История Кристиэна Тэхи

Кристиэну снился удивительный сон в его первую ночь в белом храме. Сначала ему было больно, когда его везли в карете и хоть постоянно следили за тем, чтобы раненая нога не испытывала неудобств, все равно, он извелся от боли. Но какой бы тяжкой не была боль, забыть о главном он не сможет. Рихан жив. Он не убивал. Рихан в тюрьме. Из-за него. Если бы не он, ничего бы не случилось. А теперь сбылись те самые давние мысли о том, что будет, если кто-то узнает о том, что герцог еретик. Он не убил, он предал... Ему четырнадцать лет. И не было в его жизни ни злого Сэта, ни мрачного дома в Приморье, ни страшного герцога Рихана Айэ. А был храм, светлый белый храм приморья, куда его взяли совсем ребенком. Учили всему - читать, слушать, петь и конечно же танцевать. Кристиэн был рожден для танца, он жил им, дышал и недоумевал, отчего другие ученики ленятся и ноют после уроков, когда наставник показывает как владеть своим телом. Шесть лет беспрерывных упражнений, молитв и книг. Шесть лет счастья - никто не сказал ему никогда дурного слова и не ругали за проступки или неудачи. Обидеть или упрекнуть ребенка-посредника, значит навлечь неудачи на свой храм. Их было десятеро, всего десять будущих танцоров, которые постепенно сменяли старших. Каждый драгоценен для храма и города. Кристиэну же прочили большую славу - слишком яркий дар. Первый танец Анхара. В этот праздник танцевать роль младшего бога ему. Тот, кто делал это до Кристиэна, теперь Гром. Кристиэну же выпала честь, нет, не выпала, он заслужил ее - на него будет смотреть весь город и ему впервые слушать людские молитвы и нести их через себя Анхару. - Слишком юн. Они могут быстро выпить его, люди жадны, - беспокоился один из наставников. - Ему бы еще год потерпеть. Он слишком чудесен, а мы рано истратим его дар. - У Кристиэна сильное и чистое сердце, я уверен в этом. Да и как ты теперь отзовешь его? Он же готовился, волнуется, грезит. - Будем верить. - Только не переживай, хорошо? Это все как обычно, как на уроках. Ты только слушай. Твое тело лучше тебя знает, как надо, а душу отдай людям. Ну, дитя мое, иди. Анхар Маэ! Сколько людей! Храм огромен, ярусы заполнены, площадка у алтаря кажется теперь совсем маленькой. Как же они тут помещаются на уроках? Милана, Молния, обнимает его за плечи, что-то шепчет, успокаивает. И вправду, чего бояться, надо лишь закрыть глаза. Приморье волновалось не меньше Кристиэна, гудело как растревоженный улей. Новый танцор в этом году понесет молитву Анхару, говорят, что совсем молоденький мальчик. Хватит ли у него сил? Красив ли он? Искусен? Так ли хорош его танец, как у предшественника? А что с тем? Ах, он теперь Гром? Значит, через пару лет будет счастьем в чьем-то доме, а может будет танцевать дальше. Грому достается самая тяжкая ноша - молитвы князей, воинов, власти. Это не нежные вздохи влюбленных, которых бережет Анхар, и не женские слова, что предназначены лишь Молнии. Те, кто несет молитвы Грому редко танцуют больше трех лет. Но зачем думать о плохом? И город ждал нового танцора. Легкая, невесомая босая фигурка, всего лишь в белых штанах, схваченных шнурком на животе. Анхаром любовались все - и вправду красив. Изящный подросток, черная коса до пояса, нежный, словно перышко, танцует закрыв глаза. Но распахнул ресницы и истинно приморские вишнево-карие очи - душа города в них. Его танцы - чудо, люди смотрят, затаив дыхание, как юноша рассказывает собой историю Анхара. Он парит над мрамором площадки, его движения как слова. Вот он умоляет Молнию не гневаться на него, вот его горе, когда он покидает небесный дом, а вот плеск радости - счастье встречи с возлюбленным, первая их ночь, робкие ласки, игра рук, взглядов, полуоборотов. Высокий сильный статный Гром едва касается своего маленького возлюбленного, который вынужден жить в море, а люди видят любовь, верность и надежду. И молитвы о том, чтобы и им выпало счастье - улыбнулась неприступная красавица и отдали бы ее родители без выкупа; юноша, который еще не стал супругом, просит о том, чтобы быть любимым и не корили бы его, что взяли из милости. Да мало ли того, в чем может помочь Анхар, покровитель Приморья? Вот замер последний вздох флейты и юный танцор распростерся у ног Грома. Такт в такт. И храм замер в тишине восторга, а когда опомнился - танцоры исчезли, словно дым. Вот что значит слышать! Кристиэн понял это сразу, как только скользнул в первом движении танца - первой встречи с Громом. Сначала чужое любопытство холодило кожу, обвивалось меж ступней, но не мешало танцу. Наставник был прав, тело Кристиэна умнее его самого. А потом теплая ласковая волна и шепот воды: "Помоги", "Услышь нас" - , через пальцы текла вода, потоки, словно он стоял под водопадом, а с пальцев бежала в реку. Он был Анхаром - ему было больно, когда Молния ударила его, свергая в море, он был счастлив, когда миновала разлука. И ничего не тревожило извне, словно его поддерживали, брал невидимые молитвы в руки, словно пух и забирал невеликую тяжесть, чувствовал все - как принимает и как отдает. Кристиэн! Людям лишь после священнодействия сказали имя нового танцора. Юному Кристиэну всего четырнадцать! Всего! Но город был покорен и очарован. - Выпей, вот, - сам настоятель усадил его на мягкое кресло, поднес чашу с теплым питьем, чтобы не простудить. Все успокаивают, слишком сильно бьется сердце. Но не ошиблись. У Кристиэна действительно дар, отныне он священен. Кристиэн торопливо пил, еще не понимая, что закончился его первый ритуал. Их будет еще много, но этот - первый. - Ты молодец, малыш. Но сейчас пойдем, я покажу тебя Приморью. Пусть люди видят тебя. А потом ты отдохнешь. Просто иди рядом со мной, там поймешь. Кристиэн знал, что следует делать. Разве он не видел ритуала раньше, с верхних служебных ярусов? А до четырнадцати лет танцевал в учебных покоях, вдали от чужих глаз, чтобы до поры до времени никто не узнал тайны танцоров. Они шли по краю площадки, наставник держал его за руку, а люди улыбались им, смотрели со всех сторон. Он слышал свое имя: "Кристиэн Анхарэ Маэ! Славим его! Анхар, береги Кристиэна!" - теперь молились за него, труд вернулся сторицей. Потом было еще много радости - Кристиэну приносили подарки, цветы, сладости, корзины яблок и винограда, спелые персики. Он растерялся, не зная, что делать с подарками, с украшениями. Впервые держал в руках серебро и золото. Но наставник разъяснил: - Делай что хочешь. Что нравится - носи сам, никто не скажет плохого, а даритель будет счастлив. А если хочешь - укрась статую Анхара, так будет тоже хорошо, дар не остался без внимания и достоин украшать лик бога. Плодов столько не съесть - конечно передадим на храмовую кухню, но вот ту ветвь красного винограда оставь, уж очень соблазнительна, утром полакомишься. А можешь все раздарить кому пожелаешь! Только деньги отдай в серый храм, они там нужны, а тебе точно ни к чему поганить рук. Масла и крема пригодятся танцорам, цветы расставим по храму. Звали в разные дома, но Кристиэн посетил только усадьбу наместника. Наставники объясняли, что танцор юн и не стоит его утомлять понапрасну после первого ритуала, пусть придет в себя. У наместника Кристиэн пробыл недолго, краснел от похвал и восхищений. А город гордился им и любил своего Кристиэна. Попав в тэлетский храм и увидев там лучшего танцора столицы, славного и искусного юношу, приморцы лишь снисходительно улыбались: - Нет лучше и краше Кристиэна. Пусть танцует подольше, пусть славит всегда. **** Кристиэн танцевал утреннюю службу. Это будни, народу совсем немного, в основном гости города и моряки. Но какая ему разница? Молитвой все равны. Пусть он сегодня не Анхар, он просто танцует славу. Танцоры сменялись ежедневно, но не было очередности - кто захочет, тот и идет, разве можно указывать посредникам в таком? Хотят двое? Да хоть все! Но сегодня Кристиэн один. Почему-то утром захотелось одеть именно два кольца. И больше никаких украшений. Вдруг подарить кому-то захочется? Оказывается, по давней примете, если танцор дарит что-то, то люди носят эту вещь как талисман и почитают такой случай за великую удачу. Зрителей немного. Кристиэн уже умел разглядывать людей, танцуя. Два года его знает Приморье, у любого жителя на языке его имя. Одно из серебряных колец вдруг скатилось с пальца, чуть звякнуло о пол и исчезло. Кристиэн не станет его искать, значит подарок не от чистого сердца, а то и с наговором. Кто-то из приезжих способен на такое, горожанам в голову не придет. Значит хорошо, что в танце оно ушло. Анхар уберег своего танцора. Моряки, воины, женщины. Улыбаются, смотрят внимательно. Высокий мужчина с серо-пепельными волосами не сводил с него взора - узкие глаза прищурены, взгляд напряжен. Иногда бывают и неприятные среди смотрящих, от них дурной липкий запах желания. Но танцоры не вольны вступать в брак и связи - цена за дар радости. Ничьи руки не снимут с них одежду на ложе. Анхар уберег и от тех, кто близко подходит. Но во взгляде чужеземца не было желания - он просто внимательно смотрел. Как будто вспоминал что-то, а Кристиэн помогал ему. Так бывает, можно не молиться, а думать о своем. Танец закончился. Кристиэн улыбался, прощаясь с прихожанами. Он обойдет свою площадку, потом купальня и спать, а днем и вечером пусть танцуют другие. Ему нравится утром. Мягким движением скользнул к "пепельному" воину. Протянул на узкой ладошке кольцо, второе, что осталось, простой серебряный ободок с витым узором. - Возьми, вдруг поможет. Мужчина принял кольцо. Изумленный нежданным даром, хотел поблагодарить, но юноша уже исчез. Под откровенно завистливыми взглядами других прихожан посмотрел на подарок, одел на мизинец, да и то не до конца, вздохнул, снял с шеи шнур с амулетом и прицепил колечко туда. У танцора слишком тоненькие пальчики. - Храни тебя боги, котенок, - Рихан Айэ, сотник из Тэлеты, вышел из приморского храма, посмотрел вдаль. Порт, море, паруса и приморские сады. Начиналась осень. Самое тяжелое – молчание. Майэр приезжал в белый храм к Кристиэну иногда один, иногда с Мельдином. Помогал одевать, мыть, поддерживал, чтобы Кристиэн хоть как-то мог делать шаги по комнате. Тягостное молчание было невыносимо, Майэр же говорил постоянно, рассказывал Кристиэну все, что знал, даже детские сказки. И ни слова о Рихане, как бы не хотелось. Кристиэну и так расскажут больше, чем надо знать, дознаватели и те, кто заинтересован в этом деле. Майэр выносил Кристиэна поначалу в сад на руках, где отцветали яблони, они лежали на траве и глядели в небо. Скорее бы забрать его домой, мечтал младший Рионтур, пусть будет младшим братом. У них с Мэлом никогда не будет детей, так хоть Кристиен будет. Но почему так долго возятся с Риханом? Разве мало доказательств? И сами измучились, и Кристиэна изводят. - Он тебя заболтал совсем? – спросил Мельдин у Кристиэна, в очередной раз вернувшись из Тэлеты. - Нет, малыш, никаких новостей. Пока все так же. *** Дознаватели прибывали с бумагами. Кристиэна приводили в приемную комнату и кто-нибудь из монахов обязательно сидел в ней, вдруг юноше станет дурно. Но ни один допрос, если называть это действие честно, не принес ожидаемого результата. Кристиэн смотрел мимо дознавателей, вертел в пальцах перо, но ничего не писал, если не было дознавателя Элвиана. Почему-то юноша доверял только ему. Капризный мальчик, думал Элвиан, и снова, и снова ездил в белый храм, раз уж Кристиэн желает видеть именно его. И результат – два листочка, содержанию которых Элвиан не верил ни на ломаную монетку. Так быть не может. «Подтверждаешь ли ты, Кристиэн Тэхи, что в вашу первую ночь, твой супруг, Рихан Айэ, был груб и жесток с тобой? Если подтверждаешь, то напиши свои слова яснее». «Нет. Не подтверждаю. Кристиэн Рихан Айэ.» «На протяжении брака, супруг избивал тебя или истязал иным способом?» «Нет. Кристиэн Рихан Айэ.» «В доме Рихана Айэ найдены статуи и книги еретического содержания, знал ли ты об этом?» «Да. Кристиэн Рихан Айэ. » «Как часто твой супруг поклонялся еретическим идолам и заставлял тебя делать это?» «Он не поклонялся. Молельная – моя. Кристиэн Рихан Айэ.» «Читал ли твой супруг еретические книги и заставлял ли тебя читать и учить их?» «Не заставлял. Я читал их сам. Он воин. Кристиэн Рихан Айэ.» Элвиану хотелось спросить, неужто Рихан Айэ совсем не молился? И, разве, мальчик, воины не верят высшим силам? Но не стал. Испугаешь еще, чего доброго. «Где мой супруг и что с ним будет? Кристиэн Рихан Айэ.» Кристиэн врет, это ясно. Рихан тоже врет. Супруги выгораживают друг друга. Вот лучше бы меж собой так ладили, чем сейчас пытаться склеить осколки. От верхней канцелярии поступило указание - готовить бумаги к разводу супругов Айэ. Это самое легкое. Пусть хоть одно решится в этом деле. Несчастных герцогов разведут по разным углам, про Кристиэна быстро забудут. Но, юноша богатый наследник, а получается его богатство нажито преступным путем? Рихан Айэ подарил мальчишке все, что было вскоре после свадьбы и не сказал об этом ни слова. Элвиан был уверен, Кристиэна попытаются обобрать сразу после развода, отодвинут опекунов или переведут права на себя, за взятку. Пока Кристиэн Айэ в браке, формально никто не может претендовать на его имущество, он почти в безопасности. Мало ли как кончится дело? Но это личное мнение дознавателя, а дело требует иного решения. Но если Рихан Айэ не разведется, то юноша будет очень близок к обвинению в ереси, как младший зависимый супруг. Да почему в этом поганом деле спотыкаешься на всем? - Рихан Айэ, - начал Элвиан очередной допрос, - сегодня у нас не обычная беседа. - Да? – непередаваемое выражение лица Рихана Айэ. - А что? Тезоименитство? - Оставьте ерничанье. Сегодня мне нужна ваша подпись. Это документ о разводе с Кристиэном. Вы подписываете и Кристиэн свободен от вас. Поскольку вы старший в этом браке, то решать вам первому. - Странно, что вы не знаете закона, - оскалился герцог, - если развод по обвинению в жестокости и истязаниях, то на подписном листе пишут это основание и младший должен его подтвердить. А я не вижу ни листа, ни подписи Кристиэна. Так что же говорит мой котенок? - Ваш «котенок», - Элвиан уже не выносил это дурацкое прозвище, - увы, уже ничего не говорит, между прочим, вашими же стараниями. Юноша не в себе. Обвинение он не подписывает, боится чего-то. На вопросы не отвечает. А процедуру решено сократить, ибо следствие идет уже долго и доказательств против вас немало. Мы закроем тему супруга и перейдем к вашим еретическим и аторским делишкам, разберем военные подвиги. - Угу, и заодно оберете котенка, как миленького. Я подпишу развод с ним, если буду уверен в том, что все, что я оставляю ему – действительно достанется ему, и будет под управлением Мельдина Рионтура. К тому же, я уверен, что монахи только и ждут, чтобы отхватить котенка себе. И когда увижу обвинение, подписанное им лично, с протоколом допроса. Подделка меня не удовлетворит. Все должно быть в присутствии Мельдина Рионтура и людей, которых он сочтет понятыми. Как понимаете, дело-то громкое. - Что-то вы очень поздно забеспокоились о юноше, герцог, – не смог сдержаться Элвиан, - если бы вы так вели себя раньше, то мы бы тут не беседовали. - Я не морил котенка голодом и не выгонял голым на мороз. Остальное касается только нас двоих. - А разгребаю я. Ладно, речь не об этом. Рихан, вам лучше подписать документы, император хочет, чтобы процесс был закончен как можно скорее. - Да мне насрать на то, что он хочет. Можете этой бумажкой вытереть себе задницу. У меня есть основания не подписывать этой дребедени, и они законны. Он издевается. Но он прав, Элвиан не мог не признать этого. Издевается и понимает все. *** - Кристиэн, - Элвиан с той же бумагой сидел в приемной комнате храма Амардина, - посмотри, пожалуйста сюда. Почитай внимательно. И если согласен, то подпиши. С Кристиэном надо по-другому. Да, противно совершать эту жестокость, но иначе нельзя. Кристиэн читает допросы Рихана Айэ, руки его дрожат и Элвиан чувствует затылком ненависть монаха, сидящего в комнате. Это пытка не только для тебя, Кристиэн. Прочел, положил листы перед собой, взял в руки перо. Слава богам! - Что ты делаешь?! Зажатым в руке пером Кристиэн процарапывал бумагу, острое перо рвало протоколы, тонкую дорогую бумагу. Хорошо, что это копии, но они безнадежно испорчены! - Зачем ты это сделал?! – Элвиан не узнавал мальчишку. Вместо вечно полусонного грустного Кристиэна - другой, - сердится, бровки взлетели, губы сжаты в нитку. – Испортил документ. Люди трудились, переписывали! Как это понимать? И снова полусонный безмятежный котенок. «Согласен ли ты на развод с Риханом Айэ, с сохранением приобретенных имущественных прав?» «Нет. Кристиэн Рихан Айэ.» «Почему ты не хочешь разводиться? » «Не хочу. Я давал Рихану клятву. Кристиэн Рихан Айэ.» «Ты свободен от своего слова, Рихан не сдержал своих клятв.» «Мое слово со мной. Кристиэн Рихан Айэ.» «Ты чего-то боишься, Кристиэн? Тебя кто-то запугивает или настойчиво уговаривает?» «Да, вы. Я не буду разводиться. Кристиэн Рихан Айэ.» Маленький стервец! Чего он так уперся?! Ведь не теряет ничего! Любой на его месте быстро бы спровадил опостылевшего супруга на костер и жил бы спокойно, если удержит богатство. Но вряд ли этот мальчик думает о деньгах и домах. Тут что-то иное, он даже вопреки очевидности отрицает то, что супруг истязал его. Протоколы вот еще испортил. Элвиан был вынужден признать, что Рихан Айэ весьма точно описал нрав своего супруга. Не за упрямство ли он его бил? - Мельдин, - третий заход Элвиан сделал к опекуну. Этот-то уж умный человек, должно быть! Должен понять. – Мне надо развести супругов Айэ и тогда следствие оставит Кристиэна в покое. Вы можете им это объяснить? Я бессилен, признаться. - Ну конечно, вы им чужой человек, а они и меж собой понять ничего не могут, вам уж куда? Но разве мне удастся? - Но ведь именно к вам Кристиэн бросился за помощью! Значит вы для него многое значите! - Я бы хоть что-то значил, если бы спас его тогда от этого ужаса, – развел руками Мельдин Рионтур. - Но почему вы настаиваете на разводе? Указание «сверху»? Нужно убрать мальчика? - Вы верно все понимаете, – наконец-то стало легче. Мельдин действительно не глуп. Он найдет верные слова и убедит упрямцев. - Ну скажите, Мельдин, почему Кристиэн так отрицает что Рихан бил его? Это противно здравому смыслу – если есть свидетели, следы на теле, согласие Рихана с обвинением. А юноша городит чушь! - Спросите что полегче. Возможно, он просто любит. - Да, но разве он не понимает, что его признание ничего не решит уже? Обвинение в ереси гораздо тяжелее и Рихану все равно придется пойти на костер. Он ничем не поможет! - Суду? А я думаю, что Кристиэну все равно, что там хотят суд и вы. Он все-таки почему-то думает о Рихане. А согласитесь, его отказ в обвинении супруга, Рихан принял, несмотря ни на что. Если бы Кристиэн изначально сбежал искать защиты у вас или храмов, а потом отрекся от своих слов – он был бы лжецом и предателем. А так, значит его дело было таково, что он мог доверить его только мне. - О, даже так? – Элвиану было уже интересно для себя, не для дела. - А что бы Вы сделали, если бы он все-таки добрался до вашего имения? - Все, чтобы эти двое наконец-то услышали друг друга. **** Император созвал очередной совет по делу Рихана Айэ. Само разбирательство окончательно зашло в тупик. Казалось, на первый взгляд, все так просто - есть виновный, есть признание, есть свидетели, но столько препятствий и невидимых нитей, крепко связывающих дело. Ни об одном обвинении нельзя было судить однозначно. - Итак, сегодня я хочу услышать ваше мнение о том, что надлежит делать с герцогом Айэ и его супругом. По вопросу ереси, измены и жестокости, – император сразу обозначил желаемое. В личном кабинете – настоятель Амардин, иерарх всех белых храмов, глава императорского совета, дознаватель Элвиан со всеми своими бумагами, управитель верхней канцелярии и командующий армией. - Это очень долгое разбирательство, - начал Элвиан, - каждый поступок этих двоих может трактоваться в разных значениях. Кристиэн и Рихан делают все, чтобы спасти друг друга, но признаться, показаниям герцога я верю больше. Кристиэн, как я уже говорил, отказывается признавать тот факт, что супруг истязал его, хоть и сам противоречит очевидности. А Рихан берет всю вину на себя. Так же мальчик утверждает, что именно он занимался святилищем, а старший туда не заходил. И тут же Рихан настаивает на том, что он насильно приказал это Кристиэну. - Насколько мне известно, юноша не в своем уме? – мягко спросил император. - Хотя, признаться, его рисунки очень хороши. Я распорядился их повесить в галерее. - Позвольте сказать мне, - вмешался Амардин. - Я не могу утверждать, что Кристиэн безумен. Он просто измучен случившимся и очень юн. Он конечно же, подавлен, но он целиком и полностью винит аторцев. По его мнению, Рихан лишь жертва обстоятельств, хотя это не отменяет того, что герцог трусливый дурак и мразь, простите за выражение. И Кристиэн, он все-таки посредник, дар в нем жив, он не лжет, но говорит сердцем. Юноша убежден, что раз он дал при венчании клятву, то будет верен до конца своему старшему. Тут его не переубедить ничем, даже тем, что старший нарушил свое слово. С одной стороны, да, он покрывает преступника, но с другой – он пример стойкости и верности для многих младших. Он не бросил своего супруга, несмотря ни на что. - Вы так защищаете мальчишку, - перебил глава канцелярии, - только потому, что он посредник? Установлено, что ваш драгоценный Кристиэн почитал еретических богов и исповедовался в аторском храме. - Обучался он в приморском. Я смотрел его бумаги. А в аторский он был насильно отправлен супругом, против воли. Что касается его ереси, то управляющий говорит, что молельня была единственным местом, где мальчика никто не трогал. Да, Рихан Айэ молился редко, думаю даже, что он завез эти злосчастные статуи, когда заключил договор и забыл о них. - Ну что вы так убиваетесь? – развел руками начальник канцелярии. - Ваш мальчишка не будет ни говорить, ни танцевать и, если выйдет целым из истории, уедет из вашего храма, тратить состояние супруга. - Минутку, господа, - император напомнил спорщикам о себе, - так юноша виновен или нет? - Виновен в ереси. В его комнате найдены молитвенники, все утверждают, что он поклонялся еретическим идолам. В лжесвидетельстве. И его богатство нажито нечестным путем. Если Рихан Айэ получил титул и богатство обманом, то почему оно должно отойти мальчишке, а не быть конфискованным? По моему, следует обоих отправить на костер и больше не морочить себе головы. - Вы готовы живьем сжечь невинного человека, для того, чтобы пополнилась казна? И вы плохо знаете законы, – Амардина неожиданно поддержал иерарх, - супруг имеет право не свидетельствовать вообще. Что касается ереси, то решение этого вопроса – привилегия храмов, а не ваша. И мы можем подтвердить, что юноша чист. И пусть он больше не танцует и не говорит, как только мы вылечим его душу, а мы ее вылечим – он станет радостью в любом храме. А деньги? Неважно, чьи они – это вира за увечья, которые он получил и по нашей вине. - Даже так? – император вставлял редкие фразы, словно подстегивая оппонентов. - Да, именно так. Мы допустили, чтобы над юношей был проведен унизительный осмотр, мы помолвили его, хотя видели, что он идет против воли, мы упустили посредника. Ваша светлость, я буду настаивать на пересмотре и ужесточении брачного законодательства, по отношению к старшим. У меня уже есть предложения, я ничего не могу сказать за женщин, но по отношению к юношам мы ведем себя неразумно. - Ну так не ждите совета, вечер у нас долгий, мы с удовольствием отвлечемся и послушаем вас, правда, господа? Недавно я думал примерно о том же, посмотрим, насколько совпадут наши сомнения. - Хорошо. Правда, господа, моя речь будет долгой, - признался иерарх, вертя в руках крохотную чашечку с питьем. - Мы очень хорошо контролируем ситуацию, когда дело касается женщин. Увы, в нашей стране их рождается немного и любая дурнушка – завидная невеста, если может рожать детей. Все, кому не досталось счастья продолжить свой род – берут мужчин из младших сыновей. И тут мы бессильны. Дело с Кристиэном выплыло наружу благодаря цепи случайностей. И если бы не они, мы бы и не знали, что где-то томится и страдает посредник. Но сколько еще, подобных ему, о которых мы не знаем? Купленных за деньги для утех в постели. Да, я видел счастливые пары. Но иногда мне просто страшно, при венчании, смотреть в глаза младших. В законах есть наказание за жестокое обращение, но сколько получается таких дел в год? Десяток-два. Не потому, что не бьют, а потому что они молчат. Кому они потом нужны, после развода? Родителям уплачен выкуп, а супруги редко мирятся. А кто-то живет как в тюрьме. Помните дело с Кайсом, ведь убили вскоре после свадьбы. Никто не вступился. Родители зачастую просто не любят младших детей, всего лишь источник для обеспечения старших. Да вы все знаете сами. Систему выкупа нужно отменять! Мы продаем своих же граждан, как рабов! Пусть же, кто хочет - ищет себе пару, а кто хочет – идет в воины или строить дороги. Зачем нанимать дикарей, если у нас полно своих мальчишек? И если признать Кристиэна Тэхи виновным – то недовольных будет много, слишком жестокая расправа над тем, кто просто искал защиту. Рихан Айэ и так будет наказан. Но если ничего не сделать вообще – таких Кристиэнов станет больше и больше. Из Кристиэна, как говорил сайэ Амардин можно сделать образец послушания, а можно преступника. Пока это мягкая глина в наших руках и первое будет правдой. Но казнь Рихана умалит достоинства аристократов, если он будет весь в черном. Значит в спектакле должны играть двое. - Вы отвлеклись от реформы, – напомнил государь. - Да. Если мы отменим выкуп, то почему нельзя будет покупать рабынь в далеких странах? Чтобы они рожали на нашей земле. Иными словами – нужно дать и младшим детям выбор. - Они могут его иметь, но как вы совладаете с родителями? Выкупы никуда не денутся, они просто станут тайными, – Амардин внимательно слушал иерарха. – Да все равно будут их принуждать. Вы помните, такие меры уже предлагали. - Господа, как вы не понимаете, мы теряем наших же мужчин! Делаем из них рабов! Ведь тот же юноша, Кристиэн, он мог стать танцором, мог быть живописцем, мог прославить себя и империю. А теперь это калека. - В ваших словах несомненно есть разумное зерно, но вы понимаете, что начнется, если вы предложите это на совете? – вкрадчиво спросил император. - Понимаю. Поэтому пока и молчу. Но из-за моей слабости Амардин выхаживает таких вот Кристиэнов. Все равно придется что-то менять. - Вы наговорили ереси не хуже, чем тот же Рихан Айэ, иерарх! – возмутился глава канцелярии. – Брачные традиции держатся веками и все должны знать свое место. Из-за одного щенка переворачивать устои?! - Успокойтесь. Брачную реформу будут обсуждать на ближайшем совете, давайте вернемся к делам Айэ. Итак, что вы предлагаете? - Сжечь обоих и забыть. А другим неповадно будет, – буркнул чиновник. - Глупо, – пожал плечами военный. - Мальчишку попросту жалко, да и на площади его народ сразу мучеником объявит. Но вы мне скажите, какой ущерб понесла империя от договора Рихана Айэ? Собеседники опешили, такого разворота не ожидал никто. - Никакого, честно говоря. Война закончена, в Аторе строят храм, наступил мир. А подписан он был именно потому, что аторцы уперлись – владеть должен единоверец, обычай такой, и не иначе. Ну построили они храм на задворках и промывали мозги Рихану и его младшему. Двое против мира. Вот и все. - Не все, – дознаватель Элвиан, о котором казалось, все забыли, вдруг подал голос. – В монастыре они воспитывали своих юношей, как и Кристиэна, ломали их. Они заставили наговором Рихана Айэ истязать своего младшего. Они убедили его в том, что мальчик пустышка и вся его роль – служить игрушкой господину. Именно аторские соглядатаи изувечили Кристиэна. Но да, это не стоит империи. - Как посмотреть, – Амардин нахмурился. - Две поломанные жизни. Рихан Айэ заплатил собой и своим младшим. А что было меж супругами так никто и не знает. - Вы сейчас договоритесь до того, что Рихан Айэ вообще невиновен, – процедил канцелярский чиновник, - и нам следует извиниться перед ним. - Нет. Но вреда и вправду немного, – согласился глава совета. - Книг он не распространял, те кто работал в усадьбе – не еретики, да и сам он не сказать, чтобы истовый приверженец. Но почему они предложили такой уговор и почему он согласился? - Почему? Я непонятно разъяснил? – начал военный. - Войну вы помните? Долгая и бессмысленная, переговоры в тупике, кровь. Им некуда было деться, но нужно было спасти побрякушки и книги жреческой верхушки. Им наплевать на людей, жили в своем мире. Они спаслись, сохранили свой мирок, отправляли свой культ и сохранили лицо перед своим народом – завоеватель принял их веру. А Рихан Айэ получил свою славу, титул и деньги, ну и ярмо на шею. Правда о последнем он, наверняка, не сразу догадался. Но если мы казним Рихана, то бросим искру в не погасший костер, у них не станет ни щита, ни заложника. - А что им помешает найти нового? – спросил Амардин. - Ничего. Но Риханы появляются на войне. Понимаете, о чем я? - Несомненно, - кивнул головой глава совета. - У меня есть предложение. Можно извлечь из ситуации пользу в свою сторону. Сделать прекрасный спектакль с обученными актерами. Всем понравится. Вы, господа, иерархи, утверждаете, что юноша благочестив, хорош собой и страдает за супруга? Так почему бы из него действительно не сделать образец верности и стойкости? Представьте себе впечатление на младших, если верно преподнести историю? Несчастный красавец страдает из-за своего супруга, но свято блюдет клятву. Убивается из-за того, что супруг в тюрьме. А супруг? Для него тоже есть роль. Раз казнь Рихана Айэ опасна, то пусть все знают, что он пострадал ради мира в империи и верности императору и лишь нехотя изводил своего супруга, со слезами на глазах. А потом они сбегают. Все умиляются и плачут. Даже аторцы. Ничья честь не задета. - Какой феерический бред. Никогда не знал за вами склонности к сочинительству дешевых историек, – поморщился канцелярист. - Но чтобы добавить трагедии, предлагаю другой финал. Кристиэн Айэ кончает жизнь самоубийством, после того, как в тюрьме умирает его старший. Так мы и правосудие свершим и разыграем драму по канонам. - Господа, - оборвал император, - вам не кажется, что у нас не сходка бродячего цирка? Мне нужны серьезные предложения. - Ваша светлость, серьезней некуда. Дело со всех сторон щекотливое. Эти супруги как проколотое яйцо – есть не хочется, а выбросить жалко. Я переживаю за Кристиэна, – признался Амардин. - Это странно, но он тоскует по супругу, хотя должен был радоваться избавлению от мучителя. Казнь Рихана приведет его в еще большее горе. - Почему мы должны думать о каком-то сумасшедшем мальчишке? – не стерпел канцелярист. - Может у них такие игры были в постели? А мы тут головы ломаем. - По себе не судите. Но мальчика придется отдать Рионтуру, или оставить в монастыре. - Тряхнуть бы этого вашего Рионтура. Не может быть, чтобы он не причем тут был, – не успокаивался чиновник. - И в Аторе он побывал, и с Айэ дружил. Да и мальчишка к нему бежал. Скользкий человек. - Ага, давайте, тряхните Рионтура, – согласился военный, - и получите во враги всю гвардию. Раскройте дело к славе победителей Аторы. А потом посмотрим, кого мы наберем на следующую войну в провинции, раз такая благодарность. Я не дам вам ни солдата. Рионтур это известный человек из старого военного рода, а не выскочка Айэ. - И тут засада… - Так! Мне надоели ваши препирательства! Не можете справляться со своими обязанностями?! Я решу сам! – император смел рукой бумаги со стола, разлетелись во все стороны. – Все это пустословие и трата времени. Значит так, дознаватель Элвиан, теперь вы глава канцелярии. Записывайте – Рихана Айэ лишить герцогского звания и выслать из страны под видом побега. Так, чтобы об этом каждая собака знала! Мальчишке Кристиэну ничего не говорить, сдать опекунам, а потом разыскать хорошую партию. Все. Можете быть свободны все, кроме Элвиана. Мне надо дать ему указания по новой должности. Бывший дознаватель, а ныне начальник верхней канцелярии замер в кресле, еще не веря в произошедшее. - Итак, - начал император, когда они остались одни, - из всех, кто сегодня был на совете, вы показались мне наиболее разумным. С храмовниками разговор особый. Надеюсь, вы правильно поняли указание? - Я стараюсь. Если верно, то нужно сделать так, чтобы высылка Айэ была громким побегом и его искали бы и не находили. Юноша же свободен? - Почти верно. Мне не нужна ссора с храмовниками, но семейство Айэ навязло в зубах. Приказ будет таков – изыщите любой способ выкрасть младшего Айэ из храма и всучите его в руки супруга. Пусть убираются куда хотят, хоть провалятся. Чтобы я о них никогда больше не услышал. Если будут найдены в пределах империи месяц спустя – казню обоих, без пощады. И пусть их получше ищут, особенно в Аторе. Вы поняли? - Да, ваша светлость. - Выполняйте.