***
— У нас, как видишь, своеобразная семья, — рассмеявшись, Чонсу пальцем пригладил пластырь, скрывающий царапину на щеке омеги, покорно сидевшем на пуфе. — Хёкдже с Кюхеном с детства вместе, и иногда мне кажется, что они оба мои сыновья. — Хёкдже повезло с родителями, — улыбнувшись, Хэ провёл пальцем по перебинтованной ладони. Стараясь изо всех сил не смотреть в сторону, где Мирт раскладывал новую одежду для него. За час, проведённый в компании Его Величества, Донхэ расслабился, страх и смущение проходили благодаря ласковым прикосновениям к саднящим ранам. Войдя в гостиную, Чонсу расположился на белоснежном диванчике, ставя возле себя аптечку, окутывая его теплом и заботой, создавая иллюзию семейной рутины, не расспрашивая, а заменяя папу. С каждой минутой старший располагал к себе, имея, наверное, под рясой большой магнит, служащий маяком, беспомощно брошенным в океане этого мира. Хэ смог бы с лёгкостью представить себя сыном смеющегося без устали омеги, если бы не колкий взгляд со стороны Мирта, созванного для помощи. — Сейчас ты настоящий, и это радует, — складывая лекарства и бинты назад в коробочку, Чонсу задумчиво прикусил нижнюю губу, решаясь на тревожащий вопрос. — Если я правильно понял, то ты знаешь того оболтуса и Сонмина? — Ну, — как бы шатен не надеялся, но вопрос о его семье всё равно был бы поднят. Расправив плечи, Хэ потёр изгиб своей шеи, обдумывая, как объяснить то, что называется его семьёй, не замечая заинтересованного взгляда, направленного из-за спины. — Сонмин — мой сводный брат. А молодого альфу мы встретили недавно по пути со школы. — Значит, вы ещё ученики, — задумчиво постукивая указательным пальцем по подбородку, Чонсу перебирал в памяти слова Хичоля, что у него только двое сыновей. — А твой отчим, как бы помягче сказать, не считает тебя своим сыном? — Похоже, что нет, Ваше Величество, — усмехнувшись уголком губ, парировал Мирт, отходя от стульчика с разложенной на спинке одеждой, не замечая летевшую в него диванную подушечку, попавшую прямо по голове. — Не пугай мне ребёнка! Он и так чуть не умер при встрече со мной! — поблагодарив самого себя за удачный бросок, старший поддался вперёд, ободряюще похлопывая ладонью по коленке насупившегося Хэ. — Считает, но старается не упоминать обо мне, — опустив взгляд на свои колени, Хэ закусил нижнюю губу, чувствуя неловкость из-за обсуждений семейных проблем при посторонних. — Простите. — Это, конечно, не моё дело, но твоя семья знает, что ты на балу? — Чонсу видел, как парню неприятен разговор о родственниках, что означало скандал и наказание, если тот будет замечен на празднике. — Нет, — покачав отрицательно головой, Хэ сжал дрожащими пальцами ткань штанов, обтягивающих колени. — Прошу, не говорите им о нашей встрече. Изначально Донхэ даже не задумывался о том, что его могут увидеть на балу. Будучи настолько окрылённый возможностью встретить будоражащего воображение альфу, ему и в голову не могло прийти, что среди гостей Хичоль запросто узнает пасынка и не побоится устроить скандал, вызывая к себе сочувствие и презрение к нему. Посмотрев с мольбой на собеседника, Донхэ увидел понимание в карих глазах, а слабый кивок позволил вновь дышать ровно, но не избавил от тяжести в груди, разливающейся по венам, наполняя свинцом расслабленное тело. — Можешь не бояться, — приподнимая опущенную голову младшего, Чонсу улыбнулся, поглаживая пылающую щеку, — я постараюсь, чтобы ты не пострадал. — Спасибо. — Глаза Донхэ больно защипали, предвещая предательские слёзы, вызванные отношением молодого мужчины. — Не будем о грустном, — с помощью указательных пальцев Чонсу растянул губы младшего в улыбку, пытаясь таким способом избежать его слёз, олицетворяющих новые душевные терзания. — Тебе нужно переодеться, всё уже готово? — дождавшись кивка со стороны Мирта, мужчина жестом предложил Хэ подойти к одежде, пока сам, вставая с кушетки, перевёл всё внимание на вид из окна, понимая, как может смутить чужой взгляд на обнажённое тело. Минуту Донхэ всматривался в спину мужчины, восхищаясь идеальной осанкой, не сломленной под тяжестью государственных дел. Он и раньше слышал о императорской семье, а именно о Чонсу, предстающим в рассказах мудрым и добрым правителем, примером для подражания многих омег. Но знал ли кто-то его со стороны, которая раскрылась перед ним? Сделав глубокий вдох и расправив плечи, Хэ подошёл к стульчику, бережно прикасаясь к рукаву белоснежной рубашки, напоминающей нежность лепестков цветка, коснувшихся дрожащих пальцев. Неужели, теперь это его? Новая одежда, которая не выцвела, не будет раздражать кожу грубой от многочисленных стирок тканью. Не обращая внимания на презренный взгляд со стороны стоящего в пару шагах Мирта, младший стал снимать с себя один за другим элемент одежды, с удивлением и непониманием отмечая реакцию тела на касания маскарадного костюма. Кожа словно горела, сопровождаясь сухостью горла и более тонким восприятием чужих запахов. Неужели Донхэ настолько переволновался, что организм давал сбои? Сняв брюки, он уже хотел их передать ждущему омеге, как заметил влажное пятно, отдающее интенсивным запахом топлёного молока. У него началась течка. — Всё хорошо? — скорее для подтверждения своих догадок, нежели из-за беспокойства спросил Мирт, видя, как сильнее разволновался гость, улавливая носом усилившийся запах. — Это течка? — прошипев, он с беспокойством перевёл взгляд на вздрогнувшего Чонсу, понимая, чем данная деталь может обернуться для соперника и принца. — Не уверен, — бросил Донхэ, поспешно надевая предложенные ранее брюки, жалея про себя о свисающих ремнях, украшающих бёдра, приносящих дискомфорт трением о ставшей чувствительной коже. Застёгивая последнюю пуговицу на жилете, Донхэ пытался понять, как он мог пропустить первые симптомы начавшейся течки? Скорее всего он так разволновался из-за произошедшего сегодняшним вечером, что всё списывал на страх и неудобства. Сжимая бёдра, Донхэ лихорадочно обдумывал выход из данной ситуации, но протянутые Миртом подавители с салфетками и тампоном позволили ему выдохнуть с облегчением. — Уборная там, — кивнув на высокую подставку для комнатных цветов, укрывающих дверь, Мирт искоса наблюдал за сияющим лицом господина, отмечая что-то про себя. Поблагодарив присутствующих, Донхэ, прижимая необходимые в такой ситуации находки, скрылся за дверью в который раз за вечер, коря себя о собственной неосмотрительности. Неужели было так сложно перестраховаться после случившегося с Сонмином, течка которого была вызвана встречей с истинным? Плюс ко всему, это произошло при Мирте, явно недолюбливающем его. — Что может быть хуже? — прижавшись спиной к дверной поверхности, омега закинул голову назад, пытаясь прийти в себя. Жизнь была бы намного проще, если бы не закон подлости. Стоило Донхэ привести себя в порядок, как за дверью послышались воодушевлённые крики Чонсу, приветствующего своего сына со спутником, личность которого скрывала разделяющая комнаты дверь. Наспех запивая водой из крана пару таблеток подавителя, омега прижался ухом к полированной поверхности, пытаясь расслышать обрывки фраз, доносящихся из гостиной. Большую часть разговора было не разобрать, всё, что удалось услышать ему, это то, что альфа обещал поговорить позже с Миртом, и просьбу побеседовать с главой чьей-то семьи. Обещание, данное другому омеге, больно кольнуло в груди Хэ, напоминая о двусмысленных фразах, произнесённых на террасе. Чувствуя, как ревность заполняет изнутри, а течка обостряет эмоции, он сжал сильнее ручку двери, резко распахивая преграду. — Мы оставим вас, — бросив мимолётный взгляд в сторону младшего, Чонсу отвёл лежащую ладонь на груди сына. — Пойдёмте, нужно многое сделать до окончания праздника, — взяв под руку стушевавшегося Сонмина, мужчина зашагал к выходу, что-то лепоча. Провожая омег взглядом, Хэ старался не смотреть в сторону ожидающего уединения наследника, лихорадочно обдумывая предстоящий разговор, которого ожидал и боялся одновременно. Вздрогнув от скрипа закрывшейся двери, он с усилием сделал шаг к диванчику, всё так же пряча взгляд за ниспадающей чёлкой на глаза. Что будет теперь? Неужели альфа повторит выходку брата, и через пару минут он будет обнажённым сидеть на коленях блондина? Представив эту картину, Донхэ поморщился, отгоняя от себя наваждение, вызывающее во всём теле сладкую истому. — Кажется, я обещал не трогать тебя, — словно прочитав чужие мысли, напомнил Хёкдже, сдержанно улыбаясь от щекотящего нос запаха. — По крайней мере сейчас, — поправив себя, альфа разместился возле стушевавшегося омеги, подпирая голову рукой, покоившейся на спинке дивана. — Я не сомневался. Для этого у тебя есть Мирт, — безразлично, как ему казалось, бросил Донхэ, решая для себя не скрывать обиды, подавляя раздражительностью возрастающее желание прижаться к сильной груди альфы. — У меня его нет, у меня есть ты, - улыбнувшись шире, Хек удобнее расположился на диване, закидывая под себя одну ногу, садясь таким образом вполоборота к собеседнику. — Послушай меня. Я знаю, что причин меня любить у тебя нет, кроме того, что мы истинные. — И ты думаешь, что этого хватит, чтобы я сейчас прыгнул в твои объятия? — выгнув одну бровь, усмехнулся парень, отгоняя от себя мысли, кричащие о согласии с таким поворотом событий. — Было бы неплохо, но нет, — подавив смешок, Хек продолжил: — Я понимаю, что ты не поверишь, но меня к тебе тянет. Я хочу больше о тебе узнать, выстраивая взаимную любовь. — Подняв руку вверх, он пресёк попытки Хэ вновь вставить колкость. — Но для этого нужно время и изолирование тебя от семьи. — Ты хочешь сделать из меня раба? — переспросив, Донхэ смеясь откинулся назад, представляя, как будут выглядеть новые оковы. — Боже, ты не родственник моего папы? — Хёкдже устало прикрыл глаза, отчётливо осознавая, как его отцу было сложно завоевать Чонсу, ведь император также настрадался в первые дни знакомства с супругом. — Теоретически да, — цокнув языком, омега кивнул. — Мой брат помолвлен с твоим. — Вот же неугомонная омега, —усмехнувшись, Хёкдже ухватил парня за руку, пользуясь его замешательством и прижимая к своей груди, — я хочу защитить тебя от отчима. Считай это помолвкой по расчёту. Я даю тебе защиту и свободу, а ты даёшь мне шанс завоевать твою любовь. — Зарывшись лицом в тёмные пряди, альфа сильнее прижал к себе вздрогнувшего Хэ, — если через месяц ты не почувствуешь ничего, я отпущу тебя. В комнате воцарилось молчание, наследник терпеливо ждал ответа, пока Донхэ жадно вдыхал пьянящий запах, жалея, что выпил таблетки, на отсутствие которых можно было списать внутренний жар и острое желание поцеловать молодого мужчину. Он предлагал защиту и любовь. Тот, которого он желал с первой минуты встречи на злосчастном перекрёстке, сейчас прижимал к своей груди его, родовитую омегу, лишённую всего. Что мешало Донхэ прямо сейчас впиться в пухлые губы поцелуем с пылкими признаниями? Гордость — единственное, что у него осталось от титула наследника графа. — Отпустишь? — повторил Донхэ, чувствуя ладонью, как тяжело вздымается грудь Хека, не попадая в ритм с яро бьющимся сердцем. — А что касается тебя? Тебе хватает обычной метки истинных? — Я с самого детства ждал тебя, — прикрыв глаза, шёпотом ответил наследник, вырисовывая пальцами узоры на чужой спине. — Мы полюбим друг друга или же останемся далеки от счастья, описанного в сказке. — У тебя всего месяц, — подняв взгляд на мужчину, Донхэ прикрыл глаза, позволяя чужим губам подарить долгожданное спокойствие.***
Коридор, ведущий в кабинет императора, пустовал, позволяя Чонсу собраться с мыслями. Ему хотелось сейчас ворваться в бальный зал и прокричать всему миру о том, что два его мальчика нашли спутников жизни, но вместо этого он сжимал украшенный камнями крестик, дополняющий его маскарадный костюм, стоя у дверей, скрывающих будущего родственника. До сих пор ему не верилось, что утончённая омега носила маску добродетели, скрывая натуру, схожую с натурой Кибома. По поведению Донхэ было несложно догадаться, что, несмотря на положение в обществе, с ним плохо обращались, но просьба сына спасти его возлюбленного только подтолкнула к решительным действиям. Покинув гостиную, супруг императора послал Мирта за Хичолем, пока сам, устроившись в алькове возле лестницы, начал расспрашивать растерянного Сонмина, принимая решение относительно обоих братьев. — Ещё раз здравствуйте, — отворив двери, Чонсу проследовал за письменный стол, не обращая внимания на мило улыбающегося Хичоля, склонившегося в почтительном поклоне. — Я не хочу тратить ни своё, ни ваше время, поэтому перейдём сразу к делу. — Как прикажете, — слишком сладко пропел омега, опускаясь в кресло, держась на удивление великолепно. — Что-то произошло, раз вы пожелали поговорить со мной наедине? — Оба ваших сына теперь будут жить в нашем загородном доме, пока идут приготовления к свадьбе. Естественно, оставшийся месяц до выпускного они также будут посещать из нашего дома, — ставя перед фактом деловитым тоном, Чонсу брезгливо смотрел на собеседника. — Оу! — воскликнул Хи, не скрывая восторга и радости, что так всё удачно сложилось. — Думаю, мальчики обрадуются этому. Вот только Реук учится в институте. — Я говорю о Сонмине и Донхэ, — перебив лепетающего омегу, Чонсу с удовольствием наблюдал, как красивое лицо напротив искажают непонимание и злость. — О, Донхэ? — не веря своим ушам, переспросил Хичоль. — Да, — кивнул Чонсу, вставая со своего места, опираясь ладонями в край стола. — Теперь ваши сыновья — будущие члены императорской семьи и обязаны жить под крышей этого дома. — Но, но я не понимаю, — сжимая веер, Хичоль не мог сосредоточить взгляд на одном месте. — Как? Донхэ же не знаком с наследником, плюс ко всему он болен, — перестраховываясь, Хичоль с трудом напустил на себя обеспокоенный вид, — врачи подтвердили его фригидность и неспособность иметь течку. — Значит, я целитель и помог бедняге, — выпрямившись, супруг императора направился к выходу, давая себе обещание не подпускать юных омег к своему папе ни на шаг. — Я вас осведомил, поэтому всего доброго. — Бросив напоследок презренный взгляд, Чонсу закрыл за собой дверь, с удовольствием улавливая крик разочарования, разбавленный глухим звуком ударившегося веера о запертые двери.