Создание нежное не знает, Что доживая тяжкий век, За ней всё время наблюдает Огнём клеймённый человек. © Король и Шут — Клеймённый огнём.
Я медленно, со страхом, обернулась. Два горящих огнем глаза были устремлены на меня из темноты. Будто тигр, подстерегающий свою жертву. Мое горло сжало, словно его сдавливали чьей-то могучей рукой. Тело оцепенело от шока, но внутри все разрывалось от боли. Дино молча наблюдал за моей реакцией, иногда кидая в сторону замершего Занзаса тревожный взгляд. Я же забыла, как дышать, — это было подобно удару под дых. Меня одолевал испуг. Не злость, не радость, а именно испуг. Я боялась того, что поддамся уговорам Дино и все расскажу. Попрошу помощи, защиты, и тогда будущее могло повториться. Будущее, где из-за Джопок у меня случился выкидыш. Где погибло столько народу, что язык отсохнет перечислять их имена. — Свали, мерин. Я хочу с ней поговорить, — голос у Занзаса был жестким. Стало понятно, что он не примет отказа. Как только я услышала этот баритон, то меня как током ударило, выводя из оцепенения. В груди мучительно заныло, а в голове ярко вспыхнуло воспоминание того вечера в клубе. Тяжелым раскаленным потоком на меня обрушились слова, которые он произнес после. С трудом сдерживая подступающие слезы, я посмотрела на Дино и кивнула, давая понять, что все в порядке. Каваллоне смерил меня пронзительным взглядом перед тем, как уйти. Занзас даже не взглянул на мустанга, когда тот проходил мимо. И когда мы остались вдвоем, то меня сразу кинуло в холодный пот. Занзас еще какое-то мгновение неподвижно стоял, а затем решительным шагом двинулся ко мне. Я приложила много усилий, чтобы остаться на месте и сохранить более-менее невозмутимый вид. Только отвела взгляд, не в силах больше смотреть в лицо этому человеку, — слишком больно. Он остановился в каких-то жалких сантиметрах от меня. Я отвернулась, и, почувствовав исходящее от Занзаса тепло, отступила на шаг. Сейчас мне приходилось бороться с желанием кинуться к нему на шею, с желанием молотить кулаками по его груди. Такая неопределенность раздражала. В самолете мне казалось, что никакой злости во мне больше не осталось, но здесь и сейчас я поняла, как ошибалась. Занзас протянул руку и открыл дверь, ведущую на балкон. Заметив мое замешательство, он собирался подтолкнуть меня к выходу, но я шарахнулась в сторону, будто от чумы. — Не трогай меня. — Я поправила пальто, сползшее с плеча, и вышла на свежий воздух. Стоило мне увидеть открывшийся вид, как я застыла исполином. Высокие сосны окружали задний двор поместья Девятого, покачивая кривыми, раскидистыми ветками из-за разбушевавшегося ветра. Пейзаж из моего сна. Только вместо пустого черного неба — над головой лениво плыли тяжелые тучи, а вместо пожара — скоро должен был хлынуть дождь. Сумасшедшие порывы воздуха нещадно трепали мои волосы, то подхватывая их, то ненадолго оставляя в покое. Я облокотилась на резные перила и взглянула вниз. Перед глазами возник образ горящих людей, и мне пришлось зажмуриться, чтобы избавиться от наваждения. — О чем ты хотел поговорить? — на выдохе спросила я Занзаса, молчаливо стоящего за мной. — Мне казалось, что ты мне уже все предельно ясно высказал. — Какого черта ты тогда ушла? Такого вопроса я не ожидала даже от него. Я выпрямилась и обернулась. Занзас стоял, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди. — Ты это сейчас серьезно? — я истерично усмехнулась. — Тебе самому не смешно? Занзас зло прищурился. Алые перья из-за ветра трепало, и они то и дело задевали его лицо, а китель своими призрачными, пустыми рукавами все безуспешно пытался дотянуться до меня. Занзас не собирался отвечать. Мое негодование из-за затянувшегося молчания увеличивалось, и я неодобрительно покачала головой. — Похоже, ты это серьезно, — тяжко вздохнула я, заправляя за ухо прядь волос. — Просто ты — эгоистичный урод, это если мягко выражаться. И я не хотела находиться с тобой рядом после всего, что ты сделал и наговорил. Переборов себя, я посмотрела на собеседника. Занзас прожигал взглядом пейзаж за моей спиной. Он шумно и глубоко дышал, сжимая губы в тонкую линию. Я его разозлила, и теперь он пытался успокоиться, чтобы не прибить меня ненароком. Лучше бы ударил. Физическая боль мне не страшна так, как душевная. Ведь ее наркотики не глушат… Ее глушит только алкоголь. — Раз тебе как обычно нечего сказать, то я пойду. Хотелось бы уехать до того, как польет дождь. Я собиралась войти в тепло, но Занзас резко зашел мне за спину и надавил рукой на дверь, не дав мне ее открыть. Он вновь оказался слишком близко. Так близко, что чертов хвост, вплетенный в его волосы, касался моей щеки. Я подняла голову, встретившись взглядом с Занзасом через отражение в стекле. Мы оба были мрачнее туч, угрожающе плывущих в небе над Италией. — Ты хотел поговорить, так говори. Рот существует не только для того, чтобы изрыгать проклятья в сторону неугодных тебе людей. — Я положила руку на зеркальную дверную ручку. — Либо дай мне уйти. Мне надоел этот односторонний диалог. — Прекрати выёбываться, — процедил Занзас сквозь зубы. Я обернулась с наиграно-круглыми от удивления глазами, положила ладонь себе на грудь и расплылась в идиотской улыбке. Занзас свирепел с каждой секундой: глаза пылали огнем, на скулах заиграли желваки, а на висках от злости вздулись вены. Для завершения образа не хватало лишь нервно дергающейся брови. — Кто? Я? — улыбка с моего лица сошла так же быстро, как и появилась. После чего я серьезно добавила: — Единственный, кто сейчас выделывается, так это ты. Или ты считаешь, что после того, как я узнала о нашем детстве, я буду вести себя как кроткая овечка? Или после того, что увидела в клубе? Или после того, как ты признался, кем ты меня считаешь? Или после того, как поджарил меня? Серьезно? Серьезно?! Собиралась вести себя спокойно, но не вышло, и я вспылила. Меня бесило поведение Занзаса, словно во всем этом не было ни малейшей его вины. Будто совершенно не о нем речь велась. Что злило еще больше, так это то, как Занзас расслабился после моей тирады. Взгляд стал каким-то снисходительным, словно он разрешил мне на него кричать. Я с минуту ждала хоть каких-то слов, но он продолжал молчать, не отводя от меня глаз. Стало до боли обидно, и я окончательно взбесилась. — Какого черта ты приперся сюда?! Какого черта, Занзас?! Сказал, что хочешь поговорить, а сам молчишь! Для чего все это?! Хотел посмотреть, как я отреагирую, когда увижу тебя? Нет? Чего ты тогда добиваешься своим молчаньем?! Хочешь лишний раз позлить? Так это у тебя вышло просто замечательно! — я ударила его несколько раз кулаками в грудь, но даже это он совершенно спокойно стерпел. Ни один нерв на его лице не дрогнул. — Прекрати молчать! Прекрати делать вид, что тебе наплевать на все! Прекрати! Какого хрена ты пришел к той, которую ненавидишь и считаешь подстилкой?! Решил повторить то, что сделал двенадцать лет назад?! Да скажи уже хоть что-нибудь, ублюдок! Мне и без того больно после всего, что ты сделал! Перестань уже мучить меня!.. — Ну и что ты от меня-то хочешь?! — наконец взорвался он. — Извинений?! Никак не могла понять, почему я чувствовала, что люблю его даже в этот момент. Тогда, когда он вел себя как последняя скотина. Головой я осознавала, что это конец и дальше ничего не может быть. Занзас способен лишь причинять боль. Только сердце в груди разрывалось от этих мыслей, не соглашаясь с ними. Оно неустанно колотилось, гоняя по венам отчаяние и крупицу надежды. Меня начали душить слезы, как только я вспомнила о будущем, где у нас был сын. Сколько же всего мне придется терпеть ради осуществления такого, казалось бы, невозможного будущего? Через что мне еще предстояло пройти? И главное: как мне простить все то, что Занзас сделал? Забыть такое слишком сложно. Теперь моего ответа ждал Занзас, огромной угрозой нависнув надо мной. Я рвано втянула ртом воздух, пытаясь успокоиться и собрать последние остатки сил и духа. Внутри продолжал бороться здравый смысл с надеждой. И я с превеликим трудом выжала из саднящего горла слова: — Мне не нужны твои извинения, — мой голос надломился. — Я хочу, чтобы ты ушел. После этих слов во мне рухнул целый мир. В голове возникла звенящая пустота, а грудь сковало льдом. Я смотрела Занзасу в глаза, не в силах отвернуться. Пыталась разглядеть в алом омуте хоть что-то, но там для меня открывалась лишь холодная бездна, которая на краткий миг оттаяла. Это было почти неуловимо, словно крошечная искорка в беспросветных мириад мрака. — И поэтому ты так крепко держишь меня за руку?.. Медленно опустив взгляд, я увидела, что сжимала ладонь Занзаса. Причем с такой силой, что у него побелела кожа. Я понятия не имела, когда схватила его. Не заметила этого. Видимо, даже тело сопротивлялось моим словам. Я с трудом расцепила свои пальцы и прижала дрожащую руку к груди, продолжая чувствовать чужое тепло. — Если хочешь, чтобы я ушел, то повтори это. — Занзас медленно сжал ладонь в кулак, а затем внимательно взглянул на меня. — Повтори, и больше никогда меня не увидишь. Из меня будто выбили весь воздух. Я безмолвно открыла рот, но не смогла извлечь ни звука. Подул сильный ветер, шурша ветками деревьев и травой, принося за собой запах приглушенной пыли. С неба на кафельную плитку балкона сначала упало несколько тяжелых капель, а после дождь обрушился стеной. Но никто из нас двоих даже не вздрогнул. Наша одежда быстро промокала, но мы продолжали смотреть друг другу в глаза. Я сломилась от его пронзительного, испытующего взгляда. Поддалась чувствам, задвинув всю накопившуюся обиду и злость на задний план. Не о них мне сейчас хотелось думать. Я, встав на носочки, притянула Занзаса к себе за мокрый ворот рубашки и поцеловала его. Пухлые, слегка шероховатые, но такие любимые губы. Он моментально оторвал меня от пола, крепко обнимая своими сильными, горячими руками и вжал в стену, отвечая на мой поцелуй. Напористо, с ярким, агрессивным желанием. Словно только и ждал этого момента. Я обхватила ногами торс Занзаса, запуская свои пальцы в его мокрые от ливня волосы. Мне хотелось прижаться к нему как можно сильнее. Губы приятно ныли от покусываний, а тело горело от тесного контакта с любимым мужчиной. Боль в груди медленно отступала, оставляя после себя лишь отголоски эха. Сердце колотилось как сумасшедшее, барабанами отдаваясь в висках. Занзас провел большим пальцем мне по щеке, вытирая капли дождя. Казалось, что мы могли так целоваться хоть весь оставшийся день, но я даже сквозь закрытые веки увидела белую вспышку и замерла. Занзас недовольно оторвался от меня и вопросительно выгнул бровь. — Молния, — судорожно выдохнула я, цепляясь за его китель. — И что? — хрипло проронил Занзас и на удивление мягко прильнул обратно к моим губам. Я не успела ответить, как прогремел гром. Мне показалось, что на голову вот-вот обрушится что-то тяжелое. — Вот дерьмо! — выругалась я, отстраняясь от Занзаса. — Черт! Вжавшись спиной в стену, я с силой заткнула уши. Перед глазами ярко вспыхнуло воспоминание о первом убийстве. Раскаты грома напоминали мне выстрел пистолета — такие же громкие и неотвратимые. Волнообразные, словно медленные удары сердца перед нажатием на курок, а затем резкие, оглушающие, как вылет пули из дула оружия. Касание горячих ладоней до моих плеч подействовало отрезвляюще. Я вздрогнула и подняла голову. Сильный и холодный дождь слепил, заливаясь в глаза, заставляя жмуриться. Занзас смотрел на меня с легким замешательством. Тяжелые капли разбивались о его плечи и рикошетом разлетались в разные стороны. По лицу ручьем струилась вода, капая с кончика носа, очерчивая приоткрытые губы, стекая с подбородка на шею. Я с трудом выдохнула скопившийся в легких воздух и Занзас вопросительно вскинул бровь. — Давай зайдем внутрь, — лишь это вымолвила я, чувствуя во рту привкус дождевой воды. Ничего больше не говоря, я быстро прошмыгнула за дверь, в панике пытаясь сообразить, куда можно спрятаться. В помещении после ветреной и мокрой улицы было вязко и душно, как в закупоренной бочке. Судорожно оттягивая прилипшую к телу рубашку, я шла по длинному коридору и ни на что не обращала внимания. В голове отчаянно билась лишь одна цель — найти тихое местечко. Только далеко уйти мне не удалось. Занзас поймал меня за руку и развернул к себе так резко, что я тяжело привалилась к его груди, не устояв на ногах. — Да что с тобой? — Занзас раздраженно провел ладонью по лицу, сгоняя воду. — Ты давно не ребенок, чтобы бояться грозы. Тон его голоса был с нотками укора. Я прикусила губу, кидая встревоженный взгляд в сторону окна, о которое громко разбивались капли дождя, водопадом стекая на внешний подоконник. Ливень был неслыханной щедрости. — Думаешь, только дети боятся грома?.. Я перевела взгляд на Занзаса, стыдясь своего поведения из-за бушующей стихии. Вновь ярко сверкнула молния, освещая полумрак в длинном коридоре. Тени резко взметнулись вверх по стенам, увеличиваясь в размерах, и снова слились с царившим в помещении мраком. Я сжала в кулаках рубашку Занзаса и испуганно замерла. Тело словно окаменело. Загрохотало так, что казалось небо пополам треснуло. Я дернулась и осела бы на пол, не успей Занзас подхватить меня под руки. Появилось давящее чувство, словно это кара за все мною совершенное. Перед глазами возникло кровавое и жестокое воспоминание. Воспоминание, в котором я снова предстала убийцей, лишь бы спасти собственную шкуру от лишних сомнений на свой счет в клане. Унизительно трусливо, жестоко и мерзко. Я уткнулась носом Занзасу в солнечное сплетение, продолжая сжимать в ладонях мокрую ткань. Ноги стали ватными. Я понимала, что самостоятельно теперь с места не сдвинусь. — Я хуею с тебя. С этими словами Занзас легко поднял меня на руки и двинулся прямо по коридору.***
Укутанная полностью в одеяло, я сидела на кровати, поджав под себя ноги. За окном все еще лил дождь, громко барабаня по стеклу. Гроза давно успокоилась. На улице теперь властвовал лишь ветер. Даже находясь в комнате, я могла слышать, как громко трещат деревья, сгибаясь, не в силах сопротивляться буре. В ванной перестала шуметь вода, и я обернулась в тот момент, когда оттуда вышел Занзас. После душа он не соизволил одеться, лишь обмотал вокруг бедер полотенце. Я прикусила губу и сильнее запахнула одеяло, практически полностью в нем исчезая. Занзас поднял на меня взгляд, на какое-то мгновение замер, а затем усмехнулся. — Ты похожа на опоссума, — объяснил он причину своего смешка. — Гроза закончилась, могла бы уже вылезти. — Я замерзла, — глухо оправдалась я из недр своего убежища. — И тут уютно. Почему я похожа на данного зверька — спрашивать не стала. Занзас неопределенно качнул головой и подошел к закрытому окну, что-то высматривая на улице. Я проводила его взглядом, вновь ударяясь в сомнения. Все это время мне приходилось убеждать саму себя в том, что так просто не смогу его простить. И вот как все обернулось. Правильно ли это? Я бы корила себя за подобное гораздо сильнее, не будь у меня одного весомого аргумента: раз мы помирились, то будущее не изменилось. Теперь поводов для волнений уменьшилось. Это не могло не радовать, даже если чуть-чуть. — Давно ты стала грома бояться? — спросил Занзас, оборачиваясь. Складывалось впечатление, что он интересовался не для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Взгляд у Занзаса был какой-то подозрительный, задумчивый. — Сколько себя помню, — честно призналась я и добавила: — Но усилилось полтора года назад. Занзас кивнул, что-то для себя уяснив, и резким движением задернул шторы. Комната погрузилась во мрак. Я нахмурила брови и скинула с головы одеяло. Силуэт Занзаса с трудом выделялся на фоне бордовой ткани. Я села ближе к краю, свешивая босые ноги с кровати. Покусывая в нерешительности нижнюю губу, молчала, собираясь спросить о мучавших меня вопросах. — И все же я кое-что хочу узнать, — вымолвила я, собравшись с духом. Занзас обернулся, уже заранее все понимая. — За что?.. — Что именно тебя интересует? — мрачно уточнил он. — Все, что я перечисляла на балконе. Занзас медленно повернулся к окну спиной, метнув в меня взглядом алую молнию . Молчание с его стороны было мучительно долгим, но я ждала, не отводя в сторону глаз. Дождь за окном мелко моросил, но никак не думал кончаться. Так и я не собиралась сдаваться, твердо решив услышать всю правду. Занзас, видя все это на моем лице, нервно повел плечом и шумно, недовольно выдохнул. — Ты, будучи совсем соплей, носилась за мной хвостом. — Занзас буквально каждое слово из себя выжимал. — И в подобный день ты просто оказалась не в то время не в том месте. — В смысле? — Произошедшее было случайностью. — Он взглянул мне прямо в глаза. — Я тебя не заметил, когда швырнул стул в окно. Я в ответ промычала что-то неопределенное. Занзас запрокинул назад голову, глядя в потолок так, словно намеревался найти там помощь. Разжевывать каждую деталь — явно не в его планах. По моим босым ступням прошелся прохладный ветерок, и я, ежась, поджала под себя ноги. Занзас все молчал. Наверное, надеялся на то, что такого объяснения мне вполне хватит. — И что произошло потом? — я аккуратно попыталась его подтолкнуть на продолжение. Занзас тяжело и недовольно вздохнул, но ответил: — Ты моментально отключилась, а когда тебя отнесли в комнату, то уже не дышала. — Занзас отошел от окна, сел на диван и добавил: — Понятия не имею, что было дальше и кто тебя откачал. Дышать стало немного легче после услышанного. Один тяжелый вопрос спал с моих плеч грузным камнем. Я поверила словам Занзаса. Он из тех людей, который либо скажет правду тебе прямо в лицо, либо высокомерно промолчит, если не захочет отвечать. Сидеть и придумывать какую-то ложь — это не про Занзаса. Особенно если соврать надо кому-то вроде меня. Наступила тишина. Слышно было лишь дождь, бьющий по окнам. Я чувствовала себя очень неуверенно из-за того, что на языке крутился очередной вопрос, ответ на который мне надо было услышать. Не хотелось лишний раз злить Занзаса или показаться чересчур назойливой, — даже если повод весомый. — Это вроде не все, что ты хотела знать, — помог мне Занзас. Похоже, он увидел метания на моем лице и сжалился… или еще что-то. Я оторвала взгляд от пола и нервно сглотнула: — В клубе, то, что я застала… — я на мгновение замолчала, сжимая в руках края одеяла. — До этого было что-то большее? Занзас смотрел мне прямо в глаза, ни на мгновение не отворачиваясь. Ясно и прямо. Мне казалось, что я уже поняла, каков будет его ответ. По телу прошла дрожь, а к горлу подкатила тошнота из-за нарастающего страха. Сердце больно пихалось в ребра, и я приложила к груди холодную ладонь, чувствуя под ней быстрое биение. Из-за затянувшегося молчания у меня перехватило дыхание. До ужаса пугала причина такой паузы и я уже жалела о том, что спросила. И когда Занзас прикрыл на пару секунд глаза — из-под меня словно выдернули опору. — Нет, не было. — Я уже не ждала подобного ответа от Занзаса. — Но могло произойти, если бы кое-кто не прокусил мне губу. Я так громко и с облегчением вздохнула, что Занзас не сдержал смешка. На душе моментально полегчало, но почти сразу огромным грузом мне на шею свалилась вина. Именно сейчас Занзас передо мной честен, а я скрывала от него правду насчет Джуна. Тут и началась моя новая борьба самой с собой: часть меня хотела все ему рассказать, а другая — сдерживалась из последних сил. — Спасибо, — наконец заговорила я, заставляя себя не думать о корейце хотя бы сейчас. — Мне важно это было услышать. Занзас промолчал, но я заметила, как он слабо кивнул, принимая мои слова. — Я устала за сегодня очень, хочу спать, утром вылетать рано… У меня оставалась еще пара вопросов, но я решила с ними повременить. После разъяснения некоторых моментов на меня навалилась усталость. Красноречивый зевок не заставил себя долго ждать, и я развалилась на широкой кровати, зарываясь под одеяло по самые уши. Сегодняшняя гроза — причина моей задержки. Впервые я была рада стихии, заставляющей меня вспоминать все мои нажатия на спусковой крючок. — Ты не собираешься ложиться? — я оторвала голову от подушки, заметив, что Занзас так и остался сидеть на диване. — Пока не устал, — ответил он и взял со спинки дивана свои штаны. — Спи, я позже приду. Удовлетворившись его ответом, я закрыла глаза, точно зная, что он скоро вернется. Что-то липкое и теплое стекало по моим рукам. Под ногами не чувствовалось никакой опоры, словно я парила в невесомости. Холодный воздух здесь был наполнен запахом свежей крови. Я попыталась пошевелиться, но мое тело меня не слушалось. Оно было неподатливое и тяжелое, как будто полностью состояло из ледяной стали. Все вокруг — белым-бело. Точнее, только то, что я могла видеть перед собой. Возможности оглядеться у меня не было совершенно. Еще я чувствовала нечто инородное в собственном теле. Именно то, что не давало мне двигаться, прочными свинцовыми жгутами оплетая мои мышцы. — Посмотри, — раздалось злобное, тихое шипение, эхом отражаясь от несуществующих стен. — Посмотри. Передо мной возникло мое собственное отражение. Я ужаснулась от своего вида и попыталась зажмуриться. Но подобная роскошь была мне недоступна. Белое, как полотно, обескровленное лицо. Впалые щеки, темные круги под глазами и разбитые губы. Запястья, локти, основание шеи и ноги были пронзены терновыми прутьями, уходящими куда-то в белоснежную ввысь. Я висела на них, подобно марионетке, а из ран сочилась кровь, стекая алыми змейками по обнаженному, испещренному свежими шрамами телу. А взгляд мой был поистине мертвым. — Взгляни, что ты сделала с собой, — шуршащий, словно осенняя листва, голос. — Взгляни… взгляни… — эхо было ласковым и пугающим одновременно. — Посмотри на себя. Терновые прутья ожили, зазмеились, оставляя на коже рваные узоры. Кровь хлынула с новой силой, капая с кончиков пальцев и растворяясь в белом «ничего» алой дымкой. Я дернулась в попытке освободиться, а лицо моего отражения растянулось в злобной ухмылке, оставаясь при этом неживым. — Такова твоя участь, — раздался свистящий, змеиный смех. — Прими ее. — Ну уж нет. — Откуда-то у меня появились силы. — Не приму. Я сделаю все возможное, чтобы избавиться от пут. — Твое упрямство граничит с безумием, — шепот был грустным, словно мой собеседник разочарован. Доказывая собственные слова, я резко дернула ногой, вырывая ее из колючего плена. Все пространство вокруг завопило, будто мои действия причиняло ему боль. Усмехнувшись, я освободила вторую. Шелестящий крик резанул слух, на какое-то мгновение лишив зрения. Сжав от напряжения челюсть, я с силой притянула руки к груди и подалась вперед. Три «цепи» разом порвались, освобождая меня. Пространство вокруг взорвалось белой вспышкой и погрузилось во мрак. Я стала падать… — …третий раз уже, — раздался недовольный бубнешь над ухом и меня, крепко обхватив поперек туловища, втащили обратно на кровать, — хоть привязывай. — Третий раз? — эхом переспросила я. Я с трудом села, потирая заспанные глаза. Голова после сна шла кругом, и мне было сложно сфокусироваться на чем-либо, поэтому просто смотрела на светлую простыню. К горлу подкатила тошнота, и я почувствовала, как стала медленно съезжать с края постели. Занзас уже каким-то привычным движением схватил меня за локоть и потянул на себя. — Да какого ч… — Занзас, начиная вскипать, резко замолчал. Он взял меня за подбородок, заставляя повернуться к нему. — У тебя кровь носом идет. — Да, что-то мне не очень хорошо. — Язык заплетался. Кое-как сползла с кровати под пристальным взглядом Занзаса и, не включая свет, вошла в ванную. Я открыла холодный кран и начала умываться. Вода густо окрасилась моей кровью, оставляя рыжие капли на светлой раковине. Перед глазами тут же всплыл фрагмент из сна, и я еле сдержала подступающую рвоту. Громкий и надрывистый кашель привлек внимание Занзаса. Он поднялся с постели и подошел, загораживая собой проход. В помещении из-за этого стало совсем темно. — Не включай свет, — тихо попросила я, когда заметила, что Занзас потянулся к выключателю, — пожалуйста. А лучше — выйди. Я сплюнула горькую, вязкую слюну и прополоскала рот. Кровь все еще шла, но уже не так сильно. Набрав в ладони воды — ополоснула лицо, смывая выступившие от напряжения слезы. Занзас скрестил руки на груди и облокотился плечом о дверной косяк, всем своим видом показывая, что останется на месте. Меня вновь начали душить рвотные позывы, но не более. — Ты сегодня ела вообще? — как бы невзначай поинтересовался Занзас. — Завтракала в Японии, — ответила я, отдышавшись. — Еще чай в самолете пила. — Часов двенадцать тому назад, — подвел итог Занзас. Вновь ополоснув лицо, я выпрямилась и, держась за края раковины, посмотрела на темный силуэт в зеркале, застывший в проходе. У меня была своя версия того, почему резко стало так плохо: наркотики. На крайний случай — последствия после атаки Реборна. Я провела ладонью по животу, слегка удивляясь тому факту, что никакой боли после выстрелов уже не осталось. Занзас, правда, воспринял это движение иначе. — Ты сейчас пойдешь и поешь, — строго произнес он. — Да я не голодная, — отрицала я, выдавливая зубную пасту на щетку. — Меня просто утром хорошенько приложили. Вот и последствия поздние. — Ты меня услышала. От холодного безапелляционного тона Занзаса желание продолжать настаивать на своем значительно поубавилось. Я искоса взглянула на могучую фигуру и принялась чистить зубы. На улице уже медленно светало, а у меня так и не получилось уснуть во второй раз. Стоило закрыть глаза, как в памяти всплывало лицо Джуна. Так и провела это время, наблюдая за дождевыми каплями, лениво стекавшими вниз по окну. Ливень все никак не хотел униматься. Мне казалось, что погода сейчас прекрасно отображала мое смятение. Даже присутствие Занзаса не успокаивало и не придавало уверенности, как это было раньше. Я обманывала его. И от этого мне хотелось кричать, но лишь скрипела от досады зубами. Раз я решила покончить с корейцами как можно скорее, значит так и поступлю. Если Дино найдет их раньше — великолепно, если нет — так тому и быть. Я не желала идти по пути себя из будущего и видеть гибель людей Вонголы, Каваллоне, Триады. Не хотела, чтобы Занзас был вынужден просить стереть мне память, лишь бы я не сходила с ума от потери. И если мое решение приведет к тому, что я больше никогда не буду с Занзасом, то это еще не самое страшное. Я глубоко вздохнула и перевернулась на спину. На белый потолок падали размытые тени с улицы. Кисточки на балдахине казались совершенно застывшими, словно были сделаны из натурального золота, а не из тонких шелковых ниток. Я провела ладонью по лицу, ненадолго закрывая глаза и прислушиваясь к тихому дыханию Занзаса. Он тоже довольно долго не мог уснуть. Кажется, у нас с ним была одна общая черта: проблемы со сном. Либо спим урывками, либо сутками. Подобное выматывает гораздо сильнее, чем какая-то физическая работа. Я посмотрела на Занзаса и слабо улыбнулась. Он проснулся от моего пристального взгляда. Я совсем забыла о том, что Занзас довольно чуток к подобному. К шуму он привык, а когда на него смотрят — нет. — Прости, — виновато шепнула я. — Не хотела тебя разбудить. Он сонно поморщился, грузно перевалился на бок и сгреб меня в охапку. Я оказалась тесно прижата спиной к его груди, и при попытке немного отстраниться Занзас частично улегся сверху, придавливая своим весом. — Спи… — тихо проворчал он мне в макушку. — Задолбала вздыхать и пялиться… Значит, все-таки, не спал. Я усмехнулась и глухо выдохнула: — Ты тяжелый...***
Расчесывать волосы с утра — невыносимая пытка. На щетке, буквально, оставалась половина моей шевелюры. Правда сегодняшний случай был каким-то особенным: создавалось впечатление, что кто-то специально вязал узлы на моей голове, пока я спала. Один из главных подозреваемых как раз вышел из ванной, и я устало поинтересовалась: — Ты их жевал, что ли? Я красноречиво запустила пятерню в волосы, провела ею вниз, и пальцы застряли у самых кончиков. Занзас, проведя тыльной стороной ладони по скуле, недовольно выгнул бровь. Я вздохнула и возобновила собственные пытки, ругаясь через раз. В голову снова пришла мысль подстричься, но когда прямо за моей спиной встал Занзас — это идея стремительно доросла до звания цели. У меня бесцеремонно отняли щетку, сжали в кулаке волосы у самого затылка и принялись их драть так, что я серьезно испугалась за сохранность своих кудрей. — Ты же мне скальп так снимешь! — Хотел бы я снять с тебя скальп, сделал бы это голыми руками, — будничным тоном произнес Занзас, сосредоточенно глядя на свою работу. Удивительно, но боли я практически не чувствовала. Захотелось подколоть его по поводу опыта в расчесывании волос, но сдержалась и лишь ответила: — Ни секунды в тебе не сомневалась. Занзас хмыкнул и, закончив, откинул щетку на комод. Та, в свою очередь, с грохотом ударилась о деревянную поверхность и соскользнула на пол. Я наклонилась, чтобы поднять ее, но мне не суждено было завершить начатое. Занзас, вдохновившись от подобного, схватил меня за подол длинной футболки и потянул на себя. Мои пальцы сомкнулись в нескольких сантиметрах от расчески. В одно мгновение я оказалась под Занзасом, вжатой в постель. Меня обдало мятным запахом пены для бритья и зубной пасты. Прекрасно осознавая, чего хочет Занзас, я поняла, что не разделяла его желания. У меня сработал какой-то стопор. Возможно это из-за неразрешенных вопросов, которые я отложила, или приглушенная злость и обида не давали расслабиться. Вернее будет сказать: и то и другое. — У меня самолет через тридцать минут, — мягко запротестовала я, упираясь ладонями в грудь нависшей надо мной угрозы итальянского происхождения. — Можно без разогрева и по-быстрому… — Занзас слегка коснулся своими губами моих и лукаво взглянул в глаза. — Если без разогрева и по-быстрому, то я буду ходить как раненый в жопу ковбой. Занзас усмехнулся, оценив сравнение, а я попыталась аккуратно выползти из-под него, но моя попытка к бегству окончилась так же, как попытка поднять щетку с пола. Разница была лишь в том, что теперь я лежала сверху. — Твой личный самолет стоит на личном аэродроме Вонголы, — в голосе Занзаса стали ощущаться недовольные нотки. — Не можешь задержаться на лишний час? Я промолчала, боясь сказать ему о том, что на данный момент не хотела его. В голове лишь раз за разом прокручивались все сказанные им в ту ночь слова, заставляя воспротивиться еще больше. Мне не было противно от его прикосновений, но заходить дальше я не позволяла. Фраза Занзаса про потаскуху и ей подобные — напрочь отбивали желание интима. — Мне нужно одеваться. В очередной раз попыталась соскользнуть с постели на пол, но Занзас схватил меня за руку и притянул к себе. Крепко сжатые пальцы на запястье говорили о том, что отпускать он меня не намерен. Я растерянно взглянула на Занзаса, начиная предполагать не самый радужный поворот событий. Видимо, это так красноречиво отразилось на моем лице, что в алых глазах промелькнула усмешка, и хватка разжалась. Вместо этого Занзас положил руку на мое бедро, поглаживая кончиками пальцев шрам от ножа Ганга. — Говори уже. Ладонь Занзаса медленно поднималась выше. Я напряглась, но останавливать его пока не стала. — У нас осталось одно испытание, и я не хочу его пропустить, — серьезным тоном произнесла я, мрачно взглянув на электронные часы. — Я появлялась лишь на двух, не хорошо как-то. — Я не про это. Меня смерили мрачным взглядом. Я тут же попыталась изобразить искреннее непонимание в происходящем. Мои попытки увенчались прахом, стоило Занзасу лишь сунуть руку мне под футболку. — Не надо, — я пыталась отстраниться. — Не сегодня, Занзас. Я серьезно. — Да, я имею в виду именно это. Он выразительно взглянул на то, как я вцепилась в его предплечье, не позволяя касаться себя. В вишневых глазах застыло ожидание. Казалось, Занзасу и вправду было интересно услышать о том, что сейчас творилось в моей голове, — искорки догадки уже плескались в алом омуте. Оставалось лишь оправдать их. И я, сдавшись, устало простонала, разжимая свои пальцы. На руке Занзаса остались следы от моих ногтей, но он и бровью не повел. — Мне нужно немного времени, чтобы отойти от того, что было, — неуклюже произнесла я. — Неприятный осадок остался после твоих слов. Я наивно ожидала сейчас услышать хоть какие-то объяснения, но Занзас лишь снисходительно ухмыльнулся. Мне стало откровенно обидно от подобного отношения. Я в самом деле почувствовала себя легкодоступной особой. Только пальцем помани, — и уже на все согласна. Что, в принципе, являлось правдой: я легко поддавалась на любые провокации Занзаса. Недовольно фыркнув, я встала с кровати и, с трудом сдерживая раздражение, подошла к креслу, на котором лежали мои вещи. Нервозно стянула с себя футболку, спиной чувствуя пронзительный взгляд Занзаса. Злясь, я резкими движениями стала надевать брюки. Мне сложно было сдерживаться, когда внутри все кипело от несправедливости и негодования. Хотелось раскидать все вещи по комнате и разораться. — Прекрати. — Прекратить что? — грубо процедила я, пытаясь застегнуть лифчик. От его приказа у меня нервно задергалась бровь. Вместо ответа Занзас быстро пересек разделяющее нас расстояние и с силой впечатал меня спиной в кожаную мебель. Он знатно рассердился. На его агрессивное поведение я лишь горько усмехнулась. Занзас нахмурился, слабо сжал ладонь на моей шее и, наклонившись к уху, тихо произнес: — Думаешь, я бы здесь находился, если бы считал тебя шлюхой? — резонно заметил он, проведя большим пальцем по моему подбородку. — Тогда к чему была вся та бравада, раз не считаешь? — раздраженно спросила я. — У меня голова не на месте была. Высказал все, что думал, когда увидел тебя с… — он осекся, когда понял, что сболтнул лишнее. Его взгляд мгновенно приобрел остроту, да и сам Занзас стал выглядеть, как ощетинившийся дикобраз. У меня же сердце в пятки ушло от такого незапланированного признания. — С Ван Пак Джуном? — сразу сообразила я, и в горле встал колючий ком. — Ты что, приревновал?.. Я вспомнила, как после встречи с другими главами Триады мне постоянно мерещился знакомый силуэт. Даже танцуя с Джуном, все время ощущала, как кто-то пристально наблюдал за мной. Увидев на полу разбитый стакан, я поняла, что у меня не паранойя. Сейчас мне стала ясна более реальная причина подобной злости у Занзаса, когда он появился в моей комнате. И такое желание овладеть… Дал понять, кому принадлежу?.. Это даже забавно. Наверно, я странная, раз мне нравилось такое проявление собственничества. Конечно, если это не будет выходить за рамки нормы. И в иное время такое бы только польстило, но не тогда, когда в моих жилах плескалась отрава Джопок. Большая вероятность того, что я стану игрушкой в руках никого иного, как Ван Пак Джуна. Сердце в груди болезненно забилось. Стало казаться, что его стук можно услышать даже из коридора. Невыносимо было чувствовать тепло человека, которого любишь и знать, что в скором времени обстоятельства вынудят его бросить. Возможно, слишком наивно полагать, что мы не расстанемся раньше, но зная будущее, я не могла мыслить иначе. Занзас не отвечал, лишь прожигал меня тяжелым взглядом и напряженно сжимал челюсть. Доля уязвленности проскальзывала в его поведении, словно он был застукан за распитием детского шампанского. Или же у меня просто разыгралось воображение. Я привыкла расценивать молчание как согласие и теперь не знала, как среагировать на это. Проигнорировать? Сказать, что мне нужен только он? Уверять, что я никуда не денусь? Первый вариант чреват последствиями, а второй слишком приторный. Третий — ложь. И пока я терялась в догадках, Занзас убрал руку с моей шеи и мертвецки спокойным тоном предупредил: — Увижу еще раз что-то подобное — ноги переломаю. — Договорились, — пискнула я в ответ, и тут же покрылась ледяными мурашками. Теперь ожидание того, когда сработает наркотик, стало для меня более мучительным. Лучше бы Занзас исполнил свое обещание прямо сейчас, чтобы я не смогла уйти. Вновь навалилась усталость, словно я вовсе не спала. Даже дышать стало труднее. Все это так выматывало, вытягивало из меня последние силы, и казалось, что я скоро просто сдамся. До боли в груди хотелось поделиться этим с Занзасом, но рассказать об этом ему, означало спрятать голову в песок и скинуть на него все свои проблемы. Он бы помог. Почему-то в этом я была полностью уверена. Только в будущем все обернулось не так, как хотелось бы. А кто знает, что произойдет теперь?.. Может стать только хуже, либо наоборот. Хотя зачем гадать, если рано или поздно все узнаем? Я тяжело вздохнула, села на подлокотник кресла и уткнулась лбом Занзасу в живот. Прямо как он мне в клубе. В голове царил бардак, все перемешивалось между собой, путалось, нагромождалось друг на друга. Мысли, эмоции. Все. Непередаваемо сильно хотелось отдохнуть от всего, что происходило сейчас в моей жизни. — И что бы это могло значить? — настороженно поинтересовался Занзас. — Ничего, — выдохнула я, не поднимая головы. — Устала просто мотаться туда-сюда. Как представлю, что снова придется трястись в самолете двенадцать часов, аж плохо становится. И почему существует телепорт для путешествия во времени, но не существует для перемещения в пространстве?.. — Так не лети, — сказано это было так, словно ничего более очевидного в мире не существовало. Сразу после его слов раздался звонок моего мобильного. Как гром среди ясного неба. Я, усмехнувшись, посмотрела на Занзаса — выражение его лица было не самое довольное. И вытащив из кармана пиджака телефон, я ответила: — Слушаю. — Десятая, все готово. Как скоро вас ждать? — раздалось на том конце. Параллельно словам моего человека, в глазах Занзаса разгорался коварный огонек. Не успела я и рта раскрыть, как у меня из руки выхватили трубку: — Часа через три освободится она. Мне стало так смешно, что не хотелось даже возмущаться от такого эгоистичного поступка. Я ни разу не слышала, чтобы Занзас говорил на китайском. Его голос прозвучал невероятно мягко на моем родном языке, да еще и слова были расположены неправильно. Я свалилась с подлокотника в само кресло, сминая под собой Варийский китель. От смеха из уголков глаз потекли слезы, и Занзас недовольно пихнул меня коленом, ожидая объяснений. — Боже, хочешь, я помогу тебе подтянуть китайский? — еле выдавила я из себя и взглянула на объект моего веселья. — Ты говоришь как пьяный мастер Йода. Наверно, не стоило это произносить, так как Занзас навис надо мной и недовольно прищурился, но я продолжала отрывисто посмеиваться. Правда, до тех пор, пока он не выдернул из-под меня свой плащ, и я не кувыркнулась на пол. — И вот так всегда, — вздохнула я, потирая немного ушибленный локоть. Занзас просто хмыкнул, глядя на меня сверху вниз, и сел на постель, подкидывая на ладони телефон. Я встала, оттряхивая брюки от налипшего с ковра ворса. В моих планах на самом деле нет пункта о задержке в Италии, ведь время было не на моей стороне: в Японии на восемь часов больше, чем здесь. Поэтому я не хотела задерживаться, да и Хаято мне голову открутит, если не появлюсь на последнем испытании. Пусть даже никто и не знал, все ли будут в нем участвовать. Но мужик сказал — мужик сделал. Ругаться с Гокудерой мне не хотелось, особенно если он заведомо будет прав. — Дай телефон, — вежливо попросила я, протягивая руку. — Мне нельзя тратить три часа. Правда. Мой честный и прямой взгляд не возымел никакого результата. За исключением того, что в глазах Занзаса промелькнула легкая ирония. И я не понимала: издевался он, или и вправду считал, что сможет задержать меня, а все мои отнекивания лишь забавляли его. Не видя иного выхода, я просто попыталась резко выхватить свой мобильный телефон из рук Занзаса. Увы, но он ожидал с моей стороны эти действия. Поэтому ему ничего не стоило отклониться назад, заводя за спину руку с зажатым в ней сотовым. Все же Занзасу подобное явно доставляло удовольствие. Я фыркнула и постаралась отнять мобильный во второй раз. В итоге беспомощно повисла у Занзаса на шее, тщетно пытаясь дотянуться до его ладони. Он хмыкнул и прижал меня свободной рукой к себе, пресекая дальнейшие планы по отвоеванию жалкой техники. От бессилия я начала посмеиваться. — Отда-ай, — протянула я, изворачиваясь в его «объятиях» как уж и хватая пальцами лишь воздух на том месте, где должен был находиться кулак Занзаса. — Ну отдай. И так и этак крутилась, пытаясь перелезть и через плечо, и сбоку, но вывод был один и тот же: Занзас коварно усмехался. Я сидела у него на коленях и устало сопела, выжидая подходящего момента для контратаки. Когда час расплаты, как мне показалось, настал, и Занзас расслабился — резко подалась вперед, заводя свою руку ему за спину. Я ухватилась за телефон, крепко сжатый в кулаке, и победно вскрикнула: «ага!». Вот только не учла того, что Занзас преспокойно мог откинуться назад, придавливая своим весом мою клешню, начисто лишая последнего энтузиазма. Я обессилено простонала и уткнулась Занзасу в шею, чисто из принципа продолжая дергать рукой в попытках вытащить ее. — Будешь так елозить на мне, поверь, не сдержусь, — предупредили меня. Я приподнялась так, чтобы посмотреть в наглые вишнево-алые глаза и едва касаясь губ Занзаса, произнесла: — Если так по мне соскучился — лети со мной. Будет много времени для того, чтобы решить проблему с твоим… самоконтролем. Такое количество провоцирующих ноток в голосе удивило даже меня. Я почувствовала, как Занзас подо мной напрягся. Впиваясь пальцами в кожу на моей спине, он прошипел, словно от боли, и недобро прищурился. — Нарываешься… — процедил он и ощутимо прикусил мне верхнюю губу. Я лишь улыбнулась и чмокнула Занзаса, как бы извиняясь за свое поведение. Казалось, что и это я зря сделала, так как легковоспламеняемый подо мной объект откинул в сторону несчастный телефон, крепко сжал рукой мою ягодицу и начал целовать уже более настойчиво. Вероятно, принял мои действия за зеленый свет. И в самый что ни на есть подходящий момент раздался стук в дверь и в комнату вошли, не дожидаясь ответа. — Селена, я хотел с тобой поговорить, пока ты… — дон Тимотео запнулся, увидев меня и Занзаса в красноречивой позе, — …еще здесь. Прервав поцелуй, я медленно подняла голову и встретилась взглядом с человеком, который заменял мне деда на протяжении полутора лет. Дон Тимотео растерялся, воочию убедившись в наших с Занзасом отношениях, и застыл как статуя, судорожно сжимая дверную ручку. Занзас резко сел, закрывая меня от посторонних глаз своей широкой спиной. Я панически покраснела. Оказаться перед доном не совсем одетой, да еще верхом на его сыне — крайне неловкая ситуация. — Вышел, блядь, отсюда! — рявкнул Занзас, искоса глядя на приемного отца. Я вцепилась вмиг охладевшими от нервов пальцами в смуглые плечи Занзаса и виновато посмотрела на Тимотео. Мне стало стыдно за слова приемного сына дона. Девятый на мгновение замялся, скользнул взглядом по моему лицу, и, видимо, хотел что-то еще сказать, но передумал и вышел. — Зачем так грубо?.. — вздохнула я, потирая переносицу. — Господи, как я теперь в глаза ему смотреть буду? — Грубо? — переспросил Занзас, крайне недовольно хмуря брови. — Я бы в него выстрелил, не будь у меня руки заняты. Вот тогда было бы грубо. — Обязательно осложнять и так натянутые между вами отношения? — Обязательно лезть не в свое дело?! — огрызнулся он, раздраженно спихивая меня со своих колен. Я ничего не ответила, лишь устало вздохнула и накинула на плечи свою рубашку. После вчерашнего дождя она выглядела немного помятой. Пиджак с пальто и вовсе были сырыми. Занзас нервозно разминал пальцы, громко хрустя костяшками. Мой вопрос пришелся ему совершенно не по вкусу. И меня несказанно радовало, что Занзас не вышел из себя куда сильнее. — Я поговорю с доном Тимотео, а после позвоню своим людям и скажу, что вылетаю немедленно, — предупредила я, забирая с постели свой телефон. — Буду рада, если ты присоединишься, — и, опережая очередную гневную тираду, добавила: — Я по тебе скучала. С этими словами я вышла за дверь, не дожидаясь ответа Занзаса.***
— Кхм, вы уже?.. — скромно прокашлявшись в кулак, спросил дон Тимотео, как только я показалась в его кабинете. — Как-то быстро. — Девятый! — возмущенно воскликнула я, моментально вспыхивая со стыда. — Ничего не было! — Вот как? Извините, что помешал. Я не знал, что Занзас с тобой, — затем он горько усмехнулся и произнес: — Вы оба такие молодые, но уже все в шрамах… Все негодование как рукой сняло, стоило мне взглянуть в карие глаза дона. В них ярко отображалась боль и вина, которую испытывал Тимотео из-за произошедшего с Занзасом. Только полный любви и удивительной доброты человек мог простить двойное предательство. Даже сыну. У меня бы не хватило на это сил. Не имея права корить его за сокрытие правды от Занзаса, я положила руку дону на плечо и ободряюще улыбнулась: — Со временем все образуется. Вы же лучше других знаете, что у Занзаса сложный характер. — Тимотео очень внимательно на меня посмотрел и утвердительно хмыкнул. — В будущем вы поладите настолько, насколько вообще с ним можно поладить. — С чего ты это взяла?.. — Считайте, что это женская интуиция, — я пожала плечами, не рассказывая о будущем, которое знала. — О чем вы хотели поговорить? — Хотел попросить тебя еще раз все обдумать, — устало сказал он. — Я обещал твоему деду, что буду присматривать за тобой. Девятый встал и повернулся ко мне спиной, разглядывая пасмурный пейзаж за окном. Я промолчала, кусая губы. С каждой подобной просьбой меня все сильнее терзала совесть, разъедая всю уверенность. Вот только мое твердолобое упрямство и спасало в данной ситуации, позволяя не поддаваться на подобные провокации. Я задумчиво провела пальцами по лакированному столу, вырисовывая на нем узоры. — Дедушка умер, — после недолгой паузы ответила я, и Тимотео оглянулся, хмурясь. — И я прекрасно понимаю, на что иду. И прекрасно знаю, чем это может грозить. Поэтому сейчас стоит сосредоточить основное внимание на Якудза. Мне кажется, то нападение было показательным для меня: слишком уж спокоен был сын Ван Дэ Хёна. Думаю, они хотели, чтобы я поверила в этот спектакль и стала сотрудничать с японцами. Теперь нахмурилась я, вспоминая, как позволила Джуну вытащить меня из той передряги. Из-за чудесного воскрешения Ганга и невесть откуда взявшегося договора, я не сразу заподозрила неладное: меня ослепил страх и гнев. — Селена, — мягко обратился ко мне Девятый, и я оторвала взгляд от стола, — раз ты так решительно настроена, то почему помирилась с Занзасом? Дон Тимотео смотрел на меня испытующе, прямо. Я не вынесла его взгляда и потупилась, громко сглотнув. Где-то над пупком образовался ноющий от волнения узел. Я плюхнулась на стул и прислонилась губами к рукам, сложенными в замок. Этот вопрос и меня мучил. — Я ему вечером сказала, чтобы он уходил… — начала я откровенничать, не видя смысла что-то скрывать. — Он попросил повторить просьбу, но я не смогла… Я истерично усмехнулась и пятерней зачесала волосы назад. По лицу Тимотео было непонятно, о чем он думал. То ли ему было жалко меня, то ли он не одобрял моего решения, а быть может, что и все вместе. Дон сел в свое кресло и прочистил горло. — Ты рискуешь навсегда потерять доверие Занзаса, — поделился он своими мыслями. — Он не простит. Перстень на пальце Тимотео блеснул на солнце, которое буквально на мгновение вышло из-за туч, блеклыми лучами прочертив кабинет. Я задержала на нем взгляд и машинально провела кончиками пальцев по своему кольцу. Дракон никогда не нагревался от моего тепла, всегда был холодным и по-прежнему не сдвигался ни на миллиметр. — В первую очередь я саму себя не прощу, — мрачно ответила я, сжимая кулаки. — Но все равно не откажусь от своего плана, если только каким-то чудом мы не выйдем на базы Джопок раньше. Дон Тимотео, прошу вас, ничего не рассказывайте Занзасу про то, что произошло. Дон уже собирался мне ответить, но дверь в кабинет резко открылась, и в проеме показался Занзас, а у его ног лежал личный охранник Девятого. Он совершенно спокойно переступил через не подающее признаков жизни тело и сел за длинный стол напротив Тимотео. Я почувствовала, как воздух в помещении резко накалился до предела. Дон внешне казался очень спокойным, но голос его пропитался сталью: — Что ты делаешь, позволь спросить? — у меня по спине пробежали мурашки от такого контраста. Я поднялась с места и когда проходила мимо Занзаса, недовольно покачала головой, чем вызвала у него не добрую усмешку. Сев на корточки рядом с подчиненным дона Тимотео, я проверила его пульс. Не хватало еще одной жертвы со стороны Вонголы от рук Занзаса, но к счастью, мужчина был просто оглушен. — Без сознания, — успокоила я Тимотео, и тот кивнул. — Занзас, что ты делаешь? — повторил свой вопрос Девятый. — Этот мусор посмел мне указывать, — ожесточенно бросил Занзас, начиная терять терпение. — Господи, да этому парню памятник при жизни надо воздвигнуть, — промямлила я себе под нос так, чтобы никто не услышал. Похлопывания по лицу не привели ни к какому результату. Обеспокоенно хмуря брови, я щелчком пальцев подозвала к себе поднимающегося по лестнице мужчину. Молча, чтобы случайно не спровоцировать Занзаса, я попросила помочь отнести пострадавшего на ближайший диван. Мою просьбу безропотно выполнили, не поднимая лишней шумихи. — Я закрыл глаза на то, что ты устроил вчера, — сурово и как-то по-отцовски продолжил Тимотео. — И закрою их сейчас, если ты немедленно уберешься из поместья. — Ты меня что, отчитать и выгнать пытаешься? — он откровенно насмехался над словами Девятого. — Занзас… — я зашла обратно в кабинет, закрывая дверь. — Не лезь, — перебил он, метнув в мою сторону предостерегающий взгляд. — Так что, чертов старик? Что будет, если не подчинюсь? Дело приобретало скверный характер. Я беспомощно прикусила губу и растерянно посмотрела на все еще спокойного Тимотео. Выдержки ему было не занимать. Он молчал, сверля Занзаса напряженным взглядом. Неожиданно для самой себя у меня появилась идея, как остановить этот поток ругани. Главное, чтобы это сработало. — Ладно, боюсь, мне пора. Я мягко коснулась плеча Занзаса, привлекая к себе его внимание. Он неохотно перевел на меня злой взгляд и недовольно выгнул брови. И пока не разразился гром — легко поцеловала Занзаса в щеку. — Как вернусь — свяжусь с тобой. Эта легкая, даже незаметная уловка подействовала на «ура». Не успела я и шага сделать, как Занзас схватил меня за запястье, останавливая, и поднялся со стула. Я с трудом подавила улыбку и обернулась. Выглядел он еще более недовольным, чем пару секунд назад. — Черт с тобой, — уже спокойней произнес Занзас, — идем. И прежде чем потянуть меня за собой, он на прощанье окинул Девятого презрительным взглядом. — Селена, будь осторожна, — со вздохом попросил Тимотео. Я коротко поклонилась и заметила, как осунулось лицо дона после перепалки с Занзасом.***
Прежде чем улететь с Занзасом в Японию, пришлось раздавать своим людям точные указания насчет Якудза. Настоящую причину я называть, естественно, не стала. Мне не нужны были слухи в собственном клане, которые достигли бы ушей Джопок, хоть на данный момент я и была уверена, что в моем поместье нет никаких шпионов. Все приближенные ко мне тщательно проверялись. В такое время нужно быть особенно осторожными. Занзас прекрасно знал о том, что среди моих людей еще остались те, кто перебежал на сторону Джопок. Поэтому он беспрекословным тоном заявил, что никто из Триады не будет сопровождать меня в Японию, а мои отрицания даже слушать не стал. — Раз я согласился лететь, то сам присмотрю за тобой, — сурово произнес Занзас тогда, поднимаясь по трапу. — Стоит тебе остаться одной, как влипаешь в неприятности. В тот момент я скептически посмотрела на неожиданного рыцаря. Где только коня забыл? Подобная опека была явно не в стиле Занзаса, но его взгляд уверил меня, что произнесенная фраза — это не какая-то там шутка. На мгновение я испугалась, подумав, что Занзас узнал о моей стычке с Джуном, но к счастью, о ней знали лишь трое, и никто из них не мог ему рассказать. Поэтому мой скептицизм сменился приятным удивлением и молчаливой, робкой благодарностью. Занзас за все время полета не проронил ни слова, зато иногда недовольно хмурился. Я понимала, что он, должно быть, злится из-за стычки с отцом или моего утреннего поведения. Вполне возможно, что и все вместе. Поэтому я просто тихо читала, украдкой поглядывая на Занзаса, пока переворачивала страницу. А где-то на шестом часу я стала клевать носом и благополучно уснула, уткнувшись лбом в плечо Занзаса. Никогда не засыпала в самолете, сколько бы ни летала: любая встряска меня пугала до тошноты. Возможно, присутствие Занзаса подействовало так успокаивающе, и я была несказанно рада тому, что чувство защищенности вернулось. Это означало, что вся моя злость прошла. Проснувшись, я обнаружила, что нагло разлеглась на коленях Занзаса, при этом для большего удобства подложив под голову руку. Его руку. Я с трудом приподнялась, потирая бок. — Прости, — сонно пробормотала я, убирая волосы с лица. — Неожиданно сморило. Обычно я не сплю в самолетах. Руку отлежала? Занзас оторвал взгляд от книги, что до этого читала я, хмыкнул и ответил: — Немного.***
Такси плавно мчалось по ночным и безлюдным улицам Японии. Рекламные щиты, большие экраны на высоких зданиях и вывески магазинов яркими красками расплывались через мокрые стекла автомобиля — дождь добрался и сюда. Я отвернулась от окна и откинулась на спинку сиденья. Эта страна вызывала у меня одни неприятные эмоции, даже если учесть, что здесь жили мои ближайшие родственники. Мне теперь казалось, что каждый прилет в Намимори должен обернуться для меня очередной проблемой. — Ноги моей здесь больше не будет, — выдохнула я неожиданно ожесточенно. Занзас оторвал взгляд от мрачного созерцания пейзажа и вопросительно взглянул на меня. — Устала, — пояснила я. — Сомневаюсь, что вернусь сюда, когда все закончится. Пусть ребята сами прилетают, если захотят. Ответом мне была лишь понимающая усмешка. Вспомнив о том, что не мешало бы известить Тсуну о своем прилете, я посмотрела на наручные часы и нахмурилась: мало кто обрадуется звонку в три часа ночи. Выходя из салона такси, мы вновь оказались под холодным дождем, пробирающим до самых костей. Я непроизвольно вздрогнула и хлопнула дверцей, натягивая на голову капюшон пальто. Занзас небрежно сунул водителю деньги, и, взяв меня за локоть, повел к отелю. В нем нас уже прекрасно знали, поэтому персонал привычно напрягся и натянул улыбки, лишь завидев нашу пару на горизонте. Занзас был вполне доволен затаенной паникой в их глазах. А что самое ужасное для сотрудников, так это то, что отказать ему они не могли: Вария здесь все проплатила еще во времена конфликта колец. Как, казалось бы, давно это было. — Добро пожаловать, господин Витторио, — девушка на ресепшене протянула Занзасу карточку, не попросив никакого документа, подтверждающего его личность. — Приятного отдыха. Занзас молча забрал из рук сотрудницы отеля пластиковый ключ и направился к лифту, стряхивая с волос дождевые капли. Я последовала за ним, пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица. — Витторио? — не выдержала я и улыбнулась. — Серьезно? — А какое имя написано в твоем поддельном паспорте? — иронично поинтересовался Занзас, глядя на меня с высоты своего роста. Я рассмеялась тому, как легко меня поддели, и ответила: — Фань Киую. — Отвратительно. — Я знаю. Занзас весело фыркнул, пропуская меня вперед себя.***
Морщась, я сняла с себя вновь мокрое пальто и кинула на одинокий пуфик у двери. Только устало плюхнувшись на кожаный диван, заметила вешалку для одежды все в том же коридоре. Я вздохнула: повторно вставать мне не хотелось. Я лениво приподнялась и стянула с себя тесный пиджак и кинула на подлокотник. Следом полетел галстук. Последнее время меня стал жутко раздражать официальный стиль одежды. Вычурность, роскошь и пафос — обязательный элемент мафии. Я настолько к этому привыкла, что даже в своей редкой повседневной жизни старалась одеваться строго. Как хорошо было раньше: набил татуировку и уже, считай, принадлежишь к преступному миру. Пока я задумчиво смотрела в потолок, поняла, что начала замерзать. — Холодно как-то, — я недовольно пожаловалась, потирая плечи. Занзас за спиной как-то коварно хмыкнул и произнес: — Знаю я один действенный метод, чтобы согреться. Я уже хотела было возмутиться от такого явного пошлого намека, но Занзас с самодовольным видом поставил на журнальный столик бутылку дорогого коньяка. Затем он задумчиво обвел меня взглядом, подошел к бару и вернулся уже с бутылкой вина. Я закусила губу, смутившись из-за своего ложного обвинения. — Коньяк, думаю, ты пока не потянешь. — Пока?.. — я подавилась смешком. — Как это мило. Проследив за действиями Занзаса, я неловко заерзала на месте. Чесался язык напомнить ему, что алкоголь у меня не в почете. Я могла лишь за компанию выпить бокал шампанского или вина, но не более. Мне не нравился вкус. Помнится, я пыталась вежливо отказаться от предложенного напитка, но напыщенные взрослые мужики приняли это за оскорбление. Все эти «званые вечера» среди шишек мафии сидели у меня в печенках. — Я не очень люблю вино, — скованно сказала я, наблюдая за тем, как Занзас ищет штопор. — Пародия на уксус. — Очевидно, ты пила лишь сухие вина, — спокойно ответил Занзас, найдя искомое. — У нас отдают предпочтение именно им. А это, — он взял бутылку и стал рассматривать этикетку, — полусладкое. Итальянское, урожай прошлого года. Он выразительно взглянул на меня, будто произнес нечто важное. Я в недоумении выгнула бровь, и Занзас ненадолго прикрыл глаза и беззвучно выдохнул. — Отличное вино, — заверил он меня и добавил: — Даже у меня оно есть. Я ненадолго задумалась и кивнула. Почему бы и не попробовать? Занзас в этом разбирается и дрянь не подсунет.***
Терпкий, достаточно сладкий напиток с едва ощутимым ароматом шоколада шел очень легко. Горло немного обжигало, но никакого привкуса алкоголя я не чувствовала. Вино приятно согревало, вызывая на лице хмельной румянец и глупую ухмылку, когда Занзас подливал в мой бокал еще алого напитка. Тело расслаблялось, и удушающие мысли о проблемах смыло под действием полусладкого. Сейчас важным был лишь человек напротив, в чьих бордовых глазах отголосками эха уже коварно отплясывали пьяные искорки. Я допивала четвертый бокал, когда заметила, что комната стала заметно кружиться. Состояние мягкого, усыпляющего спокойствия медленно начало сменяться на что-то игривое. Я беспричинно хмыкнула, дожидаясь, когда последняя рубиновая капля стечет мне на губы, подгоняя ее постукиванием пальца по стеклянному сосуду. Занзас замер и слегка наклонил голову, наблюдая за моими действиями. Я облизнулась и поставила фужер на прозрачный журнальный столик, ненавязчиво пододвигая его к своему мужчине. Слово «свой» неконтролируемо прозвучало в мыслях, и я смущенно улыбнулась, словно Занзас мог услышать это. — Куда тебе еще? — усмехнулся он, глядя, как я двигаю к нему фужер. — Глаза уже в кучу. — Мне хорошо, — протянула я, заправляя волосы за уши. — Допью бутылку и пойдем спать. — Ты выпила чуть меньше половины. — Ухмылка с его лица не сходила. — Ты вырубишься, прежде чем успеешь допить. Я с вызовом фыркнула, поднимаясь с дивана. Пространство вокруг меня пошатнулось, но быстро вернулось в норму, а странная легкость в голове толкала на смелые действия. Выгнув бровь, я поставила бокал из-под вина рядом с бутылкой и подошла к Занзасу, проведя кончиками пальцев по его ноге. Он внимательно посмотрел на мою руку, а затем поднял взгляд, ожидая продолжения. — Поспорим на желание?.. — буквально промурлыкала я, глядя на Занзаса из-под ресниц. — Если, конечно, не боишься проиграть. Он выпрямился, и в его глазах зажегся азартный огонек. — Ты берешь меня на слабо? — он прищурился, а затем вальяжно откинулся в кресле. — Любое желание? — Любое, — я кивнула, довольная тем, что он так спокойно согласился, и аккуратно села перед ним на журнальный столик. — Только не пожалей об этом. Хоть в его голосе и послышалось предостережение, я на это не обратила никакого внимания. Хитро ухмыляясь, Занзас потянулся за бутылкой и фужером, почти касаясь моей щеки красными перьями. Я почувствовала тонкий запах ореха и повернула голову, встретившись с Занзасом взглядом. Аромат исходил от его губ. Я немного отстранилась, когда меня хотели поцеловать и, пьяно хихикнув, произнесла: — А мне говорили, что коньяк пахнет клопами. За спиной послышался приглушенный лязг — бутылку вина поставили на место. Занзас немного нахмурился, мотнул головой и хмыкнул, словно сам не поверил в услышанное только что. — Я бы на твоем месте не общался с людьми, которые нюхают клопов. — Он иронично выгнул бровь. Я тихо рассмеялась, принимая из рук Занзаса полный бокал. С каждым выпитым глотком мне становилось все жарче и веселее. Пришлось расстегнуть пару верхних пуговиц на блузке, чем вызвала куда более пристальное внимание со стороны спутника. Занзас подлил себе в граненый стакан коньяка и пригубил, наблюдая за тем, как я раскачивала ногой, почти невесомо задевая его колено. На какой-то момент он стал очень задумчивым, после чего резко поднял на меня серьезный взгляд. От такой перемены улыбка с моего лица медленно сошла. — Тебе же тоже подсыпали эту дрянь, — неожиданно грубо процедил Занзас. От него не скрылось то, как я вздрогнула и крепко стиснула в руке фужер, поэтому усилием воли постарался смягчить тон и задал следующий вопрос: — Что ты видела? На краткий миг мне показалось, что он узнал о Джуне. Я судорожно поднесла к губам бокал и сделала большой глоток, дабы унять волнение. К счастью, его, кажется, интересовали просто видения, вызванные наркотиком. Вероятно, они показали ему не самые приятные моменты из жизни… Впрочем, как и мне. — Мне снились и до сих пор снятся кошмары, — осторожно начала я, аккуратно поглядывая на Занзаса. Он кивнул, вспоминая вчерашнюю ночь. — Привиделся тот, кто и вколол мне наркотик. Долгое время мерещилась бабочка… Хотя ты, кажется, ее и сам видел. — О чем ты? — переспросил Занзас, не донеся стакан до рта. — Перед битвой луны… ты разве не помнишь? — я нахмурилась. — Поздно вечером я наткнулась на тебя, когда за этой бабочкой шла. Она же на руку тебе села, а ты ее раздавил после моего вопроса… — Не было этого. — То есть я тебя не находила, не разговаривала, и ты меня не пытался удушить?.. — Нет, вот это как раз было, — довольно произнес Занзас, осушив стакан, а затем он помрачнел, вспомнив еще одну деталь: — Ты в будущем совсем страх потеряла. Я закусила губу, чтобы не расплыться в улыбке, вспоминая слова Скуало. После битвы луны он рассказал мне о моей версии через десять лет, и как она повалила Занзаса на спину и поцеловала. Интересно, на что я рассчитывала в тот момент? — Уверяю, на это были причины, — я усмехнулась в бокал, делая глоток и после отставила его в сторону. — И даже не одна. Занзас заинтересованно выгнул брови, пытаясь этим безмолвным действием выбить из меня подробности. Только я молчала, как коварный партизан, отведя взгляд в сторону. Отчего-то упрямость из меня била как вода из брандспойта. Занзас еще несколько минут молча на меня смотрел, а затем резко подался вперед. Сначала мне почудилось, что он разозлен, но он лишь с еще большим интересом ждал моего ответа. Я даже на какой-то момент свалила его поведение на игры моего пьяного разума, но, к великому удивлению, Занзасу и правда хотелось узнать о будущем. — Я же тебе рассказывала… — уклончиво протянула я, пытаясь не смотреть в эти багровые глаза, боясь сломаться. — Только то, что я тебя тренировал, — спокойно выдохнул он, обдавав меня запахом коньяка. Занзас, налегая всем своим телом, заставлял меня медленно отклоняться назад до тех пор, пока я не почувствовала лопатками холодное стекло стола. Мы были так близко, что при каждом вдохе я касалась грудью его груди. Мне нравилось осознавать, как меня до сих пор волнует лишь одно присутствие Занзаса, не говоря уже о прикосновениях. — Ты забыл, что случилось в тот раз, когда ты меня к себе в комнату притащил? Я мягко рассмеялась, когда меж бровей Занзаса появилась морщинка. — Я думал, что ты пошутила, — хмурился он. — Думал или надеялся? Мой вопрос остался без ответа. Однако по одному взгляду Занзаса стало понятно — он надеялся. Перспектива появления Неро была не так красочна, как ему хотелось бы. На языке крутился вопрос, который сдержать я была не в силах, и он сорвался с губ против моей воли: — Ты испугался? — Не неси чепухи. Меня бы здесь не было, испугайся я подобного, — резонно заметил он, ни капли не разозлившись. Занзас выпрямился, а я все так и лежала на столе, чувствуя на себе остатки тепла и наблюдая за плывущей по кругу люстрой. Только после того как я сфокусировала на ней взгляд, лампочки перестали водить хоровод вместе с потолком. А в голове в полной панике носилась одна единственная мысль: он не ушел, когда узнал, что в будущем стал отцом. — Ты мало изменился, если хочешь знать. — Я медленно села. — Повзрослел, поумнел, стал сильнее, но все такой же агрессивный грубиян. — Беззлобно улыбнувшись, я потянулась за своим бокалом. — Ты за испорченный кусок мяса троих человек в окно выкинул. — Да, это похоже на меня, — хмыкнул Занзас. — А ты что видел? — полюбопытствовала я, опираясь локтями на колени. — Мне все покоя не дают твои слова: «ты похожа на нее больше остальных». К чему это было? Занзас нервно дернул губой и принялся подливать себе еще алкоголя. Я уперлась кулаком в щеку, терпеливо попивая вино. Очевидно, отвечать Занзасу не хотелось, а у меня перед глазами снова возник образ ощетинившегося дикобраза. Я усмехнулась, прикусывая зубами стекло бокала и насмешливо выгнула брови. — Только не говори, что перепутал меня с другими азиатками. Красноречивый взгляд сказал все за своего владельца, и я прыснула со смеху, закрывая рот ладонью. — Серьезно, что ли? — Я что, слепой, чтобы спутать четырех баб с одной?! — огрызнулся он и следом злобно проворчал: — У них твое лицо было. Я уже в голос хохотала, стирая выступившие слезы. Занзас смотрел на меня сурово, сжимая губы в тонкую линию, а мне все никак не удавалось успокоиться, и скулы уже начало сводить тупой болью. За смехом пришло полное облегчение. И Занзас, понимая, что я смеюсь над абсурдностью всей ситуации, сменил гнев на милость. — Прости, — кое-как вымолвила я, начиная икать. — Зная эту дрянь, привидеться может всякое. Я вообще с кольцом разговаривала на людях и обнимала воздух. За бабочками, вон, гонялась, людей пугала. И… — я на пару секунд замолчала, подняла внимательный взгляд на Занзаса и закончила: — …и глаза твои увидела, за несколько дней до начала конфликта колец. Только сейчас об этом вспомнила. Хмыкнув, я сделала глоток вина, задумчиво глядя куда-то сквозь молчаливого Занзаса. Яркими красками вспомнился вечер, когда злополучная хрустальная иллюзорная моль влетела в мою голову. Алые глаза больно вспыхнули в моем воспаленном мозгу, но я тогда не придала этому никакого значения, волнуясь лишь об упавшей на мою голову книге. В открывшейся тогда главе говорилось, что бабочка в Китае означала влюбленных. Я в очередной раз усмехнулась, поражаясь своим галлюцинациям. — Да мне повезло, — Занзас непонятно фыркнул: то ли весело, то ли саркастично. — Видимо, ничего сильнее не нашлось для меня. По телу прошла неприятная дрожь, колючим комом скапливаясь в животе. Я замерла, фокусируясь на пылающем гордостью и самодовольством лице Занзаса. Одно даже косвенное упоминание Джуна вызывало во мне тошноту и прилив ненависти к этому существу, а алкоголь в моей крови лишь усугублял все эти чувства. — Что с тобой? — Занзас заметил, как я смотрела на него, с силой сжимая челюсть. — Не упоминай больше при мне эту мразь, — процедила я сквозь зубы и добавила, смягчаясь: — Прошу тебя. Занзас мгновенно уловил неладное в моих словах и выпрямился, положив ладонь мне на коленку. — Я и не упоминал никого, — подозрительно прищурившись, подметил он. — О ком ты сейчас? Рука его медленно соскользнула ниже, смыкаясь на лодыжке и притягивая меня ближе к краю стола. Занзас сделал медленный глоток коньяка, не отводя своего проницательного взгляда. Я похолодела, понимая, что неправильным ответом лишь усилю подозрения: к сожалению или счастью, но у босса Варии было отличное чутье, сформированное из богатого опыта, предательств и логики. И мое затянувшееся молчание могло усилить его сомнения. — Я про Джопок и в частности о Джуне, — осторожно произнесла я, водя средним пальцем по краю бокала. — Это же он приказал подсыпать тебе наркотик. — О Джуне?.. — иронично протянул Занзас, недовольно приподняв бровь. — Давно ты стала о нем отзываться, как о ком-то близком? Последние слова прозвучали так угрожающе-мягко, что у меня моментально пересохло в горле. Я попыталась непринужденно сделать глоток вина, однако осушила бокал с такой быстротой, что Занзас буквально оскалился, предчувствуя занимательную историю. — У нас звать по имени кого-то чужого — признак неуважения, а не близости, — сочиняла я заплетающимся от алкоголя и нервов языком. — Хотя, соглашусь, что по имени мы называем своих родных, парней или лучших друзей. Ребята, правда, называют меня по имени, но это я сама настояла, так как мою фамилию лучше не разглашать, а вот… — Зубы мне не заговаривай, женщина. Мне абсолютно плевать, как тебя называет этот мусор, — прорычал Занзас, отбирая у меня бокал и с громким звоном отставляя на стол. — Я прекрасно знаю, когда ты врешь. Он ненавидел ложь. Ненавидел больше всего на свете. И я страшно испугалась, когда по лицу Занзаса стали распространяться шрамы. Испугалась не за собственную жизнь. Нет. Мне стало страшно из-за того, что я была готова рассказать ему всю правду. — Занзас, не надо, я прошу тебя. Не хочу это рассказывать… — Я закрыла лицо руками, в панике кусая губы. — Я боюсь твоей реакции… — Что. Ты. Сделала? — медленно проговорил он, произнося каждое слово рокочущим голосом. Занзас поднялся, увлекая за собой и меня. Крепко сжав запястья, он убрал мои руки от лица, заставляя посмотреть на него: темные ожоги исполосовали его лицо, шею, ладони, виднелись из-под ворота рубашки. Он выглядел безумным, а красные глаза приобрели куда более глубокий оттенок, как запекшаяся кровь. Занзас едва сдерживался, чтобы не сорваться куда сильнее. Я вновь опустила взгляд и грустно усмехнулась, чем вызвала негодование со стороны Занзаса. — Он несколько раз в год со своим отцом оставался у нас погостить, — сдалась я. — Не то, чтобы мы презирали друг друга, но сильный напряг между нами был. Чуть позже, когда я уже стала боссом, мы столкнулись с ним в гостинице… да ты и сам знаешь эту историю. В итоге оказалось, что эта гнида меня любит. А тогда, на вилле, выяснилось, что наши родители заключили брачный контракт, где сказано, что мы должны пожениться с достижением моего девятнадцатилетия. Теперь я свободно заглянула Занзасу в глаза, пытаясь угадать его мысли. Но он лишь глубоко дышал, по-прежнему сдавливая мои запястья. — Страницу из дедушкиного дневника, где было это сказано, я вырвала и порвала перед тобой, — добавила я, утыкаясь лбом в грудь Занзаса. — Извини, я не хотела, чтобы ты это знал, все равно ничего не произойдет из того, что родители там запланировали. Хотя этот придурок очень надеется на обратное. Я слышала, с каким буйством билось сердце Занзаса. Колотилось столь быстро, что казалось, оно вот-вот пробьет себе выход наружу и выскочит мне прямо в лицо. Хватка на моих руках разжалась, и я почувствовала, как Занзас стал успокаиваться, а его сердечный ритм начал приходить в норму, пока не замедлился до убийственно-спокойного. — Я убью его. Это было сказано с таким хладнокровием, что сомнений насчет правдивости его слов у меня никаких не возникло. И мне бы радоваться, да только в груди все покрылось льдом... ...Я обманывала его. Прошло минут двадцать после того, как я рассказала часть своей занимательной истории Занзасу, и он вышел на балкон, чтобы остыть. Все это время я стояла на прежнем месте, взволнованно теребя полы рубашки. Мне было совестно за сокрытие всей истины и собственных планов. Но отступаться от своего слова я все равно была не намерена. Поэтому, собрав всю совесть и заперев ее глубоко в себе, я выпрямила плечи и вышла на свежий воздух, непроизвольно поежившись. Занзас вполоборота взглянул на меня и отвернулся, уставившись вдаль, но и этого мне хватило, чтобы увидеть так и не сошедшие с лица шрамы. Он напряженно сжимал железные перила и глубоко дышал, стараясь унять свой гнев. Его слабо повязанный галстук трепало на сквозняке, а рубашку временами надувало, как парус. Я встала рядом с Занзасом, подставляя под ветер разгоряченное после вина лицо. Кончики волос беспрерывно хлыстали по спине и плечам, намереваясь намертво спутаться. Стоя в тишине, нарушаемой лишь сигналами проезжающих машин, я ждала, пока Занзас заговорит. Если, конечно, посчитает нужным. Пока я лишь ощущала исходящий от него негатив. К моему удивлению, но ждать пришлось от силы минуту. — Очень глупо с твоей стороны было прийти сюда сейчас, — хрипло проронил Занзас, повернувшись ко мне. — А кто сказал, что я умная? — Я в ответ лишь усмехнулась. Наверно он ожидал чего угодно, но не того, что я осмелюсь взять его за руку, крепко сжимая ладонь. Занзас внимательно и спокойно следил за всеми моими действиями, но взгляд отчетливо говорил: один неверный шаг — и лететь мне вниз. И я прекрасно понимала реальность этой угрозы. — Я подозревала, что ты разозлишься, поэтому и молчала. — Я отвела взгляд, наблюдая за пролетающим в ночном небе самолетом и поглаживая большим пальцем руку Занзаса. — Прости. Не хотела тебя злить. Он не ответил, мрачно созерцая спящий город перед нами. Странно, но ладонь Занзас не убирал, и меня грело ее тепло. — Жаль, что я уже убил твою мать, — кровожадно процедил Занзас, грубо стискивая мои пальцы, — захотелось сделать это еще раз. Меня ничуть не разозлили его слова. Я понимающе кивнула и нашла в себе смелость поправить Занзаса: — Только вот инициатором была не она, а мой дед и Ван Дэ Хён. — Плевать. — Занзас продолжал злиться, и шрамы даже не думали проходить. — Женщина, зайди внутрь… Его голос буквально пропитался гневом, и человек в здравом уме уже давно бы скрылся за горизонтом, но я продолжала сохранять спокойствие. Было видно, что это Занзаса раздражало и сбивало с толку одновременно. Все равно слушаться его я не собиралась. Да будь Занзас хоть трижды дьяволом — со страхом пора кончать. Возможно, это говорило во мне вино, а не здравый смысл, но я была с ним полностью согласна. Сколько можно трястись и убегать в ужасе от одного взгляда любимого человека? — Никуда я не уйду. Я покачала головой и своевольно пролезла под рукой Занзаса, прислоняясь спиной к холодным перилам. Взглядом, который устремили на меня, можно было растапливать ледники на полюсах. Мне и впрямь стало жарко от резкого прилива адреналина. — Ты понимаешь, что я тебя скинуть могу? — всерьез поинтересовался Занзас, поставив руки по бокам от меня. — Хотел бы скинуть — уже давно бы скинул, — подметила я, пожимая плечами. — О, правда? Он усмехнулся уголком губ, что выглядело крайне угрожающе. Не успела я и глазом моргнуть, как Занзас подхватил меня и усадил на перила, сильно прогибая вниз. Моему взору открылось темное небо, на котором не было видно ни единой звезды. Железо больно впилось мне в поясницу, когда Занзас, поддерживая меня одной рукой, второй надавил на живот, наклоняясь все ближе к моему лицу. Он внимательно следил за моей реакцией, а когда не увидел желаемого — злобно прищурился. — Я находилась и на большей высоте в твоих руках, — объяснила я и улыбнулась, нежно проведя кончиками пальцем по ожогу на щеке Занзаса. — И в них я чувствую себя безопасно. Морщинка меж его бровей медленно разгладилась, а в алых глазах на мгновение блеснула искорка удивления. Я, наплевав на десятки метров подо мной, подтянулась ближе к замеревшему Занзасу и легко коснулась его губ своими.***
— …и-и-и ты мне должен желание, — победно протянула я, отставляя в сторону поверженную бутылку вина. Небо за окном светлело с каждой минутой, и параллельно с ним просыпались городские звуки: гудки автомобилей, звонки велосипедов, лай собак, шум от двигателей самолетов и полостей мимо пролетающих вертолетов. Легкие светлые шторы не задерживали солнечные лучи, поэтому комната постепенно наливалась утренними красками. Однако было в этом помещении одно темное пятно. Занзас. Он поставил подбородок на сложенные замком руки и мрачно созерцал мою пьяную улыбку, хотя и у самого глаза поблескивали хмельным огоньком. Занзас иногда переводил взгляд на пустую бутылку, затем снова на меня, словно не мог поверить, что я умудрилась ее оприходовать в одиночку. — Ладно, женщина, — смирился Занзас, вальяжно откидываясь на спинку кресла, — что ты хочешь? Я смущенно пожала плечами и убрала прядь волос за ухо. От появившейся на лице Занзаса усмешки меня кинуло в жар, и еще одна пуговица на рубашке покинула свою петлю. Алкоголь в моей крови будоражил мысли и горячил тело. Я ощущала румянец на щеках, чувствовала, как быстро билось в груди сердце, подталкивая меня к Занзасу. Голову сейчас ничего другого не занимало, кроме бешеного желания стиснуть пальцами крепкие смуглые плечи, покрытые ожогами; оставить красные полосы от ногтей на рельефной спине; впиться поцелуем в эти сводящие с ума пухлые губы… Занзас, не мигая, смотрел мне прямо в глаза, прекрасно читая в них мое желание и полностью разделяя его. Он выпрямился в кресле, выставил вперед руку, смыкая ладонь на моем ремне, и медленно потянул на себя. Все происходило безумно долго, словно мы специально сговорились помучить друг друга, прежде чем приступить к желаемому. Глядя сверху вниз на человека, из-за которого в моем теле разгорался пожар, и, чувствуя полную вседозволенность, я мягко, но настойчиво толкнула Занзаса в грудь. Он откинулся назад, с похабной ухмылкой ожидая продолжения. Я перекинула ногу через колени Занзаса и села сверху, вплотную придвигаясь к его лицу. Лед, в котором Занзас был заморожен в течение долгих восьми лет, оставил на его теле отпечаток своего холода: темный, немного шероховатый и, на удивление, прохладный. Я нежно покрывала поцелуями шрам, медленно приближаясь к горячим, изогнутым в усмешке, губам, на которых все еще присутствовал горьковатый привкус алкоголя. Вино с новой силой ударило в голову и было непонятно: то ли это резко подскочила температура, то ли меня так опьянило желание. Я прикрыла глаза, перед которыми все плыло, оставляя собственнические засосы на смуглой шее. В голове барабанами гремела мысль: «Их должно быть видно! Все должны знать, что он занят мною!» Занзас коротко выдохнул, и прядь моих волос слегка колыхнулась от его дыхания. Я почувствовала, как он стал поднимать руки выше, нежно забираясь под тонкую ткань моей рубашки. Крепко стиснув пальцами мою талию, Занзас прижал меня еще теснее к себе, заставляя отвлечься от его ключиц. Я взглянула в одурманенные страстью багровые глаза и буквально утонула в них, не в силах отвернуться. Они гипнотизировали, как два драгоценных рубина, наполненные огнем и кровью. Жар их внутреннего пламени пронизывал до самых глубин сознания, очаровывая и подчиняя себе каждую клеточку моего тела. Очнулась я от легкого касания до моих губ. Занзас очертил подушечкой пальца шрам, которым он лично «наградил» меня, после чего последовал властный, глубокий поцелуй. Я томно промычала, когда Занзас опустился ниже, к шее, оставляя на ней красные следы, не желая оставаться в долгу. Каждая отметина приятно горела после его «экзекуций». Ткань моей рубашки мягкими складками сползла к локтям, не сдерживаемая больше пуговицами, и я почувствовала, как ключицу обдало горячим дыханием Занзаса… Следом за этим по спине пробежался тревожный холодок, и я открыла глаза, не понимая, в чем дело. Занзас тоже резко остановился и повернулся к открытому балкону. Он подозрительно прищурился, и его взгляд вернул себе прежнюю остроту. Мы оба ощущали какую-то опасность, но определить ее направление смог лишь Занзас, мгновенно повалив меня на пол и закрыв своим телом. Послышались выстрелы и громкий звон стекла. Я вздрогнула и прикрыла руками голову и шею Занзаса, побоявшись, что его может поранить. На нас градом посыпались осколки, а неожиданный обстрел и не думал прекращаться. Было очевидно: либо стреляли вслепую — ни одна пуля так и не достигла цели; либо лишь для того, чтобы припугнуть. — Блядь, — выругался Занзас, ухватив пальцами воздух на том месте, где обычно висела кобура с его оружием. Только он убрал от себя мои руки, чтобы осторожно обернуться в поисках пистолетов, как пули угодили в журнальный столик рядом с нами. Занзас вновь прижал меня к себе, закрывая своей широкой спиной от хлынувших во все стороны стеклянных брызг. Один осколок все же впился мне в плечо, но это было ничто по сравнению с тем, что левый рукав Занзаса был полностью испещрен красными полосами. Я чертыхнулась, когда поняла, что стреляли все-таки не вслепую. Занзас не мог высунуться из укрытия, коим послужил кожаный диван, из дырок которого уже виднелся синтепон. Стоило кому-то из нас хоть немного приподняться, как пулевых отверстий в мебели становилось гораздо больше. Поэтому Занзас мог сейчас лишь исходить бессильной злобой, пытаясь сообразить, как подобраться к оружию и остаться в живых. И что-то мне подсказывало, что его осторожность была лишь из-за меня. Не зря его взгляд метался от окна к окну, а иногда и к входной двери — Занзас ожидал новой атаки с других сторон. Тогда, в Италии, он не особо волновался, что я попадусь под шальную пулю, когда встал под открытый огонь. Поэтому я решила действовать первой — мое пламя в данной ситуации очень бы помогло. Но для этого мне понадобится Юйту. — Мне нужен мой портфель, — я попыталась выбраться из-под Занзаса, но он впечатал меня в пол. — Сдурела?! — громко прошипел он и пригнулся из-за нового обстрела. — Тебя напичкают свинцом раньше, чем ты встанешь! — В нем лежат мои коробочки… — продолжала настаивать я. — Какие, нахер, коробочки?! — С зайцем и гунем… — Что за херню ты несешь, женщина? — Его голос едва не сорвался на крик. — Какой, в жопу, заяц?! Я устало закатила глаза, прекрасно понимая, что дальнейшие объяснения ясности нисколько не прибавят. Животное и оружие, которые помещаются в маленькие коробочки, и выудить изнутри которых можно лишь при помощи пламени кольца... Услышав такое, я сама сначала скептически посмеивалась, пока мне наглядно не продемонстрировали этот научно-технический прогресс. — Ты можешь меня прикрыть? — вместо всех объяснений спросила я. — Или ты мне совершенно не доверяешь? Занзас сурово сдвинул брови, не собираясь идти на попятную. — Ты пьяна. — Да я в говно, Занзас! — я вскинула руки к потолку и резко прижала их к груди, когда мимо просвистели пули. — Вот суки! Я только сейчас обратила внимание, что по ладоням сочилась кровь. Видимо, не почувствовала как меня зацепило, пока закрывала голову Занзаса от осколков. Сконфуженно пожав плечами на полный укора взгляд, я вздрогнула от неожиданности, когда прогремел еще ряд выстрелов. Занзас опустил голову, медленно выдохнул и поднял, недобро проронив полные злости слова: — Как они меня заебали. Рука Занзаса лежавшая на моей талии начала нагреваться, и я испуганно дернулась в сторону, припоминая недавний инцидент. В его правой ладони медленно загоралось пламя гнева. — Ты же внешнюю стену к чертовой матери разнесешь… — я попыталась образумить Занзаса. — Ты же хотела прикрытие, — резонно заметил он и зло улыбнулся, поглядывая на окна. Я медленно кивнула. — Шуруй тогда и мои пушки прихвати. С этими словами он резко поднялся на ноги и, ни мгновения не медля, выпустил все скопленное в руке пламя вперед. Стену, как я и предполагала, снесло, словно она была сделана из картона, а грохот заглушил все выстрелы. Пыль и яркая вспышка стали отличным заслоном. Я шустро подскочила и метнулась в сторону кресла, где под кителем покоилось оружие Занзаса. Владелец пистолетов кивнул, поймав их, а я тем временем кинулась в коридор к своему рюкзаку. Коробочки нашлись моментально. Я покрутила их в руках, пытаясь вспомнить, какая из них с Юйту. Они ничем не отличались, кроме металлических граней — одна была светлее, другая темнее. Услышав выстрелы Занзаса и его приглушенную ругань, я перестала церемониться и открыла обе. — Ты знаешь, что делать… — заговорщицки произнесла я, глядя в глаза-бусинки зайца. Крохотный Юйту дернул ушками и повернул мордочку в сторону ближайшего источника сильного пламени — Занзасу. Я тем временем сжала в руке гунь и почувствовала, как в груди привычным холодом разливается сила. — Надеюсь, изжоги не будет, — сказала я вслух и усмехнулась, посмотрев на Занзаса. Стрельба прекратилась, и Занзас стоял, напряженно вглядываясь в оседающую пыль, за которой виднелась какая-то странная фигура, явно принадлежащая не человеку. Да и откуда было взяться человеку на двенадцатом этаже?.. Вопрос показался абсурдным, когда я вспомнила, что Тсуна и Занзас спокойно передвигались по воздуху при помощи своего пламени. Накопив сил, я выставила перед Занзасом едва видимый щит, боясь, что неизвестный снова откроет огонь. Юйту все продолжал впитывать пламя неба и урагана без ведома и вреда для их владельца. Но на счет ведома я оплошала: Занзас резко обернулся, подозрительно оглядывая помещение позади себя. Он будто пытался понять, откуда исходит непонятное чувство. Столкнувшись с моим взглядом, Занзас нахмурился, начиная догадываться. — Что ты делаешь? — Он увидел Юйту. — Откуда он взялся? Только я хотела ответить, как непонятный силуэт за окном стал четче. Это была гигантская шахматная пешка. Все мое удивление отразилось на лице, и Занзас обернулся. Ничего не говоря, он поднял руку, в которой держал пистолет. Мой щит не сдержал выстрел Занзаса. Пламя гнева без труда прошло насквозь, оставив после себя лишь тлеющую по краям дыру. Пешка ловко вильнула в сторону, уходя от атаки. Я бросилась к Занзасу, когда он собрался выстрелить повторно, и повисла у него на руке. — Стой! — Какого черта?! — рявкнул он, отцепляя мои пальцы от себя. — Смотри, — я указала на пешку, что удалялась от дыры в стене. — Она не на топливе летает, а на посмертной воле… Это оружие из коробочки. — Я нахмурилась, глядя вслед шахматной фигуре. — Только почему они существуют в этом времени?.. Занзас смотрел на меня с примесью непонимания и злости. Естественно, все мои слова для него казались сущим бредом. Я закусила губу, лихорадочно соображая о том, откуда это штуковина здесь взялась. И если память мне не изменяла, то ни у одного из наших хранителей не было коробочки с шахматными фигурами. Поэтому я пришла лишь к двум выводам: первый — это кто-то неизвестный; второй — нас нашли люди Бьякурана. Последний вариант мне не нравился гораздо больше. — Я пойду за ней, — решительно сказала я, застегивая рубашку. — Надо узнать, откуда она взялась. — Куда ты за ней пойдешь? — Занзас схватил меня за локоть, когда я уже шагнула к дыре в стене. — Женщина. — Она летит к острову Намимори. Я ткнула пальцем в едва различимый кусок земли, окруженный водой. Занзас не удовлетворился этим ответом и продолжал удерживать меня. Его взгляд метнулся к гуню, а затем к Юйту на моем плече, из-за чего заяц испуганно шмыгнул под рубашку. Странно было видеть сбитого с панталыку Занзаса. — Что здесь происходит? — не выдержал он. — Какое еще оружие из коробочки? Посмотрев вслед удаляющейся пешке, я вздохнула и убрала гунь. Шест белой дымкой скрылся за створками кубика. Меж бровей Занзаса залегла глубокая морщинка, а в глазах отразилось еще большее замешательство. Выдавив из себя легкую улыбку, я зажгла на кольце пламя и повторно открыла коробочку. — Я потом все объясню, ладно? — Я поднялась на носочки и с трудом чмокнула высоченного Занзаса в щеку. — Не хочу упустить пешку и заодно не хочу застать здесь полицию… Я аккуратно отстранилась, подошла к довольно большому проему в стене и с ужасом взглянула вниз. Было слишком высоко и мой живот свело от страха. А шахматная фигура удалялась все дальше, иногда пропадая меж пушистых облаков. Все это мне казалось жутко подозрительным, ведь из будущего кроме нас сюда никто попасть не мог. Но у кого в этом времени могли уже появиться эти коробочки? Мне было лишь известно, что их разработали то ли двое, то ли трое ученых. И тут меня осенило: Верде, аркобалено грозы, как раз являлся одним из тех, кто вложил немало трудов в создание этой чудо-технологии. — Знаешь, — протянула я, оборачиваясь к Занзасу. Он стоял, скрестив руки на груди, и мрачно смотрел на меня с высоты своего роста. — Что-то мне подсказывает, что это последнее испытание аркобалено.***
Управлять своими прыжками после нескольких крупных глотков коньяка было сложно, но весело. Весь страх как рукой сняло, и я быстро нагоняла пешку-ракету, даже не волнуясь о том, что подо мной десятки метров пустоты. Холодный воздух сильно трепал распущенные волосы, задувал под рубашку и темные брюки. И главное, что мне не было холодно — алкоголь согревал. Почти полный граненый стакан коньяка ударил в голову сильнее, чем целая бутылка вина. Пейзаж перед глазами плыл и вертелся, но это не мешало мне прыгать по трамплинам из собственного пламени в верном направлении. Когда я увидела всполохи «урагана» Хаято, то мне стало ясно, что мои предположения оказались верны — это и правда испытание. Парень отбивался сразу от нескольких непонятных чудовищ, которых я с высоты разглядеть не смогла. Видно было лишь пламя их посмертной воли. Я, не раздумывая, ускорилась, догоняя двоящуюся перед глазами пешку, и одним точным ударом гуня разломала ее напополам. В лицо ударил сноп искр и дыма. Зажмурившись, я оттолкнулась от очередного трамплина и ринулась вниз прямо на голову, как оказалось, гигантскому раку. Хитиновый панцирь с громким хрустом сломался под моими ногами, а ошарашенный Гокудера отпрыгнул в сторону, защищая глаза от разлетевшегося во все стороны песка. — Не на такое эффектное появление я рассчитывала… — проворчала я, вытаскивая ботинки из вязкой жидкости, что вытекла из пресноводного, — …но и так сойдет. — В следующий раз приземляйся аккуратнее. Хаято поднял голову и слегка усмехнулся, стряхивая с олимпийки грязь. Усмешка с его лица сошла моментально, стоило мне сделать несколько шагов ему на встречу. — Почему от тебя за километр разит алкоголем? — спросил он, морщась. — Потому что я пила. — Меня удивил этот очевидный вопрос. Я огляделась. — Что тут у вас происходит?.. Я только сейчас обратила внимание на всех присутствующих на пляже: Такеши с Рёхеем отбивались от небольших танков, непонятного для меня вида; Тсуна в воздухе защищался от морских звезд, объятых пламенем грозы; неподалеку Кёя бился с такими же раками, как тот, на которого я приземлилась. Он одолевал с такой легкостью всех, кто его окружал, что я даже невольно засмотрелась, а за его спиной сидела изрядно измотанная Хроме. С последним противником у Хибари были явные проблемы — у членистоногого на клешнях горело пламя луны. Тонфа, объятые «облаком», отлетали назад при любом соприкосновении с моим ракообразным собратом. Я хмыкнула, перехватила поудобнее гунь и двинулась в их направлении. Не дойдя до сражающихся примерно метров десять, я раскрутила над головой шест, а затем воткнула его в песок, выбрасывая рака прямо в воду при помощи мощного трамплина. — Я разве просил мне помогать? — Хибари обернулся, устремив в мою сторону бешеный взгляд. — Я еще тебя и спросить должна была? — после Занзаса мне показалось это таким ребячеством, что я открыто усмехнулась и пожала плечами. — Смешной какой-то, честное слово. Я редко видела Кёю, но выражение его лица всегда было бесстрастным и живого человека в нем выдавали лишь темно-серые глаза. Только по ним можно угадать, какого о тебе мнения на данный момент глава школьного комитета. Почему-то я всегда надеялась, что меня просто никогда не было рядом, когда Хибари проявлял какие-либо другие эмоции, кроме желания кого-нибудь прикончить. Юйту, все это время прятавшийся под рубашкой, вылез наружу и стал принюхиваться к воздуху. И в тот момент, когда заяц прижал ушки, из-за моей спины выскочила гигантская закуска к пиву. Я резко пригнулась, вызвав очередную карусель перед глазами, и на секунду крепко зажмурилась. Над головой щелкнула клешня. Перевернувшись на спину, я лягнула ногами рака прямо в брюхо, отталкивая его на добрые десятки метров к Хаято. Гокудера наградил противника залпом урагана, и на месте пресноводного осталась лишь дымящаяся кучка пепла. Я улыбнулась, так как это мне отдалено напомнило Занзаса. Вот только Хаято был не особенно рад тому, что ему без предупреждения подкинули еще одного врага, когда он и сам был ими окружен. Сверху я заметила новое шевеление. И это явно был не сражающийся Тсуна. Хмель мутной пеленой застилал глаза, и мне пришлось прищуриться, чтобы хоть как-то собрать картинку воедино. Семь аркобалено парили над водой, привязанные к пешкам, идентичных той, за которой я следовала от самой гостиницы. Но что-то меня в увиденном насторожило, из-за чего я не прыгнула помогать избранным детишкам. Они просвечивали и казались какими-то не живыми. Словно я смотрела на иллюзию. Склонив голову на бок, я прошла чуть ближе к воде и полностью убедилась в том, что это проделки Маммона. Не иначе. — А что происходит-то? — крикнула я на весь пляж, растерянно почесывая затылок. — Тсуна, эй! Тсу-уна! — Брат совершенно меня не слышал. — Тсунаеши, прочисти свои уши! Я прыснула со смеху от собственной шутки, наплевав на то, что веду себя не серьезно. Но Савада все равно не услышал меня, сметая своим огненным потоком десятки больших морских звезд. Задумчиво хмыкнув, я откинула от себя подбирающегося сбоку рака и решительным, но кривым шагом двинулась к ближайшему парню. — Рёхей, друг мой, — я закинула руку ему на плечо, оторвав от разрушения танка. — Почему на испытании присутствуют все аркобалено?.. Скосив глаза на Сасагаву, я ждала ответа. Парень сбивчиво дышал от усталости, а по его вискам капельками катился пот. Вероятно они сражались еще задолго до того, как я упала на них с неба. Да еще они все были ранены на испытаниях Реборна. Меня, к счастью, ушибы не беспокоили. Я не переставала поражаться тому, что боль мне теперь не страшна. — Это больше не испытание, — сказал Рёхей, пытаясь аккуратно отстраниться, почувствовав исходящий от меня перегар. — Я толком не понял, что произошло, но ребенок с зеленой пустышкой предал остальных и экстремально желает отобрать у нас кольца! — Вот же хрен с ушами! — недовольно воскликнула я, колошматя по клешне вновь лезшего ко мне ураганного рака гунем. — Да отвали ты, чего пристал как клещ к жопе?! Признаться, я не ожидала, что членистоногий оскорбится из-за моего поведения, и, гордо отвернувшись, засеменит по песку в сторону беснующегося Хаято. Хитиновый длинный хвост со спины смотрелся особенно оскорбленным. Я даже ждала, когда гигант театрально повернется, посмотрит на меня и пойдет дальше, понурив голову. Но этого не произошло, поэтому мы с Сасагавой просто проводили его взглядами. — Не вынесла душа поэта, позора мелочных обид, — я усмехнулась, вспомнив строчки стиха, который когда-то рассказывал дед, пытаясь привить мне любовь к поэзии великих авторов. — Нынче раки какие-то нежные. Рёхей странно покосился на меня и мягко, но настойчиво попытался освободить свою шею от моей руки, вот только я так просто не отцеплялась. Мои колени предательски ослабли, а мир вокруг завертелся, и мне не хотелось терять опоры. Особенно такой прочной, как плечо Рёхея. Коньяк очень коварным образом выбивал землю из-под ног. — Так, поверни-ка меня в сторону противника, — попросила я Сасагаву, беря его под руку. — Я сейчас экстремально спрессую тут всех... почти всех. — Вот это по-нашему! — воодушевился Рёхей, выполняя мою просьбу. — Ямамото, отпрыгни в сторону! — крикнула я, раскручивая гунь. Юйту возбужденно дергал ушками, встав на задние лапки. Пламя он высасывал уже не из людей, а из коробочек, что направили против нас. Забирал полностью. Не жалея. Я чувствовала, как внутри все буквально вибрировало от полученной силы и требовало выхода наружу. Такеши удивленно обернулся и послушно отступил, видя пламя на моем лбу и шесте. Танки повернули дула в его сторону, не желая терять добычу, но я выставила перед Ямамото щит, не собираясь подставлять друга под удар из-за себя. Не успела техника выпустить заготовленные снаряды, как на их башни обрушился длинный трамплин из их собственного преобразованного пламени. Послышался громкий треск и взрывы — танки сплющило. Остались лишь те, чьи металлические тела были объяты пламенем урагана, которому я не могла причинить никакого вреда. Их с легкостью уничтожил Ямамото, призвав на помощь свою ласточку. На грохот прибежал Хаято, только что отбивший с Кёей последнюю атаку раков. Порознь, естественно. Гокудера взглянул на оставшийся черный песок на том месте, где минуту назад была военная техника, и повернулся ко мне. — Я удивлен, как ты в таком состоянии вновь не забыла свои коробочки, — поддел он меня. Я в ответ скривила рожу. Хаято посмотрел на мою шею, вскинул брови и отвернулся. Я моментально вспыхнула со стыда и подняла воротник рубашки, только сейчас вспоминая о засосах. — Не зря у тебя животное из коробочки — кролик, — усмехнулся Гокудера, поглядывая на Тсуну. — У нее заяц, — поправил его подошедший Ямамото, закидывая на плечо меч. Рёхей в очередной раз попытался освободиться, и на этот раз я не стала препятствовать этому. До меня прекрасно дошел смысл сказанных Хаято слов, и он мне не очень понравился. Я не любила пошлые шутки, воспринимала это как оскорбление, только если произносил их не Занзас. Он — отдельная тема. С ним я и сама вела себя куда раскрепощеннее. — Разницы никакой, — пожал плечами Хаято и обернулся в тот момент, когда моя нога почти достигла его ягодиц. Он прытко увернулся, несмотря на все свои раны. — Прицел сбился? Гокудера ехидно ухмыльнулся и сделал пару шагов в сторону под моим пристальным взглядом. Хаято развел руками, якобы принося свои извинения, но выглядело это как очередная издевка. Я уже хотела последовать за ним, вот только Ямамото оперативно положил мне ладони на плечи, мягко и настойчиво отворачивая от Гокудеры. — Не-не-не, минуточку, — сопротивлялась я. — Мне надо всего лишь оставить ему пару шишек и все… — Погодите, не время сейчас между собой разборки устраивать, — к нам подошел уставший Тсуна, напряженно всматриваясь в темную зеркальную воду. Я остановилась, моментально меняя цель, и проследила за взглядом Савады, замечая всплывшую зеленую посудину. Хаято резко потерял для меня всякий интерес. Небольшая подводная лодка выглядела куда более манящей целью, особенно если учитывать ее вражеское происхождение, хоть она и казалась совершенно безобидной. Я сильнее сжала гунь, готовая в любую секунду отразить нападение, но последовало то, чего никто из нас ожидать не мог. Из лодки показалась какая-то техника, по шуму и виду напоминая стандартный пылесос, но больших размеров. Я инстинктивно шагнула назад, утопая в песке, и замечая, что Тсуна отзеркалил мои действия. Ребята прекрасно знали о нашем семейном чутье и насторожились. Даже Хибари встал позади нас, поднимая тонфа. И ведь не зря нам с братом захотелось оказаться подальше от этого устройства: оно вдруг загудело и начало всасывать в себя наше пламя посмертной воли. Разноцветный огонь отделялся от нас, втягиваясь в недра подводной лодки. Если ребята лишь удивились этому и слегка поморщились, то для меня это было сравнимо с настоящим удушением. Из моей груди словно весь воздух откачивали. Я пошатнулась, теряя итак с трудом поддерживаемое равновесие, а перед глазами заплясали черные круги. Тяжелые веки закрылись сами собой, после чего из рук выпал гунь и белой дымкой вместе с Юйту растворились в своих коробочках. Пламени во мне больше не осталось. — Эй, ребята, вы чего?.. — я с трудом расслышала голос Рёхея. — Он вытягивает все наше пламя, — ответил, кажется, Ямамото, и я почувствовала легкое касание до своей руки. — Ты как? — Не все, — не согласился Хаято, тяжело дыша, — Рёхей и Хроме в порядке. Теперь и с другой стороны меня взяли под руку и рванули вверх, поднимая на ноги. Мир перед глазами совершил кульбит, и я вместе с ним решила завалиться обратно, но кто-то третий подстраховал со спины, не дав второй раз упасть. Я с трудом приоткрыла один глаз и увидела, что это был Сасагава. — Что с ней такое? — негодующе пробасил Рёхей, держа на себе почти весь мой вес. — Да она пьяная, — ответил Хаято. — Сам ты пьяный, черт лысый! — рявкнула я из последних сил, поворачиваясь к какому-то пятну справа. Пятно сконфужено рассмеялось. — Вообще-то я с другой стороны. Видимо, я случайно рявкнула на Ямамото. — У меня в глазах все плывет, я сейчас жопу от пятки не отличу… — Я прищурилась, пытаясь хоть что-то рассмотреть. — И разве я была пьяной, когда грохнулась в обморок прямо после того, как отдала тебе все свое пламя?.. Затошнило и в ушах раздался неприятный звон. Я сглотнула вязкую слюну и молча попросила Рёхея отпустить меня. Он медленно убрал свои руки с моего пояса, и я сделала несколько шагов назад, грузно плюхаясь на песок. И как раз вовремя — та самая подводная лодочка выплюнула в нашу сторону пятью разным пламенем, и оно быстро сформировалось все в тех же раков. Только теперь в этих членистоногих горела наша украденная посмертная воля. Ребята моментально подобрались, поднимая свое оружие. У меня не было сил даже зажечь небольшое количество огня на кольце, а про то, чтобы встать, я вообще не думала. — Пламя луны совершенно беззащитно перед небом, ураганом и такой же луной, — тихо выдохнула я, придерживая голову руками, иначе грозилась спародировать страуса. — Тсуна, Хаято, возьмите его кто-нибудь на себя — я вне игры. Хаято, как мне показалось, искоса взглянул на меня и поднял левую руку, на которой была его странная пушка. Я в итоге перестала пытаться хоть что-то рассмотреть и уткнулась лбом в дрожащие коленки. До невозможности хотелось спать. Это было похоже на то самое состояние после отдачи своих сил Гокудере, но здесь к симптомам добавилась дикая тошнота. Еще была вероятность, что тошнить меня могло из-за алкоголя. И я даже не знала, что лучше. — Я не могу извлечь пламя, — удивленно произнес Тсуна, делая шаг назад от наступающего рака. Я с трудом приподняла тяжеленную голову и уставилась на свое кольцо. Как бы я не хотела вызвать огонек — ничего не получалось. Каждая попытка сопровождалась вспышкой боли в висках. Я злобно прошипела, массируя больные участки прохладными пальцами, и смотрела на эту зеленую посудину через просветы среди врагов. Меня совершенно не устраивало, что кто-то, как я или Тсуна, забирал у нас наше пламя, хоть это и было эгоистично с моей стороны. Первый рак бросился на брата с его же посмертной волей и легко повалил Тсуну на лопатки. Я дернулась вперед, но лишь беспомощно упала на колени, сгребая пальцами мокрый песок. Хаято тоже бросился на помощь к Саваде, но, как и все мы, не смог извлечь пламя для атаки. Вместо этого на Гокудеру накинулось членистоногое, которое напиталось его же силой. Каждый рак выбрал себе в противники своего «родителя». Я долго отползала назад от гиганта, чьи клешни были объяты пепельно-белым огнем, боясь быть разорванной пополам. Но долго так продолжаться не могло: в итоге мои руки подкосились, и я рухнула на спину. — Если ты сейчас развернешься и уйдешь, то обещаю, что никогда больше не буду есть раков… Прошлый раз мне удалось обидеть одного членистоногого, так почему бы не пойти на дипломатию с другим?.. Но, к моему сожалению, слушать он не стал, занося надо мной свою клешню для удара. Я не знала, каким чудом мне далось увернуться, но он меня даже не зацепил. Лишь сверху присыпало песком. — Ох, если я уцелею, то сожру вас в таком количестве, что у меня появится аллергия… — проворчала я себе под нос, силясь встать. Получилось, правда, лишь перевернуться, чтобы достойно встретить возможный конец. Глаза в глаза, как говорится. Вот только эти самые глаза грозились закрыться гораздо раньше, чем мне помогут это сделать. Я цеплялась за сознание всеми возможными способами, стараясь не отключиться, но оно все равно угасало. И последнее, что я почувствовала — нестерпимый запах чеснока.***
Странно было очнуться в кромешной тьме, прекрасно помня о том, что видела перед тем, как… Как что?.. Я попыталась проморгаться, но чернота не проходила. Это заставило насторожиться меня сильнее. Да что там насторожиться — испугаться. В памяти яркими красками вырисовывалась огромная рачья клешня, склоняющая к моему горлу. Я медленно, со страхом пошевелила руками и ногами, с облегчением осознавая, что они на месте, а после поднесла ладони, как я думала, к лицу. Собираясь протереть глаза, чтобы попытаться вернуть зрение, я обнаружила, что головы у меня нет. Мягкая подушка есть, а головы — нет. Я еще раз проверила: ноги — на месте; руки — на месте; туловище — на месте. Но головы не было. И тут я начала паниковать — рак отрезал мне ее. Меня лихорадило от ужаса ровно до тех пор, пока где-то над ухом не раздался до боли знакомый раскатистый смех. — Занзас! У меня головы нет! — глухо воскликнула я. Смех перешел в гогот, в котором можно было разобрать мат. Я силилась понять, что же в этом такого смешного, продолжая ощупывать то место, где должна была по всем законам природы находиться важная деталь моего тела. — Как ты говоришь тогда, раз головы нет? — Судя по звуку, Занзас чем-то смочил горло и принялся смеяться дальше. — Занзас! — Тупица, у тебя подушка на голове, — подсказал он и громко фыркнул. — Сука, давно я так не ржал, аж ссать захотел. Я дождалась, пока шаги не стихнут в ванной, и стащила со своего лица мягкий заслон. Никогда мне еще не было так стыдно и плохо одновременно. Я положила прохладные ладони на щеки и медленно выдохнула, убеждаясь, что котелок на месте, но не варит. Совсем не варит, раз позволила допустить себе мысль о пропаже головы. Такой позор даже в страшном сне не привидится. Черепушка чертовски раскалывалась. Я медленно села, натягивая на почему-то обнаженное тело одеяло, и уставилась невидящим взглядом в постельное белье. Мало мне было головной боли, так еще и тошнило от жуткой слабости во всем теле, а руки выдавали мелкую дрожь. Не могла даже думать о том, как я оказалась в этой постели, что произошло на пляже, и справились ли ребята с Верде. Мое очередное фиаско сильно ударило по остаткам гордости. Эта никчемность неподъемным грузом свалилась на плечи. Сколько лет тренировок сегодня ушли коту под хвост? Уснуть посреди боя — хуже и быть не могло. — Что, плохо? — послышался смешок сбоку. — Опохмелиться хочешь? — Господи, нет… — простонала я, зарываясь лицом в одеяло. Занзас немного помолчал, затем усмехнулся и произнес: — Головы у нее, блядь, нет. — И снова заржал. Его смех болью отдался у меня в висках, и я завалилась на бок, прижимая ладони к ушам. Мне хотелось так лежать и не шевелиться, ведь любое движение вызывало новый наплыв тошноты. Зато спать, на удивление, не хотелось, хотя мне казалось, что сон сейчас был бы полезен. Но из-за того, что я жалела о количестве выпитого алкоголя и сгорала со стыда перед Занзасом, о спасительном сновидении можно забыть. Я почувствовала вибрацию удаляющихся шагов и медленно подняла голову. В незнакомой комнате никого не оказалось. Чуть более внимательно оглядев помещение, я пришла к выводу, что мы в совершенно ином номере. Что, в принципе, не удивительно, учитывая недавний погром. Только цветовая гамма и планировка была однотипной: различалось лишь противное, кремового цвета, шелковое белье, за которое не жалко и руки оторвать тому, кто его сюда постелил. Скользкое и холодное. Спать на таком — сущее проклятие. От ленивого созерцания окружения меня отвлек вернувшийся Занзас. Причем не с пустыми руками. Он нес какой-то стакан, в котором шипела, растворяясь в воде, какая-то таблетка. Я подозрительно нахмурила брови и тут же пожалела об этом, когда головная боль решила напомнить о себе. — Что это? — спросила я, когда Занзас сунул мне под нос пахнущую цитрусом жидкость. — Пей, — нетерпеливо наседал он. Я с трудом приподнялась, продолжая прижимать к себе одеяло, чем вызвала у Занзаса смешок. А мне ведь просто было не комфортно сидеть раздетой. Пока я прожигала дыру в стакане, не решаясь выпить содержимое, Занзас нетерпеливо стучал пальцами по предплечью. Он выглядел как надзиратель каторжников — не хватало лишь плети. Его широкая фигура заслоняла почти все окно, огромной, массивной тенью падая на меня. Подобной тяжести хотелось поддаться и лечь, но я усилием воли подавляла это желание. Медленно выдохнув, борясь с подступающей тошнотой, я еще раз принюхалась к шипящей воде, и Занзас не выдержал: — Если ты сейчас не выпьешь, я в тебя ее силой волью. — Я просто не люблю лекарства, — сказала я в свое оправдание. — Это не лекарство, — Занзас чуть смягчил тон, — это витамин. Я скептически приподняла бровь и вновь поморщилась от боли: насколько мне было известно, то в аптечках, предоставленных в номерах, не было никаких витаминов. Неужели это означало, что этот самый надзиратель приобрел их, пока я преспокойно себе спала? На моем лице непроизвольно появилась легкая ухмылка. — Чего лыбишься? Пей. Холодная вода с легким привкусом апельсина быстро удалила жажду, засушливой пустыней вставшей в горле. Выпив до дна, я глубоко вздохнула, пополняя запасы воздуха в легких, и отставила стакан в сторону. По подбородку скатилось пару капель. Занзас, с крайне задумчивым выражением на лице, медленно стер их, задержав свой палец на моих губах чуть дольше, чем требовалось. Я на краткий миг замерла, удивленно хлопая ресницами, а затем слабо улыбнулась. — Ты чего? — спросила я, выводя Занзаса из какого-то оцепенения. Он сморгнул наваждение и уставился на меня осуждающим взглядом, будто в его поведении была виновата я. Занзас посмотрел на стакан, нахмурил брови и вышел из комнаты. Я в недоумении приложила ладонь к губам, все еще чувствуя на них теплое прикосновение. Только черт поймет, что на уме у этого человека. Я повернулась и заметила стоящую рядом с дверью небольшую софу, чьи ножки едва выдерживали свою ношу. На ней, выделяясь, словно чернильная клякса на старом листе бумаге, покоился мой чемодан с вещами. Я окончательно потеряла связь с происходящим, когда увидела торчащий мех своей Варийской куртки и мирно лежащий рядом листок бумаги. Мне не требовалось много времени понять, о чем там написано, но требовалось время, чтобы понять, откуда они здесь взялись. Я подобрала одеяло, плотнее кутаясь в него, и подошла к листку, едва заметно колыхнувшемуся из-за моего приближения. Это было письмо, написанное мной из будущего для самой себя. Я его благополучно оставила в кармане, иногда перечитывая, когда опускались руки после тренировок с будущим мужем. За два месяца проведенных в кармане бумага поистрепалась. Стала на ощупь мягкой и податливой, а линии сгиба были похожи на старые шрамы. Меньше всего мне хотелось, чтобы Занзас прочитал его содержимое, но, кажется, уже было поздно. Здесь хоть и не было раскрытий тайн будущего, однако на отношения повлиять написанное вполне могло. Я провела ладонью по листу, невольно вспоминая все тренировки, вновь нагнетая себя за сегодняшний провал. Снова из желудка к горлу подступила тошнота, и я медленно и глубоко вдохнула. Неприятные ощущения немного отступили, лишь оставляя после себя большое скопление слюны под языком. Я с трудом сглотнула, чувствуя, как тяжко организм принимает любую жидкость в себя, и кинула взгляд на листок, зажатый в палацах. По бумаге было видно, что руки у меня все еще подрагивали. За спиной скрипнула дверь. — Ты прочитал, ведь так? — спросила я Занзаса, чтобы лишний раз убедиться в своих догадках. И когда послышался утвердительный ответ, я продолжила: — Откуда здесь вообще взялся мой чемодан?.. Не припомню, чтобы я просила у Тсуны его принести. — Я ему велел это сделать, — сказал Занзас, убирая с моего плеча прядь волос. Я чуть вздрогнула от его прикосновения. — И предугадывая твой следующий вопрос, скажу, что и тебя сюда принес тоже я. Я стыдливо зажмурилась и досадно цокнула языком. У меня были подозрения, что Занзас пойдет следом, и подтверждение этого сильно огорчало. Мое фиаско не могло как-то положительно отразиться на его отношении ко мне. Я прекрасно помнила слова Занзаса из будущего о том, что ему не нужна рядом слабая женщина. А силой сегодня я явно не блеснула. — Этот мелкий мусор сказал, что ты проваляешься до ночи, — как бы между делом обмолвился Занзас и потом уточнил: — Аркобалено. — С ними все нормально? — зацепилась я за поданную тему, сжимая в кулаке края одеяла. — Печать была получена, не знаешь? Я обернулась. Занзас недовольно взирал на меня и какое-то время молчал. На его волевом лице ярко отображалось неудовольствие говорить о каком-то мусоре. Но он был вынужден сбавить оборону, как только я положила свободную руку ему на живот, комкая рубашку, и с надеждой заглянула в алые глаза. — Не знаю ни о какой печати, но мелкие отбросы чему-то радовались, — недовольно проворчал Занзас, пронзая меня своим взглядом. — Это хорошо… Я слабо улыбнулась, опуская голову. Вроде был повод радоваться, но меня продолжало терзать чувство вины и стыда. Медленно отвернувшись, я сложила письмо и сунула его во внутренний карман куртки, не желая с ним так легко расставаться. Он был для меня какой-то связующей нитью между настоящим и будущим. Напоминаем о том, что все увиденное не плод моего воображения, а реальность. И что все это может остаться лишь воспоминанием… Занзас мягко притянул меня к себе, зарываясь одной рукой под одеяло, которым я укуталась, и провел горячей ладонью по животу, замерев на талии. От этого прикосновения по всему телу прошла еле заметная дрожь, и кожа покрылась мурашками. Он склонился и едва ощутимо поцеловал меня в скулу, медленно спускаясь к шее. Я прикрыла глаза от удовольствия, наслаждаясь неожиданным проявлением нежности. Занзас, покрывая поцелуями плечо, остановился и стал подниматься выше. Когда он коснулся губами до мочки моего уха, я с трудом удержалась на ватных ногах. — Полегчало? — спросил он тихо. — Да… — прошептала я вмиг пересохшими губами. — Но если ты остановишься, то мне снова станет плохо. — …Я и не собирался останавливаться, — мягко рыкнул Занзас в ответ, легко прикусив ухо. — О, Боже… Теплое дыхание усмешкой коснулось моей кожи, колыхнув тонкую прядь волос. Одеяло легко соскользнуло на пол, стоило Занзасу чуть потянуть его вниз, и я осталась совершенно обнаженной в объятиях любимого мужчины. Занзас медленно вел своими горячими руками по моему телу, заставляя трепетать от каждого своего действия. Одной ладонью он крепко прижал меня к себе, а пальцами второй — вел все ниже, спускаясь к самой чувствительной точке. Я ахнула и распахнула глаза, когда Занзас коснулся клитора, вырисовывая вокруг него дразнящие круги. Он вновь наклонился, зарываясь носом в мои растрепанные после сна волосы. Колени начали дрожать от его ласк, не выдерживая нахлынувшую бурю эмоций. Я запрокинула голову назад, пытаясь поймать взгляд пламенных глаз. И когда мне это удалось — Занзас проник в меня двумя пальцами. От удовольствия я прогнулась в спине, не сдержав стона. Мое тело было полностью готово, что не могло не вызвать пошлую ухмылку на лице Занзаса. Ему нравилось, как я реагировала на его прикосновения. Я завела руки назад, поглаживая шею Занзаса, с силой прикусив себе нижнюю губу. Внизу живота скапливался горячий шар, готовый вот-вот взорваться под действиями умелых пальцев. Мои глаза непроизвольно закрылись, а из груди стали вырываться приглушенные стоны. Занзас ускорил движения, накрывая мои приоткрытые губы своими. Мой вскрик удовольствия потонул в горячем, властном поцелуе. Меня била дрожь наслаждения, волнами распространяясь по всему телу. Я рефлекторно свела ноги, зажимая тем самым руку Занзаса, а он, в свою очередь, не переставал имитировать во мне движения. Внутри все горело от блаженства и желания большего, красной пеленой накрывая меня с головой. Я чувствовала, как мне в спину через штаны упирался эрегированный член, и это просто сводило с ума. — Черт побери, Занзас… — процедила я сквозь зубы, цепляясь руками за ремень, пытаясь не глядя его расстегнуть. — Я рехнусь, если ты сейчас же не возьмешь меня… Я посмотрела на Занзаса и увидела лихорадочный блеск в его глазах. Казалось, что он и сам сходил с ума от накрывавшего его вожделения. С ухмылкой обещающей многое, Занзас вытащил свои пальцы, растирая между ними мою влагу. Я томно выдохнула и развернулась, став снимать мешающуюся рубашку со смуглого тела. Но завершить начатое мне не дали: Занзас легко подхватил меня на руки, прижимая спиной к ближайшей стене, придавливая всем телом и жадно покрывая поцелуями шею, ключицу, грудь. Я обняла Занзаса, подушечками пальцев выводя на сильных плечах незримые узоры, и обвила ногами его крепкий стан. Послышался звон расстегиваемой бляшки. Закусив губу в ожидании, я взглянула на Занзаса. Глаза его горели властным огнем, дыхание было тяжелое и свирепое, словно у быка, собирающегося разорвать матадора. Но вместо «жестокой расправы» последовал влажный и пошлый поцелуй, похожий уже больше на борьбу и право обладать территорией поверженного противника. Я запустила пальцы в жесткие волосы Занзаса и замерла, почувствовав, как он провел головкой по клитору и уперся во вход. Мое дыхание участилось, в голове образовался густой одурманивающий туман, и я, как мартовская кошка, начала тереться о член. — Ты очень… жестокий… — обрывисто сказала я, услышав очередную усмешку. — Не мучай… Меня буквально трясло от остервенелого желания. Казалось, что еще чуть-чуть, и я точно лишусь рассудка. Занзас не давал мне получить желаемого самостоятельно, крепко держа в своих стальных объятиях. Внизу все пульсировало, требуя продолжения. Набухшие от возбуждения соски постоянно соприкасались с нежным хлопком рубашки, что только больше дразнило. — Знала бы ты, какое удовольствие видеть, как тебе рвет крышу, — откровенно прохрипел Занзас, начиная медленно входить в меня. — Как умоляешь… Я сдавленно вскрикнула, а в груди все мучительно, томно сжалось от предвкушения. Жесткий в обыденности баритон сейчас звучал мягче из-за придыхания и еле сдерживаемого желания. Словно раскатистый гром превратился в тихий треск поленьев в жарком камине. Занзас ввел лишь головку и снова вышел, повторив эти действия еще пару раз. — Ты же сам себя истязаешь… — Это того стоит. Он легко прикусил мне губу, проведя языком по тонкой линии шрама, и мучительно-медленно входил. До конца. Все внутри восторженно затрепетало от долгожданного чувства заполненности. Я простонала, прижимаясь грудью к Занзасу, комкая в ладонях рубашку. Его неторопливые движения отдавались сладким эхом по всему телу. Он входил и выходил практически полностью, сдавливая мои ягодицы в своих ладонях. Шея начинала гореть от легких укусов, а кровь внутри закипала с новой силой. Занзас не торопился переходить к более быстрым фрикциям, нарочито стараясь продлить процесс. А я была и не против ощущать себя единым целым с ним как можно дольше. Понимание того, как сильно на самом деле скучала за эти дни по его прикосновениям, теплу, поцелуям и голосу — ко мне пришло только сейчас. — Я же умру в будущем без тебя, — прошептала я, не осознавая всей двоякости произнесенной фразы. И то ли меня не услышали, то ли проигнорировали, но Занзас никак не отреагировал на мои слова. На наших телах выступили первые бисеринки пота. Хлопковая рубашка стала липнуть к бронзовой коже, и Занзас, не останавливаясь, торопливо скинул стесняющую его движения ткань. Мне никогда не надоедало восхищаться исходящей от него аурой мощи, как у дикого зверя. А осознавать, что этот зверь выбрал меня — было вообще чем-то запредельным. Я чувствовала, как стальные жгуты мышц перекатывались под усеянной шрамами кожей. Осознавала, какая чудовищная сила хранилась в этих крепких, оплетенными выступающими венами, руках. И этот, несомненно, опасный человек прижимал к своему разгоряченному телу именно меня… Очередной стон слетел с моих губ, потонув в наших дыханиях и пошлых шлепках кожи о кожу. Занзас, перехватив меня под ягодицы одной рукой, другой приподнял мое лицо за подбородок и поцеловал. Столь чувственно, что внизу живота потянуло с новой силой. Я вцепилась пальцами в рядом стоящий комод, как за нить реальности, так подло от меня ускользающую. — Сильнее… — простонала я сквозь поцелуй. Оторвавшись от моих губ, Занзас медленно выдохнул, заведя прядь моих волос за ухо. Такое невинное движение вызвало холодную волну мурашек, дикой стаей пронесшихся вдоль позвоночника. Толчки вновь замедлились, пока не прекратились окончательно. Я открыла глаза в тот момент, когда Занзас вышел из меня и аккуратно уложил на пол, прямо на мягкое одеяло. Мешающиеся кожаные брюки отлетели в другой конец комнаты, громко дзенькнув бляшкой ремня о непокрытый ковром кафель у окна. Встав на колени, Занзас приподнял меня, усаживая на себя. Я одной рукой обвила его шею, помогая проникновению. Внутри разлилась сладкая нега от возобновившихся движений. Уже более резких. Собственнических. Занзас провел ладонью вдоль моей ноги, смыкая пальцы на лодыжке. — Откинься назад, — подсказал он, поставив себе на бедро мою ступню. Я послушно прогнулась в спине, опираясь рукой на пол. Иногда мне приходилось жалеть о том, что досталась ему совершенно неопытной. Не знающая толком ничего ни о его, ни о своих предпочтениях. А сейчас я понимала лишь одну вещь: все, что он делал, доставляло мне ни с чем несравнимое удовольствие. Угол проникновения изменился, и я невольно сжала интимные мышцы, в попытке достичь большего. Занзас прошипел сквозь зубы, постепенно ускоряя темп. Моя грудь колыхалось от каждого толчка, привлекая пристальное внимание алых, как кровь, глаз. Я простонала, когда Занзас, не удержавшись, осторожно прикусил твердый сосок, немного оттянул его и отпустил. Он точно знал, как сделать так, чтобы не причинить боль. Проведя языком по окружности ареола, Занзас выпрямился. Во взгляде его сверкнуло безумство. Движения стали ритмичными и столь глубокими, что я больше не могла сдерживаться. Громкие стоны наполнили светлую комнату. Занзас входил в меня с каждым разом все резче, крепко держа за талию. Я вцепилась в его плечо, оставляя на смуглой коже месяцеобразные следы от ногтей. С новым толчком из груди Занзаса вырывался рык удовольствия. Он жадно разглядывал мое лицо и тело, упиваясь тем, как овладевал мною. Внизу живота все нестерпимо заныло в предвкушении скорого экстаза. Я закусила губу, чувствуя, как мышцы натянулись, словно гитарные струны, а пальцы на ногах неконтролируемо сжались. Еще пара глубоких и страстных толчков и меня пронзило тысячами маленьких иголочек, задевая самые чувственные ноты, играя на моем теле свою собственную мелодию. Я выгнулась и вскрикнула, содрогаясь на пике блаженства. Занзас сделал еще несколько движений, и я почувствовала, как во мне разлилось что-то теплое. Необычное и новое ощущение заставило меня распахнуть глаза, устремив взгляд вниз. Меня сковало непонятное чувство тревоги и удивления, смешиваясь с только что полученной эйфорией. — Ты?.. — в недоумении протянула я, с трудом соображая, что сейчас произошло. — Ты вообще в курсе, чем это может обернуться? Занзас вышел из меня, аккуратно опуская на смятое одеяло. Сначала на его лице отразилось не меньшее смятение, будто он сам от себя не ожидал подобного. Затем морщинка меж его бровей разгладилась, и Занзас, справившись с собой, спокойно пожал плечами. Он совершенно расслабленно лег рядом, положив мне руку на бедро, притягивая ближе к себе. — Ты в тот раз сказала, что твоему сыну года три в будущем, так что волноваться не о чем. — Я сказала «нашему», Занзас. Он промолчал, утыкаясь носом мне в плечо. Я задумчиво провела ладонью по мокрым после душа волосам, пытаясь по привычке пригладить кудри. В руках у меня был мобильный телефон, а на его дисплее высвечивался номер брата. Борясь со стыдом, я все-таки решилась нажать на кнопку вызова и приложить трубку к уху. Занзас, довольный до соплей, ушел в ванную сразу после меня. Я перешла в гостиную и прикрыла дверь, чтобы громкий плеск воды не заглушил голос Тсуны. — Как ты себя чувствуешь? — вместо приветствия прозвучало на другом конце. — Я перепугался, когда ты отключилась… — Двояко, — не стала я врать, прикусывая ноготь на большом пальце. — Если говорить об испытании, то подавленно и униженно. Ну, а так я поспала и стало лучше. — Я вздохнула. — Как все прошло-то? — Хорошо, — бодро ответил Тсуна. — Аркобалено целы, хоть Верде и попытался их взорвать, но, к счастью, Маммон успел всех скрыть иллюзией и подорвали их копии. Оказывается, я была права, когда предположила, что малыши в небе были не настоящими. Видимо, коньяк обострил мои чувства. Я усмехнулась, присаживаясь на диван и поправляя на себе мокрое полотенце. — И мы в итоге обнаружили его логово и выбили для себя печати. — Тсуна немного помолчал и торжественно добавил: — И после всего Реборн тоже отдал нам свою печать! В его голосе послышалось нескрываемое облегчение. И это естественно, ведь он больше всех переживал из-за того, что мы не смогли пройти испытание Реборна. Причем Тсуна винил почему-то одного себя. В этом мы были с ним похожи: совесть у нас была настолько едкая, что сжирала буквально живьем в паре с самобичеванием. Говоря о последнем, то этот самый бич сейчас больно хлыстал по мне из-за недавнего фиаско. — Эм, Тсуна?.. — неожиданно робко проговорила я. — Мне так стыдно, правда… Я сквозь землю готова провалиться за то, что произошло на пляже. —Э?.. Да все хорошо, правда! — пролепетал ошарашенный Савада. — Прийти пьяной вдрызг, да еще и уснуть из-за выкачки пламени прямо под атакой врага — это хорошо? Я потерла переносицу, ударяясь в раскаяние. Реакция и слова брата были ожидаемыми. Что еще он мог сказать недавно обретенной сестре? Да и человек он мягкий. На его месте я бы тоже убеждала, что все хорошо, лишь бы близкому стало легче. — Селена, — голос брата приобрел неожиданную твердость. — Главное, что ты пришла, а остальное не важно. Тем более ты достаточно врагов уничтожила, чтобы не чувствовать себя виноватой. И мы прекрасно знаем о том, что с тобой происходит, если ты резко теряешь собственное пламя. — Он ненадолго замолчал. — Поэтому не переживай, я благодарен тебе уже за то, что ты вырываешься в Японию, чтобы помочь, несмотря на свою занятость. У меня в горле встал колючий ком после его слов. На душе сразу стало спокойнее и светлее, будто мне отпустили все грехи. Я вцепилась пальцами в мягкий диван, с силой сжимая обивку, и глубоко вздохнула, отгоняя накатившие слезы благодарности. — Я… спасибо тебе… — А... да что ты!.. — смущенно рассмеялся Тсуна, и я ярко представила, как он чешет свой затылок. — На это и нужна семья. — Я прямо разревусь сейчас, — честно призналась я и жалобно усмехнулась. — Прости-прости, не надо, я не хотел. Меня рассмешила паника в его голосе, а через пару секунд мы смеялись вместе. И все-таки удивительный он человек. Кажется таким простым, а на самом деле внутри него — бескрайнее небо сюрпризов. Он всегда находит в себе силы справиться со всеми трудностями, что выпали на его долю. Умудрялся решать ситуации, где, казалось бы, никакого выхода нет и быть не могло. Наконец-то я испытала долгожданное и забытое чувство уверенности в завтрашнем дне. Сражение с Бьякураном теперь выглядело не столь страшным. Тсуна уже побеждал однажды превосходящего по силе противника. Может получиться и еще раз. — Кстати… — протянула я, вспомнив одну деталь. — Как Занзас оказался на пляже? Послышался чрезвычайно нервный смех. — Он вообще появился из ниоткуда, когда мы получили последнюю печать. Молча закинул тебя на плечо, а потом обернулся и сказал, что если мы не принесем твои вещи, то он заставит нас жрать песок, и мы всю жизнь будем… — Тсуна замялся, — …всю жизнь будем испражняться куличами. — Прости… — Я с трудом сдерживала смех, неудачно скрывая вырывавшиеся короткие смешки за кашлем. — Если подумать, то с его стороны это выглядело почти вежливо… — Боюсь представить, как это выглядело бы в грубой форме, — со страхом произнес Тсуна. Из комнаты тихо вышел Занзас, вытирая волосы полотенцем. По его телу скатывались редкие капли воды, очерчивая прозрачными линиями его мускулы и шрамы. На шее Занзаса ярко выделялись почти фиолетовые засосы, и я усмехнулась, понимая, что слегка перестаралась. Но его, к счастью, это ничуть не волновало. Он остановился в нескольких шагах от меня, прислушиваясь к разговору, и я улыбнулась, глядя ему в глаза. Занзас выглядел немного уставшим — чуть больше суток не спал. Я-то хоть вздремнула в самолете и тут. Поэтому в его взгляде читалась неозвученная просьба положить чертов телефон и идти в постель. — Мне тут пора, — сказала я, не отворачиваясь от ухмыльнувшегося Занзаса. — Мы когда возвращаемся?.. — Реборн сказал, что завтра в шесть утра у храма Намимори, — со вздохом ответил Тсуна. — Это там, где мы появились? — уточнила я и услышала угуканье. — Хорошо, буду вовремя. Я положила трубку, задумчиво проведя пальцем по погасшему экрану. Мне не верилось, что утром мы все снова попадем в будущее: туда, где от наших семей мафии осталась жалкая кучка; туда, где нас ждала неизвестность; туда, где у меня был сын. Безрадостно усмехнувшись, я поднялась с дивана, заправляя выбившийся кончик полотенца обратно. Занзас пропустил меня вперед в комнату и тут же улегся на кровать, не удосуживаясь одеться. Я прошлась взглядом по его обнаженному телу, выделявшемуся на светлом шелке, и потянулась к чемодану. Черная ткань небольшого багажа немного поистрепалась по краям от времени и частых перелетов. Из молнии настойчиво торчала нитка и я, цокнув языком, оторвала ее, чуть не порезав палец. — А для чего ты открывал его? — обратилась я к Занзасу, достав белье. За спиной послышалась недовольная возня, и я обернулась. Занзас, закинув руки за голову, сосредоточенно уставился в потолок. Последнее время мне казалось, что он видел там то, чего никто другой увидеть не мог. Вдруг там какие-то тайны вселенной или, быть может, ответы на мои вопросы. Переодеваясь, я проследила за его взглядом, надеясь понять, о чем Занзас думал. — Из него торчал рукав куртки с эмблемой Варии. — Он перевел взгляд на меня и нахмурился. — В будущем ты среди нас? Я напряженно свела брови к переносице и, плюнув на все, залезла в боковой кармашек чемодана и вытащила оттуда кольцо. Перстень легко взмыл в воздух и Занзас его ловко поймал. На украшении был Варийский герб на белом фоне — цвет моего пламени. — Значит, все-таки, я тебя заполучил, — довольно усмехнулся Занзас, сев. — Ты ушла от мелкого отброса? Самодовольная ухмылка не покидала волевого лица, и я неопределенно пожала плечом. В будущем Тсуна уничтожил перстни хранителей, а значит, что и связывающие меня с ним обязательства. Из-за этого кольца мне долгое время приходилось врать собственным людям, и потому я разозлилась больше всех, когда Савада приказал избавиться от них. И из-за того, что брат побоялся новых попыток захвата колец, сейчас всем хранителям приходилось отдуваться за ошибку, которую мы еще не совершили. По крайней мере, мне так рассказали. — Толку-то от меня, — фыркнула я, влезая в белую длинную майку. Занзас пару секунд прожигал меня взглядом, а затем поманил пальцем. Когда я подошла, он схватился за подол моей одежды и потащил на себя, заставляя плюхнуться ему на колени. — Я могу тобой заняться, — великодушно предложил Занзас, забираясь руками мне под майку. — С чего бы такая щедрость? — я иронично выгнула бровь, забавляясь от всей этой ситуации. — Люблю создавать мощное оружие. Он водил подушечками пальцев по моим длинным шрамам на спине, и я временами вздрагивала от щекотки. — Только если без гнобления и унижения, — согласилась я, припоминая тренировки с Занзасом из будущего. — А если немного жесткости?.. Посмотрев ему в глаза, я поняла, что этот вопрос уже не относился к теме обучения. Во взгляде Занзаса вновь пробудился тот самый огонь, сжигавший меня всего полчаса назад. Это желание мне быстро передалось. Я провела пальцем по смуглой, горячей груди, усыпанной ожогами, и лукаво улыбнулась: — Если только немного… — Я нахмурилась, упираясь ладонями в плечи Занзаса. — И неужели тебя совсем не волнует, что я могу забеременеть?.. Я ожидала любого ответа, но не недовольного фырчка и вновь устремленный взгляд в потолок. Потом Занзас прикрыл глаза, спокойно выдохнул, и ответил: — Так или иначе — уже поздно. Я промолчала, и Занзас воспринял это как конец разговора. Он коснулся горячими губами до моей шеи, оставляя влажные дорожки поцелуев, параллельно задирая мою майку. А я все смотрела в окно, совершенно не видя ничего за ним, и понимала, что единственным выходом станет аборт. _____________________________ Примечание ежа: Искренне прошу прощения, что не сдержала слово и так задержала главу. Приятным бонусом к главе идет арт от моей гаммы. Осторожно: 18+ https://pp.vk.me/c630730/v630730427/37f26/SRcpA-bsE14.jpg