Первая эпоха. Так они и жили. Часть вторая.

Несколько дней лагерь, как роящийся улей, кипел, взбудоражен разнесшейся вестью. Нолдор никак не могли успокоиться. Собирались группками, пылко возмущались. Стоило встретиться нескольким эльфам, как тут же слышались взволнованные речи. - А принц-то наш старшего феаноринга, Поджигателева сыночка вытащил... Из самой крепости Вражеской уволок! Смельчак! Гордость наша! – молодой эльф был готов петь хвалы Финдекано ночь напролет. - Принц, без сомнения, герой! Братья родные отступились, а он пошел! Только вот… - сомневался второй эльф. Постарше. - Ты о чем это, приятель? – напрягся восторженный. - Никак не согласен?! - Не кипятись, Лефинир, - окорачивал восторженного эльфа скептик Миримон. - Я вот что думаю. Стоило ли дело хлопот? Старший принц, наследник, надежда наша. Полководец, в конце концов. Правая рука короля… И вдруг в одиночку ушел. Да еще тихомолком, ни словом не обмолвился, ни отцу, ни братьям! И не куда-нибудь, в Ангамандо. Прямо ко врагу в пасть его поганую… А если б сгинул принц наш? Ради кого? - Вот-вот, и я о том же, - вступал третий собеседник, Амандил. Высокий, черноволосый, с алым от постоянного жара лицом, с волосами, перехваченными тонким кожаным ремешком поперек лба и широкими плечами молотобойца. В Амандиле сразу угадывался кузнец, мастер своего дела. - Ради предателя, да жизнью рисковать?! – горячился Амандил. – Феаноринги проклятые с Поджигателем, с отцом-то своим сумасшедшим корабли спалили, нас в Хелкараксэ отправили лед молоть. С тех льдов в Мандос дорога широкая протоптана нашими родичами… Не чересчур ли великодушно будет за предательство подвигом платить? - Вот посмотрите, что еще этот подлец выкинет, когда очухается! – подливал масла в огонь злющий на Первый Дом Миримон. - Лучше бы феанорингу так и остаться у Врага… - Там предателям самое место, - даже восторженный Лефинир разделял общее мнение. - Да уж... Мало поджигателеву сыночку досталось за наши беды! – кузнец пылал праведным гневом не хуже своего горна. - Еще бы на порядочек поболе! За каждого, кого мы во льду схоронили... - Я – не Поджигатель, не деточки его - у меня совесть есть, - Лефинир старался говорить спокойно, но гнев и боль переполняли втородомца. – Только по заслугам старшенький феаноринг схлопотал. Признаю и не стыжусь. - Точно по заслугам! – соглашался Миримон. - Я бы ему еще добавил! - ярился Амандил. Подошел Морнэмир, новый оруженосец Финдекано. Послушал разговоры, плюнул и отошел. Неудивительно, оруженосцу по рангу положено принца поддерживать. Из лазарета вышел Финдекано. На плечах – накидка целителя. Волосы убраны, косы подколоты на затылке. Знаменитые золотые ленты почти не видны. Хмурый, сосредоточенный. Губы поджаты, глаза внимательные, ищущие. Пару мгновений постоял на пороге, высматривая кого-то, затем быстро пошел по направлению к компании громогласных соотечественников. Подойдя к родичам, принц мерным, спокойным голосом приветствовал всех, как будто и не слыхал ярых слов в адрес спасенного брата. Эльфы замолчали. В присутствии спасителя говорить о спасенном гадости не поворачивался язык. А перевести разговор на другую тему тоже не удавалось – чересчур близко сердцу эльфов оказалось недавнее происшествие. Финдекано постоял рядом с остальными. Помолчал. Затем легко положил руку на локоть кузнецовой куртки. Сторожко улыбнулся, окликнул Амандила по имени. Круг нолдор чуть расширился. Стоящие молча ожидали, что скажет нолофинвион. Одновременно взгляды эльфов как-то незаметно устремились в разные стороны. Угрюмый Миримон старательно разглядывал траву у себя под ногами: то ли удивлялся розеткам подорожника, то ли осуждал невысокий полузасохший куст репейника. Амандил, поджав губы, смотрел в небо, провожал глазами далекие облака. И лишь восторженный Лефинир блестящими глазами неотрывно глядел на своего кумира-принца. - Амандил, ты ведь кузнец? – Финдекано то ли делал вид, что не замечает недовольства окружающих, то ли на самом деле с истинно королевским бесстрастием не придавал ропоту ни малейшего значения. - Истинно так, мой принц,– Амандил поклонился без особого почтения. Иным способом выразить свое раздражение эльф не мог. Не посмел бы, да и не хотел. Финдекано кузнец уважал бесконечно, хоть и не всегда соглашался со мнением своего принца. - Тебя-то мне и надо, - нолофинвион потер рукой лоб, словно отгонял усталость. Или собирался с мыслями. - У тебя ведь инструменты сохранились? Работать можешь? - А как же, мой принц? Эльфам без кузнеца никак нельзя. Я это понимаю. Вот и пронес инструменты через льды. Сам пропадал, руки к железу примерзали, а сундучок тащил. Потому что о своих думаю. - Молодец, что думаешь, - Финдекано непринужденно пропустил мимо ушей прозрачный намек, - сейчас нам очень нужна твоя помощь. - Всегда готовы, мой принц. И я, и мои инструменты. Только не говори, что нужно феанорингу помогать. Он мне не «свой». - Увы, Амандил. Именно к нему я и хотел тебя отвести. - Ни за что! Никогда! – страстный голос кузнеца сорвался на хрип. Амандил поперхнулся, долго откашливался, прижав руку к груди, глотал воздух. Тяжело дышал. - Прости, мой принц, отказываюсь. У меня сестра и племянница во льдах остались. Рука не подымается… - Я знаю, – Финдекано помолчал. Поднял просящий взгляд на разъяренного кузнеца. Взял Амандила за руку. Заговорил спокойно, мягко. Совсем не по-королевски. – Я все понимаю… и прошу тебя о милости. Ты же лучший в своем деле... Пожалуйста, Амандил, принеси инструменты и сними со злополучного Майтимо ошейник из ангамандского железа. - Это для тебя, мой принц, он злополучный Майтимо, а для нас – предатель! Отродье Поджигателя! – не сдержался Миримон. Финдекано и бровью не повел. Будто не услышав оскорбительного выкрика, тихо повторил, глядя кузнецу прямо в глаза: - Пожалуйста, Амандил, ради меня, помоги моему брату. - Только ради тебя, мой принц, – кузнец развел руками, как бы прося у окружающих прощения за свою слабость. Развернулся и не спеша пошел к наскоро построенной под дощатым навесом, простенькой временной кузнице. Даже мощная спина Амандила, обтянутая старенькой кожаной курткой, выражала нежелание выполнять отвратительную просьбу Финдекано. Разговоры смолкли. Атмосфера на полянке вокруг эльфов ощутимо похолодела. Никто не решился нарушить молчание, пока кузнец не вернулся с маленьким сундучком в руках. Когда же принц вдвоем с Амандилом скрылись за углом, Лефинир с Миримоном вновь принялись горячо осуждать феанорингов и их проклятого отца. О принце на этот раз не было сказано ни слова. Уже поворачивая к дому целителей, Амандил плюнул-таки ядом. - Что, говоришь, мой принц, нужно сделать? - Снять ошейник с Майтимо. Кузнец остановился на крыльце, вполоборота к принцу, держась за узкую полоску перил. Идущий следом Финдекано чуть не налетел на мастера. Инструменты в чемоданчике едва слышно звякнули. - А может, так и оставим голубчика? – Амандил ухмыльнулся, - будешь, мой принц, его за собой на цепочке водить, послушного, тихого, безобидного. И тебе удовольствие, и нам поглядеть приятно на ручного феаноринга. Но… вряд ли феаноринга приручишь! Ох, вернул бы ты, мой принц, Феанарова отпрыска туда, откуда взял. Ну хотя бы в ихний лагерь отволок, у ворот оставил, коль уж спас. Зачем ты его сюда-то принес? Видать, братец младшим поперек глотки стал, как мы Феанаро в Лосгаре?! - Ты, - самообладание наконец-то изменило Финдекано. Он сверкнул бешеными глазами, сжал кулаки. Губы дрогнули, готовые разразиться… чем? В последний момент Астальдо удалось сдержаться. Принц нашел в себе силы ответить ровно, холодно, почти без эмоций. - Ты сначала посмотри на него, Амандил, а потом уж болтай... Злой кузнец хотел съязвить еще разок, но глянул на бледное от ярости лицо своего принца, и желчные слова прикипели у эльфа к губам. Амандил с дрожащим от злости Финдекано вошли в дом. В подсобной комнатке вымыли руки. Откинув полог, один за другим проследовали в палату. Навстречу эльфам поднялась со стульчика Вильялотэ. Уверенная, свежая, приветливая. Коса уложена вокруг головы волосок к волоску. Белая накидка свежа до хруста. Будто эльфийка не сидела ночь напролет у постели больного, а хорошенько выспалась в своей кровати, искупалась в прохладном лесном ручье, переоделась в новое и только что вошла. Кузнец сдержанно поздоровался с целительницей. Неспешно приблизился к постели раненого. Над кроватью возвышалась странная конструкция из блоков, веревок, противовесов. Феаноринг в этой люльке лежал, будто на весу. Справа, в специальном подвесе из ткани, покоилась обмотанная бинтами рука, неприятно короткая и безжизненная. Вильялотэ нагнулась над постелью больного, держа в руке чашу отвара. От опаловой жидкости поднимался сильно пахнущий травами пар. - Давай, Нельо, выпей один-другой глоточек… Ну! Гляди, кузнец пришел, сейчас ошейник снимать начнут. Больно будет. Так что глотни-ка, дружок, обезболивающего… постарайся, это не трудно! Лежащий с усилием раскрыл глаза. Целительница приподняла его голову, поднося к губам чашу. Сделав пару глотков, Майтимо вновь опустил веки. Тяжело, сильно выдохнул. Финдекано с трудом заставлял себя спокойно глядеть на лежащего друга. Хотелось выть, кричать, убивать палачей. На белой подушке покоилось изможденное, бесцветное лицо. Череп, обтянутый серой в синеву кожей. Заострились высокие скулы. Припухшие веки запали в темных ямах глазниц. Тусклые, короткие, словно пеплом присыпанные волосы. Жуткая белая прядь повыше виска кажется обескровленной раной. Под тонким одеялом от подбородка до пят, тело едва угадывалось, очерченное складками ткани - каркас. - Чего стоим без толку? – нарочито грубо и резко, спросил кузнец, обернувшись к стоящему рядом принцу. Амандилу было не по себе от вида больничной палаты. Слегка мутило от запахов крови и трав. Тревожило странное сооружение, в котором лежал спасенный отщепенец. Смущало безразличное худое лицо феаноринга, все покрытое заживляющей мазью. И эта рука: коротенькая, в тугих повязках с темными пятнами крови на белых лентах бинтов… Финдекано молча кивнул на ложе. Недоумевающий Амандил продолжил расспросы: - Что это с ним? - Сейчас... - едва слышно отозвался сам Майтимо, приоткрыв слезящиеся глаза. Выпил еще пару глотков отвара из чаши. Откинулся на подушки. - Все, хватит... - Ты с ума сошел? – вскинулась Вильялотэ, - ты ж едва пригубил. Давай еще, чтобы в плечо болью не отдавало. Выпей, отдохни и допей остальное. Кузнец подождет. - Не… надо… - тем же хриплым шепотом отозвался лежащий. Вильялотэ сузила глаза, поджала губы. Покачала головой, будто досадуя на непослушного пациента. Неторопливо отвернула край одеяла, которым по самый подбородок был укрыт Феанарион. Амандил вновь склонился ближе, щурясь по привычке. Пытался разглядеть края ошейника, плотно охватившего тощую, почти птичью шейку. Провел двумя пальцами по горлу Майтимо, чувствуя, как тот нервно сглотнул. Пальцы кузнеца неприятно провалились в вязкую массу, покрывшую поверхность металла. Амандил с удивлением поднес руку к лицу, принялся разглядывать испачканные подушечки пальцев. Сначала втородомский эльф принял странную кашицу за целебную мазь. А когда разглядел, едва сдержал рвотный позыв. Всю поверхность ошейника устилала темная масса крупинок ржавчины, гноя и засохшей крови. Кузнец вгляделся внимательнее, стараясь отрешиться от эмоций. Обруч врезался глубоко в тело. От его краев потихоньку сочились кровь и сукровица. Взяв у Вильялотэ смоченный в травяном настое кусок реденького полотна, кузнец попытался очистить грязь с поверхности ошейника. - Осторожнее, Амандил, - ему больно, - тихо сказала целительница, - мы уже пытались. Едва не задушили Нельо. - С чего это ты взяла, сестрица Вильялотэ? - удивился мастер, не заметив никакой реакции в неподвижно лежащем эльфе. - Нельо всегда так реагирует на боль: стискивает зубы и замирает. - С чего бы эдак? Нормальные-то эльфы орать будут, иль по руке треснут. - Ангамандо... - Вильялотэ, - Финдекано умоляющим шепотом остановил целительницу. Та кивнула в ответ. Амандил ничего не ответил, стараясь сосредоточиться на цели и не думать о словах эльфийки. А также о том, что пережил Феанарион. В конце концов, пережил же, не ушел в Чертоги. Осмотр много времени не занял. Амандил поглядел, потрогал. Выпрямился, стал вытирать руки висевшим на спинке кровати полотенцем. - Ну как? Что? Будешь снимать? Чем я могу помочь? – обрушился на Амандила град вопросов. Финдекано даже вперед подался от нетерпения. - Это дело не по мне, - осмотрев «фронт работ», отказался кузнец. - Куруфинова рука нужна. Посылай за братом, мой принц. Финдекано, не говоря ни слова, тут же направился к выходу. На улице зазвенел его голос, призывая оруженосца. - Почему же ты не стал расковывать сам? Мне ты всегда казался достаточно искусным мастером, – Вильялотэ удивленно взглянула на задумчивого и слегка бледного Амандила. - Видишь ли, какое дело, сестрица Вильялотэ, - медленно подбирал кузнец нужные слова, - глянь, как железка вглубь, в кожу пошла. Я лишь мягкой тряпочкой провел, а его, болезного, корчить начало. Коль нажму на глотку посильней, да молоточком тюкну, тут ему и конец придет. А не то, рука дрогнет, да зубило в горло войдет по рукоять? Не могу я. Мастерства не хватает. Нет, пускай Куруфин старается. Рука у него легкая, удар поточней моего будет. Глаз верный, мастерство от отца (будь он неладен) перешло. Не чета мое умение мастерству феаноринга. Я перед ним, ровно щенок перед псом Оромэ. «А если и убьет, дрогнет рука, то пусть не я виноват буду», - подумал Амандил глубоко про себя. Но как-то без прежней злости, скорее с тоской. Вильялотэ кивнула. Со вздохом понимания и огорчения. - Я отправил к феанорингам Морнэмира, - сообщил вернувшийся Финдекано. – Он поскакал во весь дух, быстро вернется. Трое эльфов сидели около постели впавшего в забытье Нельяфинвэ, молчали. Говорить не хотелось, да и тем подходящих не находилось. Амандилу вспомнился Майтимо в Тирионе. Давным-давно. Что-то он выиграл в тот день, скачки, кажется... Ясный летний день, Лаурэлин сияет так, что глазам больно. Кругом гремит праздник. Высокий стоит посреди площади, на шее венок, перевитый шелковыми блестящими лентами, в левой руке охапки цветов, правая поднята в приветствии и радости, сжимает знак победителя. «Вставший на дыбы конь, несущий всадника». Ослепительная улыбка, медные волосы на зеленом плаще кажутся нестерпимо яркими. Кругом звенит, переливаясь, музыка и смех. Теснятся эльфы и эльфийки, преимущественно молодые. Кто-то кричит слова приветствия. Какая-то дева не смогла добраться до победителя, бросает свой букет кверху. В воздухе цветы рассыпаются, осыпают победителя. Майтимо хохочет, блестя белоснежными зубами, с силой кидает в небо свою громадную охапку различных цветов. На стоящих рядом друзей проливается цветочный дождь. Остальные эльфы с радостными возгласами следуют примеру девы и Нельяфинвэ. В воздух взмывают, мечутся, сталкиваются яркие, душистые цветочные фейерверки. Смех, крики, победные марши – все мешается в один яркий, пестрый, роскошный вихрь! Сейчас в голове Амандила никак не укладывалось, что тот великолепный, яркий победитель и этот измученный, худой, покрытый шрамами доходяга – один и тот же эльф. Ближе к утру, в дом целителей быстрым шагом, почти бегом, влетел Куруфин. Финдекано с облегчением поднялся навстречу феанорингу. Бесконечные часы ожидания выматывали не хуже битвы. - Быстро ты... Я даже не ожидал, – Астальдо поздоровался с запыхавшимся Куруфином. - Твой гонец встретился мне на дороге. Правда, пришлось все же завернуть в лагерь за инструментами. Но почему ты не прислал весть сразу?! Где Нельо? - сдержаться Куруфинвэ не удалось. Не каждый день тебе сообщают, что брат не только жив, но и спасен, в то время как ты уже столько лет, как простился с ним. Искусник перевел дух. Выпил поданный Вильялотэ кубок разбавленного вина. Постарался расслабиться и передохнуть. Но отрешиться от происходящего не удавалось. В памяти то и дело всплывали недавние события. Куруфинвэ столкнулся с гонцом Второго Дома на обратном пути с охоты, неподалеку от перводомского лагеря. Искусник услыхал о том, что Майтимо живой, находится в лагере Нолофинвэ, и едва не упал с коня. К счастью, дети Феанаро умеют быстро ориентироваться в ситуации. Вот и сейчас Куруфинвэ поторопил коня. Да что там «поторопил»! После радостных известий средний феаноринг ворвался в свой собственный лагерь, с такой скоростью, что нолдор похватались за оружие, думая, будто Куруфинвэ преследует отряд орков. Средний переполошил всех перводомских эльфов, выкрикивая на ходу ошеломительную новость. Братья готовы были ехать за озеро немедленно. Однако Морнэмир сдержанно, но твердо заявил, что прибыл лишь за принцем Куруфинвэ. И, если феаноринги не хотят быть встречены клинками, то пусть дожидаются официального приглашения от владыки Нолофинвэ. Это сообщение возмутило перводомцев. Кто-то из нолдор потянулся к мечу, дабы наказать наглеца. И только разумному наместнику Канафинвэ удалось успокоить, сдержать гнев остальных братьев и сородичей. Дорогой, Морнэмир поведал Куруфинвэ о цели своего прибытия и о том, как четыре смены солнца назад в лагерь опустился орел, неся на спине двоих седоков. - Я принял его на руки... Он был такой легкий, как ребенок... И плащ весь в крови. Сейчас уже отмыли, перевязали. Только знаешь. Ты все равно ... постарайся... Не знаю. Не пугайся, что ли... Никогда бы не подумал, что можно так... жестоко... Куруфинвэ, ехавший рысью рядом со втородомцем, внезапно остановил коня. Остановившийся поодаль Морнэмир с тревогой посмотрел на принца нолдор. - Нам нужно спешить, лорд Куруфинвэ. - Спасибо... Благодарю тебя за поддержку, - справившись с нахлынувшими чувствами, через какое-то время ответил тот, и пустил коня в галоп по тропе вокруг Митрима. - Показывайте, что с братом, - поздоровавшись с присутствующими, целительницей и кузнецом, Атаринкэ подошел к кровати Майтимо. - Вот гляди, - Финдекано подвел Искусника к постели. Даже предупрежденный, Куруфинвэ не сразу осознал, что лежащий перед ним полутруп и есть Майтимо. Вздрогнул, с трудом оторвал взгляд от братнего лица, когда Вильялотэ осторожно тронула за плечо новоприбывшего, с серьезным лицом протянув сыну Феанаро чашу. - Выпей, полегчает. И не стыдись своих слез – на Нельо сейчас глядеть страшно. Атаринкэ хотел привычно огрызнуться. Но во взгляде целительницы, как и в голосе, не было ни намека на насмешку. Только деловитость, сочувствие, сдержанная усталость. Средний феаноринг выпил чашу одним глотком. Полегчало. Отринув посторонние мысли, Искусник наклонился к шее брата, покусал губу, провел кончиком мизинца по ошейнику, скривился. Майтимо не пошевелился, не проснулся, дышал мелко, неглубокими вдохами. - У меня в седельной сумке есть нужные инструменты, - Куруфинвэ выпрямился, намереваясь выйти, принести нужное, но, паче того, просто подышать. Несмотря на отвар целительницы, успокоивший желудок, сердце готово было выпрыгнуть из горла. - Брат? – внезапный голос-шепот был удивленным, тихим и неуверенным. Взявшийся было за дверную ручку Атаринкэ, медленно, словно во сне, обернулся назад. Вильялотэ просияла. - Майтимо! Наконец-то ты сам проявил интерес к миру. Это очень хорошо! Давай выпьем еще немножко отвара? - Брат... – Майтимо пристально, неотрывно смотрел на замершего у двери Атаринкэ... При желании феаноринги умеют передвигаться чрезвычайно быстро… Мгновением позже, смаргивая мешающие видеть слезы, Нельо, морщась от напряжения, пытался поднять здоровую руку, чтобы коснуться брата. Рядом с хрупкой забинтованной рукой ладонь среднего феаноринга казалась огромной, сильной, почти как медвежья лапа. - Ата… ринкэ... – голос Нельо срывался, угасал, дробился на хриплые шепотки, вздохи. Лицо его как-то странно исказилось. Блеклые губы скривились в дикой гримасе, открывая потускневшие зубы. – Братишка… ты… аахх-ха… Финдекано растерялся, мелькнула мысль, что Нельо сошел с ума. Астальдо нервно выдохнул, только когда до него дошло, что страшная гримаса и сиплые звуки были улыбкой со смехом. Куруфинвэ дрогнул. Не обращая внимания на посторонних, тихо, по-звериному взвыл, уткнувшись лбом в спинку братней кровати. - Пойдем, - Вильялотэ потянула нолофинвиона прочь из комнаты, - дай братьям немножко побыть вдвоем. Кстати поможешь готовить успокоительное. У тебя замечательно получается маковый отвар... Очень скоро целительница вернулась. За ней шел Финдекано, нес чашу с лекарством. На этот раз Майтимо послушно выпил отвар в несколько приемов. Куруфин продолжал осматривать обруч, все больше и больше мрачнея. - Постарались на славу выродки! - сквозь зубы выдавил Искусник. - Вросло железо! Теперь, считай, его только вместе с мясом выдрать можно! Прости, братик... - Ничего... не... – Майтимо прикусил язык и закрыл глаза. Казалось, он боится ляпнуть лишнее. - Потому я тебя и вызвал... - отозвался стоящий наготове Амандил. - Правильно. Только и я ведь не Аулэ... Попробуем осторожненько распилить обруч на кусочки и... - Хуже не будет Майтимо? – Амандил подошел ближе, склонился над больным. - Не… будет… снимайте… к оркам… - Уверен, братишка? Тогда, пожалуй, начнем, - Атаринкэ, отошел к столику, на котором стоял сундучок с инструментами. Кузнец открыл этот сундучок. Начал рыться, доставая какие-то молотки, пилки, зубила. Разложил все на столе. Глянул на лежащего брата новым, спокойным и деловитым взглядом. Столь же уверенно и хладнокровно заговорил с целительницей. - Почтенная Вильялотэ, понадобится ткань. Много ткани, лучше плотной. Еще горячая вода. Огонь. И вино. Почистить инструменты. - Учи птицу летать! - усмехнулась Вильялотэ, выслушивая кузнецовы указания. - Я у Мириэль твоего отца, непутевого, принимала. Уж как-нибудь, знаю, что необходимо. Но прежде, думаю, вам обоим понадобится кое-что другое. Выйдя за полог, эльфийка почти сразу вернулась с двумя полными чашами. - Не вино? – нервно дернулся Куруфинвэ, - мне ясная голова нужна и твердые руки. - С ума сошел? - возмутилась целительница, - конечно не вино. Вина я тебе потом налью, сколько пожелаешь, - чуть мягче добавила, передавая чашу благодарно кивнувшему Амандилу. Последний явно узнал запах. И очень обрадовался. - Ты пей, не тушуйся. Этот отвар мертвого поднимет! Его только одна сестрица Вильялотэ и умеет готовить, - усмехнулся кузнец, в несколько глотков осушил чашу и, встряхнувшись, стал засучивать рукава. Атаринкэ последовал примеру собрата по профессии, молча выпил. Затем оба кузнеца пошли следом за целительницей, мыть руки и чистить инструменты. Потом Куруфинвэ с трудом мог вспомнить, как происходило снятие ошейника. Видимо память милосердно оставила где-то в стороне, подальше, да поглубже, страшные воспоминания. Как он, Искусник, осторожно, хоть и не без крови, распиливал тончайшей алмазной пилкой проклятое железо. Как обнажал понемножку горло и шею брата. Словно свежуя - хотя, так и было, почитай. Под металлом открывалось кровоточащее мясо. Чьи-то руки, похоже Финдекано, поддерживали голову Рыжего для удобства. Придерживали Нельо, чтоб (не дай Эру!) не дернулся. Под конец дрогнула рука Искусника, скользнула в мокрых пальцах рукоять острого резца, которым поддевался отрезанный кусочек металла. Вонзился в шею на волосок от синей, быстро бьющейся жилки. И брат, замерший натянутой струной, сжимавший до хруста зубы, внезапно обмяк. Хотя Вильялотэ влила в него почти все болеутоляющее. И сам Атаринкэ вскрикнул, отстранился, испугавшись, что убил брата. Выронил резец, и не смог взять, пока не убедился, что Майтимо дышит. Пока Вильялотэ не прикрикнула вполголоса и не прижала подрагивающие пальцы куруфинвиона к пульсу Нельо. Редкому, неровному. Атаринкэ очень смутно помнил, как останавливался, глядя в окно. Как дышал ртом, отрешаясь от удушливого запаха крови, несколько мгновений, когда Вильялотэ обрабатывала рану на открывавшемся участке. Как в самом конце, отодвинув Искусника, за дело взялся Амандил. Сам же Куруфин вместе с Финдекано поддерживал бесчувственное, отяжелевшее тело Майтимо. Как потом Искусник пил терпкое калиновое вино и понимал, что хмель не берет... Уже наступал вечер. Ладья Анариэль коснулась горизонта, когда из дома целителей, пошатываясь, вышел принц Финдекано, вылил из таза розовую, кровавую воду, кинул ворох перемазанных тряпок, перевел дух и снова скрылся. Какое-то время было тихо. Затем полог зашуршал, поднялся. Наружу вышли, ступая в ногу два кузнеца: Куруфин и Амандил. Оба серьезные, молчаливые. Оба сжимают в левой руке по сундучку с инструментами. Почти маршевым шагом кузнецы Первого и Второго Домов слаженно дошли до родничка, текущего через лагерь. Одновременно присели, начали сосредоточенно пить, передавая друг другу общественный берестяной ковшик. Наплевав на вечернюю прохладу, дружно плеснули себе на головы ледяной воды. Встали и принялись глядеть на ослепительный малиновый закат. Стояли долго, глядели сосредоточенно, будто тяжелую работу выполняли. Потом Куруфин мрачно уронил: - Получилось... - Удалось... - так же тихо и с чувством, отозвался Амандил. Казалось, вся вражда к Первому Дому из него ушла, как-то высохла что ли. И сам он подтянулся, стал спокойней, строже. Оба эльфа снова замолчали, пристально глядя на уходящее за горизонт солнце. Неизвестно сколько времени прошло, когда Куруфин так же отстраненно промолвил. - Поеду я... Братья ждут... - Бывай... – эхом отозвался Амандил. - Да... вот еще... Майтимо корабли не сжигал, - почти равнодушно сказал Куруфин розово-алым закатным облакам, - один-единственный из нас. Он отцу даже помешать пытался. Бесполезно, правда... - Бесполезно, - эхом отозвался Амандил, - ну, хоть все одно, пытался. Оба кузнеца деревянно раскланялись, не выпуская сундучков из судорожно сжатых пальцев. Куруфин повернулся, пошел в направлении конюшни. Дошел, ощупью уложил инструменты в седельную суму, вскочил на коня, сдвинул колени, посылая вперед. Неподвижной статуей, замер в седле. Амандил, не разбирая дороги, прямо через кусты и ручеек ломанулся в сторону своего дома. В левой руке болтался сундучок. В нем, звеня, перекатывались набросанные как попало инструменты. На полдороге кузнеца окликнули. Он повернул на зов бледное лицо с черными провалами глаз, едва ли сейчас различая лица и голоса. Старые приятели привычно зубоскалили. - Ну как, Амандил, ошейничек-то снял? - Иль наоборот, покрепче приковал? - Ты привязать-то подлеца не догадался? - Может, веревки крепкой не было? Ты погоди, у меня где-то валялась... Телерийский корабельный канат, как раз сгодится... - Не, тут цепь нужна, да попрочнее... - Лучше Ангайнор... Вдруг он с Моринготто спелся? - Вы о ком? – ломким острым голосом спросил Амандил. Компания захохотала. - Ну, проснулся!!! - О нем, о ком же еще! О феаноринге проклятом... - О выродке Поджигателя, что наш добрый принц спас... - Чтоб его так же приложило еще столько же раз, и полстолька! - Зря вы... так... – кузнец перевел взгляд с мельтешащих перед глазами лиц себе под ноги. Постоял немножко. Обвел приятелей бесцветными от усталости глазами, как-то грустно улыбнулся, пожал плечом и ушел. Эльфы в недоумении смолкли. Что-то неправильное было во всем облике Амандила: в лице, походке, голосе. Такое, от чего привычная злость съеживалась, сменялась озадаченным смущением. Втородомцы постояли молча, глядя вслед ушедшему другу. Потом один из эльфов нерешительно сказал: - Мы, это, - откашлялся, - не совсем правы, наверное… - Какая вражда, когда принц его спас... – поддержал говорящего второй – тихий, неуверенный голос. - Нельяфинвэ – нормальный эльф! – отозвался третий. – Скорей бы он выздоравливал… Внезапно вновь все разом загомонили, облегченно зашелестели, засмеялись кто тихо, беззвучно, кто чуть громче, чем следовало. На смену словам «месть», «выродки», «никогда не встану рядом». Пришли «чего уж тут», «дальше жить надо», «все ж свои, ребята»... «Да?»