова никого. Сгорая от нетерпения встретить того самого нужного человека, Гермиона почти бегом бросилась вниз по менявшей положение лестнице. Спрыгнув на лестничную площадку, она заметила, что другие волшебные ступени уже отъезжали в сторону. Отступив назад, Гермиона приготовилась к прыжку. — Глупая грязнокровка! Сильная рука, ухватив девушку за рубашку, отшвырнула её назад в затемнённый альков. Гермиона вскрикнула, обернулась и застыла. Тело девушки отяжелело. Кровь прилила к ногам, а затем мгновенно разлилась по всему телу, жгучая и пьянящая. Она облизнула нижнюю губу. Серые глаза её мужчины переливались от злости и…волнения? Отражавшиеся в них блики свечей, лишь придавали ему более устрашающий вид. — Вы в своём уме? Мисс. Грейнджер. Малфой был рассержен. По спине Гермионы пробежали мурашки. Ей нравилось слышать собственное имя, произнесено таким вот грубовато-высокомерным тоном. Гермиона шагнула вперёд. Малфой напрягся. Длинные пальцы волшебника сжались на гладкой трости. Девушка многообещающе улыбнулась. — Мисс. Грейнджер. — Глаза Малфоя подозрительно сузились. Зачем он продолжал разговаривать? Гермиона не понимала. Ей хотелось лишь обнять своего мужчину и разделить с ним мгновения всепоглощающего счастья. Подойдя ближе, Гермиона нежно опустила ладонь на его предплечье. Малфой сдвинул брови. Гермиона вздохнула. Ей не нравилось видеть его лицо нахмуренным. Сжав широкую ладонь мужчины, она поднесла её к своему лицу. — Пожалуйста, не сердитесь, — тихонько произнесла Гермиона и потёрлась щекой о его ладонь. — Я просто искала… вас. Выражение лица Малфоя стало непроницаемым. Серые глаза внимательно следили за каждым движением девушки, и когда её мягкие губы коснулись его пальцев, он притянул подрагивавшее маленькое тело к себе. — Какое зелье вы приняли? Мисс. Грейнджер. — Резко спросил мужчина, рукояткой трости поднимая её подбородок вверх. Из его рук она готова была выпить любой напиток, лишь бы только он поцеловал её. Бархатный, чуть хрипловатый голос пожирателя опутал мысли Гермионы. Однако по непонятной причине, ей показалось, что внимание Люциуса ускользнуло от неё. Гермиона недовольно нахмурилась. Её тело буквально растворялось в его объятьях, а он продолжал с подозрением озираться по сторонам. Люциус Малфой был озабочен чем-то другим. Внезапно, сквозь плотный туман сладострастья, Гермиона тоже почувствовала это, — магическое колебание в воздухе и странный непонятный гул. Массивные стены Хогвартса завибрировали. Гермиона закусила губу и плотнее прижалась к Малфою. — Что происходит? — спросила она без тени страха в голосе. — Драко! Сжав запястье Гермионы, Люциус потянул её в сторону Больничного Крыла. Что-то было не так. Её мужчина был взволнован. Еле сдерживая жгучие приступы непреодолимого желания отдаться ему прямо в коридоре, Гермиона послушно следовала за своим пожирателем. Перед глазами Гермионы стоял лишь он — Люциус Малфой, и её тело жаждало познать ласку его сильных рук. — В камин, мисс Грейнджер! Живо! Гермиона послушалась без лишних вопросов. Ей нравилось чувствовать его доминирование и хотелось лишь повиноваться этому глубокому баритону. Люциус Малфой действовал быстро. Подняв сына на руки, он присоединился к Гермионе и перенёс их в фамильный замок Малфоев. Но там, к её огорчению, Люциус оставил их, приказав ей позаботиться о нуждах Драко. Печально вздохнув, Гермиона попросила появившегося домовика показать ей комнату Драко и там постаралась устроить всё как можно более комфортно для пациента. Напевая всё ту же весёлую мелодию, Гермиона плотно поужинала, и, устроившись в огромном мягком кресле, стала ждать своего мужчину. Лицо девушки разрумянилось от предвкушения, а воображение рисовало фантастические картины любовного соития и благодаря этим красочным фантазиям Гермиона не замечала ничего вокруг. Перешептывание древних портретов не долетало до закрытого от тревог и вожделения сознания, любопытство домашних эльфов, и их жалкий неопрятный вид не вызывали прежней жалости. Гермиона сидела, поджав под себя ноги, и ждала. Не осознавая, что находиться в замке своих страхов и не понимая, что огромные механические часы с каждой отсчитанной минутой приближали встречу вовсе не с мужчиной её грёз, а с Люциусом Малфоем, который должен был внушать ей лишь страх. Гермиона зевнула. Ей было тепло и комфортно в замке Малфоев. Чувство защищённости убаюкивало, а сладкие сны манили. Люциус Малфой прибыл через камин ближе к полуночи. Треск огня и разозлённое шипение потухшего камина вывели Гермиону из короткого забытья. Скинув с плеч длинный тяжелый плащ, Малфой бросил его на пол. Игнорируя присутствие Гермионы, он взмахнул волшебной палочкой и установил дополнительную защиту на границы замка. Гермиона обижено поджала губы. Она не собиралась сбегать. А если бы хотела, то могла сделать это несколько часов назад. Стянув перчатки, Люциус бросил их на кофейный столик. Пиджак и шейный платок отправились следом. У Гермионы перехватило дыхание. Он был неотразим! Каждая деталь одежды кричала о превосходном, изысканном вкусе. А его тело… Широкие плечи, мускулистый торс, длинные ноги. Гермиона словно попала в один из своих снов и ни за что на свете не желала просыпаться. Повернувшись к девушке, Люциус внимательно всмотрелся в разрумянившееся лицо. — Ну и что мы будем с вами делать? Мисс. Грейнджер. Гермиона осознала, что стоит перед Малфоем, когда кресло уже было далеко позади. — Поцелуйте меня! — глухо произнесла она, надеясь, что её голос не звучал слишком страстно или глупо. Ей не хотелось, чтобы Люциус видел в ней гормонального подростка. — Разумеется, — задумчиво потянул Малфой, с любопытством разглядывая девушку. Появившийся домашний эльф, кланяясь и дрожа, поставил поднос на столик и исчез, прихватив разбросанные детали одежды хозяина. Гермиона не понимала, почему Люциус медлил. Зачем хотел пить чай? Почему просто не обнимет? Ей вдруг стало страшно. А что, если он не испытывал к ней ответных чувств? — Как вы находите замок? — вежливо спросил Малфой и наполнил чашечку горячей розовой жидкостью. — Он превосходен, — тут же ответила Гермиона, принимая напиток из его рук. Подняв глаза, она поняла, что Малфой не собирался присоединяться. Сложив руки за спиной, он просто смотрел на неё невероятно высокомерно и подавляюще. — Пейте. — Последовал односложный приказ, и Гермиона с радостью повиновалась. По вкусу напиток походил на сладкий виноградный сок. Гермиона закрыла глаза и облизнула губы. — М-м-м… Очень вкусно. Поблагодарив Малфоя, она, немного нервничая под его пронизывающим взглядом, аккуратно отложила чашечку в сторону. Сцепив перед собой пальцы, она неуверенно предложила: — Теперь вы меня поцелуете? Брови Люциуса взлетели вверх, и буквально через мгновение Гермиона держала в руках уже вторую чашку с тем же напитком. Выглядела девушка немного раздосадованной. — Пейте! Влив в себя вторую порцию сладкой жидкости, Гермиона настороженно посмотрела на Малфоя. Если он велит выпить третью, то ей придется отлучиться в дамскую комнату, что отнюдь не являлось частью её романтической фантазии. Однако Люциус, казалось, выжидал чего-то. Взгляд серых глаз стал более холодным и цепким. От внимания волшебника не ускользала ни одна деталь, и это несказанно льстило Гермионе. Ей очень хотелось оправдать все его ожидания. Сделав маленький шажок вперёд, Гермиона подняла на него свои большие блестящие глаза. — Мистер Малфой, — тихонько произнесла она, игриво касаясь маленьких пуговок на жилете пожирателя. — Я… я вам нравлюсь? Шумно выдохнув, Люциус грубо перехватил запястье девчонки: — Вы в полной мере почувствуете, насколько вы мне нравитесь. Мисс. Грейнджер. Если немедленно не придёте в себя! Сердитое дыхание волшебника обожгло её губы и распространило жар вниз по шее. Инициалы на животе накалились и запульсировали в такт биению сердца. Подавив неожиданный, рвущийся из груди стон, Гермиона не выдержала и прильнула к груди Люциуса Малфоя. Непередаваемый терпкий аромат окутал её подобно пуховому одеялу. — Пожалуйста… — голос Гермионы надорвался. — Проклятье! — подняв девушку на руки, Малфой перенёс их в спальню, где тут же бросил льнущее, сгорающее от желания тело на кровать. Ошеломлённая, Гермиона не сразу заметила зависшее над ней диагностическое заклинание. Она нахмурилась. Он что же, считает её больной? Но у неё никогда не было мужчины! Она чиста, как первый снег, и хочет отдаться именно ему! — Проклятье! — выругался Малфой, но уже не так сердито. По-видимому, дело было в чём-то другом. — Что-то не так? — нервно спросила Гермиона и зажмурилась, когда сияние загоревшихся свеч на мгновение ослепило глаза. Недоумённая, она привстала на колени. Малфой не ответил. Распахнув плотный тёмно-коричневый жилет, он оставил его на маленьком диванчике у окна. Длинные пальцы коснулись сверкающих серебряных запонок на рукавах рубашки. Глаза Гермионы стали огромными как блюдца. Она никогда не видела, чтобы мужчина раздевался с подобным изяществом. При других обстоятельствах, её взгляд пожирал бы элегантное убранство комнаты и интерьер, но не сейчас. Всё внимание Гермионы было сконцентрировано на медленных раскованных движениях Малфоя. Закатав рукава и ослабив ворот, мужчина направился к круглому высокому столику на трёх ножках. Откупорив бутылку, он наполнил бокал вина и пригубил бардовую жидкость. Прежде исходившее от мужчины напряжение постепенно отступало. — Мисс Грейнджер. — Малфой повернулся к девушке и смерил её надменным взглядом. — Признаться, ваше теперешнее состояние меня не сильно радует. Вы понимаете, что с вами происходит? Гермиона натянуто улыбнулась и тряхнула кудрявой головой. — Ваши инициалы горят с такой силой, что я едва ли могу связно мыслить, сэр, — смущённо призналась девушка, опуская ладонь на живот, и невольно направляя стальной взгляд туда же. Малфой нахмурился: — Сделать то, о чем вы просите, не сложно, Мисс. Грейнджер. Но, по правде говоря, мне было бы приятней, прояви вы больше… естественности характера, чем благосклонности. Иными словами Малфой хотел Гермиону Грейнджер, а не напоенную зельем влюблённую простушку, каких мог иметь множество. Однако антидоту, в противовес терпению Малфоя, по-видимому, требовалось больше времени. Но это не значило, что они не могли провести время с пользой. Люциус криво усмехнулся. Отложив пустой бокал, он расстегнул ремень на штанах. — Я не понимаю… — пробормотала Гермиона. Ах… Она всё о том же. Глупая простушка. Пожалуй, на этом этапе их игра стала его забавлять. Он склонил светлую голову в сторону Гермионы. — Кто дал вам зелье и зачем вы его выпили, мисс Грейнджер? — от резкой властности в его голосе Гермиона подскочила на месте. — Мне — никто — ничего — не — давал, — с расстановкой произнесла Гермиона, опуская глаза на тяжёлую пряжку ремня. — Я не понимаю, о чём вы говорите. Малфой в один прыжок оказался возле кровати. — Вы невыносимы, мисс Грейнджер, вам это говорили? — Много раз. — И кто же? — Ваш верный друг профессор Снейп! Едва заметная улыбка исказила тонкие губы Люциуса. Обхватив её подбородок, он поднял лицо девушки вверх. — А язычок всё так же остёр, — довольно констатировал Малфой. — Возможно, всё будет не так уж плохо, а? Огромная ладонь легла на грудь Гермионы и сжала выступающую округлость. Дыхание Люциуса смешалось с её дыханием, и сердце девушки гулко забилось. По непонятной причине взор вновь застлала белая пелена. Внутреннее чувство девушки забило тревогу. Тоненький, похожий на её собственный, голосок заверещал где-то в глубине её сознания: «УБИРАЙСЯ ОТТУДА!» Гермиона недоумённо заморгала и сдвинула брови. Что за странности? Она там, где ей хотелось быть, и с тем, с кем более всего желала. Малфой понимающе усмехнулся, и Гермиона разозлилась на себя. Что происходит? Почему она стала ощущать эту непонятную двойственность? Тёплая ладонь двинулась вниз и легла на её живот. Гермиона вздрогнула. Все предостерегающие мысли улетучились. Длинные пальцы волшебника плели непонятные узоры на её коже, поддевая инициалы и учащая дыхание девушки. Вскрикнув, Гермиона ухватилась за его рубашку и откинула голову назад. Из горла невольно вырвался стон удовольствия, прерванный жёстким захватом на подбородке. Сжав порозовевшее лицо Гермионы, Малфой наклонился вперёд и глухо прошептал: — Вы не покинете этот замок без моего ведома, мисс Грейнджер! — Да.. — выдохнула Гермиона и поморщилась от боли. Давление его пальцев нарастало, и теперь они сжимали её подобно тискам. — Ваше слово, мисс Грейнджер! Гермиона почувствовала подвох. Внутренний голос подсказывал — не стоит идти на поводу. Но тело отказывалось повиноваться. Разбуженные страстные чувства доминировали над разумом и заглушали тоненький голосок другой, бившейся в истерике, Гермионы. — Даю слово! — пробормотала Гермиона, и почувствовала опускающуюся на их голову магию. Озабоченная собственным благополучием, она не обратила на это должного внимания и лишь с облегчением вздохнула, когда он отпустил её. Однако не успела Гермиона моргнуть, как толчок в грудь опрокинул её на спину. Навалившееся сверху тело было невероятно тяжёлым, а задиравшая юбку рука — грубой. Пробираясь вперёд, настырная рука содрала нижнее бельё и раздвинула ноги девушки. Гермиона вскрикнула, слабо протестуя. Всё было не так, как она себе представляла. — Нет! — закричала она. — Нет! Толкнув мужчину, Гермиона попыталась отползти назад, но захват на обнажённых бедрах не позволил сдвинуться даже на миллиметр. — Что-то не так? Мисс. Грейнджер. — Приторным голосом поинтересовался Малфой, закидывая стройную ножку девушки себе на плечо. — Да! — глазами полными ужаса воскликнула Гермиона. — Всё не так! Мне следовало догадаться, что вы не джентльмен! Склонившись над Гермионой, Люциус Малфой обеими руками сжал её голову. — Вам следовало бы вырвать язык, мисс Грейнджер! Но боюсь, мне будет скучно без некоторых его услуг в будущем. Тяжело дыша, Гермиона по-детски укорила его: — Вы меня так и не поцеловали! Долю секунды Малфой просто смотрел на неё, а потом резко дернул за край её школьной рубашки. Затрещав, ткань разорвалась по правой стороне, обнажая кремовою кожу и тонкое простое бельё. — Пожалуй, скучно мне не будет, — ядовито прокомментировал Малфой, приходя к собственным, далёким от её понимания, выводам. Разорвав рубашку, Малфой с удовольствием отметил её тщетную попытку прикрыться. Маленькая скромница! Похоже, напиток понемногу возвращал ей разум. — Пожалуйста, позвольте мне уйти, — дрожащим голосом произнесла Гермиона, без конца хлопая ресницами и вертя головой из стороны в сторону. — Что-то не так… Её слова были музыкой для его сознания. Тот факт, что она приходила в себя, меняло правила игры. Малфой взглянул на девушку. Кудрявые волосы расползлись по его постели, в карих глазах сверкали выступившие слёзы. Тоненькие пальчики стягивали разодранные лоскуты бывшей школьной рубашки. Малфой коварно усмехнулся. Представлял ли он школьницу в своей постели? Ровесница его сына, совершенно юное и чистое создание, страдающее от очередного проклятья. Она будет принадлежать ему. Его инструмент мести. Он заслужил эту боль. Не сумев защитить собственного сына, отстоять целостность семьи и позволив Тёмному Лорду, полукровке, отдавать приказы ему, Люциусу Малфою. Мерзкие грязнокровки! Теперь они везде, даже в его постели. Но не этого ли он хотел? Его месть не будет знать границ! Если бы не участие и доброта Гермионы Грейнджер по отношению к его семье, он бы никогда не опустился до грязной крови! Никогда бы не мстил им собственной запятнанной репутацией. Но теперь, когда запретный искушающий плод был столь близок, отступать было поздно и глупо. С яростью в душе Малфой осознал, что он и не хотел отпускать Гермиону Грейнджер. Её сочувствие, нежное тихое чтение, осторожные взгляды и чистосердечная благодарность, всё это было новым непонятным открытием и принадлежало ему одному. Малфои не делились. — И куда вы пойдёте? — спросил Люциус, соблазнившим не одну ведьму голосом. Гермиона вздрогнула, попав на крючок. Пальчики сжимавшие рваные края рубашки слегка задрожали. — Искать другого, разумеется, — совершенно серьёзно ответила она, подверженная действию тёмной магии. — Разумеется, — согласился Люциус, выдыхая слово прямо у её чувствительного ушка. Гермиона задрожала. Повернув голову, она поймала его внимательный изучающий взгляд. Мир вокруг девушки затрещал по швам. Ей хотелось одновременно и бежать и остаться. Она не понимала себя. Неясное ощущение опасности возрастало с каждой минутой, а медленно ползущая по её обнажённому животу рука искусно путала мысли. Обхватив затылок девушки, Люциус Малфой губами впился в полураскрытый рот. Скользкий язык прорвался вперёд, покоряя, и заглушая рвущийся протест. По телу Гермионы словно прошла волна электрического тока. Каждый нерв будто оголился, чувства к сжимавшему её в своих руках волшебнику заострились, ощущения от его близости взлетели до невероятного блаженства. Покусывая чувствительную кожу её шеи, светлая голова Малфоя опустилась к манящей часто вздымающейся груди. Сжав губами вздёрнутый сосок, Люциус принялся терзать несчастный бугорок, посасывая и втягивая его в свой рот. Глаза Гермионы округлились. Рваное дыхание стало невероятно частым, а слетавшие с губ стоны теперь были вызваны смесью удовольствия и боли. Малфой подавил рвущееся победное рычание. Извивающееся юное наготе тело будет полностью принадлежать ему одному. Он овладеет ею, а позднее, когда девчонка придёт в себя, он вдоволь насытиться мучениями её сердца и разума. И это будет его местью. Всем. Обхватив хрупкое тело Гермионы, Люциус поднял её на колени и прижал к своему торсу. Пальцы обхватили её ягодицы, губы не прекращали ласкать шею, рот, щёки. До мужчины донёсся лёгкий весенний аромат её волос. Малфой принялся освобождать девушку от юбки. — Нет-нет… Постойте! — бессильно пробормотала Гермиона под напором его страсти. Сильные руки сжимали её талию, ласкающими движениями исследовали живот и грудь, путали волосы и, как казалось девушке, толкали в пропасть. Гермиона до боли закусила губу. Горячая гладкая кожа под ладонью принадлежала мужчине из её грёз. Сердце Гермионы пропустило удар. Кожа похолодела от страха, тело, сжимаемое сильными руками пожирателя, одеревенело от осознания ошеломляющей реальности. Подняв голову, Малфой победно усмехнулся: — Наконец-то.