Дикая охота капитана Ивашова

- Подведем итоги, гражданин Геральт... А как вас по отчеству, кстати? - начал я, когда Сивка-Бурка с нами обоими на спине взмыла над Лысой Горой. - Можно Весемирович, милсдарь воевода, - ответил ведьмак. - Итак, Геральт Весемирович, - откашлялся я. - Мы видим, что гражданка Рианнон жива, хотя и ранена в стычке с нарушителями границы. А главное - судя по особенностям народного костюма потерпевших, она уже на территории России, и мы правомочны взять вашу воспитанницу под защиту. Кроме того, сговор гражданина Бессмертного и ОПГ "Дикий Гон" дал трещину, что мы можем использовать. - Скорее он может использовать нас, чтобы выйти на Цири. Как и Эреддин, - осторожно дополнил ривиец. - А потом приставит ей кинжал к горлу, заставит открыть себе портал в какой-нибудь дикошарый мир и уйдет от вас. Так что милсдарь участковый намерен делать дальше? - Теперь - к Гороху. То, что мы видели по Кощееву зеркалу, уже откровенно попахивает актом агрессии. Предупредить о начале польско-литовской интервенции - мой долг вообще-то... - Надеюсь, после высочайшей аудиенции мы зайдем отдохнуть? Куда-нибудь, где старый усталый ведьмак без труда достанет себе вина и девочек? Я угощаю, - с интонациями змея-искусителя предложил Геральт. Видно было, что вся эта история с Охотой порядком его допекла, и теперь даже смертельная опасность не остановит его на пути к расслабону. - Гражданин Геральт, даже если это не взятка - то во-первых, я женат, а во-вторых - на службе, - обиделся я на такое панибратство. Реноме сурового и справедливого милиционера перед пришельцем из иного мира нужно было тщательно поддерживать. - Мой друг Лютик как-то говорил, что кавалер, брезгующий вином, застольной беседой и обществом прекрасных милсдарынь, либо при смерти, либо замышляет некое чудовищное преступление против человечности. А заодно краснолюдости, эльфийскости и низушести. Я почувствовал, что теряю остатки веры в человечество - хотя откуда она у милиционера? Шекспир и Гёте тырили сюжеты у Митьки, Булгаков - крылатые фразы у этого Лютика... А ещё творческая интеллигенция! - Может, лучше у нас? - Никита Иванович, еще одного обеда от гроссмейстера Яги я не выдержу, - отклонил предложение ведьмак. - Компромиссный вариант: выпить мы выпьем, но к мазелькам я вас не возьму. Речи Геральта напомнили мне о нашей эксперт-криминалистке и о тех трудах, которые мы на нее взвалили. Удастся ли ей получить от лесной братии какую-нибудь весточку о судьбе Цири, пока не поздно? Пока она не слегла от ран посреди леса без всякой медпомощи, пока не стала добычей волков, или каких-нибудь упырей, или, что еще хуже, группировки Бреакк Гласа? Это будет самое позорное поражение, которое можно будет записать на счет лукошкинского отделения. Зато, если вспомнить о кровожадных замыслах "народа ольх" - последнее... - Вперед, Кэльпи. Скачи. Прочь из леса, прочь... С тех пор, как Красные Всадники раскрыли ее очередное убежище, и она, по уговору с Геральтом, сбежала к нему в мир, княжна Цинтры, как ни странно, еще не бывала ни в одной лихой переделке. До сегодняшнего дня. Ведьмачка, понимая местное наречие хоть через два слова на третье, могла бы какое-то время продолжать путешествие незамеченной. Пусть не долго, потому что в Русском государстве одинокие вооруженные всадницы в диковинку - здесь девиц из приличных семей предпочитают запирать на три засова до свадьбы, а холопке кто оружие даст? Но шансы спокойно разыскать ведьмака она имела. Был маленький нюанс - Цири не смогла бы спустить никому надругательства над беззащитной женщиной, даже если негодяев трое,и они отменные бойцы на саблях. Эта черта не прошла для нее даром. Наспех перетянутое оторванным рукавом кафтана раненое плечо все еще кровоточило, саднили кости, явно пострадавшие от булавы покойного ныне Стаха Радзинского. - Давай, Кэльпи, - торопила ведьмачка коня, - Поднажми. Сейчас нам главное - побыстрее добраться до людей. И желание Цири исполнилось. Вскоре на прогалине меж деревьев девушка заметила несколько человеческих фигурок - таких же, как она, всадников. Трое из них везли поперек седел не то мешки, не то пленных, не то погибших товарищей. Красные Всадники. На этот раз они имели вид не призрачных живых скелетов, как обычно бывало в чужих мирах, а воинов Aen Elle из плоти и крови - идеальных машин уничтожения, облаченных в блестящие гибкие панцири. Всадники не парили в воздухе, а скакали по тропе, как положено, и не обращали на Цири ни малейшего внимания. У неё не было времени размышлять, почему. Дитя-Неожиданность, дочь Паветты, мгновенно развернула поводья Кэльпи и двинулась обратно в чащу, постепенно увеличивая скорость. Внезапно ведьмачка ощутила признаки подступающего транса. По инерции продолжая подстегивать коня, она мчалась через лес, не разбирая дороги. Ибо видела Цири уже совсем другой пейзаж. Пейзаж после битвы. Перевёрнутые пушки, изрубленные трупы в кольчугах и кафтанах, брошенное знамя с двуглавым орлом... Вот конники Дикого Гона кружат над девушкой, как вороны, выхватывают клинки, плетут заклинания... И Геральт, со следами кандалов на руках, рвётся ей навстречу с диким криком "Не-е-ет!!!". За ним бежит шальной малый в глупом шапо с козырьком, планшеткой на плече и в синем мундире. "Митька, вперёд!" - командует он кому-то... - Вот оглашенная, - пожал плечами леший, рассматривая выпавшую из седла без сознания девицу. - Вечно вы, шкодное племя, старых не слушаете. А мне за вас перед бабкой милицейской головой отвечать... Под одну мышку леший взял девку, под другую - коня и понёс их, грузно топая ногами-корнями, в лесные глубины. Здесь царило настолько древнее и непробудное чародейство, что даже востроухие Всадники, о которых упредила его Яга, не рискнули бы сюда сунуться. Леший был единственным, кто разгуливал здесь без опаски. Ну, почти единственным. На неведомой людям поляне среди елей и сосен, поодаль от замшелого каменного болвана, забытого еще до прихода славян, стояла старая-старая изба, бог весть на чем держащаяся. На стук лешего по крыше из нее вышла женщина, закутавшаяся в платок, приняла с рук на руки юную ведьмачку и закрыла дверь снова. Лесной хозяин вздохнул и со всей силы дал конику по заду для скорости, направив его в заранее уговоренное место. Избушка же со страшным скрипом начала подниматься на ноги. Сквозь слипающиеся веки Цири всё-таки разглядела некую комнату вокруг себя, а в комнате - черноволосую женщину. - Госпожа Йеннифер... полусонным голосом отозвалась Цири. - Вы всё-таки меня нашли... - Енифери твоей ведать не ведаю, - ответила женщина. - Добрые люди меня обычно зовут Олёной. А недобрые не зовут, я по их душу сама прихожу. - На этом месте Цири вспомнила, что она всё-таки больше не на Острове Яблонь. Проморгавшись, девушка обнаружила, что лежит на лавке в обычной вроде бы избе - просторной, но почему-то очень мрачной. Под потолком висели сомнительной свежести корешки, вершки, лапы и хвосты - явно ингредиенты для зелий. Олёна, оказавшаяся весьма непохожей на Йеннифер, сидела поодаль, между колченогим столом и печкой, достаточно широкой, чтобы засунуть туда человека... Человека? Цири вскочила с кровати и захромала к окну. Движения давались ей болезненно - сабли у тех мародёров, надо признать, были хороши. При первом взгляде на окно наблюдательная ведьмачка поняла, что с видом что-то не так. То ли изба стояла на каком-то высоком фундаменте, то ли... Но тут постройка сильно пошатнулась. Цири, уцепившись за подоконник, удержалась на ногах и увидела, что из пола избушки растут две гигантские заскорузлые птичьи лапы, судя по всему - куриные, которыми сей жилой дом осторожно ступает по полузаросшей тропе. - A d'yeabl aep arse... - вырвалось у жертвы Старшей Крови. - Привыкай, девица, - отозвалась Олёна. - На Руси всякие чудеса случаются. Об иных не слыхивала даже твоя Дикая Охота. Так что можешь не робеть. Ты в безопасности в этой избушке, - Хозяйка на мгновение задумалась и добавила: - Пока. - Так ты чародейка, госпожа Олёна? - спросила Цири, подумав с надеждой, что она сможет позвать на помощь Трисс Меригольд или Йеннифер, но вспомнила, что таинственная особа о них и не слыхала. - Чародейка. Ещё какая. Наш местный страх и ужас Кощей Бессмертный сказал бы даже - бесовка. Он с некоторых пор меня ненавидит. "Добрый знак", - подумала Цири. Судя по тому, что она успела услышать об этом Кощее, мэтр мог бы составить достойную компанию Вильгефорцу. - А ты кто? - продолжила беседу хозяйка дома на куриных ногах. - По имени - Цирилла. А так... Тут без разбега не освоить. Сначала я была принцессой. Потом - сироткой. Потом - ведьмачкой. Чародейкой. Разбойницей. Рабыней. Предназначением. Неожиданностью. Заложницей у людей. Заложницей у эльфов. А для тебя я кто? Тоже заложница? - Цири инстинктивно потянулась к мечу, но не нашла его - он лежал на столе у Олёны. - Какая из тебя заложница! Если правду про тебя сказывали, то ты сама кого хочешь заложником возьмешь. - Я ищу человека. Он поселился у вас, на Руси. Уже, наверное, довольно давно. Его имя - Геральт из Ривии. Он ведьмак. Охотник на чудовищ. - И что за страна-то такая? - Неважно, - Цири не была расположена откровенничать с этой особой. Уж кто-кто, а она твёрдо усвоила, что чародейки всегда не то, чем кажутся. - Тогда тебе повезло, что мы встретились, - молвила Олёна. - Я могу тебя привести к нему в ближайшие дни. - Чем докажешь? - недоверчиво-ехидным голосом ответила Цири. - А вдруг бредет твоя избушка прямиком в ловушку? - Лукошкинская милиция тебя бережёт, Неожиданность наша колючая, - отбилась от обвинения чародейка, - Смотри... На стене, на том месте, куда здешние кметы вешают образки своих святых, висело заморского вида блюдце, расписанное видами портового города и таинственным словом "Барселона". Олёна, замолчав, водрузила на блюдце свеженькое мытое яблочко и стала его катать. Катания длились где-то минут пять. Когда Цири укрепилась во мнении, что блюдечко просто не работает, на его поверхности стали проступать шевелящиеся фигурки, слышаться голоса и свист ветра... - Что ты теперь видишь, Цирилла? - Вижу... Вижу двух всадников на чалой кобыле. Они летят на ней по воздуху... - Цири вспомнила об Эреддине, висящем у неё на хвосте, и её передёрнуло. - Что ты? - Не обращайте внимания, госпожа Олёна. Это личное. Слишком личное... А вот же Геральт! Вон он, сидит за тем гонцом в дурацкой шапке! - Это не гонец, дорогая моя, - ответила Олёна, наблюдая, как яблочко кружится по той же траектории. - Это сыскной воевода, Никита Иванович. Мой супруг. Перед Богом и людьми. Теперь ты видишь, что ты в надёжных руках. - Сыскной воевода Никита-ста Иванов, сын Ивашов, да ведьмак Гараська к государю! - раздался бравый голос караульного стрельца в коридорах терема. Нам распахнули тяжелые двери в святая святых - покои Гороха, где сидел сам царь, хмурясь и посматривая украдкой на штоф. - Ну заходи, Никитка, гостем будешь. На какую же такую силу нечистую милиция твоя вышла, что весь город перебулгачила? Яга экспертизная по воротам да башням мечется, заклинания читает. Фома Еремеев отца Кондрата распихал - тот с крестным ходом по городу тронулся. Кнут Гамсунович ландскнехтов отборных по всей Немецкой слободе в ружьё поставил. Митька твой, прости Господи, крест с Ивана Воина свинтить хотел потяжельше, чтобы им от Гона Дикого отбиться... - Я в курсе, Ваше Величество, сотник Еремеев уже доложил. Мы имеем дело с передовым вторжением отряда эльфийских империалистов-расистов из параллельной вселенной, прекрасно вооруженных, обученных самой передовой магии и запугавших даже Кощея. Вызвал их, если верить показаниям последнего, покойный отец Скоттини по неосторожности. Гражданин Геральт из Ривии может подтвердить. - Что ж я про тебя-то забыл, гость заморский?! - всплеснул руками гульливый Горох. - Не гневайся на меня, старого дурня, добрый молодец! Сейчас велю холопам поляну накрыть! В общем, зря я "ведьмака Гараську" ко двору представил... Набежали слуги с выпивками и закусками, и на час вперед царь-батюшка увлекся застольной беседой с моим ключевым свидетелем о географии и геополитике его мира, его ресурсных богатствах, религиозных убеждениях, научных и магических достижениях, устройстве войска, ведьмачьем оружии... Я хоть и испытывал гордость за такой интерес первого лица к окружающей среде, но прибыл со слишком важной и тревожной новостью, чтобы затягивать этот саммит без галстуков! Впрочем, все мои попытки вежливо перебить Гороха заканчивались басовитым "Не лезь к царю!" и затыканием моего оборзевшего рта соленым огурцом или редькой. Когда я в очередной раз собрался с силами, дверь в покои отворилась от удара кулаком, и перед нами предстал запыхавшийся, истекающий потом гонец. - Великий государь, шлет тебе грамотку воевода смоленский Васька Шеин! Не вели казнить, вели слово молвить! - Холодненькой выпей, отдохновение прими и молви, - скомандовал адресат. - Конница польская рубеж наш воровски нарушила намедни, - начал наконец гонец. - Отрядом малым, но делов он натворить успел. Воеводе девки из бояр Бодровых села донесли - подстерегли-де ляхи их в лесу, ссильничать хотели, да какая-то девица-богатырка с лешим тамошним на подхвате на них как налетит! Только клочки вражьи полетели по закоулочкам! Девица та сбежала неведомо куда, за болота, где дозоры наши не ходят. А час спустя с десяток всадников неведомых нашу заставу порубило и на закат прошло. Вроде не ляхи уж. Саженные, востроухие, и глаза лютые, нечистые... - Приметы девицы не сообщали? - вклинился я. - Белобрысая, - зачастил гонец. - Мечами заморской работы опоясанная, двумя аж, вот те крест! Глаз дурной у ей, зелёный... Порубленная всяко - не впервой ей биться... - Вот и ведьмачка твоя нашлась, Никита Иваныч, - мрачно молвил Горох. - Слушайте указ мой - по всем городам объявить, что девицу оную... как её? - Я подсказал. - Кириллу царь за доблесть геройскую шубой со своего плеча жалует! А ты, - обратился он к гонцу, - как отдышишься, скачи на Вязьму к Мишке Медведеву, да передай ему приказ мой! С Шеиным в Смоленске соединиться и ляхов первыми на копия подымать, пока от них наши земли кровью не заплакали! Впервые в жизни я присутствовал при эскалации европейского конфликта лично. Теперь Лукошкину придется со дня на день ждать нападения. И если от межпространственных эльфов должны сработать молитвы отца Кондрата и колдовское экранирование Яги, то вот с поляками придется воевать по-настоящему, по всем правилам - с осадами, блокадами, артобстрелами, бомбардировками и наверняка большими потерями... - Паны гусария и войско выбранское*! Паны посполитое рушенье! - воззвал к войску Казимир Збышковский, для вящей важности вдарив булавой по тяжёлому медному щиту. - Сегодня утром на священной земле Речи Посполитой вражьи клинки вероломно, без объявленья войны, унесли in Regnum Caelorum** троих наших верных товарищей! Отныне мы мстим схизматам не только за честь моей sora inocenta*** Златы, - на cлове inocenta многие из шляхтичей нехорошо ухмыльнулись, но король предпочёл этого не заметить, - теперь запятнана сама отчизна, сама святая церковь наша! Монарх Речи Посполитой обоих народов удовлетворенно оглядел полное конных и пеших поле под Могилёвом, который он до поры до времени избрал ставкой. Благодаря проведенным им переговорам вся эта рать могла не опасаться удара в спину. Вчера он совещался с канцлером Адамом Кмитом и шведским посланником бароном Бильдтом, который привез ему гарантии ненападения от своего монарха, одобренные риксдагом. После них Збышковский дал аудиенцию нунцию Его Святейшества кардиналу Бергольо, подтвердил ему со слов Адамкевича слухи о погроме костела в Лукошкино и расправе над братом ордена Иисуса Баудолино Скоттини - в результате тот поклялся, что Святой Престол приложит все силы, чтобы удержать императора от враждебных действий в тылу братьев-католиков. Затем король принял по-восточному пёструю свиту Давут-паши, прибывшего по поручению султана, чтобы добиться от Польши уступки туркам Астрахани и Казани - в случае победы над Горохом, конечно. Магометанина Казимир выслушал, но пока ничего обещать не стал. А после переговоров его самого на уютной пуховой перине до утра принимала молодая пани Марта Новицкая, друзьям дома известная как Мартося, что славилась на всю Могилёвщину богатыми пирами и вольным нравом. Таким образом, за reactio соседей можно было не волноваться. Пугало Казимира другое: двое из троих разведчиков, трясця их матери, были убиты явно не людской рукой. Да и следы копыт конских, что были оставлены вокруг их трупов в изобилии, были подкованы не на русский, козацкий или татарский лад. Сразу полезли в голову дошедшие до Варшавы слухи о богопротивных созданиях - ведьмаке, или же wiedzmine, и Дикой Охоте, наводящих ужас на лесные деревушки во владениях Гороха. " Уже не ведаю, как с этим быть, - размышлял полководец. - Если это и впрямь vires infernales**** - все одно, шляхта уж не поверит мне. Если принять, что то нападение схизматов - не попаду ли я в дьявольские сети, не обращу ли войско католическое в орудие богопротивной воли? Эх, стареешь ты, пан Казимир - уже чёртиков забоялся...". Вслух он, разумеется, вымолвил другое: - Не отплатим врагам веры за кровь братов и святых отцов наших - значит, умерли наши старые славные virtuti militari*****! Иль мы уж не поляки - цыгане?! Не отступим же, панове добродии! Не посрамим знамёна Сапеги, Батория и Вишневецкого! Ратуйте! - и несгибаемый круль польский и князь литовский отсалютовал войску своему саблей. - Ратуйте! Виват пан круль Казимир! Vivat Polonia! Za wbity estem! - откликнулся многотысячный хор грубых, лужёных, отчаянных, вскормленных дичью и вспоенных водкой глоток. Он водил этих "белых орлов" на турецкие крепости, татарские курени, силезские замки, шведские форты, слывшие неприступными - и побеждал. Как правило. "Скольких из них приведу я обратно в Могилёв с победой? - задумался Збышковский. - И с победой ли? Сколько заплачет вдов польских? А сколько - таких, как Мартося?". Казимировы мысли тут сами собой переключились на разметавшиеся по подушкам Мартосины медные кудри, на её греховно-пламенное налитое тело... Пан король почувствовал, что боевой дух его переходит в некое иное качество, и, боясь забыться, гаркнул громко даже для самого себя: - Шляхетство, час на сборы и - по коням! Пять тысяч дьяблов их матке в загривок!!! - Сей thesis он, как в старые добрые времена гетманства, подкрепил оглушительным свистом в два пальца. Так начался поход. - Фух, Никитушка, вроде все ворота да проломы заговорила, - отчиталась моя домохозяйка прямо с порога. - Которые я не прикрыла, те отец Кондрат обходит, иконами намоленными подкрепляет, чтобы ельфам да пильфам враждебным проходу не было! Только дитя неожиданное с Олёнушкой твоей и проскочит! - Цири? И... Олёна? Но как.. как они спелись? - обалдел я. - Того сама не ведаю, случай слепошарый - он повластней меня будет. Только птичка мне только что весть от лешего знакомого принесла - едут они по лесам Брынским, в скором времени в Лукошкино будут. А ты ешь садись, горе моё правоохранительное, уж солнце закатилось! - Бабуля, принудительное кормление вообще-то по международному праву считается пыткой, - отбояривался я. - Мы с гражданином Геральтом уже в царских палатах нагурманились... - Кстати, как там государыня-то наша, целёхонька? - поинтересовалась Яга. - А то от этих охот одичалых у матушки выкидыш произойтить может... Без наследника русская земля останется, бояре такую смуту подымут!... - Лидия Карповна в пределах нормы, - отрапортовал я. - Горох её хотел укрыть в каком-то секретном бункере под теремом - отказалась, готова хоть сама с мушкетом наперевес отстаивать наш суверенитет. - Знать, здорова, - успокоилась эксперт-криминалистка. - А Геральт что же? Загулял с царём-то? - Ведьмак сегодня ночует в президентских апартаментах, как почетный гость Гороха. Тот на него обрушил всю свою любознательность, пока вдоволь про ривийские дела не наговорится - не выпустит... - Батюшка Никита Иваныч! - загудел Митяй, на пару со стрельцом Заикиным втаскивая в горницу толстого Зальцбургера с изрядно попорченным "фейсом об тейбл". - Раскололся аптекарь наш шпиёнский, чистосердечное сотворить желает! - Да уж, Митька - не горбатый, тут могила бессильна... С другой стороны, в нынешнем цейтноте времени блюсти формальности у нас нет, а Зальцбургеру повезло, что он не в царской темнице, где его бы вздёрнули на дыбу без всяких юридических уголовностей. Я отодвинул тарелки, достал планшетку и принялся записывать остатками карандаша. Итак, наберите воздуху в грудь... Идея с вызыванием духов александрийским порошком изначально принадлежала Кощею! С Зальцбургером он связался через замаскированного шамахана, когда узнал о его агентурной работе на Адамкевича. То ли хотел с самого начала подставить его и Скоттини, а под шумок конфликта провернуть очередное крупное дело, то ли перевербовать польского посла и распространить свое влияние на западных соседей - аптекарь не врубился. Но одно он точно знает - связник находился в городе еще сегодня утром... - Значит, после наших охранных мероприятий уйти агент не успел... А чей он принимал облик во время этого визита? Вместо ответа Зальцбургер как-то странно выпучил глаза и осел на лавку. Я перевел глаза на Заикина - на лице его появилось выражение нехорошего торжества, а в руке - только что выдернутый из бока горе-шпиона окровавленный шамаханский кинжал. Пользуясь нашим замешательством, вражина, не выходя из образа нашего стрельца, прыгнул к Митьке и приставил нож ему к горлу. Тот попытался стряхнуть Кощеева засланца... но не смог! Ни Яга, ни я ни пальцем пошевелить не могли! Что за магия? Где её источник! - А теперь, псы ментовские, слушайте волю господина моего бессмертного! Коли вы ему местонахождения Цириллина не раскроете да медальон ведьмачий не сдадите - помереть вам всем по очереди смертью безвременной! - молвил шамахан на чистом русском. - Ты первый, - раздался знакомый хладнокровный голос у него за спиной. Диверсант уронил нож, малость поцарапав Митьку, глаза его остекленели. - А теперь возьми свой заговоренный камешек, или статуэтку, или кусочек дерьма, и проглоти его. На моих глазах. Из-за шамаханского плеча высунулся и подмигнул нам Геральт. Шамахан достал из кармана чёрный кристаллик и действительно засунул его в рот. Внезапно оцепенение спало с нас, а уголовник упал как подкошенный и стал дергаться в конвульсиях, хватаясь за живот. - Он слонялся около дворца, я опознал его с помощью медальона, - пояснил ведьмак. - Когда его величество соблаговолил захмелеть, я выскочил в окно и бесшумно следил за ним до отделения. Сейчас он был под знаком Аксий - впервые удалось применить его с затылка... - А что за колдовство он использовал? - спросил я. - Лежачий камень то был, - ответила бабка. - По щелчку пальцев особому в действие приводится. На косую сажень вокруг него и вода не течёт, и время нейдёт... Только на вопросы колдуну отвечать можно. Шамаханы им мертвяков заговаривают до похорон да последнюю волю их доподлинно вызнают. - Я знаком с подобной магией, - отозвался Геральт. - Наши чародеи тоже научились пассивировать через заговорённый уголь и самоцветы. Но если нашему клиенту не дать в течение получаса активированный уголь и не нейтрализовать камень, ему конец. Остановится сердце, кровь, мозги, лёгкие... - Поняла, бегу уже за лекарствием, - Яга полезла рыться по тайникам, а я крепко задумался. Теперь Гороху, мне, всему отделению, всему городу грозит настоящая война на два... нет, на три фронта. Если не на четыре. И сражаться нам придётся не меньше, чем стрельцам, казакам и латникам. Бойцы милиции - тоже ведь бойцы... *Войско выбранское - легкоконное шляхетское ополчение с пешими военными холопами-пахолками, составляло основную массу армии Речи Посполитой. **В царствие небесное (лат.) ***Невинной сестры (лат.) ****Дьявольские силы (лат.) *****Воинские доблести (лат.)