Не трогай меня

POV Оливер Вот дерьмо! Как же неудобно спать на диване! Спина болит, шея затекла, ноги гудят. А Дум как царь – на двуспальной кровати. Сучий потрох. Надо бы этого хомяка раскулачить. С жутко недовольной рожей я вышел на кухню, где уже завтракал и сам хозяин квартиры. Шнайдер сидел за столом с набитыми щеками, огромной кружкой-бочкой в одной руке и свежей газетой в другой. Самый настоящий хомяк… - Ну, здравствуй, животное, - я лениво зевнул и сел напротив. - Здравствуй, насекомое, - поприветствовал меня Дум. Я кивнул и пошёл к холодильнику. - Слушай. Кому-то надо сходить в магазин. Еда почти закончилась. Шнайдер угукнув, ответил: - И я даже знаю кому. Я подавился молоком, которое уже высасывал из упаковки, стоя возле открытого холодильника: - А чёй-то я?! Я вчера ходил! Шнайдер невозмутимо перевернул страницу газеты, отпив при этом из своей «бочки»: - Вчера ты гонял за пивом и закуской. А вот за продуктами ходил я. Теперь твоя очередь. Я недовольно фыркнул, с силой выдохнув через нос. Кожурка колбасы никак не поддавалась, постоянно соскальзывая то с зубов, то с пальцев. - Ну что ты с ней уродуешься?! Неужели нельзя по-человечески – ножом? Шнайдер недовольно пробубнил с набитым ртом и встал из-за стола. Он отложил газету и кружку и подошёл ко мне. - Дай! Дум выхватил продукт из моих рук и, поддев ножом кожурку, отдал мне обратно. - Спасибо. - Может, тебе чай заварить? - Может. Завари. Шнайдер кивнул и стал заваривать чай. Повисло молчание, прерываемое только шуршанием шагов Дума, журчанием и бурлением воды в чайнике и прерывистым жужжанием сонной мухи на окне. Я был крайне благодарен Кристофу за его заботу, за его понимание. Такого внимания я даже не видел со стороны своей бывшей девушки. Той было всё равно, лишь бы деньги в её сумочке не переводились. Отгламуренная курица! От неприятных воспоминаний я тяжело вздохнул и нахмурился. Дум обернулся на моё шевеление и вкрадчиво поинтересовался: - О ком вздыхаешь? Я поднял на него печальный взгляд. - О ней. Шнайдер нахмурился и отвернулся: - Скучаешь по её истерикам? - Нет. Просто мне ужасно неприятно, что она со мной так поступила. - Ясно. И опять тишина. Шнайдер возился с кружкой и старался насвистеть какой-то до боли знакомый мотив. Наконец, я не выдержал мучительной работы мозга, стараясь вспомнить, что это за песня, и спросил: - Что ты свистишь? Шнайдер резко обернулся, изумлённо вскинув брови. - Неужели не узнаёшь?! Ohne dich! Блин. Какой конфуз. - Чёрт. Старею. - Пф! И это говорит самый молодой участник группы! Я усмехнулся. - Чай готов. Пей, - Шнайдер поставил передо мной кружку и сел напротив, - Вернёшься к ней? Я опять вздохнул. - Не знаю. Вряд ли. - Ясно. Простил всё-таки? - Шань, давай не будем об этом? Неприятно. - Ладно. Я внимательно посмотрел на товарища. Тот сидел, обхватив руками плечи, и вперив свой отсутствующий взгляд в побелевшую от времени покоцанную столешницу. Его лицо выражало глубокую задумчивость, что было весьма забавным. Не решась побеспокоить товарища, я решил просто понаблюдать за ним. Дум ушёл далеко в свои мысли и уже не обращал на меня ровно никакого внимания. Шнайдер был красив. Его вьющиеся локоны отливали синевой, тонкие, персикового оттенка губы были слегка поджаты. Я не знаю, что меня в нём так цепляет, но я даже взял карандаш, чтобы запечатлеть этот задумчивый образ. Подцепив какой-то пожелтевший от разлитого на него чая и давно высохший и огрубевший чек, я провёл линию лба, затем осевую линию всего лица, наметил глаза, нос, рот, опять линия, но уже подбородка, спутанная копна чёрных, как смоль волос, морщинки на лбу, вокруг глаз и рта. Теперь надо прорисовать глаза, а вернее прикрытые веки, острый нос и тонкие губы. Мда. Зря меня мама в художественную школу не отдала. Во мне дремлет Леонардо да Винчи. На Шнайдера не очень похоже, но зато похоже на человека. - Что это ты тут делаешь? – Дум беспардонно вытянул из-под моих ладоней многострадальный чек и принялся его разглядывать. Тут до него дошло, КТО изображён на этом клочке и он, шумно фыркнув, заржал в голос. Я дико смутился и опустил глаза. Шнай никак не унимался, и поэтому я не выдержал и ушёл в зал. С кухни послышалось: - Олли, ну ты чего – обиделся что ли?! Я ж не со зла! Мне даже нравится. Ага. Нравится ему. Что ж ты ржёшь тогда? Дум влетел в зал и плюхнулся рядом со мной на диван. - Ларс! Ты что – правда, обиделся? Я улыбнулся. - Нет. Мне просто стало неловко. Шнайдер положил голову мне на плечо и вздохнул. Тут я вспомнил о своих утренних неудобствах. - Эмм… Шнай, у тебя диван не удобный. Дум по-прежнему оставался у меня на плече, вертя в руках злополучный чек. - Я знаю. Я спал на нём. - Дум, можно мне с тобой спать? Я уже не могу. Всё затекает, ноет, колит… Шнайдер прервал мои жалобы, весело хохотнув: - Да пожалуйста! Мне не жалко. Тем более кровать у меня большая – поместимся. Я облегчённо выдохнул. - Спасибо. Тут Шнайдер медленно сполз с моего плеча и устроился головой на коленях. - Олли, а сплети мне косичку. Я удивлённо вскинул брови. - Зачем. - Я просто люблю, когда кто-то трогает мои волосы. Я даже рот открыл от удивления. - Хочешь сказать, что голова у тебя эрогенная зона? Шнайдер возмущённо засопел и ткнул меня пальцем в живот: - Что тебе, лысому, объяснять! Какой же он милый, когда дуется! Как маленькая девочка, которой не купили леденец. - Оооллииии! Заплети мне косичку! – начал канючить Дум. - Я не умею. Дум ненадолго задумался. - Тогда расчеши меня. Этот парень меня пугает своей внезапностью… - Больно будет. Тут уже Шнайдер привстал на локте и приблизился ко мне так близко, что я ощутил его жаркое дыхание на своих губах: - А я люблю, когда больно. - Ш-шнай? – я испуганно сглотнул, - Ты чего? - Ничего, - Кристоф лёг обратно на мои колени и потянулся, хрустнув суставами, - Мне просто скучно. Вдруг в дверь постучали. Дум недовольно цыкнул, кряхтя, встал и пошёл открывать.