Первая эпоха. Так они и жили. Часть вторая.

Пергамент тут отнюдь не главное действующее лицо, но кое-какую роль все же играет, пусть и совсем незначительную. Финрод устал сидеть за столом и решил немного пройтись. Спросил Тургона, не хочет ли друг прогуляться. Среднему сыну Фингольфина тоже надоело пить и есть, хотелось размять ноги, пообщаться с эльфами. Друзья неторопливо пошли по лугу, перебрасываясь фразами, изредка останавливаясь у стола, чтобы поднять кубки с товарищами. И снова отходили, ловя душистый теплый ветер весны. А кругом гремели песни, слышались разговоры. - О, какая встреча! Неужели я действительно вижу главу фалатрим, старого моего друга Новэ? Глазам своим не верю… Как ваши корабли? Много жемчуга добыли ваши ныряльщики? - Айя, друг Энель! Плавают наши корабли милостью Ульмо и Манвэ, клянусь дыханьем Сулимо! А жемчуг что-то в последнее время мелкий попадается, неправильный… Искажение, что ли сказывается? Ну да это все неважно. Сколько ж мы с тобой не виделись, друг мой? Кажется, с ухода от Куивиэнен! Как давно это было, а видится, словно вчера… звезды на небе, звезды в озере… клянусь дыханьем Сулимо! - И мы такие молодые, наивные, влюбленные в этот мир… Как же изменилась наша жизнь с тех времен! Кстати, Корабел, почему ты не приехал к нам прошлой осенью? Мы такой потрясающий Праздник Урожая устроили – до сих пор вспоминаем и радуемся! - Да все дела не пускают, друг Энель, заботы одолели, времени совсем нет, клянусь дыханьем Сулимо! Может, в этом году приеду. Поглядим, время покажет… В другом месте говорили о другом. - Как поживает твоя дочка, Лаириэль? Подросла малышка? Наверное, скоро девушкой станет, замуж пора будет отдавать! - Смеешься, друг Элгинор? Да моя дочь позапрошлым годом замуж вышла! - Ох, как время-то бежит… я же вашу Таурэтари совсем крошкой помню. Еще на цыпочки вставала, чтобы поглядеть, что за угощенье на столе лежит! Только носик-кнопочка над скатертью торчал, да любопытные глазищи блестели. - Да уж, были времена! А теперь наша Таурэтари супруга Таурохтара. - Это кто? Кузнец из Хижины у Белого Ручья? - Ну да, он самый. Хороший эльф, серьезный, основательный, хоть и молод годами. Ты с ним знаком, Элгинор? - Естественно знаком, дорогая Лаириэль. Я только у него наконечники для стрел и заказываю: самые легкие и меткие у Таурохтара. Мастер он отменный по кузнечному делу, зять твой. - Не то слово, друг Элгинор, не то слово! И дочка, и я – все мы им гордимся! Тем временем к Финроду подошел высокий бородатый эльф, вспоминавший недавно Озеро Пробуждения. С плеч эльфа ниспадала короткая непромокаемая накидка с широким капюшоном, на ногах были удобные башмаки с серебряными пряжками в виде якорей. Кряжистая походка выдавала опытного морехода. В руках эльф держал свернутый в трубку пергамент, на поясе пристегнут флакончик туши и коробочка с кистями. - Айя, друг! Ты ведь владыка Финрод? - улыбнулся эльф, блеснув очень белыми зубами, - Приветствую главу Третьего Дома нолдор! Мое имя – Новэ, но больше я известен как Кирдан Корабел, мой народ – эльфы Фаласа, мореходы. Сейчас я составляю карту морей, клянусь дыханьем Сулимо. И очень бы хотел узнать, что представляет собой море меж Белериандом и Валинором. Ты ведь не откажешься мне поведать? – Кирдан расправил свой пергамент и стал оглядываться, ища, где можно разложить карту и письменные принадлежности. - Я, конечно, не откажусь, - кивнул Финрод и с досадой нахмурился, - но толку от моих рассказов мало будет. Ведь мы через Хелкараксэ перебирались, по льду. Про этот морготов пролив, естественно, расскажу со всеми подробностями, если нужно. А вот насчет моря, это тебе к феанорингам нужно, они в Эндорэ морем шли. - Ага! – угрюмо отозвался стоявший рядом, очень высокий, вряд ли ниже короля Тингола, принц Тургон. - Хорошо ребята-феаноринги шли, удачно шли – без потерь. Молодцы, одним словом. Не то, что мы… - Только не надо напоминать о привходящих обстоятельствах, - поспешно добавил Финрод, искоса глянув на мрачного друга. - Тогда не очень хорошо получилось... с кораблями. - Знаю, - кивнул Кирдан, - слухи уже везде прошли. И все глубоко осуждают Феанора с сыновьями, клянусь дыханьем Сулимо! - Никакое осуждение Эленвэ не вернет, - сквозь зубы процедил Тургон и сжал винный кубок в кулаке с такой силой, что прочная, серебряная вещь смялась, будто изготовленная из тоненькой хрупкой фольги. Впрочем, лучший друг Финрода сразу опомнился, виновато глянул на расстроенных собеседников. - Прошу прощения, друзья мои, уж вы-то ни в чем не виноваты. Но я вспомнить спокойно не могу прошлое, так за сердце и хватает. Знаете что, друзья, пойду-ка я подальше, пока вы с Первым Домом разговаривать будете. А то, боюсь не сдержаться и устроить что-нибудь наподобие выходки Карантира. В общем, испорчу всем праздник. Средний сын Фингольфина кивнул головой и быстрым шагом отошел. Финрод с извиняющейся улыбкой повернулся к Корабелу. - У бедняги Тургона жена погибла на Хелкараксэ, после этого несчастья он видеть феанорингов спокойно не может. - И это знаю, - грустно отозвался Кирдан - и очень сочувствую! Мне представить трудно, что я бы делал, случись со мной такое, клянусь дыханьем Сулимо… но… - Корабел, круто обернулся и вгляделся в даль. – Это не лорд ли Маглор идет там, вдалеке ? Может, его расспросить? - Лучше самого Маэдроса, - посоветовал Финрод. - Он больше всех феанорингов разбирается в морском деле. - Маэдрос так Маэдрос. - не стал спорить Кирдан. - Он ведь тоже более-менее нормальный эльф? Не будет на меня кидаться, выпучив глаза и скрежеща зубами? - Не думаю, - усмехнулся Финрод, - Нельо вообще очень спокойным был с самого детства. А уж с тех пор, как вернулся из Ангбанда, Маэдрос вообще голоса не повышает, разве что на поле боя – там он гром небесный заглушить может. Но, говорят, глава Первого Дома способен так посмотреть на провинившегося эльфа, что бедняга по земле растечется. Хотя я сам этого не видал, не знаю, правдивы ли слухи. Впрочем, от нашего рыжего лорда и не того ожидать можно, он всегда оставался немножко загадкой. - Хорошо, согласился Кирдан, вновь скатывая в трубку свой пергамент. - Поищем старшего феаноринга. Долго разыскивать не пришлось. Маэдрос и несколько авари у одного из столов с десертами разговаривали о заключении союза. Судя по всему, местных жители были вождями небольших разрозненных племен, обитавших неподалеку от Химринга. И с одной стороны авари очень хотели иметь такого могущественного союзника, как лорд Маэдрос с его регулярным, прекрасно обученным войском. С другой - ощутимо побаивались страшных феанорингов, о которых уже слышали множество ужасающих рассказов. Бывший король нолдор стоял вполоборота к столу, размеренно поглощал земляничное варенье и с легкой усмешкой наблюдал за кульбитами «мудрецов»-вождей, которые пытались заполучить у лорда обещание приходить на помощь по первому зову, но при этом сами авари не хотели брать на себя никаких ответных обязательств. Маэдрос откровенно ломал дурака: делал вид, что не понимает намеков, переспрашивал, демонстративно задумывался, переиначивал обтекаемые фразы в свою пользу, но игра уже начала Рыжему надоедать. Поэтому феаноринг распрощался с раздосадованными собеседниками, плеснул в кубок калинового вина и отправился следом за Кирданом и Финродом в поисках свободного стола. Стола не нашлось, но в кустах дикой жимолости обнаружился огромный пень старого дерева, на котором лежали использованные салфетки. Недолго думая, Кирдан смел салфетки в густую траву и разместился со своим пергаментом на ровном, слово столешница, и почти таком же широком срезе пня. Маэдрос пристроился сбоку, понемножку прихлебывал вино и разглядывал развернутую карту. Хмурил высокие брови, легонько покусывал край кубка, размышляя. - Значит так, Кирдан... здесь, как я понимаю, изображены берега Эндорэ. Так? Понятно. А вот тут, - Маэдрос дотронулся до карты кончиками мифриловых пальцев, - вот тут кончаются известные вам земли, вернее, воды. Так? Хорошо, - старший сын Феанора вгляделся повнимательнее, - сейчас соображу... Давайте-ка, друзья, я нарисую побережье Амана. Оттуда мне будет легче ориентироваться. Ладно? - Делай, как тебе удобнее, клянусь дыханьем Сулимо, - согласился Корабел, отвязал от пояса пузырек туши, установил на пне. – Вот. По-моему нормально стоит, не опрокинется. Приступим? - Приступим, - согласился Маэдрос, отдал свой кубок Финроду, сидящему на траве поблизости, подхватил кисточку, машинально погрыз, затем окунул в тушь и провел извилистую линию по чистому краю пергамента. - Здесь обозначим побережье Амана. Вот тут, - кисть описала неровный кружок, - недоброй памяти Лебединая Гавань. С одной стороны идет ровное побережье с пляжем, пристани, небольшие камешки, - кисточка, следуя твердой руке рассказчика, обозначала побережье, пляж, камни. - А дальше, за Горелым Мысом, начинаются скалы высокие, неприступные. Они обрываются в море и ни пристать, ни отойти от берега невозможно. Поправь меня, пожалуйста, Финрод, если я что-то перепутаю - ты больше меня в Альквалондэ времени проводил. - Обязательно, - кивнул Финрод. - но пока все в порядке. - Угу, спасибо. Вот тут мы отходили от Гавани, - Маэдрос закашлялся, метнул быстрый повинный взгляд на собеседников. Последние сделали вид, что ничего не заметили. Феанарион продолжал. - Здесь хорошая глубокая вода и ровный ветер. Были. Только хочу предупредить: что там сейчас происходит – не ведаю. Ведь, ты, Финрод, знаешь - Валинор-то закрыт от нас. Так что теперь неизвестно, какие опасности поджидают мореходов: бури, ветра, скалы вздыбились, или еще что-либо похуже... - Хотя бы хоть приблизительно начерти, хоть наметки какие-нибудь сделай, - грустно вздохнул Корабел. - У меня вообще никаких сведений нет, клянусь дыханьем Сулимо. - Ну ладно, буду описывать по памяти, - Маэдрос едва касаясь пергамента кистью, наметил путь кораблей почти до середины моря. - До сих пор все шло нормально, в смысле были попутный ветер и спокойная вода. А вот здесь, мне помнится, чуть южнее, - Маэдрос заштриховал неровное пятно, - мореходов поджидает маленькая неприятность. Какие-то очень густые и длинные водоросли поднимаются со дна. Довольно большая территория ими заросла - три корабля наших.. ну… захваченных нами, не суть важно сейчас… запутались - пришлось спускать трапы и освобождать днища топорами. Эту подводную чащу нужно обходить примерно так, - пунктир со стрелочками показал направление, - Но севернее заходить не стоит, - не рекомендованное направление решительно перечеркнуто косым крестом, - там постоянно дуют сильные холодные ветра и сбивают корабли с курса. Лучше всего идти вот так, - кисточка Маэдроса вырисовывала прихотливую стрелку. - Тут нас настигигла страшнейшая буря. Но это, я думаю, было наказанием Уйнен за… гм… неприятности в Лебединой Гавани. Так что другим мореходам вряд ли придется столкнуться с подобным препятствием. Но все равно в этом месте нужно быть осторожней и спускать паруса, оставив только один, дабы не потерять направление. – Несколькими быстрыми взмахами нарисован контур корабля со спущенными парусами, кроме треугольного на носу. - А вот здесь – на пергамент легли аккуратные темные полосы туши, - находятся довольно узкие, но длинные мели. Чтобы их обойти стоит забрать к северо-северо западу. Но слишком далеко уходить нельзя, потому что там дальше довольно сильное течение, которое огибает Хелкараксэ, круто заворачивает, снова возвращается в море, и становится очень опасным водоворотом. Как раз в нем мы потеряли два корабля... – Водоворот обозначила крутая спираль. Маэдрос объяснял, чертил. Кирдан с Финродом склонились над пергаментом, с интересом следя за взмахами кисточки... …Через года, через столетия эта старая, полустершаяся карта окажется в руках у Эарендила. Величайший мореход Эндорэ поведет свой корабль, ориентируясь по тусклым, выцветшим от времени, солнца и морской воды рисункам. Поведет недрогнувшей рукой, не зная, что карту эту начертал враг, разоритель Гаваней, похититель детей... Полуэльф дойдет до своей цели, благодаря сильмариллу. Валар услышат мольбы о помощи. Грянет великая Война Гнева, перекроив лик Арды. Канет в небытие Темный Властелин, вернутся в Благословенные Земли эльфы… Но все это произойдет потом... через войны, через беды, смерти и братоубийства... пока же молодой Маэдрос, задумчиво обгрызая время от времени кисточку, описывает дорогу к покинутой родине. А Кирдан и столь же молодой и полный сил Финрод, стараясь не пропустить ни слова, слушают и глядят. - Вот вы где! – раздался громкий и веселый девичий голос. Арэдель, как всегда в белом с ног до головы, пахнущая ландышем, звенящая серебряными браслетами, раскрасневшаяся и громкоголосая, потрясая кувшином темно-бордового вина подлетела к братьям. – А я вас ищу-ищу-ищу! Что вы тут схоронились? Неужели не скучно сидеть на одном месте, уткнувшись носами в клочок пергамента?! Пойдемте танцевать! Финрод, ну… Маэдрос, а Темная Троица где? Не приехала? Жаль-жаль! Я так по ним соскучилась. Подставляйте кубки, у меня есть что-то очень-очень вкусное! Угадайте, что? Ни за что не угадаете! У меня кувшин настоящего аманского полусладкого вина, не скажу, откуда взялось! Даже и не просите – буду молчать, как рыбка! Потому что отец хотел им почетных гостей попотчевать, которые издалека приехали, а я стянула целый кувшин прямо из-под носа у самого короля! Скажите, разве я не молодец!!! Бесшабашная принцесса расхохоталась, махнула левой рукой, оступилась, пошатнулась, нечаянно плеснула вином на сгрудившихся эльфов. Охнула, хотела выровнять кувшин, махнула правой рукой, заехала острым локтем в лоб сидящему Финроду. Глава Третьего Дома от толчка опрокинулся назад, прямо в заросли густой, молодой, брызнувшей ярко-зеленым соком травы. Падая, Ингольдо машинально ухватился за Маэдроса. На излете выбил у него кисточку и утянул Рыжего за собой. Кисточка перевернулась в воздухе, роняя лиловые капли и… влетела прямо в аккуратную, ухоженную бородку Кирдана, обильно увлажняя и безжалостно раскрашивая стекающей тушью. Впрочем, этого безобразия никто не заметил. Потому что Арэдель не удержалась на ногах, свалилась прямо на братьев, поливая остатками вина несчастных кузенов. Задетый кем-то флакончик туши покатился на землю, забрызгивая всех подряд. Кирдан ухитрился в последний момент отскочить в сторону со своим драгоценным пергаментом, к счастью, практически не пострадавшим. - Потише нельзя было подойти? Не кувыркаясь, - беззлобно пожурил кузину Финрод и довольно неловко встал, держась за бок. – Верзила Маэдрос с такой силой на меня свалился - чуть ребра не переломал! Хороши бы мы были, если бы вместо праздника к целителям угодили… - Не ворчи, - нахохлилась юная эльфийка, - все уже поняли, что ты не хуже братца Тургона зудеть умеешь! Ой! Из-за вас вино разлилось, и кувшин разбился! – Арэдель подскочила. Тяжко вздохнула, обвела взглядом пострадавших эльфов и насмешливо фыркнула. - Ну и лица у вас, ребята! Можно подумать, будто случился ужас-ужас и поэтому вы все такие ваточные! Сейчас Мерет Адертад, нужно веселиться, танцевать, пить вино, безумствовать, а не киснуть по закоулкам! - Душа моя, - серьезно сказал старший феаноринг, поднимаясь с травы, - твой злейший враг – ты сама. Никто не принесет тебе столько неприятностей… Арэдель перевела взгляд на Маэдроса, состроила покаянную мордочку, но веселый нрав взял верх, и принцесса снова расхохоталась, указывая на братьев обеими руками. Маэдрос с Финродом глянули друг на друга и тоже рассмеялись: уж больно "красивые" они были, залитые вином, измызганные тушью, в пятнах от молодой травы, осыпанные осколками разбившегося кувшина. Корабел укоризненно покачал головой. - Как же вы, высокие лорды, перемазались, клянусь дыханьем Сулимо! Придется вам теперь идти мыться и переодеваться. И ты, красавица, почиститься должна - платье мокрое, запятнанное, а сама – грязней грязи! Даже непонятно, то ли нолдиэ, то ли орчанка какая-нибудь на праздник пробралась. А вообще-то столь взбалмошных девиц я в жизни не видал – клянусь дыханьем Сулимо! А за свою долгую жизнь уж я-то на вас, эльфиек, нагляделся. Так что лучше угомонись, красавица, перестань на неповинных эльфов кидаться, безобразничать, да вино таскать у отца. И вообще, прежде чем что-либо сделать, подумай хорошенько о последствиях. В конце концов, дал же тебе Эру зачем-то разум?! Так научись им пользоваться, как следует. Арэдель попыталась отряхнуть совсем уже не белое платье, не смогла, только руки испачкала в травяном соке. Сестренка Тургона брезгливо наморщила красивый лоб, досадливо тряхнула растрепанной головой и опрометью помчалась с полянки, таща за собой обоих нолдор. Но, чтобы оставить за собой последнее слово, проказница издалека крикнула владыке фалатрим. - А у тебя, дядя Новэ, борода лиловая, в горошек! Клянусь… этим… как его… дыханьем Сулимо! Кирдан провел рукой по бороде, глянул, тихонько помянул Моргота и всех приспешников его и отправился умываться. У ручья с кувшинчиком горячего квениласа и небольшими чашами пристроилась компания аманских эльфов. Принц Тургон, держащий в руке дымящуюся чашу, разговаривал с поразительно красивой, высокой, статной эльфийкой. Распущенные волосы последней были то ли нежно-серебряного оттенка, то ли чисто золотые. Те и другие пряди сплетались, мерцали, перемешивались, создавая эффект драгоценной парчи. Кирдан залюбовался и подумал, что, наверное, когда-то давно так выглядело небо Валинора в час смешения света. Красавица и Тургон, спорили о методах ведения войны. - Обороной войны не выиграть! – горячо говорила дева с золотисто-серебряными локонами, - Нужны быстрые наступательные действия. Так, чтобы враг не мог опомниться! Ррраз – и ты уже у ворот Ангбанда. Победа! Моргот повержен, орки разбиты! Мы свободны и счастливы… - Ррраз, и ты уже… в подземельях Ангбанда – вспомни Маэдроса, голубушка, - парировал Тургон, морщась и отставляя чашу, будто там налит крепкий уксус. – Ты прикована к стене, а палачи вострят инструменты. Клещи, плети, клетки с шипами внутри - как тебе такая перспектива? Кстати, что за сказки о победе? Намо Мандос ведь просто и ясно объяснил: этой войны нолдор не выиграть; все наши начинания пойдут прахом, а сами мы упокоимся в этих благословенных землях… - Если так рассуждать, можно тупо валяться под кустом можжевельника, и ждать, пока тебя отправят в Чертоги! – горячилась статная красавица с отважным мужским характером, в пылу спора отбрасывая прочь чашу. – Не править землями, не воевать, не строить крепости, не любить и не растить детей! НЕ ЖИТЬ, в конце концов! А просто сопеть, да почесываться, переваливаясь с боку на бок в ожидании прощенья валар! Этим должны перебиваться нолдор в Белерианде, МУДРЫЙ ты наш принц Тургон? - Не перевирай слова кузена, дорогая сестричка, - добродушно отозвался высокий эльф с головой, как будто охваченной языками пламени, подавая красавице чашу квениласа взамен разбитой. – Ты же знаешь, Тургон не трус и не слюнтяй. В конце концов, в словах принца есть определенная доля правды… - Я полностью отвечаю за свои слова! – отчеканила задиристая красавица, отпила немного квениласа и желчно рассмеялась. – Братец Аэгнор у нас эльф добрый, великодушный – ни с кем ссориться не желает! А я злая, колючая, неуживчивая Нервэн. И я в открытую говорю: чего бояться Тургону Премудрому, любимчику Ульмо? Уверена, этот вала до сих пор потихоньку следит за своим сокровищем и сделает все, чтобы благоразумный и рассудительный принц Второго Дома не разбил свой изящный, никуда не сующийся носик! - Уж больно горяча твоя сестренка, Аэгнор, - усмехнулся Тургон. – Если бы я знал ее чуть похуже, то мог бы и обидеться. - На правду не обижаются, - отрубила бесстрашная Нервэн. Аэгнор отвечал что-то примирительное, но Кирдан уже не расслышал. Эльф постарался как можно скорее отойти от бывших жителей Валинора. Корабелу совершенно не хотелось слушать споры воинственных нолдор. Лучше уж привести себя в порядок, чтобы не светить лиловой бородой, и снова приступить к празднику: пить вино, глядеть на танцы, беседовать с друзьями. Почти на каждом шагу Новэ встречались различные эльфы: авари, нолдор, телери - все они были веселы, развлекались, о чем-то разговаривали. Ясноглазая, чересчур серьезная дева посреди круглой, заросшей белыми и лиловыми крокусами лужайки пела без аккомпанемента, а две юные эльфийки, разучивали какой-то танец. Веселые танцовщицы начинали плясать, но через несколько тактов спотыкались, начинали заново и вновь сбивались. Певица недовольно фыркала, принималась петь сначала, отбивала ритм хлопками в ладоши: «У голубки два крыла, ой-ла, два крыла…» Плясуньи, вконец запутавшись, закружились, завертелись. Раскинув руки, одна за другой с визгом повалились в траву. Певица топнула ножкой и убежала. Ее проводили извиняющимися возгласами… Корабел спустился вниз к ручью. Тщательно умылся, уделяя особое внимание пострадавшей бороде, и столь же тщательно вытер лицо тонким полотняным платком. Тем временем неподалеку пятерка аманских эльфов состязались в стрельбе из лука с авари и, судя по всему, проигрывали с разгромным счетом. Горячие нолдор сердились, обвиняли здешние неупругие луки, бранили «каляную» тетиву. Но авари, несмотря на все недостатки оружия, исправно пускали в цель стрелу за стрелой. Голоса противников становились все громче. Кое у кого начали прорываться откровенно враждебные нотки. Явно назревала ссора. Владыка фалатрим слегка растерялся: ему нужно было бы вмешаться, дабы погасить начинающуюся ссору, но Новэ не знал как. То ли попытаться усовестить нолдор, то ли как-то прекратить состязание, пока дело не дошло до рукопашной? К счастью, вмешательства Кирдана не потребовалось: к лучникам подошел Финрод с кувшином вина и целой охапкой серебряных кубков. Владыка Третьего Дома расставил кубки на траве, разлил ароматную жидкость и лукаво спросил присутствующих, не желает ли кто-нибудь из усталых лучников освежиться и утолить жажду. Эльфы с радостью согласились. Оружие отправилось в колчаны, наполненные кубки разобрали. А нолдор вместе с авари стали пить вкусное терновое вино. Тут же завязался спокойный и деловой разговор о преимуществах разных пород дерева при выделке стрел. Кому-то нравилась сосна, кто-то предпочитал бук, или ясень. Авари все, как один, стояли за хорошую, выдержанную лиственницу. Неурядицы оказались забыты. Кирдан удивился: как это Финрод смог оказаться в нужном месте в нужное время? Он же совсем недавно ушел в свою палатку мокрый, грязный. И вот, пожалуйста, в новом плаще, чистый и сухой усмиряет нолдорские страсти… Кирдан вышел на дорожку и направился к Финроду, собираясь тоже выпить немного тернового вина, которое очень любил. Но я этот момент Корабела окликнули. Владыка мореходов обернулся. На тропе стоял чем-то озабоченный Фингон. - Друг Новэ, ты Маэдроса не видал? Ищу его, ищу… - Они с Финродом переодеваться ушли, - Корабел показал рукой в сторону гостевых шатров. – Нас Ирет вином с тушью облила. Видишь? - Кирдан показал аманскому принцу мокрый, с лиловым разводами платок. – Мне, к счастью, немножко досталось, только кисточка брызнула. А на Маэдроса с Финродом целый кувшин красного аманского вина вылился. И полная баночка отборной лиловой туши. Хотя, я только что Финрода видел переодевшимся, клянусь дыханьем Сулимо! - Ирет? А, понял, Арэдель... Облила вином и тушью? Маэдроса с Финродом… Зачем?! Они поссорились?!!! - Да нет, вроде… - Кирдан нахмурился, пытаясь найти в недавних собеседниках признаки ссоры. – Я, во всяком случае, ничего не заметил. Просто Ирет поскользнулась… - И свалилась вместе с кувшином вина прямо на Маэдроса и Финрода. А тушь уже сама как-то пролилась, – засмеялся нолофинвион. Кирдан от удивления даже остановился. - Так оно и было, клянусь дыханьем Сулимо! Откуда ты знаешь? - У сестрицы нередко подобные беды происходят. Мы все к ним давно привыкли. Ладно… - неожиданно оборвал себя Фингон. – Значит, я найду Маэдроса дома? Тогда не буду мешкать. Счастливо, друг Кирдан! - Счастливо, друг Фингон! Корабел отправился пить свое вино, а Фингон заспешил к месту, где раскинулись временные пристанища гостей. Уже подходя к шатру, над которым гордо развевалось знамя с восьмилучевой звездой, Фингон услышал громкий и явно не мирный разговор. В шатре ссорились. Одним из спорщиков был старший сын Феанора – его низкий, бархатистый, чуть хрипловатый голос разносился далеко окрест и мог заморозить все в округе на расстоянии двадцати фатомов. Главе Первого Дома противостоял просительный, взволнованный, смутно знакомый нолофинвиону тенор. Фингон приблизился к шатру сыновей Феанора. - Оставь, пожалуйста. Брось эту затею, – Маэдрос говорил слишком спокойно и отчетливо. – Я же тебе сказал: нет, нет и еще раз нет! Не буду. - Но почему? – собеседник феаноринга явно заискивал и подлизывался. – Разве это трудно? Многие были бы рады оказаться на твоем месте… не случится же ничего плохого…. Кроме хорошего! Почему ты отказываешься? - Потому что не хочу, - терпеливо, словно глупому ребенку, отвечал нолдо. – Оставь в покое мою одежду и покинь мое жилище. Не заставляй меня прибегать к крайним мерам. - Не нужно крайних мер! Лучше назначь удобное время… - Душа моя, - голос Рыжего стал угрожающе тихим и ласковым,– я начинаю уставать от нашего общения… Фингон торопливо шагнул в шатер феанорингов, откинув тяжелый полог, заменявший дверь. У самого выхода раздраженный Маэдрос с голым торсом прижимал обеими руками к груди свою льняную тунику. Перед нолдо топтался знаменитый в Эндорэ ваятель из авари. Ваятель изо всех сил цеплялся за полу маэдросовой туники, не давая Рыжему одеваться. - Вот, лорд Фингон! – обрадовался «деятель искусств» вновь пришедшему, - скажи этому прекрасному незнакомцу, что он глубоко не прав! Я невероятно долго искал модель для идеального эльфа, поднимающегося из вод Куивиэнен. Наконец нашел. Но сей несознательный чаровник наотрез отказывается иметь со мной какие-либо дела! Это же преступление! Эльф с такими формами не вправе распоряжаться собственным телом, как ему вздумается! Сын Феанора готов был взорваться. Лицо его окаменело, губы слились в тонкую черту, зеленые глаза гневно потемнели, стали почти черными. - Да знаешь ли ты, кто это? – спросил Фингон, удивленный отвагой, с которой скульптор донимал феаноринга. – Это же сам лорд Маэдрос, Нельяфинве Майтимо Руссандол! Бывший верховный король нолдор. Глава Первого Дома. Старший сын Пламенного Духа! А ты его злишь. Эльфы гибли от руки лорда Маэдроса и за меньшие провинности… - Ой! – ваятель даже присел от испуга. – Неужели сам грозный лорд Маэдрос?! Взаправду?! Какой ужас! Ты уж не сердись на меня, лорд Маэдрос! Искренне и от всего сердца приношу свои извинения! Надеюсь, что больше никогда в жизни я не вызову твой гнев! Тем более, это же такая мелочь! – ваятель сдвинул вместе указательный и большой пальцы правой руки, показывая размер мелочи. – Ну что тебе стоит? Всего два, нет даже один крохотный сеансик! Ты постоишь на постаменте, а я управлюсь очень быстро… хочешь прямо сейчас? Пошли в мой шатер, там есть глина и инструменты… - УБЬЮ СВОЛОЧЬ! – рявкнул потерявший-таки самообладание Маэдрос во всю мощь своего командирского голоса, рванул из рук докучника тунику, разодрал напополам, швырнул лоскутья на пол. Без размаха шарахнул мифриловой рукой по стойке шатра с такой силой, что деревяшка хрупнула и переломилась, а тугие, прочные стены затрепетали. Феаноринг резко повернулся на каблуках и молча удалился в глубь своего жилища. Перепуганного до полусмерти авари мигом вынесло наружу с оконной рамой на плечах. Только еще какое-то время с улицы доносился удаляющийся топот мягких сафьяновых сапожек. Даже привычного Фингона взяла легкая оторопь. Хотя Отважный очень скоро пришел в себя и крикнул другу, слегка повысив голос. - Маэдрос! Слышишь? У нас проблемы: Маглор проиграл состязание менестрелей! Его назвали вторым! - Серьезно? – в тот же миг рядом с Фингоном оказался Маэдрос. Он был почти спокоен, полностью одет и застегивал узкий кружевной манжет на рукаве шелковой рубахи. – Тогда у нас действительно большие проблемы. Хоть и не Карантир-задира наш дорогой Певец, но с досады кровь у него в жилах вскипеть может ничуть не хуже, чем у Темного. Застегни-ка, друг Фингон, мне левый рукав, и пойдем поищем братца, пока бедняга не учинил в расстроенных чувствах тут маленькую Альквалондэ. - И я о том же, - согласился Фингон, застегивая подставленный рукав. Маэдрос накинул плащ, застегнул серебряной фибулой в виде неизбежной восьмиконечной звезды, подержал в руках ножны с мечом, подумал немножко, оставил оружие в шатре. И оба друга отправились на поиски певца. Маэдрос шел, хмурясь, поддевал носком сапога камешки и с мрачным юмором шипел себе под нос: - Формы мои ему, видите ли, понравились! И что? По этому поводу я должен стать посмешищем всего Эндорэ, торча голышом на постаменте? Мне делать больше нечего? Заняться нечем?! Пусть к Финроду отправляется этот «гений резца и стека»! Ингольдо согласится позировать, он добрый. И уж ничем не хуже меня! - А ты злой? – недоверчиво сощурил веселые серые глаза Фингон. - Ужасающий! Я – страшный-престрашный сдобный (фу – оговорился!) злобный феаноринг! – в доказательство Маэдрос скорчил такую зверскую рожу, что двое молоденьких синдар, идущие навстречу, с перепугу шарахнулись в густые кусты. Закрепляя эффект устрашения, феанарион расхохотался зловещим утробным смехом и величественно закинул на плечо длинную полу ало-черного плаща, только звезда фибулы блеснула! - Ладно тебе, Рыжий, эльфов-то пугать, - лениво отозвался ничуть не впечатленный Фингон и махнул рукой молодым синдар, которые осторожно выпутывались из шиповника, куда их загнал рык Маэдроса. – Айя, друзья! Мы тут лорда Маглора разыскиваем. Вы его, случаем, не видали? Эльфы с опаской приблизились, кидая недоверчивые взгляды на бесстрастного лорда Маэдроса. Финрод приветствовал встреченных выжидательной улыбкой. Один из синдар, постарше, осторожно сказал. - Айя, друзья. Увы, мы никого из феанорингов до сих пор не видели. - Да нет же, видели, - неожиданно вмешался в разговор младший эльф. Он глядел на рыжие волосы, металлическую руку и непроницаемое лицо старшего сына Феанора с откровенным восхищением, даже полу своего зеленой накидки через плечо перекинул. – Лорд Маглор – довольно высокий эльф в синем плаще с золотой восьмиконечной звездой; черные гладкие волосы спускаются до колен, глаза темно-серые и выражение лица очень серьезно, в руках – необычная лютня розового дерева. Я не ошибся? Маэдрос с Фингоном переглянулись и молча кивнули, поощряя синду к продолжению рассказа. - Я видел лорда Маглора у пиршественных столов. Он встретился там с Даэроном. Менестрели недолго поговорили и отправились вместе куда-то туда, - синда махнул рукой вдаль, указывая направление. – Ушли они, кстати, уже давно. - С Даэроном? – Фингон посерьезнел, нахмурился. – Не может быть, ведь именно Даэрон состязание менестрелей и выиграл. Маэдрос нахмурился. Остатки былого веселья покинули старшего феаноринга. - Вот как? Это совсем никуда не годится! Фингон, у меня очень плохие предчувствия, как бы нам не опоздать! С этими словами Маэдрос повернулся, стремительно пошел в указанную сторону. Фингон поблагодарил молодых эльфов и поспешил следом. Синдар остались на месте, провожая глазами аманских изгнанников. Младший синда задумчиво качал головой. - Нет, Меладан, что ни говори, а нолдор – это нечто особенное! Как лорд Маэдрос на нас вызверился! Я такого в жизни не видал… представляешь, что он с орками делает?! - Дианир, ты – что - испугался?! - удивился Меладан, – Он ведь, я лорда Маэдроса имею в виду, не всерьез рычал! Он шутил просто. - Да понял я! – Дианир нахмурился, - я же не орк бестолковый. Но даже шуточки у феаноринга особые, страшноватые. Мне бы и в голову не пришло изображать такой ужасающий гнев ради развлечения! - Ну… то ты, друг Дианир, а то – лорд Маэдрос. Чувствуешь разницу? – засмеялся Меладан и легонько дернул приятеля за закинутую на плечо полу короткой сборчатой накидки. – Ты думаешь, обезьянство поможет тебе стать похожим на кого-нибудь из потомков короля Финве? Сомневаюсь… - А лорда Фингона ты видал? – продолжал Дианир, не обращая внимания на насмешку друга. - Принц добросердечный такой, простой, улыбчивый, а сам… даже не знаю, как сказать… такой вот… - младший синда, не находя слов, покрутил в воздухе пальцами. Но Меладан товарища прекрасно понял. - Согласен, друг Дианир! Принц Фингон простой-то простой, но сразу видно врожденное благородство и величие! Когда-нибудь этот принц может стать славным королем… - В кои-то веки, ты со мной согласился, друг Меладан! Приятно слышать. Только я не о том хотел сказать… - Дианир набрал в грудь воздуху и выпалил одним духом. - Это же легендарные аманские эльфы! Честно говоря, я побаивался этой встречи! Мне казалось, что, когда Первый Дом появится на празднике, случится нечто необычное. Над землей заклубятся низкие, свинцовые тучи. Порывы ледяного ветра будут рвать знамена, сбрасывать наземь блюда и чаши, опрокидывать столы, бить в лица гостей. И так, в сиянии молний, грохоте грома перед нашими испуганными взорами предстанут легендарные сыновья Феанора. Они примчатся на семи черных жеребцах. Закутанные в темные, как ночь, плащи. Так что из-под нависших капюшонов лишь сверкают безумные глаза… Ты чего смеешься, нахал?! - И легендарные сыновья легендарного Феанора примутся изрыгать огонь аки драконы?! – Меладан хохотал, держась за бока, всхлипывал от смеха, охал, тряс головой. Успокоился было, хотел заговорить, но снова рассмеялся. Наконец замолк, перевел дух, вытер выступившие слезы. - Ох, друг Дианир, ты меня когда-нибудь уморишь… Ужасающая гроза! Сияние молнии! Семь злобных жеребцов! Ха-ха-ха!!! Пойми ты, чудак, феаноринги - обычные эльфы, такие же, как ты или я. И не надо сочинять о них легенды - плоховато у тебя получается, вульгарно и примитивно, потому что фантазии не хватает. Выкинь, друг Дианир, из головы свои завиральные идеи! Пойдем лучше танцевать. Тем более что я вижу одну замечательную эльфику, которая разом выбьет у тебя все глупые мысли о феанорингах! - с этими словами Меладан схватил за руку Дианира и увлек за собой к поляне, на которой слышались переливы флейты и аккорды лютни… А тем временем под кустом козьей ивы, покрытым нежными серебристо-зелеными листочками, расположились два менестреля, расстелив между собой большую полотняную салфетку. На импровизированном столе стояли изрядный винный кувшин, два небольших серебряных кубка и расписная, в виде изящной фарфоровой ладьи, миска с солеными огурцами. Оба менестреля, уже до половины опустошившие кувшин, дружески беседовали. - Что есть наша жизнь? – задумчиво вопрошал козью иву Маглор, простирая к кусту руки. – Всего лишь краткий миг от рожденья до того момента, когда милосердный Намо Мандос откроет пред усталым эльфом сияющие врата Чертогов, давая отдых от пустоты бытия… - Не только пустота… - вторил соратнику Даэрон, встряхивая пышной шевелюрой, - жизнь наша наполнена горестями… да… горестями и страданиями… - Именно что горестями, - Маглор наполнил кубки. – И мало что может подарить несчастным менестрелям… это… забвенья краткий миг… - Ох, собрат мой по искусству, как же ты прав! – скорбно поник главой Даэрон. – Ничто не может возвернуть радость нам, познавшим изнанку великой печали… Впрочем, в следующее мгновенье оба усталых от жизни певца дружно выдохнули, кубки опустошили и потянулись к миске, выбирая себе по огурчику. - Ух! – сказал Даэрон, откусив сразу пол-огурца и громко, очень аппетитно хрустя, - ну и вино! Прямо дух захватило! Прелесть… - Это эль из дубовой бочки, крепкий, выдержанный. Его мой брат придумал, Маэдрос! Вернее, его виноделы, – с гордостью отвечал Маглор. – Наш Маэдрос знаешь, какой умница?! Он Химрингом правит. Мозаику одной рукой собирает. И орков гоняет за милую душу. А нас, младших братьев, держит знаешь как? – Маглор сложил крепкий, умелый кулак, махнул перед собеседником. – Вот так! У нашего Рыжего не забалуешь! - Лорд Маэдрос - молодец, - отвечал Даэрон, аккуратно отводя тяжелый маглоровский кулак от своего носа. – Его все уважают. Да… даже король Элу Тингол уважает… только не любит. Он никого из вас, феанорингов, не любит… а мы сейчас выпьем еще немножко этого замечательного эля. Только по чуть-чуть, ладно? Мы же не орки какие-нибудь, чтобы напиваться до поросячьего визгу… - Мы - не орки, но выпить надо, - согласился феанарион. Дориатец плеснул «дубленого» эля на донышки. Эльфы разобрали кубки. Солнечный луч пробился сквозь густые ивовые ветви, заиграл радугой на хрустале кувшина. Даэрон выпил эль, недовольно мотнул головой и хлебнул огуречного рассола через край миски. Маглор тоже выпил, откусил огурца и надолго задумался, серьезно, внимательно глядя на упругую, молодую травку. - Знаешь, Даэрон, а мы тоже Элу Тингола не любим. Вот. - Не любите, и не надо, - покладисто согласился дориатец. – Никто вас не заставляет. А мне бы перерыв сделать в питии. Немножко голова кружится, и все перед глазами бежит. - Это плохо. Тебе нужно сделать перерыв, чтобы придти в себя, - Маглор задумался. Думал долго, погрустнел. - А я еще выпью. У меня горе. Можно сказать беда! Сплоховал Маглор. Отец учил, что мы во всем должны быть… как это… лучшими… первыми! А я проиграл. Тебе. Но, надо сказать, заслуженно проиграл. У тебя талант большой. Можно сказать, гени…альность. В общем и целом ты – молодец. Я тобой горжусь. - Да какая там гениальность! – Даэрон даже рукой махнул, отказываясь от высокого звания, - так себе. Песенки-чудесенки. Несерьезно. Вот ты – молодец настоящий. Глыба. Да… Твой «Зов покинутых долин» эльфы в слезах слушали. - Зато лучшим тебя назвали. Ну и правильно… ты такой романс спел… помнишь? «Ее прекрасное лицооо меня томит, меня тревооожит…» - Маглор пропел несколько тактов, дирижируя огрызком огурца. – С места не сойти, как замечательно! Я прям… как это… восхитился. Всем сердцем! - Вот ты восхитился, и все восхищаются, - пригорюнился Даэрон и тяжко вздохнул. – А она – нет. Ей все равно. А мне обидно. - Кому это все равно? – возмущенно спросил Маглор, разливая эль. – Кто моего друга Даэрона обижать смеет?! Пошли разберемся... - Да куда мы пойдем, - столь же горестно отозвался Даэрон, опрокидывая в рот кубок и даже не прикасаясь к огурцу. – Это там, в Дориате. Принцесса Лютиэн, дочь короля Тингола. Такая красивая, что глазам больно. А меня не любит… - Как это не любит? – не понял Маглор, - тебя – и вдруг не любить? Такого не бывает, чтоб Даэрона, моего друга, самого замечательного певца… и вдруг не любить! Пойдем, я ей сейчас все быстренько объясню… - Куда мы пойдем? – рассудительно отвечал Даэрон, вновь наполняя кубки остатком эля, - она же в Дориате осталась. А я здесь. На Мерет Адертад. И эля у нас еще осталось. На донышке, правда… - Правильно, - согласился Маглор, - лучше мы посидим здесь и допьем этот вкусный эль. Менестрели вновь сдвинули кубки, прослушали серебристый звон и медленно выпили. Затем по-братски разделили последний огурец, молча, вдумчиво пожевали. Проглотив огурец, Маглор вытащил из рукава вышитый платочек, аккуратно промокнул губы и глаза. Медленно, тщательно расправил платок. Затем сложил и столь же медленно, тщательно убрал себе в рукав. Даэрон же тем временем допил остатки рассола из миски, использовал вместо платка угол салфетки, на котором стояли миска с кувшином, попытался убрать его в карман, не преуспел, махнул рукой и замер, грустно глядя на жучка, который карабкался вверх по листочку. - Так о чем мы говорили? – спохватился Маглор, - ах, да… проиграл я состязание… и как теперь в глаза брату моему лорду Ма… Маэдросу глядеть-то буду? Я ж со стыда сгорю… эх, горе… - Проиграл – ерунда! - горько отозвался Даэрон, пальцем помогая жучку добраться до края листика. – Сегодня я выиграл, завтра – ты. Какая разница? Оба мы хорошие менестрели… Вот Лютиэн меня не любит – это действительно горе… я ж ее с самого рождения знаю! Она же у меня петь училась … я думал, вот подрастет, мы поженимся… счастливы будем! А она мне, знаешь что, сказала? Я, говорит, люблю тебя, как старшего брата и не более того… понимаешь? Как брата…. А я-то ее не как сестру люблю… как жену… как не… весту…. Да… а ты говоришь «состязание проиграл»! - У тебя тоже большие неприятности, - гнул свое Маглор, - но согласись, мое горе шире и... и глубже твоего… а, впрочем, какая разница! Главное, мы оба глубоко несчастны… - Бедные мы, несчастные менестрели… - согласился Даэрон, - иди сюда, друг Маглор, я пригрею тебя на своей широкой груди, и мы вместе будем лить горькие слезы… - Ииду, собрат Даэрон, - Маглор привстал. И тут громом с ясного неба грянул голос Маэдроса. - Мы по всему лугу бегаем, тревожимся, менестрелей разыскиваем! А они… глянь, друг Фингон, на этих двух красавцев – ни дать, ни взять орки, дорвавшиеся до самогонки! - Вижу, - преувеличенно сурово отозвался нолофинвион, - действительно прекрасны. - Мы не прекрасны, братья мои, - сказал Маглор после продолжительной паузы и, слегка покачиваясь, поднялся на ноги. – Наоборот. Мы, глубоко несчастны и именно поэтому заливали свои гори… горя… горести. Вот. - И немножко увлеклись, - дополнил сказанное Фингон. - Не без того… - согласился Даэрон, неуверенно поднимаясь на ноги вслед за Маглором, - как творческие натуры… - Видать, хорошо пошло… заливание, - ехидно прокомментировал Маэдрос. – В общем, так, творческие натуры, давайте быстро к ручью, умойтесь, протрезвитесь, приведите себя в порядок. И чтобы никто вас таких красивых, не увидел по дороге. Стыдно. Взрослые эльфы, а ведете себя хуже орчат! - Беспородных… - легонько икнув, добавил Маглор. - Что?! – начал сердиться Маэдрос. – Что ты такое несешь? - Я голодный и холодный, как орчонок беспородный – забавно, правда? Мне только что в голову пришло, - Маглор взмахнул рукой, обернулся к приятелю. - Вот, друг Даэрон, видишь, это мой брат Маэдрос. Что я говорил? Он такой суровый, такой сердитый… ууу! Я его боюсь. - Я тоже начинаю его бояться, - согласился Даэрон. – Так что пошли лучше к ручью, как и повелел нам твой брат лорд Маэдрос, пока он и в самом деле не рассердился. - Пошли! – охотно согласился Маглор. Новоявленные друзья обнялись за плечи и, поддерживая друг друга направились в сторону неглубокого ручья, во весь голос распевая романс Даэрона «Ее прекрасное лицо меня томит, меня тревожит…» Великолепные, голоса сплетались, перетекали один в другой, дополняли друг друга и заставляли встречных эльфов застывать на месте, слушая прекрасное пение… Маэдрос недоуменно вскинул бровь. - Мы думали, эти менестрели устроят драку! А они подружились. Кто бы мог подумать?! Фингон смеялся. - Что-то на этом празднике все к ручью умываться ходят. Так не заняться ли и нам чем-нибудь хорошим, пока наша очередь не подошла? Например пойти и покидать в цель дротики. Я видел, у розового куста состязаются эльфы, мы можем присоединиться к ним. - Ииду, собрат Фингон, - весьма похоже передразнил отсутствующего брата развеселившийся Маэдрос.