Сумрак

Глава не отредактирована. Гермиона Грейнджер никогда в жизни не была столь напугана. Внушительных размеров тело Люциуса Малфоя безжалостно вдавило её в кровать и лишило Гермиону способности связно мыслить. — М-мистер М-малфой... — Гермиона возненавидела свой дрожащий голос. — Пр-рошу вас! Люциус коварно усмехнулся. Испуга на бледном лице Гермионы Грейнджер хватило бы, чтобы всю жизнь довольствоваться её унижением и тешить себя прекрасными воспоминаниями о нагом теле грязнокровки. Меряя рукой тонкую талию, Люциус заинтересованно всмотрелся во взволнованное лицо. Ему льстила её мольба. — Не кажется ли вам, мисс Грейнджер, что я только и делаю, что исполняю ваши просьбы? — Его большой палец задел её нижнюю губу. — Пожалуй, пришло время положить этому конец. Гермиона не поняла ни слова из произнесённого Люциусом предложения. Мысли заволокло туманом. Напуганная протяжными игривыми интонациями его ставшего бархатным голоса, Гермиона всхлипнула и уперлась руками в широкие плечи мужчины. — Прошу вас, мистер Малфой! — продолжила умолять она, с ужасом ощущая как её тонкие руки сгибаются под напором мощного тела. Люциус покачал головой: — На этот раз вам не удастся сбежать, Мисс. Грейнджер. Руки девушки задрожали. Сердце лихорадочно забилось. Жар мужского тела отталкивал и в тоже время вызывал непонятный трепет в девичьем теле. Сердце Гермионы предательски сжалось. Прекратившееся коловращение в груди завертелось с новой силой, унося её в мир, где она была желанна и… почти совершенна. Ошеломленная собственными чувствами, Гермиона во все глаза уставилась на Малфоя. Она не желала терпеть его прикосновения и в тоже время не могла сдержать дрожь наслаждения от разгоравшегося пожара там, где рука Люциуса лениво массировала её бедро. Нет! Это все его трюки! Гермиона ненавидела себя за собственную слабость. Манипуляции Люциуса Малфоя были слишком искусны, а темная магия, которую он использовал, чтобы привязать её к себе, лишили Гермиону воли на сопротивление! Последние крохи достоинства, за которые она с упорством цеплялась, оказались растоптаны под его коварным манипулированием. Поняв, что обречена, Гермиона зажмурилась и отчаянно воскликнула: — М-мистер Малфой! Я — грязнокровка! Помните?! Грязнокровка! Малфой замер. Сильные мышцы литого торса напряглись под её тонкими пальцами. Ухватившись за последний шанс, Гермиона лихорадочно продолжила: — Ни одна месть не стоит этого! Вы итак достаточно запятнали себя, помогая мне! Малфой поднял голову и всмотрелся в порозовевшее лицо Гермионы Грейнджер. Она была права. Он запятнал себя тем, что присоединившись к Ордену Феникса, стал на сторонувсех грязнокровок. Эта мысь никогда не приходила ему в голову. Погрязнув в собственной мести, и изредка выручая, кудрявую Грейнджер из неприятностей, он и не заметил всей маштабности собственных действий. Люциус запятнал не только себя, но и весь свой род. И теперь, ещё одна грязнокровка уже ничего не меняла. Сумрачный, полный страстного желания взгляд Малфоя упал на её губы. Он мог отпустить её. Люциус знал, что самым правильным решением было бы отправить девушку на площадь Гриммо и навсегда забыть чуткость и сердечность её натуры. Однако стоило ему представить подобное, как в груди мгновенно заклокотал неконтролируемый гнев. Она принадлежала ему! Он владел ею, был её покровителем и отметил собственным именем! Это была его грязнокровка! Нет, он не мог позволить ей уйти. Драко нуждался в доброте, заботе и искренной сердечности, а не лживой заинтересованности врачей, которых больше интересовал набитый золотом карман. Теперь Люциус видел разницу. И он не желал терять то, что по воле случая добровольно предоставило себя в его распоряжение. Он обязан привязать грязнокровку к себе. Должен заставить её зависеть от его благосклонности. Она принадлежала ему. Он так хотел. Малфой властно опустил руку на девичий живот. Гермиона вздрогнула и распахнула огромные блестящие глаза. Мелькнувшая в них надежда на спасение не тронула пожирателя. Его сумрачный взгляд горел пугающей решимостью и жаждой доминирования. Люциус Малфой шёл к своей долгожданной цели. Подцепив тонкую бугристую «М» на гладкой коже Гермионы, он с удовлетворением отметил, как по её телу мгновенно расползается мелкая дрожь удовольствия. Гермиона едва слышно всхлипнула и закусила губу. Как и в прошлый раз, она была не в силах сопротивляться насильственно разносимому по крови наслаждению его прикосновения. Разбуженная тёмная магия забурлила с новой силой, воспламеняя тонкие «Л.М.» и заглушая здравый рассудок Гермионы. Вскрикнув, она почувствовала, что падает, несётся вниз с невероятной высоты и единственной спасительной ниточкой был он, Люциус Малфой. Гермиона вцепилась в его плечи. Карий взгляд скрестился с суровым сумраком бездонных блеклых глаз. И тут ошеломляющая разбившая все заслоны в душе Гермионы мысль вспыхнула в отравленном магией сознании. «Он сделал это… только сейчас…» Горячая кровь разлилась по телу Гермионы. Означало ли это, что пятью минутами ранее тот нежный трепет в сердце и легкая подобно весеннему бризу дрожь удовольствия, были её собственные чувства и ощущения? Не насильно вызванные эмоции, а желания самой Гермионы Грейнджер? Ошеломленная, Гермиона толкнула Малфоя в плечо. — Пожалуйста... — Ей нужно было всё тщательно обдумать. Она не могла желать Люциуса Малфоя! Однако к ужасу Гермионы, Люциус даже не заметил её незначительного сопротивления. — Моя... — горячее дыхание волшебника коснулось щеки Гермионы. Влажный язык обвёл её губы и насильно проник в рот. Тёмные всполохи его магии затанцевали по коже девушки, отвлекая, будоража и затягивая в искусные сети соблазна. Опустившись вниз, широкая ладонь накрыла её лоно и стала ласково поглаживать нежные складки. Гермиона дёрнулась. Затуманенное сознание продолжало отчаянную борьбу с тёмной магией обольщения, но собственное тело предательски наслаждалось каждым мгновением. Целуя Гермиону, Люциус ни на секунду не забывал, кто лежал под ним. И тем не менее, её полураскрытые губы, тихие стоны, мягкие толчки в грудь, раздували пожар в крови и накрывали волной бурлящей страсти, мощные потоки которой готовились пожрать невинное создание целиком. Сминая округлые ягодицы, Малфой едва сдержал почти животный порыв перевернуть девушку на живот и взять её сзади. Тело Гермионы напряглось и приподнялось, маленькие кулачки сжали белоснежные простыни, рот приоткрылся в беззвучном крике. Смущённая собственным бесстыдством, разрываемая между желанием умолять взять её и оттолкнуть настырные пальцы прочь, Гермиона заметалась из стороны в сторону и двинулась вперёд. К нему. К Люциусу Малфою. Единственным ясно горевшим желанием плоти Гермионы было направить ласкающие пальцы между её ног дальше и глубже. И когда Люциус намеренно задел чувствительный бугорок, иное, Гермиона была уверена, вызванное отнюдь не тёмной магией удовольствие разлилось по её телу. Содрогаясь в объятиях страсти, ошеломлённая и порабощённая, Гермиона открыла глаза. Малфой стягивал рубашку с широких плеч. Обнажённый торс мужчины оказался неожиданным приятным открытием. Гермиона видела множество обнажённых торсов. Проводя лето с семейством Уизли, это было неизбежно. Но лишь сейчас она осознала, насколько юношескими и нескладными были их фигуры. Представший перед ней волшебник обладал по-настоящему мужской доминирующей красотой. Это настолько поразило Гермиону, что она невольно усомнилась в собственной женственности. Но лишь на мгновение. Руки Малфоя обрушили на неё поток лёгких как пух ласк, и Гермиона невольно отдала себя всю мужчине, который без сомнений планировал растоптать не только её сердце, но и душу. Тая от наслаждения, Гермиона несмело коснулась его обнажённой груди и почувствовала мощный учащённый ритм его сердца. Горячая кожа мужчины была гладкой и приятной на ощупь, поцелуи жаркими, а ласкающие женское естество пальцы сводили с ума. Затуманенный взор Гермионы опустился вниз на отмеченную тёмно-серой меткой пожирателя руку. Она до боли закусила губу. Глаза увлажнились. Спрятанная между её ног ладонь Люциуса купала Гермиону в неге сладчайшего удовольствия, а противоречивые между сознанием и телом эмоции вели неравный бой. Здесь и сейчас, Гермиона более всего страшилась признаться себе, что действительно желала его прикосновений. Люциус видел, что капитуляция Гермионы близка. От его внимания не ускользала ни одна эмоция на лице девушки. Поймав искусанные губы, он заглушил последний слабый протест, безжалостно обрушив на Гермиону поток своей неконтролируемой страсти. Она будет принадлежать ему! Сейчас и до тех пор, пока он не насытится этой маленькой полной доброты и сердечности грязнокровкой. Раздвинув подрагивавшие бёдра, Люциус окинул девушку долгим жадым взглядом. Грудь Гермионы часто вздымалась, поддернутые возбуждением глаза поблескивали в полумраке. Она смотрела прямо ему в лицо. Его храбрая гриффиндорка. Их взгляды скрестились. Беспощадно двинувшись вперёд, Малфой одним мощным рывком ворвался в юное тело и почувствовал лишь невероятное удовлетворение, оказавшись там, где более всего желал. Боль вторжения сорвала пелену наслаждения с карих глаз. Гермиона вскрикнула. Игнорируя содрогнувшуюся под ним девушку, Малфой толкнулся дальше и полностью проник в сладкое манящее лоно. На глаза Гермионы навернулись слёзы. Победно усмехнувшись, Малфой неторопливо задвигался в жарком тугом теле. Его грязнокровка оказалась будоражаще ранимой в своём сладострастье. Ему нравилось всё глубже и глубже проникать во влажное от желания естество. Нравилось чувствовать ответные содрогания маленького тела на его страсть. Отныне она принадлежала ему. Болезненные, полные страсти и новых непонятных ощущений толчки Люциуса усилились и Гермиона, закусив тыльную сторону ладони, едва сдержала вскрик зарождавшегося вместе с болью наслаждения. Губы Люциуса набросились на чувствительные вздёрнутые соски и принялись беспощадно втягивать их в свой пожирающий рот. Гермиона больше не различала боль от наслаждения. Ставшее единым целым, удовольствие стремительно росло в её теле. Бесконечные удары его бедер провоцировали короткие приглушенные вскрики, против воли слетать с губ Гермионы. Руки Малфоя обхватили округлые ягодицы и приподняли их вверх. Вскрикнув, Гермиона прикусила собственные пальцы — нанизывающие движения бёдер Малфоя превратились в рьяное властвование над её телом. Серые глаза Люциуса смотрели вниз, туда, где сливались их тела. И во имя Мерлина! Ему нравилось то, что он видел! Раскрытое влажное лоно, туго обхватывающее его ритмично прорывавшуюся вперёд плоть. Длинные ноги, гладкая шелковистая кожа. Собственнические «Л.М.», охранявшие его собственность. Рука Люциуса накрыла низ её лона, большой палец стал ласкать чувствительный бугорок. Им овладела похотливая жадность к каждому вскрику Гермионы. Он желал видеть её на пике страсти. — Грейнджер! Давай! — хрипло произнёс Люциус и его возбуждённый сумрачный взгляд переместился на раскрасневшееся лицо девушки. Купаясь в удовольствии, которое дарила огромная мужская плоть глубоко в её лоне, Гермиона не поняла значения произнесённых слов. Её приглушённые вскрики превратились в тихие стоны. Руки потянулись вперёд в тщетной попытке дотронуться до его груди. Зарычав, Малфой подцепил её колени и закинул ноги Гермионы себе на плечи. Девушка охнула. Его проникновения стали более полными и глубокими. Поймав протянутые к нему ладошки, Малфой прикусил тоненький пальчик и Гермиону словно ударило током. Нараставший внизу живота ком удовольствия взорвался тысячью мелких стрел, которые разлетевшись по крови, ударили по каждой клеточке. Гермиона не слышала свой крик. Каждая мышца покрытого бисерным потом тела сжалась, спина девушки прогнулась. Сжимая края подушки, Гермиона раскрытым ртом ловила воздух. Течение уносило её дальше, и невероятный водоворот сладострастных ощущений лишь продолжился, когда Малфой наклонился вперёд и поцеловал её подбородок. Продолжая врываться в извивавшееся от страсти податливое тело, Люциус властно обхватил её лицо. Карие глаза Гермионы поблескивали от пережитого удовольствия. Припухшие полураскрытые губы манили. Маленькие вздёрнутые грудки покачивались в такт его жестким ударам. Сжав юное тело, Люциус задвигался быстрее. Прочные сети удовольствия пленили его одним проникающим в самые глубины томным карим взглядом. Люциус не помнил, чтобы хоть одна женщина смотрела на него так... чувственно. Всё о ней, начиная от застенчивой улыбки до испуганного вскрика, пролетело перед его глазами. Гермиона... Грейнджер... Принадлежала... Ему... Толчки Люциуса усилились в такт собственным мыслям. До боли сжав ягодицы Гермионы, он зарычал и с наслаждением излился в жаркие глубины. Его освобождение было томительно долгим и невероятно приятным. Лежавшая под ним девушка не двигалась. Сжатая в крепких сдавливающих объятиях, она едва могла дышать. Рука Люциуса прошлась по гладкому бедру девушки и лениво погладила округлую попку. Гермиона облизнула губы и хрипло выдавила: — В-всё? Столь наивный вопрос вызвал на лице Малфоя покровительственную улыбку. Скатившись с Гермионы, он улёгся на спину и удовлетворённо выдохнул. Долгожданное напряжение покидало тело Люциуса. Он довольно усмехнулся и взглянул на девушку. Поджав колени к животу и повернувшись к нему спиной, Гермиона Грейнджер лежала рядом, как он того и желал. Маленькая, беззащитная и ранимая, скрутившись в калачик и зажав одеяло между ног, Гермиона медленно проваливалась в сон. Её руки и ноги слегка подрагивали. Глаза Малфоя сузились. Ему претила одна мысль прогнать девушку из своей постели. Идущие в разрез с установленными принципами желания заставили его задуматься. Мысли подобно назойливым мухам тут же завертелись в сознании. Отмахнувшись от малоприятных выводов, Малфой ленивым движением руки погасил свечи. На губах пожирателя заиграла довольная ухмылка. Наконец-то. * * * Гермиона проснулась ранним вечером того же дня. Солнце, разбросав по комнате пламенные блики, медленно клонилось к закату. Отсутствие хозяина спальни должно было ослабить напряжение, в котором Гермиона оказалась едва она распахнула глаза, однако девушка ещё долго не решалась пошевельнуться. Стыд и страх сковали её тело. Засыпая, Гермиона менее всего ожидала проснуться в просторной тёплой комнате. Она ясно видела себя на полу в холодной сырой камере и почти чувствовала сырость и плесень под пальцами... И никак, ни в одной из фантазий, она не вдыхала свежий тёрпкий аромат, сопровождавший Люциуса Малфоя. Прислушиваясь к малейшим звукам, Гермиона укуталась в одеяло, села и настороженно огляделась. Смятая постель и капли крови на простыне послужили ярким напоминанием о постыдной ночи. Гермиона спрятала лицо в ладонях. Она не могла поверить, что сама напросилась на подобный исход. «Какое зелье вы приняли? Мисс. Грейнджер.» — Голос Люциуса Малфоя незамедлил просочиться в память девушки. Она не верила, что её бывший лучший друг мог прислать ей напичканные любовным напитком конфеты. Внутреннее чувство подсказывало ей — что-то было не так. Гермиона медленно подняла голову. Карие глаза подозрительно сузились. Конфеты... Рон... Она побледнела. Лаванда! Всё это время Гермиона ошибалась. Рон находился под воздействием сильнейшего любовного напитка. Мёртвая крыса, присланная сокурсником Гриффиндора, подкинутый в зелье цветок «День — Ночь», врастающее в голову дерево и нападение в Хогсмиде. Гермиона содрогнулась и вспомнила, — окликнувший её голос у лавки «Зонко» несомненно принадлежал Лаванде Браун. Внутренности девушки похолодели от ужасающей новости. Родители Лаванды Браун были верными членами Ордена Феникса. Но оказались предателями. Мысли Гермионы бросились вскачь. Знал ли об этом Рон, когда присылал ей конфеты? Нет. Гермиона покачала головой. Теперь она по собственному опыту знала, как легко манипулировать околдованными любовными чарами людьми. Насколько ранимыми, уступчивыми и доступными они становятся. Гарри! Она должна написать Гарри! Окинув комнату беглым взглядом, Гермиона немедля бросилась к письменному столу. Поддерживая одеяло на груди, она свободной рукой обмакнула перо в чернильницу. Её послание было кратким: «Гарри, Я вспомнила, кто напал на меня в Хогсмиде. За всем стоит Лаванда, и я уверена её родители тоже. Сообщи Дамблдору и предупреди семью Уизли. Не давайте Рону есть конфеты, которые она присылает! Они напичканы любовным зельем! (Я проверила.) Изолируйте Рона. Поймайте Лаванду. Люблю, Гермиона». — Как трогательно. Мисс. Грейнджер. Застигнутая врасплох, Гермиона вскрикнула и обернулась. Белое перо выскользнуло из ладони. Люциус Малфой стоял прямо перед ней и, как догадалась девушка, уже прочитал её послание. Приподняв светлые брови, мужчина ловко завладел письмом. Безмолвный протест застыл на губах Гермионы. Рука, сдерживающая края простыни, задрожала, костяшки пальцев побелели. — Я прослежу, чтобы мистер Поттер получил ваше послание, — вежливо осведомил девушку Люциус, пряча пергамент во внутреннем кармане серого сюртука. — Как и два других. Гермиона недоумённо моргнула. — Два других? — осмелилась спросить она, буквально вдавливая себя в стол. Малфой стоял так близко, что лишь один короткий вдох разделял их от прикосновения друг к другу. Гермиона перестала дышать. Малфой смерил девушку любопытным взглядом. — Вы поражаете меня, мисс Грейнджер, — задумчиво произнёс мужчина. — Я был полностью уверен, что застану вас плачущей, потерянной и на грани отчаяния. А что нахожу? Едва открыв глаза, вы отыскали перо и бумагу и бросились писать своим друзьям. Но что же в письме? — Малфой пальцем подцепил её подбородок. Гермиона опустила глаза. — Вы не написали ни строчки о своём пленении, хотя и догадываетесь, что нескоро покинете эти стены. Гермиона промолчала. Сердце девушки забилось как у пойманной в силок птички. — Вы не перестаёте меня удивлять, мисс Грейнджер, — продолжил Малфой. — Неужели прошлая ночь вам так… понравилась? Усмехнувшись в ответ на порозовевшее лицо Гермионы, Люциус выдвинул стул и жестом пригласил её сесть. Испытывая невероятное облегчение от того, что он не ждал ответа на свой последний вопрос, Гермиона молча повиновалась. — Вы напишите два письма, — твердо и с расстановкой произнёс Люциус, кладя ладонь на её оголённое плечо. Гермиона вздрогнула. — В обоих, вы выразите сожаление по поводу беспричинных волнений ваших друзей и известите о собственном желании остаться в замке Малфоев на… скажем… неопределённый срок. Можете добавить пару слов о нуждающемся во внимании и уходе Драко, — милостиво разрешил Люциус и подал ей бумагу. — К-кому адрессовать письма? — спросила Гермиона, не поднимая глаз. — Профессору Дамблдору и семье Уизли. Дрожащей от волнения рукой, Гермиона обмакнула перо в чернильницу и под прицелом пристальных внимательно разглядывающих её серых глаз, принялась писать. — Это всё? — спросила она, протягивая ему законченные письма. Люциус усмехнулся и задумчиво провёл рукой по её кудрявым волосам: — Вы до странности неприкословны. Или зелье ещё действует? — Вам прекрасно известно, когда конкретно закончилось его действие! — отрезала Гермиона и, отмахнувшись от его назойливой руки, встала. Люциус Малфой усмехнулся. Гермиона отступила в сторону. Отсутствие одежды внушало ей неуверенность, а уязвимость ситуации пугала. — Что произошло в Хогвартсе? — спросила она, надеясь увлечь пожирателя беседой. Малфой окинул её долгим внимательным взглядом. Притворство не было сильной чертой Гермионы Грейнджер, и он без труда раскусил её уловку. Тем не менее, мужчина не видел причин держать её в неведении. — На Хогвартс было совершено нападение с целью заполучить некий немаловажный для Темного Лорда исторический артефакт. Конечно же, — невозмутимо продолжил Люциус, — они его забрали. Гермиона нахмурилась: — Забрали что? — Хоркрукс. — Он был в Хогвартсе? Малфой холодно кивнул. — И вам не было известно об этом плане? — с сомнением спросила Гермиона, бросая на него полный недоверия взгляд. — Вы забываетесь, мисс Грейнджер, — грозно произнёс Люциус, наступая на девушку. — Но что теперь будет? Как быть с хоркруксом? — поспешила спросить Гермиона, надеясь и дальше увлечь его разговором. — Это не ваша забота! — резко произнёс Малфой и притянул Гермиону к себе. — Вас, моя милая, теперь должно волновать лишь моё небезграничное терпение и то, как его не испытывать. — Отпустите меня! — закричала Гермиона, отбиваясь. — Вы не имеете права! Это насилие! Я требую немедленно отправить меня в Хогвартс! — Вас там никто не ждёт. Занятия не возобновят до весны! Ну а теперь, дорогуша, избавим вас от этой тряпки! Слетевшее с тела Гермионы одеяло осталось на полу. Её же грубо усадили на стол. — Что вы делаете?! — Испуганная и ошеломлённая, Гермиона с трудом восстановила равновесие. Руки Малфоя потянули её бёдра на себя, затем двинулись к тяжелой пряжке ремня на брюках. — Нет! — Гермиона толкнула мужчину в плечи. — Оставьте меня! — Она снова толкнула его. — Оставьте! Замахнувшись, Гермиона попыталась ударить его по щеке, но рука волшебника на полпути перехватила её ладонь. — О нет, я так не думаю, — произнёс Люциус Малфой с лёгким смешком в голосе. Заломив тонкую руку Гермионы за спину, он рывком притянул её к себе. Дыхание Гермионы странным образом немедленно участилось. Терпкий свежий аромат мужчины с лёгкой примесью мускусного одеколона ударили ей в нос и парализовали всякое желание на сопротивление. Гермиона почувствовала, что расслабляется в объятиях пожирателя. Злясь на себя и собственные вышедшие из под контроля эмоции, Гермиона упустила момент, когда горячая ладонь мучителя опустилась на её живот и затронула злосчастные инициалы. — Ах, нет! Перестаньте! — только и вскрикнула она, утопая в сладостной теплой неге неминуемого возбуждения. Проникновение Люциуса было быстрым, жестким и немного болезненным. Гермиона закусила губу и зажмурила глаза. Прошлая ночь не прошла для неё бесследно, и некоторые деликатные места настойчиво взывали к осторожному обращению. Никогда прежде она не чувствовала боли во внутренней части бёдер. Темное заклинание лишь притупило дискомфорт. Очевидно, оно было создано для других целей. Сжимая Гермиону в плену сильных рук, Малфой накрыл её рот поцелуем. Она дышала так часто, влажное лоно обхватывало его так туго. Малфою потребовался весь его самоконтроль, чтобы не набросится на маленькую искусительницу и не пожрать её быстро и грубо, как того требовал его темперамент. Бедра мужчины медленно задвигались. — В следующий раз вы будете лучше следить за своим языком! — прошипел Люциус, полностью покидая узкую пещерку и томительно медленно входя в неё снова и снова. — Ах, пожалуйста! — Рука Гермионы, та что не была скована в железном капкане его пальцев за её спиной, ухватилась за ворот рубашки Люциуса. — Вы делаете мне больно! Малфой обхватил руками её лицо. — Мне нравится слышать, как ты умоляешь, — зловеще произнёс волшебник и после нескольких мучительно медленных толчков остановился. — П-пожалуйста... — голос девушки дрожал и прерывался от унижения и страха. Малфой довольно усмехнулся и разомкнул объятья. Подцепив ноги Гермионы, он поднял их вверх, тем самым опрокинув девушку на спину. Перья и бумаги разлетелись в стороны. Чернильница с глухим стуком упала со стола на ковёр. Пальцами одной руки Люциус обхватил лодыжки Гермионы и запрокинул стройные ноги на своё широкое плечо. Его ладонь легла на живот девушки, затем опустилась ниже, к самому центру её женственности. Указательный палец принялся немилосердно дразнить чувствительный бугорок. По венам Гермионы разлилось горячее тепло. Её тело содрогнулось от накатившей волны возбуждения. Она не сдержала стона. Мускулистая рука Люциуса обхватила Гермиону у колен и, заключив девичьи ноги в некоторое подобие объятия, прижала их к широкой груди. Бёдра мужчины задвигались с новой силой. Но на этот раз растревоженные в деликатных местах мышцы Гермионы более не кричали от боли, а полнота проникновений Люциуса показалась ей на удивление приятной и нежной. Горячая плоть скользила внутрь и каждая клеточка Гермионы приветствовала его тихим, вырывавшимся из горла, приглушённым стоном наслаждения. Повернув голову, Малфой обдал маленькие стопы Гермионы горячим дыханием. Прикусив розовый мизинец, он стал входить в неё глубже и резче, ускоряя темп и удовлетворяя свою ненасытную жажду доминирования. Теперь она знает, кому принадлежит! Ему! И только ему! Гермиона закричала. Страстный напор Люциуса Малфоя истощал её, подобно поглощающему воду песку. Массивный темный стол заходил ходуном. Резкие частые звуки соприкосновения их тел, казались особенно громкими и жутко откровенными. Люциус плотнее прижал ноги Гермионы к себе, от чего её бёдра невольно приподнялись над столом, охотно встречая его ставшие более напористыми проникновения. Содрогаясь в конвульсиях темного наслаждения, Гермиона заметалась в поисках опоры. Единственное спасение было лишь в крае стола под её округлой подрагивавшей от частых проникновений попкой. За него она и ухватилась обеими руками. Внимание Люциуса Малфоя было полностью сосредоточено на маленькой, извивавшейся на столе ведьме. Плотные полушария её белоснежной груди ритмично разбегались и сбегались, но никогда не соприкасались, дразня и подогревая его аппетит. Темно розовые пики сосков манили и умоляли окунуть их в жар его жаждущего рта. Опустив руки по обе стороны от Гермионы, Малфой наклонился вперёд и поймал в плен дразнящий сосок. — О-о! — выдохнула Гермиона и её карие глаза округлились. Теперь, когда Люциус более не удерживал ноги Гермионы, а её колени оказались на уровне его плеча, она почувствовала всю уязвимость собственного положения. Новая поза, если возможно, раскрыла Гермиону ещё больше, позволив Люциусу глубже и полнее насытиться её жарким лоном, одновременно сминая в ладонях и терзая языком чувствительные груди. Гермиона не представляла, что мужчина мог в столь полной мере овладеть женщиной. Каждая клеточка её тела, каждая пора, дышала им и дрожала в предвкушении всеразрушающей разрядки. Люциус Малфой входил в неё по-новому, всем телом вдавливаясь в её изящные формы. Твердая неустанная плоть сладко заполняла и растягивала спавшие доселе внутренние мышцы её естества. Толкаясь вперёд, он совершенно неожиданно для Гермионы… коснулся прекрасного. Гермиона распахнула огромные удивленные глаза. Её бедра напряглись, подстраиваясь под его ритм, извиваясь и… Она закатила глаза от удовольствия. Стремительные движения Малфоя вновь задели заветное местечко. На мгновение удаляясь, он незамедлительно возвращался и, проникая глубоко вперёд, вновь и вновь давил на потревоженный центр её наслаждения. Это не было тёмной магией. Просто не могло быть. Разбуженные чувства, походили на лихорадочный бред, в котором она лишь беззащитно глотала ртом воздух, задыхаясь от формировавшегося наслаждения. Здесь не было места ни его темной магии, ни коварным манипуляциям. Здесь были лишь он, Люциус Малфой, и Гермиона Грейнджер. Эта новая мысль швырнула Гермиону через край, и она вскрикнула, содрогаясь от конвульсивных пик удовольствия, завладевших её телом. Движения бёдер Малфоя замедлились. Он оторвался от её груди и всмотрелся в исказившееся от нахлынувшего оргазма лицо Гермионы. Прекрасна... В плену страсти она была почти совершенна. Он легко провёл ладонью по её шее, плечам, груди. Сумрачный взгляд жадно ловил дрожь маленького тела в ответ на каждое его прикосновения. Чем ниже опускалась его рука, тем сильнее её конвульсивные подрагивания радовали его глаз. Теплая ладонь коснулась талии и двинулась вниз по мягкому животу, к бугрившимся инициалам. Его пальцы замерли в миллиметре от должно было источавших темную магию возбуждения букв. Светлые брови Малфоя в недоумении сошлись, но лишь на долю секунды. Серые глаза стремительно вернулись к порозовевшему лицу Гермионы. На её припухших от поцелуев губах играла лёгкая улыбка. Малфой нахмурился. Он не мог уловить ни следа темной магии вокруг дрожащей и извивавшейся от чистого наслаждения Гермионы Грейнджер. Это открытие одновременно поразило его и приоткрыло дверь к новым приятным горизонтам. Прошлой ночью она кричала от насильственно втиснутой в её тело тёмной страсти. Сейчас же… Губы Малфоя расползлись в самодовольной ухмылке. Она пришла к нему сама. Убежденный в собственном превосходстве и подогретый опьяняющим желанием навсегда сделать грязнокровку своей, Малфой с новой силой задвигался в её тесном жарком лоне. Замотав головой, Гермиона бросила на него умоляющий взгляд сияющих как звезды глаз. — Пожалуйста… От томного с лёгкой хрипотцой голоса член Люциуса разбух, и казалось, достиг предельных размеров. Выпрямившись, мужчина перехватил гладкие стройные ножки девушки и обеими руками прижал их к своему торсу. Гермиона не сдержала крик и содрогнулась всем телом, ощутив горячий влажный рот Люциуса у своих маленьких, сжавшихся от пережитого оргазма пальчиков ног. — Я… не… могу больше… ах… — Она ухватилась за края его припущенной у пояса рубашки. Люциус Малфой желал в полной мере насладиться этим моментом. Прежнее желание грубо утолить свою похоть испарилось, уступив всепоглощающему, древнему как мир удовольствию, щедро лившемуся на его мужское самолюбие. Удовольствию, которое дарила она, Гермиона Грейнджер, грязнокровка, которая не так уж сильно ненавидела его раз своими светлыми эмоциями и чувствами поборола темную, наложенную им магию подчиняющей страсти. Продолжая покрывать поцелуями крохотные розовые стопы, Люциус с томящей медлительностью проникал в постанывающее и дрожащее от пережитой разрядки тело. Мышцы её влажного естества пожимали его плоть подобно руке неприятеля, затрудняя его проникновения, но тем самым усиливая получаемое удовольствие. Малфой не трудился вспоминать, были ли в его жизни женщины, способные на столь искреннюю самозабвенную страсть. Люциус никогда не опускался до шлюх, а то бесчисленное множество жаждавших его леди, всегда были вооружены различными магическими средствами и уловками, гарантировавшие им сексуальное удовлетворение и обманывавшее острую бдительность мужчин. В конце концов, Люциуса перестало заботить их удовлетворение. До теперешнего момента. Как это маленькое неопытное существо смогло сбросить его заклинание и более того, наслаждаться им, Люциусом Малфоем, ненавистным ей Пожирателем Смерти, оставалось для него тайной. Но лишь на короткое время. Прерывистый стон Гермионы подстегнул его ритм, и он задвигался быстрее, ударяя глубже, погружаясь туда, где был и будет властвовать лишь он. Серый сумрак глаз Люциуса Малфоя потемнел и сгустился от страсти. Взгляд застыл на Гермионе, жадно вбирая каждый миллиметр покрытого бисерным потом тела. Тень от облака за окном стремительно двинулась в сторону. Алые преломленные лучи заходившего солнца упали на прекрасное юное тело Гермионы Грейнджер, осветив её подобно розовой жемчужине. По крайней мере, именно это сравнение пришло ему в голову, когда не в силах оторвать глаз от сладострастного видения излился в тесно сжимавшую его плоть пещерку. Тяжело дыша и твёрдо осознавая, что он только что пришёл к самому сокрушительному освобождению в своей жизни, Люциус разжал руки и позволил ногам Гермионы, плавно опуститься на стол. Лёжа на боку, она по-прежнему сладко подрагивала, темные ресницы бросили длинные тени на её скулы, приоткрытые губы поблескивали от его поцелуев. Алый закат добавил цвет в её кудрявые волосы. Языки пламени целовали поблескивавшую от слёз страсти кожу. Собственнический взгляд Люциуса остановился на очаровательных бедрах Гермионы. Светлая густая влага сползла вниз по ягодице на стол, и Малфой вынужден был признаться, что один вид его семени у её лона воспламенил его чресла с новой силой. Гермиона тяжело дышала. Ошеломлённая от пережитых ощущений, она едва ли могла пошевелить пальцем. Сквозь пелену страстного дурмана Гермиона видела, как Малфой несколькими чёткими движениями палочки привёл себя в порядок. Его глубокий тягучий голос донёсся до неё будто с того света: — Добро пожаловать в замок Малфоев, мисс Грейнджер. Надеюсь, ваше пребывание здесь покажется вам приятным. Его горячая ладонь по-хозяйски легла на её бедро. — Считаю своим долгом напомнить, если от вас это ускользнуло. — Люциус выдержал многозначительную паузу. — Вы дали Обет не покидать поместье без моего ведома, Мисс. Грейнджер. Вы знаете, чем грозит нарушение обета. — Он довольно усмехнулся. — Доброго вечера. Послышались шаги, затем хлопнула дверь. Гермиона закрыла глаза. В голове не осталось ни одной связной мысли. Впервые, ей было нечем оправдать себя. Наступившая тишина лишь подогрела взбудораженное, не отличавшееся ясностью воображение. Заметил ли он её реакцию? Знал ли, что она полностью отдалась на волю своего желания и наслаждалась им больше, чем ей хотелось бы помнить? Знал ли что ни темная магия, а её собственная страсть предала её тело и душу? Гермиона страшилась узнать правду. Если бы он знал, то наверняка посмеялся бы над её жалкими попытками походить на страстную женщину. Нет. Гермиона часто заморгала. Рон или какой-нибудь другой подросток наверняка бы рассмеялся, но Люциус Малфой не был юношей. Этот взрослый мужчина наверняка мог без труда определить высоту женского удовлетворения. Гермиона закусила губу. Догадался ли он? Гермиона заставила себя подняться и осмотреться вокруг. Взгляд девушки упал на ворох смятой школьной формы. Пошатываясь, она подошла ближе и едва не расплакалась нашупав в куче вещей свою волшебную палочку. Прошло не меньше часа, прежде чем Гермиона отвела взгляд от потемневшей полосы горизонта за окном. Поймав своё отражение в зеркале у гардероба, она внимательно всмотрелась в каждую черточку своего лица. Очистив тело от следов пылкой страсти, Гермиона не смогла так же просто избавить сердце от трепетного жара воспоминаний, сознание от гложущей вины, душу от болезненного предчувствия, что всё только начиналось. Однако решительность и сила в её глазах не угасла. Она всё тщательно обдумает и встретится с последствиями завтра. В её жизни не было места сожалениям. Гермиона Грейнджер всегда была честна перед собой. Так будет и впредь. Что же до Люциуса Малфоя… настанет день, когда и она… довольно усмехнётся.