Вместе.

Жизнь. На сколько, она ценна? И есть ли у неё цена? Ведь порой она стоит лишь случайной ошибки или чужой прихоти. На сколько, мы сами ценим её, и ценим ли? Мы берем от жизни все, прожигаем столь хрупкую и тонкую бумагу, порой даже не задумываясь, что она имеет не только свое начало, но и свой конец. Ведь как не странно, человек изобрел столько способов приближать смерть, но, в то же время, не научился от нее избавляться. Кто-то живет, кто-то существует, но, а что нас ждет после смерти? Кто-то верит, что там нас ожидают рай или ад, кто-то верит в бесконечное перерождение души, одни считаю, что смерть — это конец всего и ничто в человеке не переживает её, другие, что смерть есть прыжок в безграничную неизвестность. Так кому же верить, что же из этого истинна? А есть, ли истинна вообще? Пока нас ждет только неизвестность, ведь ответ кроется за столь роковой чертой, и только переступив её, мы узнаем его, но не будет ли слишком поздно… Что мы чувствуем, когда умирает близкий нам человек? Боль утраты, неверие, нет, все эти слова пусты и банальны, ими никогда не передать того, что бушует в душе и сердце. Итачи посмотрел, через зеркало заднего вида, на спящего брата. Саске развернулся боком на сидении, уткнувшись щекой о стекло. Лицо его было расслабленно, а пушистые ресницы, то и дело вздрагивали, грудь поднималась в такт ровному дыханию. Микото умерла пару дней назад. Обширный инфаркт, простое название болезни, причина смерти в больничной выписке, роковой приговор для неё. И ничего нельзя изменить, ничего больше не скажешь, её жизнь закончилась, и не прибавить ни минуты больше. Измученное сердце остановилось навсегда, обретя долгожданный покой. Саске тяжело перенес смерть матери, шумный парень, что встретил Итачи, просто исчез, не выдержав навалившегося на плечи груза потери и боли, на место нему пришел другой, совершенно молчаливый и апатичный ко всему человек. Никакой прощальной церемонии, чужого любопытства, наигранного сожаления и горя, никаких посторонних, только двое братьев, столь далеких, но столь близких друг другу. Саске настоял на кремации матери, и теперь лишь горсть праха в каменной урне на кладбище, старые фотографии и память все, что осталось от самого родного для него человека. Итачи же так и не смог осознать потерю, он привык жить без Микото и сейчас, ему казалась, что она все так же где-то далеко. Но видеть Саске таким было больно. За эти два дня несколько официальных фраз, вот и все чем они обменялись. Итачи не мог оставить брата одного, но, в то же время, и не мог остаться в Эгг Харборе, поэтому единственным, видимым им выходом, было забрать Саске с собой в Лос-Анджелес. На заявление старшего, что теперь отото будет жить у него, тот не закатил спора или скандала, не высказал никаких колкостей, а просто ответил «Нет». Однако, странным было другое - в конечном итоге Саске все-таки согласился на переезд к брату, но только до поступления в университет. Как это произошло, Итачи так и не понял, Саске просто зашел к нему в комнату и, оповестив о решении, молча, удалился. И что чувствовал сейчас Итачи? Жизнь снова сделала крутой вираж, перевернув все с ног на голову. Его братишка снова будет рядом с ним, и это вызывало неподдельную радость, но причина отнюдь не была столь же радужной. Как они будут жить теперь? Какие записи теперь появятся на листе их отношений? Саске дернулся и с трудом приоткрыл веки. Солнечный свет тут же ударил ему в глаза, заставляя прищуриться. Он провел ладонями по лицу, стараюсь растереть все еще сонные глаза. Но это едва ли помогло, вымотанный за последние два дня организм, совершенно не хотел упускать возможность хорошенько выспаться. Странно, ведь он никак не смог сомкнуть глаз ни дома, ни в самолете, а в машине Итачи, от легкой качки его тут же склонило в сон. - Проснулся?, - Итачи слегка повернул голову назад. - Угу, - «Значит заговорить ты, так и не хочешь», - взгляд старшего снова был устремлен на дорогу. Саске посмотрел в окно: высокие здания, зеленые городские клумбы, куда-то спешащие прохожие, проезжающие рядом машины, необычные постройки, картина большого красивого города, но ничего не цепляет взгляд. Он глубоко вздохнул. Зачем он здесь? Почему согласился поехать с Итачи? Зачем ему это? Ведь он все так же не переносит его, или же уже нет? Пожалуй, все-таки первое, но тогда его действия совершенно абсурдны. Ведь он согласил, но почему? Почему его мучают одни только вопросы? Везде только одно «почему и зачем». Где же ответы? Хонда сделала поворот. «Мама…», - такое простое и пропитанное любовью слово, отозвалось ноющей болью в груди. «Почему сейчас? Почему ты ушла именно сейчас…»,- Саске сжал кулак, ногти больно врезались в кожу, но он лишь усилил нажим, - «Чертова судьба». - Ты можешь включить магнитолу?, - сухой голос. Итачи, молча, выполнил просьбу брата. В салоне заиграла негромкая музыка. Машина плавно затормозила на светофоре. Ожидающие пешеходы тут же устремились на переходную часть. Жизнь большого города, её не волную переживания и волнения одного человека. «Почему я здесь?», - Саске посмотрел в затылок брату. «Help, I have done it again I have been here many times before Hurt myself again today And, the worst part is there's no-one else to blame» - Итачи, - тихо позвал младший. Тот обернулся, два таких одиноких взгляда встретились вместе. Никаких пустых слов, зачем они нужны. «Почему я сейчас с тобой?», - в этих спокойных и ласковых глазах, он видит тоже одиночество и печаль, затаившиеся на самой глубине черный бездны, - «Почему?». Может, ответ настолько прост, что он попросту не хочет его принять? Да, это так… Be my friend Hold me, wrap me up Unfold me I am small I'm needy Warm me up And breathe me «Я не хочу быть один, не хочу», - как сложно порой осознать очевидное, - «Я боюсь одиночества, боюсь остаться один на один с самим собой, я боюсь того что со мной происходит, просто боюсь… », - Саске чувствовал как неприятная горечь расползается внутри, - «Я не осознано схватился за тебя, как за последнюю соломинку и не могу теперь отпустить. Я не смогу остаться один Итачи. Мне нужен кто-то рядом… Мне нужно, что бы ты был рядом…» Ouch I have lost myself again Lost myself and I am nowhere to be found, Yeah I think that I might break Lost myself again and I feel unsafe Итачи не мог оторвать взгляда от таких родных, таких потерянных глаз напротив, сколько же в них было мольбы. Мольбы? Да именно её. Как же он сейчас был похож на маленького, всеми брошенного и перепуганного котенка. Сердце на секунду сжалось, - «Саске, я не смогу оставить тебя». Be my friend Hold me, wrap me up Unfold me I am small I'm needy Warm me up And breathe me Светофор меняет свой цвет на красный, машины срываются вперед, объезжая черную хонду, так и оставшуюся стаять возле перехода. Две пары ониксовых глаз неотрывно смотрят в друг друга. И нет никаких слов, ведь уже и так все сказано… Be my friend Hold me, wrap me up Unfold me I am small I'm needy Warm me up And breathe me…. *** Черная хонда въехала в подземный гараж, многоэтажного дома на Хавер стрит, и остановилась на одном из парковочных мест. Итачи выключил зажигание и обернулся к брату. Саске сидел, откинувшись на сидении, глаза были закрыты. - Приехали, - младший, молча, открыл глаза, накинул сумку на плечо, и вышел из машины. Небольшая подземная парковка, ничего необычного. - Саске, - голос Итачи заставил его обернуться, - Нам сюда, - старший указал на небольшую белую дверь у правой стены. Войдя в неё и, преодолев небольшую лесенку, они оказались в холе дома, лестница наверх, лифт и нагроможденные почтовые ящике на одной из стен. Саске уверенно направился к лестнице, как вдруг… - А куда это ты собрался?, - Итачи положил на плечо брата руку, тем самым останавливая его. - Руку убери, - Саске дернул плечом, - Что не так то? - Все в порядке, - Итачи мягко улыбнулся, - Только мы поедем на лифте, - он нажал кнопку вызова. - А может лучше пешком?, - старший удивленно посмотрел на Саске. Тот стоял, поддерживая одной рукой сумку, опухшие и красные от недостатка сна глаза, смотрели на Итачи каким - то жалобным и загнанным взглядом, - «С чего бы это?» - Ну чего ты на меня уставился, - Саске недовольно скривился. - Я так понимаю, ты хочешь прогуляться пешком до десятого этажа? - Почему бы и нет, - младший театрально развел руками, - ты вот, явно пренебрегаешь такими прогулками, поэтому и выглядишь так хило, - «Так, и я скучал по его дерзостям?», - Итачи видел огоньки, невесть, откуда взявшейся паники, в глазах брата и понимал, что дерзость лишь проявление внутренней самозащиты, но вот от чего? - Хм, а может ты просто боишься?, - двери лифта распахнулись перед братьями, услужливо приглашая пройти внутрь. «Черт возьми», - Саске посмотрел в ухмыляющиеся глаза Итачи, и, сглотнув подступивший к горлу комок, быстро вошел в лифт. Старший вошел следом и нажал кнопку десятого этажа. Саске смотрел, как медленно закрываются металлические двери. В горле все в миг пересохло, он с трудом сглотнул. Створки лифта закрылись, и он плавно пошел вверх. Саске почувствовал, как сердце бешено застучало в груди, - «Все хорошо, это только на минуту, на одну лишь минуту. И я смогу выйти. Так, что там нужно было, что бы успокоиться? Начать обратный счет от 10, да?», - в руках появилась мелкая дрожь. «Десять», - на дисплее высветился 2 этаж, - «Черт», - дыхание сбилось, - «Не смотреть на дисплей, просто не смотреть, вперед, только вперед, да, вперед», - Саске уткнулся взглядом в створки лифта. «Девять», - каждый удар сердца гулко стучит в ушах. «Восемь», - еще один пройденный этаж был оповещен легким писком. «Семь»,- глубокий вдох. - Саске, - Итачи позвал брата, но тот никак не отреагировал. Он стоял нарочито прямо, руки крепко сжаты в кулаках, так, что на кистях выступили взбухшие вены, сбивчивое дыхание, лицо побледнело, губы крепко сжаты, черные глаза, не моргая, смотрят в створки лифта, - «Это, что еще за новости?», - Итачи положил ему руку на плечо, - Саске, - уже громче позвал старший. Никакой реакции. «Шесть», - дрожь в руках усилилась. «Пять», - кто-то потряс его за плечо, - «Не реагировать, просто не реагировать, еще немного и это закончится. Почему же так долго?», - каждый новый вздох давался с трудом «Четыре», - паника начала подступать. - Саске!, - Итачи схватил брата за плечи и резко развернул к себе. Глаза полные паники невидящим взглядом впились в него, - Ты меня слышишь? «Три»,- слабый писк, еще один этаж преодолен. «Два»,- кто-то крепко сжимает за плечи. «Дышать нечем»,- Саске пытается сделать судорожный вздох. «Один»,- створки лифта расходятся, и младший буквально вылетает на площадку. Он судорожно пытается отдышаться, дрожь в руках начинает отступать. - И, что это было?, - Итачи аккуратно проводит рукой по плечу брата. - Ничего, - голос предательски дрожит. - Я не слепой. - Говорю же ничего, просто устал, - «А вот врать ты не умеешь, братишка. Ну, хорошо, пусть пока будет по-твоему», - Итачи подошел к двери с номером 64. - Тогда уставшим пора домой отдыхать, - мягкая улыбка уголками губ. Дверь распахнулась, и братья вошли в квартиру. Широкая комната, соединяющая в себе гостиную и кухню, небольшая лестница ко второму ярусу, где располагалось 2 комнаты. Саске прошел в глубь и остановился напротив большого аквариума, встроенного в стену. В голубой воде, разбавляемой яркими зеленными и красными водорослями, плавали разноцветные рыбки. Название видов он определить не смог, да это ровным счетом и не имело никакого значения, однако их цветовая гамма бросалась в глаза. Только бархатно черные с синеватым отливом и яркие оранжевые с белыми полосками. - Располагайся, - Итачи мягко улыбнулся. - Угу, - легкий кивок в ответ. - Правда, меня только одна спальня, - Итачи незадачливо потер шею, - так, что будешь спать там, а я на диване внизу, только никаких возражений,- ещё один кивок в ответ, - Ну тогда пойдем, покажу комнату. Они поднялись на второй ярус. Комната была довольно просторной и светлой, большая двух спальная кровать в центе, покрытая фиолетовым шелком, над постелью футуристическая картина, изображающая красное закатное небо, шкаф-купе из светлого дерева, какое-то зеленое растение, с большими продолговатыми листьями, в углу, длинные светлые занавески, закрывали окно, занимающее чуть ли не всю стену, дверь, ведущая, судя по всему, в ванную, вот и все убранство, просто и со вкусом. - Ну, вот в принципе и все, - Итачи подошел к шкафу, - прости, но я хотел бы переодеться. - Так стой, - Саске нахмурился, - Я, что не понял, значит, я сплю здесь в твоей постели, верно? -Да, разве это так трудно понять? - Подожди. Я сплю здесь, а ты, - указательный палец, обвиняющее уставился на старшего, - будешь вечно припираться сюда, - теперь палец указывал на пол комнаты, - что бы переодеться, да ещё и полуголым дефилировать передо мной после ванны. Ну, уж нет, диван занимаю я! - Эм, - рука Итачи так и замерла на дверце шкафа, - Я не думал, что ты такой придирчивый, - по правде говоря, он и не думал о таких тонкостях. - А мне кажется, что ты вообще редко когда думаешь. - Язвочка, я тебя сейчас вообще на балкон спать отправлю. - Не страшно, там вентиляция хорошая, - на губах заиграла усмешка. - Вещи ты так же не собираешься хранить в моем шкафу, - на последние два слово было сделано четкое ударение - Нет, им и в сумке нормально. - Как знаешь, - Итачи пожал плечами, - «Посмотрим, на сколько, хватит твоего упрямства», - и принимать душ, проходя через мою комнату, ты наверно тоже не собираешься? - Вот еще, отказывать себе в нем из-за тебя я не собираюсь, - желудок издал сдавленный писк, - Слушая Итачи, - голос младшего резко смягчился, - может, перекусим? - Ну, давай, - ухмылка в ответ. - А ты готовить умеешь? - Я умею набирать номер доставки и пиццерии. - Долго я с тобой точно не выживу, - Саске недовольно скривился. - Можешь проверить холодильник, - Итачи наконец-таки отодвинул дверцу шкафа и окинув висящую одежду взглядом. Саске же быстро выскочил из комнаты, преодолев за пару секунд лестницу, и скинув на пол свою сумку, устремился к заветному серебристому холодильнику. На нем не было никаких разношерстных магнитиков и прочей мишуры, только одна маленькая бумажечка, выдранная, по всей видимости, из ежедневника, прицепленная черным магнитиком, одиноко висела возле ручки. «Кофе «Гогуаль» Сент. Луиз 34, вторник 14.40», - прочел Саске надпись выведенную красивым почерком. Однако данная она не произвела на парня никакого впечатления, и он незамедлительно открыв дверцу, увлеченно начал изучать содержимое холодильной камеры. - Хм, - Саске резко отстранился назад, все еще держась за ручку. Нет, холодильник не был пуст, как он подозревал в глубине души, и бедная мышь так и не повесилась от голодной участи, потому, то она явно умерла от этого дикого запаха. - Итачи! Ты когда в последний раз в холодильник заглядывал?, - крикнул Саске. - Не помню, а что?, - донесся сверху приглушенный голос старшего. - Я так понимаю запах для того чтобы отпугивать оголодавших гостей? Нет, я конечно слышал про сыр с плесень, - Саске скривился доставая масленицу, - но вот про масло с плесень еще нет. Это, что твой фирменный деликатес? Или ты решил избавиться от меня как можно скорее? - А у меня, что было масло?, - удивленный голос сверху. - Мда, и с кем я согласился жить, - пробубнил себе под нос младший, вытаскивая из холодильника дурно пахнущие продукты, - «Он, что даже на сроки не смотрит?», - Саске огляделся в поисках урны. После минутного осмотра, а именно открывания всех кухонных ящиков, урна была найденная и наделена всем недоброкачественным провиантом. - Ну как разобрался?, - Итачи уже спустился и стоял возле кухонной стойки, заменяющей стол. На смену светлой футболке и серым джинсам он надел черную шелковую рубашку с коротким рукавом, и такие же темные брюки. - Ага, мистер проницательность, - Саске вытащил салат и огурцы. На вид они были, вроде бы съедобными. - Тогда можешь расслабиться и обосновываться, а мне нужно отлучиться. - Как скажешь, - ох уж эта его мягкая улыбка, Саске бросил на брата раздраженный взгляд. - Будь паинькой и попытайся ничего не разгромить, - Итачи направился к входной двери. - Ну, ну, - Саске принялся мыть овощи. - Я рад, что ты будешь жить у меня, - донеслось до младшего, перед тем, как дверь за Итачи закрылась. «А рад ли я?», - Саске посмотрел за зеленые листья салата в руке. *** «Associated Press сообщает, что в ходе антинаркотического рейда на заводе корпорации Boeing в пригороде Филадельфии, штат Пенсильвания, были арестованы 37 человек. Антинаркотический рейд на заводе, выпускающем военные воздушные суда, в городе Ридли Парк был проведен утром в четверг, 26 апреля, сотрудниками ФБР и Управления по борьбе с наркотиками. По данным властей, 36 из 37 задержанных были или являются сотрудниками компании. 23 задержанным предъявлены обвинения в незаконном распространении лекарственных препаратов, обладающих мощным обезболивающим эффектом. В частности, задержанные пытались сбыть обезболивающий препарат "Оксикодон", который можно приобрести только по рецепту. 14 задержанным были предъявлены обвинения в незаконном хранении лекарственных препаратов», - пальцы перелистнули следующую страницу, газетная бумага слегка шелестела. Заголовок гласил: «К голодовке в Калифорнии присоединились 12 тысяч заключенных», взгляд пробежал по первым строчкам: «Число заключенных в тюрьмах Калифорнии, объявивших голодовку, чтобы добиться улучшения условий содержания, достигло 12 тысяч человек. Если эта цифра подтвердится, нынешняя голодовка станет самой массовой акцией протеста заключенных в новейшей истории США. Представители американской системы исполнения наказаний, однако, заявили, что адвокаты сильно завысили количество бастующих», - мужчина сделал глоток жасминового чая и посмотрел на следующую статью: «Житель американского города Фредерик (штат Техас) Зак Данлэп выписался из больницы, где он провел полтора месяца после того, как врачи констатировали смерть его мозга.21-летнего Данлэпа объявили мертвым 19 апреля 2010 года в больнице города Вичита Фоллз (штат Техас), куда он был доставлен после автомобильной аварии. Родственники уже дали согласие на использование органов молодого человека для трансплантации, однако, во время церемонии прощания он неожиданно пошевелил ногой и ладонью», - Какаши закрыл утренний номер «The Los Angeles Times» и, сложив её вдвое, положил на стол. В мире все, как и всегда, одна новость официальнее и ужаснее другой, и все они терзают умы масс. Какой же это идиотизм. Всем нужны только сенсации, раздуваемые из пустоты и хорошей фантазии, вот только реальную действительность никто не хочет принять. Нам просто старательно забивают головы чем угодно, только не суровой правдой. Хатаке отломил кусочек от, стоящего перед ним, клубничного пирожного. Нежный бисквит с воздушным кремом таял во рту, оставляя после себя приторный клубничный вкус. Он осмотрелся. Уютная кондитерская на Уолт Плейс, декор оформлен в стиле 50х годов, небольшие круглые столики, украшенные черной реконструкцией виноградной лозы, узорчатый орнамент на потолке, букетик чайных роз на каждом столике, приятный аромат свежее молотого кофе и сладкой выпечки. Посетителей было довольно много, пустовало лишь несколько столиков. Какаши сделал глоток чая и посмотрел на чашку. От горячей жидкости поднималась невесомая прозрачная дымка. Уже шесть дней он думал над делом предоставленным ему Итачи. Парень видимо совсем отчаялся, раз попросил о совете, и выдал копию дела на руки бывшему сотруднику полиции, а тем более Хатаке. Слишком уж Итачи был горд и самостоятелен, впрочем, эти качества и привлекали когда то Какаши, ведь только по этому, он и согласился помочь Учихе. А дело было действительно не простым и, старый волк с давно прожженной шкурой и выверенным нюхом, не смотря на давнейшее увольнение, отнюдь не растерял былые навыки. Он чувствовал, что и в этой непробудной тьме кроется ответ, и его возможно отыскать. Какаши уже видел первые, еще совсем прозрачные, ниточки, держась за которые можно выйти к правильному результату, но какие из них ложны, какие порвутся по пути, а какие доведут до цели пока неизвестно. Три убийства. Первой жертвой оказался некий Томас Хатчер, 32 года, женат, детей нет, работал менеджером в автосалоне «Превлаин», к закону не привлекался, одним словом тишь, да гладь. Был найден 19 ноября 2009 года, на набережной Манхэттен-Бич Какаши вспомнил снимки. Тело было повешено на фонарном столбе, за обвивающую горло металлическую цепь, нижняя челюсть отсутствовала, открывая незащищенную развороченную гортань (по показанию мед экспертов она была просто вырвана, причем еще при жизни жертвы, что уже говорило о не рядовом убийстве), залитая густой кровью, бывшая когда-то белая, рубашка разорвана, руки были исполосаны множеством неглубоких порезах, нанесенных предположительно армейским ножом, кисти обоих рук отсутствовали. Смерть жертвы наступила от болевого шока. Интерес вызывало то, что челюсть и кисти так и не удалось найти. Но самым главным, было полное отсутствие каких либо улик или отпечатков. По показаниям жены и коллег Хатчер не состояла ни с кем в конфликте или вражде, однако версии преднамеренного убийства так и не были опровергнуты. Второй жертвой оказался Ник Хенси, найденный 25 декабря 2009 года в небольшом парке на востоке города. 28 лет, не женат, безработный, привлекался к судимости за кражу, состоял на учете в наркологической клинике. Хенси был найден утром неким Сэмом Брауном, занимающимся утренней пробежкой. Тело лежало в траве, прислоненное к дереву, руки были вывихнуты из плечевого сустава и свисали двумя плетями вдоль тела, горло перерезано, что и явилось причиной смерти, остекленевшие мутные глаза жертвы смотрели почему-то вверх. Единственная схожесть с предыдущим убийством это отсутствие кистей и улик. Но и в этом случае расследование, так и не сдвинулось с мертвой точки. Третьей жертвой был Оливер Сальезе, 31 год, женат, 3 детей, работал педиатром в частной клинике «Мелсваз», судимостей не было, к закону не привлекался. Убитый был найден 19 марта 2010 года, в его же собственной машине на парковке. Тело находилось на заднем сидении машины, многочисленные ножевые ранения, лицо было сильно изуродовано, представляя собой больше кровавое месиво, чем подобие человеческого лица, глаза вырезаны. Однако, как показывает вскрытие, смерть наступила в результате сердечного приступа, и большинство увечий было нанесено уже после смерти. Единственным, что было определенно после трех убийств, так это почерк убийцы – отрезанные, уже после смерти жертвы, кисти на обоих руках и полное отсутствие отпечатков. Интересное сочетание. Какаши вздохнул и поставил чашку на стол. Ему совершенно не нравилось это дело, старый волк, обученный горьким опытом, научился доверять своим предчувствиям, а сейчас они ясно говорили ему, что дело дрянь. И плевать на гордость и этику, нужно бросать его и бежать как можно дальше, пока не стало слишком поздно. Он поправил повязку на пустой глазнице. Почему именно повязка, а не протез? Хатаке просто не мог воспринимать это слово. Как говорит его психоаналитик посттравматический синдром. Но это только слова, красивые, выдуманные для обозначения непостижимого, пустые и холодные слова, простой набор букв. Да, что он может знать этот психоаналитик, сидящий в своем просторном кабинете в кожаном кресле за дубовым столом. Что значит эта исписанная бумажка в деревянной рамке, повешенная на стене и гордо именуемая дипломом. Разве она дает своему обладателю возможность понять клиента, понять, что тот пережил и ощутил. Нет. А ведь его история настолько проста и лаконична. *** Хатаке блестяще закончил академию. Эрудированный парень, с прекрасной памятью и выдающимся чутьем, он сразу был принят на работы в полицейское отделение Лос-Анджелеса. Каких-то 2 года и он получил звание сержанта. Но, так и остался работать детективом, он был просто прирожден для этой работы, и это приносило свои плоды, в виде множества раскрытых дел. Родители Какаши были убиты, при взятии заложников, во время ограбления банка, и молодой парень, росший с 13 лет в детском доме, стремился к воздвигнуты с детства идеалам: «Избавить мир от убийств любой ценой», - что может быть чище и лучше четких предубеждений, ведь даже не смотря на десять лет проработанных в полиции этот принцип не был изменен до того ракового дня, пока его карьера и жизнь не были перечеркнуты навсегда. Какаши вместе со своим напарником Ямато Надэсико, расследовал дело о похищении. Ничем не выделяющееся на фоне предыдущих. Молодой парень – Митч Джонс, исчез месяц назад, и полиция начала активный поиск. На мобильном пропавшего парня был обнаружен входящий вызов, сделанный из магазина «Протезы от Боба», что и привело напарников в него. Небольшой магазин, находящийся в подвальном помещении. Что привлекло тогда Какаши, так это тугая металлическая двери с электронным замком и камерой, но он не предал этому особого значения, ведь порой хозяева имеют те еще странности. Внизу они попали в небольшое помещение, пара кожаных диванов небольшой кофейный столик с наваленными журналами, из динамика у потолка играла классическая музыка, впрочем ничего не обычно, уютная атмосфера для клиентов. Боб Сайлз, хозяин магазина, оказался невысоким блондином с голубыми глазами, приятный голос и хорошие манеры быстро располагали к себе. По словам Сайлза, он звонил Митчу, так как парнишка хотел устроиться к нему на работу, и они обсуждали условия. Однако не успел хозяин магазина договорить, как из-за двери, ведущей к подсобным помещениям, раздался телефонный звонок и Сайлз удалился, оставив напарников одних. Хатаке никогда не забудет щелчок дверной ручки и писк заблокированной входной двери, а потом в комнату повалил удушающий газ. Пуля отрекашетила от двери, за которой скрылся хозяин магазина. Пистолет, выпавший из ослабевших пальцев, оставляя лишь легкое ощущение холодного металла на коже, звонко ударяется о пол. Удушье. Тьма. Какаши медленно открывал отяжелевшие веки, пред глазами только серая муть, звуков нет, он словно погружен в вакуум, тело онемело. Никаких мыслей, только пустота и отрешенность. Резкий крик вырывает его из этого серого вакуума. Он понимает, что лежит на холодном бетонном полу, вокруг только серые обшарпанные стены, низкий потолок и железная, покрытая налетом бурой ржавчины дверь, с небольшим окошком, из-за которой и доносятся жуткие крики. Хатаке пытается встать, но ноги не слушаются и он падает, больно ушибая колено. Голова идет кругом, перед глазами все плывет, к горлу подступает тошнота. Он понимает, что встать не удастся и начинает ползти на четвереньках к двери. Только вперед, еще немного и он у цели. Эти жуткие крики, проносятся холодными змеями по спине, ведь он узнает этот голос. Какаши встает, сжимая все силы в кулак, и хватается за прутья дверного окошка. Эта, да и последующие картины, еще долго будут мучить его. Его напарник, его лучший друг – Ямато, лежал на каком – то металлическом столе в центе подвального помещения, уставленного кучей всевозможного хлама. Его тело было привязано к столу кожаными ремнями, намертво впивающимися в кожу, он дергался, а лицо было искривлено гримасой невыносимой боли. А этот сукин сын – Сайзл стоял над ним и медленно, с явным наслаждением на лице, отрезал Надэсико руку, чуть ниже плеча. Красные струи крови брызгали вокруг, растекаясь яркими пятнами на зеленом медицинском халате хозяина магазина. Из динамиков магнитофона стоящего на какой-то коробке в углу играла «Лунная соната». Жуткие крики смешивались с классической музыкой. Сумасшествие. Неверие. Непонимание. Хатаке начал кричать, крик раздирал глотку, но он не слышал его и уже ничего не понимал, только жуткая картина перед глазами: Сайзл бережно, с улыбкой на губах, берет только что отрезанную руку, а с окровавленной культи на пол льется красная жидкость. Нет, он не сломался тогда. Он терпел два дня, два невыносимых дня ада, состоящих из боли, криков и агонии. Сначала Какаши пытался вырваться, но Сайзл колол им какую-то дрянь, из-за которой тело почти не слушалось, а в наказание он лишился глаза. Он смотрел, как Сайзл постепенно калечит его напарника, отрезая конечности, слышал его душераздирающие крики, видел его боль, и нечего не мог сделать. Все было как в горячечном бреду, как в кошмарном сне. Нереально. Невозможно. Но Хатаке все - таки держался на хрупкой грани рассудка, цепляясь за его полупрозрачные стены. Он терпел, пока этот сукин сын вырезал ему глаз, и отрезал пальцы на ноге, терпел удушливый запах железа в пропитанном кровью воздухе, терпел невероятный холод и сдавливающие стены, терпел яркий, режущий сетчатку свет лампы, над операционным столом. Терпел, но не надеялся, не ждал. Но всякому терпению приходит конец, и, через два дня, невидимая плотина рассудка рухнула, не выдержав потока черной бурлящей воды. Она разлетелась на множество осколков, которые тут же были унесены течением. Он больше не мог себя контролировать, он больше не был вменяем. Какаши не помнил, как это произошло, но когда Сайзл зашел к нему в, так называемую, камеру, чтобы вколоть очередную порцию той дряни и поиздеваться над его телом, Хатаке сам накинулся на него. Сумасшествие, животная злоба, отчаяние и стремление к защите завладели им, Какаши просто вцепился в Сайзла и выдавил пальцами тому глаза. Ослепший, бьющийся в болевом шоке псих, больше не представлял угрозы и Хатаке со звериной жестокостью набросился на него, повалил на пол и наносил удар за ударом, сбивая костяшки, и превращая лицо Сайзла в кровавое месиво. Он не помнил, сколько бил его, но когда остановился, руки уже почти не слушались и были по локоть в крови. Кровь была и на лице, и на теле, холодная слизкая кровь Сайзла. Теперь им овладела эйфория и страх. Какаши вскочил с мертвого тела и выбежал в комнату, операционный стол в центре, над ним горит лампа, в углу лежит куча тряпья, значит они уже не первые жертвы этого психа, дурацкие медицинские плакаты на стенах, гудящие холодильники, заляпанный запекшейся кровью пол. Магнитофон включен, ненавистная «Лунная соната» режет слух, Сайзл всегда издевался над ними под классическую музыку. Дыхание сбилось. Какаши с замиранием сердца подошел к соседней камере и посмотрел в окошко. Жалкое мертвое тело, без конечностей и глаз, все, что осталась от его напарника. А ведь такая участь была приготовлена и для него. Тошнота подступила к горлу, Хатаке скрутило, и он упал на пол. Его рвало нещадно и дико, тело било мелкой дрожью, а на кафельном полу растекалось кровавое пятнышко. «Бежать… Бежать… Бежать!», - сумасшедшая мысль в воспаленной рассудке. И он срывается с места и бежит прочь из этой комнаты, вперед по длинному коридору, через складские помещения заваленные коробками, пластиковыми манекенами и протезами. Вперед. Какаши выбегает в ту злополучную гостевую, электронный ключ лежит на столике. Вперед. Он бежит по лестнице вверх, спотыкаясь на крутых ступенях, падает, распластываясь на них, и снова встает. Вперед. Дверь открывается с тихим писком, и он выбегает на освещенную луной улицу. Ночной воздух ударяет в лицо теплом и легким запахом бензина. Какаши оседает на колени. Его начинает разбирать истерических хохот. И он смеется, надрывно и без остановки, прозрачные слезы льются по щекам… А дальше клиника, врачи, постоянные препараты, дикие воспоминания, каждодневное посещение психотерапевта, увольнение. Он больше никогда не сможет работать в полиции, просто не вынесет этого, детский идеал, прошедший с ним так долго был жестоко растоптан суровой действительностью, но не только он, сам Хатаке был навсегда сломан, ему уже не стать прежним. Он не был на похоронах Ямато, потому, что не сможет посмотреть в глаза его жены. Как объяснить ей, почему её муж умер, а Какаши остался жив, как сказать, почему Сайзл выбрал первым её мужа, как объяснить, почему тело хоронят в закрытом гробу, как объяснить, почему те, кто хочет помочь другим умирают? Как? Порой он и сам думает, что лучше бы он умер, в том злополучном подвале, под аккомпанемент раздирающего глотку крика и «Лунной сонаты», нежели жить с этим невыносимым грузом, давно раздавившим его психику. *** Колокольчик над дверью тихонько звякнул, оповещая о новых посетителях. Какаши посмотрел на вход. Итачи и Кисаме подошли к его столику - Приветствую Хатаке, - вежливо сказал Кисаме и сел за стол. Итачи же просто сел рядом с напарником, они с Какаши никогда не здоровались и не прощались, когда и почему это началось, никто и не помнил. - Кисаме, - Какаши кивнул Хошикаге. - Ты уже просмотрел дело, - начал Итачи без каких-либо прелюдий, - И наверняка сделал определенные выводы. Однако ты уже слышал о четвертой жертве, так что придется подкорректировать выводы. - Один капучино и один эспрессо, - кинул Кисаме подошедшей официантки. - В общих чертах, вы же знаете, как наше неугомонное СМИ любит приукрашать любые события, так, что можно сказать – я знаю только об убийстве, а детали сейчас посвятите мне вы. - А ты уверен, что стоит об этом говорить в столь людном месте?, - Кисаме огляделся по сторонам. - Мальчики, - Хатаке улыбнулся, - если хотите, что бы, никто не узнал о вашей тайне прокричите её на самой оживленной улице в час пик, и никто даже не обратит на вас внимание, - официантка поставила кофе на стол и быстро удалилась, - Так, что вам придется ответить на несколько моих вопросов. И первым будет четвертая жертва. - Шон Горден, 24 года. Был найден 3 дня назад, на складе «Винсет Роуз» на Хайд Стрит. Тело было подвешено на крюке, кисти так же отрезаны, - Итачи подвинул капучино напарнику, а сам поднес к губам чашку с эспрессо. - Значит все по старой схеме, - Какаши вертел в руке маленькую ложечку. - Да, - аромат горячего кофе приятно бодрил. - Что выяснили об убитом? - Ничего толкового, - Кисаме слегка поморщился, - работал барменом в ночном клубе «Рассвет», по статьям не проходил, по официальным данным жил тихо и спокойно. - А место убийства?, - Какаши отломил еще один кусочек пирожного, но так и не поднес его ко рту. - Осмотрели, как всегда все чисто, экспертиза так же ничего не дала, - Хошикаге сжал кулак и сделал быстрый глоток кофе. - Какие ваши дальнейшие действия? - Я хочу еще раз проверить склад, а Итачи наведается в «Рассвет», - недовольный взгляд со стороны Учихи, вызвал у Кисаме лишь легкий смешок, - Я же говорил Итачи, что хозяйка клуба женщина, а, как ты сам видишь, из нас двоих ты больше подойдешь для, - еще один смешок, - сбора информации. - Разумно, - кусочек пирожного наконец-то был отправлен в рот. - А теперь скажи свои выводы, - голос Итачи был серьезен. - Могу сказать следующее, - Какаши откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, - Версию Кисаме о сатанистах, изложенную в докладе, я полностью отвергаю. Почему? Ответ прост, они не стали бы возится со сценарием смерти, а действовали по вполне отлаженной схеме, а ваш же, как вы его прозвали, призрак играет с жертвами. Почему он забирает кисти ответить не могу, мои догадки схожи с вашими и, наверняка, ошибочны. Что же я могу сказать вам нового? Так это то, что вам не бросается в глаза возрастной диапазон убитых? 24-32 года, если соединить со временем убийств, могу сделать предположение, что ваш призрак выбирает определенных жертв, и возможно они были знакомы между собой. - Мы уже пытались выяснить были ли знакомы жертвы, но ответ отрицательный, - Итачи слегка постукивал пальцами по лакированной поверхности стола. Не заметная для него самого привычка, выражающая задумчивость и сосредоточенность обладателя. - Так попробуйте снова. - Это все к чему ты пришел Какаши?, - Кисаме сделал последний глоток и отставил чашку на край стола. - Нет, есть еще одно, - единственный глаз Хатаке окинул лица собеседников внимательным взглядом, - вам лучше отказаться от этого дела. - Нет, - Итачи встал из-за стола. - Я уважаю тебя и твое мнение Какаши, - Кисаме встал следом, - но мы не отступаем на полпути. - Вам лучше еще раз хорошенько подумать. Я чувствую, что ничего хорошего это дело не сулит. - Какаши, - Итачи внимательно посмотрел на мужчину, - ты ведь знаешь, что нас бесполезно переубеждать. Зачем тогда тратить на это время? - Знаю. - Спасибо за помощь. Я сообщу если, как только будут продвижения,- Учиха развернулся и уверенно направился к выходу. - Пока, - кинул Кисаме и направился следом за Итачи. Наивные предубеждения, какие когда-то были и у него. Какаши тяжело вздохнул. Он понимал, что переубедить их просто бесполезно, но ведь чутье старого волка никогда не подводила своего обладателя, - «Надеюсь, вы успеете понять мою правоту раньше, чем случится непоправимое».