Правила жизни

Сквозь плотно закрытую решетку доносятся звуки храпа. Из тихих и еле слышимых, они постепенно набирают громкость, и уже кажется, что ты находишься не в тюрьме, а в свинарнике. Фредди хотелось бы верить в это. В первую ночь в заточении он плохо спал: от жесткой кровати болела шея, подушка лежала блином, да и все постельное белье ужасно воняло. Новенький заключенный сам не мог понять, что чует: казалось, что оно вобрало в себя запахи пота тысячи преступников, проведших свои сроки здесь. Парень буквально чувствовал чужое дыхание от подушки, а на наволочке ощущал нечистоты. Фредди перевернулся набок, и кровать скрипнула, визгливо поддавшись движению. Вновь першение в горле — и снова кашель, жуткий и надоевший. Он стал его вторым дыханием — без него никуда не денешься, а если попытаешься задержать — потом станет еще больнее. Ладонь автоматически прикрыла рот, приняв положение ограждающей стенки, и Фредди шумно прочистил горло, выдыхая неприятный воздух с бактериями и всякой другой гадостью. В глазах слезилось, и когда он закончил, парень вытер их тыльной стороной другой руки. Вблизи не было полотенца или платка, а его сумка с вещами лежала в ногах — похоже, надсмотрщики положили ее еще до прихода в камеру Фредди, а он и не заметил. Тогда он вытер обе ладони о штаны, коснувшись и простыни, — чего уж там терять. Вокруг все равно сплошная дезинфекция, в воздухе летают миллионы бактерий, часть которых он и сам выдыхает. А кто знает, чем болеют остальные заключенные. Тюремщикам плевать на здоровье своих заключенных — конечно, есть врачи и больничное крыло, но они существуют по факту, и чисто для проведения медицинских осмотров. Отдышавшись, Фредди повернулся на спину — и снова скрип. Того и гляди, что еще один такой поворот — и под ним упадет кровать, а вместе с ней и преступник. Но нет, она прочно стоит на железных ножках и насмешливо скрипит, словно наслаждаясь, как от ее звуков у людей морщится лицо. Фредди слышал ровное дыхание своего соседа. На удивление — он почти не храпел, лишь иногда раздавались хрипящие звуки, и, быстро хрякнув, сосед вновь затихал. Новый заключенный успел изучить уже все звуки храпа, которые доносились за эту ночь, а глаза исследовали темноту и стали привыкать к ней. Он видел, как в щели угла на потолке застряла муха и тихо жужжала. А чуть повернув голову, услышал, как в противоположной стороне на полу скреблась мышь. Фредди не боялся ни насекомых, ни грызунов, и потому спокойно лежал, замечая, как быстро привыкает к мраку и уже может различать впереди, стоит опустить голову, прутья решетки. Веки тяжелели, глаза закрывались. Сну мешала неудобная подушка, в которой уж не осталось перьев, а спина начинала ныть от непривычно жесткой кровати. Фредди, конечно, никогда не спал на огромных перьевых подушках и огромных мягких кроватях, но даже его условия в дешевой квартире были гораздо лучше, чем в тюремной камере. А чего он ждал? Конечно, он никогда не думал, что окажется в местах заключения. Несмотря на всю тяжесть его ситуации, Фредди старался жить по-честному: только «белые» зарплаты, пусть мелкие, но зато легальные. Вкладывая часть денег в собственное образование, а часть — в жилье и питание, он выкручивался, как мог, хитря, много болтая и иногда обманывая. Школьные годы научили его многому, не только дав знания. Фредди стал циничным, научился не привязываться к людям и избегать эмоций, вызнавая у них только главное и принимая от них только необходимое. И этот урок стал для него важнейшим. В голове сплетались мысли, путаясь и смешиваясь. Фредди, наконец, окончательно закрыл глаза и попытался абстрагироваться. Не думать перед сном очень сложно, а когда под тобой нещадно скрипит кровать — еще сложнее. Тут перед ним стали мелькать помимо мыслей еще и картинки — аптека, в которой он работал, инспекторы, полицейские, наручники на руках... Они переключались с одной на другую, недолго задерживаясь, и Фредди скривил губы, вспоминая недавно произошедшие неприятности. Откуда же появился этот порошок? Миллионы раз он мысленно прогонял в памяти содержимое его коробок, прилавков, ни разу не обнаружив ничего подозрительного. Фредди вспоминал, кто приходил к нему за последний день, но было много клиентов, всех не запомнишь, да и зачем им это нужно было? Мужчины, женщины, беременные девушки... Разные лица проплывали мимо него, и каждое следующее становилось тускнее и бледнее, теряясь в темноте. Фредди стал засыпать, и вскоре его хрипловатый голос присоединился к общему тюремному храпу.

***

Сон заключенных прервал громкий металлический звук. Некоторое время продолжительно доносился по помещению, а затем прерывался буквально на пару секунд, и снова звучал. Фредди неохотно открыл глаза и потер веки. Его сосед уже встал. Парень шумно выдохнул и тоже встал, лениво потянувшись. - Чего медлишь? Одевайся, сукин сын! - грубо крикнул надзиратель, стукнув дубиной по решетке. Фредди скривил лицо, глянув на него. Теперь заключенный понял, откуда шел этот звук. Пара надзирателей с разных сторон водили дубиной по прутьям решетки, тем самым будя преступников и напоминая им о том, что пора одеваться. Парень все же повиновался и встал. Он стал хмуро оглядывать камеру, ища свою униформу. Сосед уже стоял у прутьев, ожидая, пока подойдут к их камере, а Фредди переворачивал сумку и оглядывал каждый уголок, чтобы найти свою одежду. Метнув рукой простынь вверх, он увидел, как на пол свалилась униформа, и принялся переодеваться. А тем временем к камере подошел надзиратель и стал застегивать наручники соседу. - Ты чего творишь, блять? Натягивай свои штаны, паршивец! - надзиратель принялся яростно кричать на него, увидев, что Фредди еще не оделся. Пыхтя и кашляя, он все-таки натянул комбинезон и подбежал к решетке. Надзиратель застегнул наручники, метая гневные молнии ему в спину. Фредди понурил голову в пол, и, хотя не видел, что творится сзади, но чувствовал, что сейчас что-то будет. Он обернулся и сделал шаг вперед: вдоль камер выстроились ряды заключенных и некоторые оглядывались на него. Один надзиратель стоял перед ним, а другой - чуть поодаль, за рядами. Все ждали его. Фредди предугадал, что сейчас что-то произойдет. - Ублюдок, - прошипел чернокожий мужчина и резко ударил в живот дубиной. Фредди согнулся от боли, а в горле вновь стало мерзко першить. Сквозь нарастающий кашель он только и успел, что тихо промолвить: «Твою мать!», как его резко дернули за руку и поставили в ряд других преступников. - Еще раз такое повторится... - надзиратель похлопал дубиной себе по руке, жестом намекая, что, собственно, тогда будет. Фредди исподлобья смотрел на него, только справившись с кашлем. Их взгляды с тюремщиком, казалось, превратились в тугую плотную нить, которую ничто не порвет. Надсмотрщику не понравился такой дерзкий взгляд, и он сделал шаг, взметнув руку с дубинкой вверх, готовый сделать еще один удар, но ее перехватили. - Успокойся, Вилмар, - его отдернул лысый мужчина с всегда надменным взглядом. - Эти уроды не стоят наших нервов. Чернокожий надсмотрщик вроде бы успокоился, и преступников повели в столовую. Но это была только видимость. Крупные ноздри Вилмара расширялись, и сквозь стиснутый губы он шумно выдыхал, будто хищник, недовольный своей неудавшейся охотой. Фредди чувствовал гнетущее напряжение, которое исходило от каждого, и, в особенности, от этого надзирателя. Плотная невидимая нить стягивала, и, похоже, она никогда не порвется. Ряды преступников подошли к дверям столовой, и надзиратели снова стали щелкать наручниками, расстегивая их. По иронии судьбы, Фредди освобождал от оков Вилмар. - Я запомнил тебя, мразь. - У меня тоже неплохая память, - оскалился в ответ Фредди и вошел в столовую. Просторное помещение было заполнено преступниками, сидящими за столами и стоящими в очереди за обедом. Оранжевые пятна болтали, шумели, ругались. Фредди примкнул к очереди, готовый к несъедобной пище. На его подносе оказался суп, компот и затвердевший хлеб. Фредди сел за стол, где уже ели другие заключенные, и стал скрести ложкой по тарелке. В супе было больше бульона, чем каких-либо ингредиентов. Несколько кусочков картошки, немного лука и легкий, почти неуловимый запах мяса, который перебивал алюминиевый запах от чашки. Фредди подносил ложку к носу, и тут же морщил его, кривя губы. Заключенные косились на него, продолжая уплетать пищу. Фредди все-таки осмелился попробовать и сглотнул с ложки супа. Его лицо сморщилось еще больше от неприятного кислого вкуса. - Жрать не хочешь? - напротив него, чуть правее сидел мужчина, широкий в плечах. - Давай я съем. - Не лезь не в свое дело, - хмуро ответил Фредди, глотая еще одну ложку. - Что ты сказал?! - мужчина чуть не поперхнулся хлебом. - А ты не слышал? По-моему, я все внятно сказал. Сидящие рядом преступники захихикали, шепчась между собой. - А ты, я смотрю, смелый! - прозвучало от мужчины, и это был отнюдь не комплимент. Он хотел встать, чтобы ударить, но вблизи ходили надзиратели, проверяя, чтобы все ели, и мужчина быстро принял прежнее место, лишь косо поглядывая на тюремных служащих. Фредди понял, что опять ляпнул лишнего, и решил промолчать. Он продолжил есть, понимая, что следующий прием пищи будет не скоро, а без нее, даже такой кислой и несъедобной, будет тяжело. Широкоплечий мужчина быстрее него справился с обедом и стал посматривать на него озлобленным взглядом. У него были короткие темные волосы, костлявый длинный нос с легкой горбинкой, а прямые брови близко располагались к переносице. - Хлеб дашь? - скорее как требование, произнес он соседу напротив. - Да, возьми, - ему отломили половину лежащего куска, и он тут же положив его в рот, не произнеся в ответ ни слова. Прозвучал гудок, и все преступники встали, вновь выстроившись в ряды. Подходя к дверям, где им снова должны будут скрепить руки наручниками, к Фредди подошел тот самый широкоплечий мужчина с костлявым носом. Парень только сейчас заметил, что он еще был и внушительного роста, походя на двухметровый шкаф. - Разберемся на прогулке. Готовься, кусок дерьма, - басовито выдохнул он в ухо и быстро удалился, словно его рядом и не было. Фредди еще долго ощущал неприятное дыхание, оставляющее мурашки по коже, и его внутренности словно сдавливал ледяной кулак. «Мда, первый день — и уже двое врагов, - думал Фредди, идя по коридору. - А ведь еще пять лет...»