Chaos in this town my brother

Это какой-то очень плохой сон. Микеланджело заторможено оглядывает место, в которое его завел Донателло, все еще прижимая к груди холодные, но уже мокрые коробки с пиццей. Пиццей, которой, видимо, лет двадцать, а место это вроде как дом, хотя больше похоже на свалку. Он стоит и не хочет двигаться, пока брат не разворачивается к нему и начинает так же пристально его разглядывать, как это делает в возникшей тишине сам Майк. Ему приходится задирать голову, чтобы смотреть в лицо, хотя и раньше Дон был повыше, все же, сейчас разница просто ошеломляла. Он выше его головы на две, так? Сколько это в футах? Вырвался тихий смешок, Майк дернулся, на секунду отворачиваясь, словно от стеснения, а на деле – пряча неуместную улыбочку – неплохо так за двадцать лет-то раздастся вширь и высоту. Выглядит очень брутально, Шреддеру с таким явно не так весело, а? Интересно, каким же тогда стал Рафаэль? Да и Лео не должен быть меньше, а если учесть его неуемное тяготение к тренировкам... Микеланджело поймал себя на том, что не готов встречаться с двумя другими братьями, один Дон-то его сильно подавлял, что уж говорить про ставшего по-взрослому суровому Лео? У Рафа-то наверное, вообще характер испортился, раньше-то был не сахар…. Размышляя таким образом мутант неуютно поежился, с картонки капнула влага прямо на его босую ногу, и их с братом дурацкое стояние в прихожей с долгими, подобными вскрытию, изучающими взглядами, наконец-то закончилось. Донателло развернулся, показывая карапакс с целыми грядами полустертых следов от ударов, теперь младший мог хорошенько их разглядеть, никакое странное оружие не приковывало к себе взгляд. Против воли Микеланджело сочувственно вздохнул, оглядывая бесконечные переплетения старых шрамов на когда-то гладкой коже Донни, трудно было поверить, что после всего этого он может так спокойно двигаться. Сколько ударов ему пришлось выдержать? А он сам, он сможет перенести столько же, сколько перенес Дон? Ему тридцать пять лет, и Микеланджело отчего-то решает, что нет, он не сможет. Ему только шестнадцать, и он даже примерно не представляет, что произошло с миром за то время как он..как его..как..что? Сумрачная захламлённая прихожая только усугубляет его сомнения. Талая капля вновь отделилась от коробок с пиццей и шлепнулась на палец. Он зачесался, но подросток, ясное дело, и не думал предпринимать что-то по этому поводу, так как именно в это время старший брат вдруг нагнулся к нему ближе, и Майк весь напрягается, подаваясь назад и упираясь карапаксом в дверь, отчего-то пугаясь его близости. Чего..чего ему надо? Что он увидел там? Вух, всего лишь тот сюрикен, подумаешь, в другое время он бы отмахнулся и пришел в лабораторию, только если бы эта железяка спать мешала. Ну, или Лео не привел за руку. −Некоторые не меняются, - Майк издает смешок и с облегчением улыбается, прижимая коробки к груди сильнее, впрочем, почти сразу эти самые сокровища забытого ресторана выдираются из его рук с бесцеремонностью Рафаэля и Майки чувствует нечто вроде ностальгии, ровно до того момента, пока он не подошел к дивану, «следуя за лидером». Ну и ну! Он, ошалело покачал головой, настороженно поглядывая по сторонам, словно ожидая, что из стен полезут разнообразные ловушки вроде циркулярных пил. А что, в таком зловещем и неуютном убежище просто обязана быть какая-нибудь сумасшедшая система охраны, да и Донателло нынче брутальнее некуда. Даже неловко как-то продолжать звать его Донни, наверное, стоит прекратить. Незнакомый, чужой дом с катастрофическим просто отсутствием уюта. Так похоже на лабораторию Дона, что мутант начинает подозревать, что это жилище одного только гения. Майк продолжает рассматривать комнату в наивной надежде обнаружить хотя бы что-то, принадлежащее Лео или Рафу, или хотя бы ему, но взгляд ни за что не цеплялся, все вокруг словно смазалось в одну большую серо-черную стену с наклеенными фотографиями вещей, которые скрутили в трубочку и вращают вокруг него. Должно быть, он просто устал. Пока Дон роется в рухляди, что покрывает его стол, Микеланджело послушно опускается на диван, на самый краешек, чувствуя себя даже не гостем здесь, а чужим, тем, кого просто пустили на крылечко спрятаться от проливного дождя под козырьком. Вина ли в этом самого дома или хозяина? Майк думал, что все дело во времени, в котором он теперь живет. Будет жить. Это не время черепашки по имени Микеланджело, и он здесь не свой. Это не его диван и не его телевизор. Интересно, а этот брат, он его? Майк медленно моргает, зачарованно разглядывая странный силуэт предмета, прикрытого салфеткой, и погружается во что-то вроде транса, надеясь увидеть эту вещь, не снимая с нее покровов. От меланхоличных попыток видеть сквозь предметы его пробуждает Донателло. Он, с какими-то огромными клещами наперевес склоняется над ним, да еще давит на плечо, вынуждая пригибаться. −Эй, черт-черт-черт, прекрати, ауч! Убери эту штуку, – Действия старшего мутанта, вроде понятные и логичные, все же достаточно жутковаты и пугают Микеланджело, так что он зажимается, скрючивается, невольно поворачиваясь все больше панцирем к нему и конечно же, упирается одной ладонью в треснутый пластрон брата, словно он и правда на приеме у стоматолога и тот увлеченно сейчас сверлит у него во рту, игнорируя боль больного. Но Дон всего лишь сжимает инструментом вяло бьющую током метательную звездочку и потихоньку пытается ее вытащить, грубовато расшатывая в неглубокой борозде. Ток проходит неглубоко, едва ощутимо щекоча внутренние ткани, но черепаха испуганно дышит, громко сопя и обморочно прикрывая глаза, он как-то меньше всего привык к тому, что помощь ему оказывает зверского вида черепаха-мутант, которая вроде как его брат, но с каким-то явным «приветом с того света», к тому же старше него раза в полтора. Что-то вроде «доктора» Слеша, а в лучших случаях от него никогда хорошего не стоило ждать. – Не дрожи, как заяц на прицеле, - Ах, этот вреднючий Дон еще и смеется над ним! Майк уже вполне морально готов к тому, чтобы пихнуть мутанта ногой, но как раз тогда экзекуция внезапно закончилась. − Ну, знаешь! Посмотрел бы я тебя на моем месте! – он обиженно насупился, сложил руки на груди и усевшись поровнее. После нелегкого противостояния с Доном мутант окончательно ощущает себя сбитым с толку, словно не стоит на земле, а парит, и все кругом только и ждет, как бы его боднуть и сбить с ног еще чем-нибудь эдаким. Ну, что-то эдакое, на самом деле, и не заставило себя долго ждать, Донателло устало устроился на диване рядом и решил, видимо, проявить нечто вроде хозяйского радушия и поделиться своими мыслями с несчастным младшеньким. Вернее, смешать с грязью его робкие надежды и догадки о своем появлении. Микеланджело угрюмо покосился на размазывающего по морде грязюку Донателло и на его реплику ответил в первую очередь громким презрительным хмыканьем. В конце концов, у него было целых 16 лет, чтобы научится хотя бы подобию оного у своего вспыльчивого брата, так что прозвучало вполне себе внушительно и внушающе. Неплохая попытка от меня избавится, Донни, но я так просто не дамся. Майк выпрямился, словно проглотил аршин, и покосился одними глазами на восседающего рядом взрослого черепаху-мутанта. Конечно, определённую логику в его словах найти можно было, но для Микеланджело вопрос с его появлением здесь был принципиален, словно от этого зависела его жизнь, а может, так оно и было. А скепсис Дона его ранил, ведь если он его не примет, как ему быть? Родной брат отказывает ему..в существовании? − Блеск, - он говорит тихо, но сердито, определенно начиная возмущаться. – Хочешь сказать, я ненастоящий? И что же заставляет тебя так думать, а? По-моему, я просто помешал твоей работе, тебе просто неудобно, что я появился здесь, так? Отрываю от всяких важных дел, да? Клон, - он почти выплевывает это слово, морщась, как от зубной боли. – Ну и тупость! Ты долго думал-то? - Эта теория оказывается самой неприятной из всех, что когда-либо приходили ему в голову. Он нервно вскочил, огибая диван, подальше от мрачно тихого Донателло, под гнетом усталости и стресса серьезно разволновавшись. Он не мог быть клоном! Не мог! В его голове вся их жизнь, по крайней мере, он убеждал себя, что это так, что единственная реплика этого Донателло не должна так на него действовать. Он не сможет объяснить все его воспоминания! Это нелепое, глупое предположение, но Майк так на него болезненно отреагировал, что сам нашел это подозрительным. Нет уж, он не будет сомневаться в себе. Чтобы ни произошло там, на стыке вчера и сегодня, он – это он, настоящая черепаха-мутант. Прожившая всю свою жизнь, как положено, учась, дурачась, сражаясь, зарабатывая бесценный опыт и воспоминания, а не выращенный в пробирке анабиозный клон. Нелепость. Отвратительно. Почему Дон сказал так? Почему он не рад ему? Почему ему надо было все испортить? И так ведь все вокруг испорчено. – Послушай. Я понимаю, что тебе я, видимо, уже не в тему... ай, послушай, если хочешь, давай я просто… Просто отведи меня к Лео или Рафу. И Мастер Сплинтер, как же Мастер…тридцать пять лет. Он, должно быть, очень стар, и с ним Лео… Наверное, Лео не отвернется от меня, а? Я не хочу быть тебе обузой, прости, - он тяжко вздохнул, нервно сжимая и разжимая кулаки над грязной раковиной, которую так своевременно указал его добрый старший брат, с героическим терпением или равнодушием наблюдая эту истерику. Умыться. Да... это было бы неплохо. Майк любил воду, и теперь ему отчаянно нужно было хоть что-то, что вернет ему самоконтроль. Очнутся в мире, где все давно и успешно летит коту под хвост, без привычной поддержки со стороны родственников, это не то, что прибавляет по жизни оптимизма. Немного воды. Он нервно включает холодную и подставляет под поток мутноватой жидкости ладони. Вода смоет усталость и страх. Очень хотелось пить, казалось, та реликтовая пицца теперь скребется по его пищеводу, но ему совсем не хочется глотать то, что бурно хрипя и плюясь, сейчас изливается в раковину. Он плескает себе в лицо горстями, размазывая грязь и кровь по лицу в попытке отчиститься от враждебного бреда происходящего, но на самом деле, ему не помогает умывание. Возможно, поможет душ, который так же любезно был предложен, но мутант совсем не в настроении настолько сильно досаждать Донателло. Он уйдет сразу же, как этот..брат ответит. Наверняка, хотя бы у Лео хватит терпения, чтобы что-то ему объяснить о произошедшем, раз уж Донни не желает заморачиваться. И еще. Что, если Дон подразумевал, что в этом мире есть еще один Микеланджело? Как быть тогда? Быть может, никто не захочет иметь с ним дела, хотя он и не клон, это уж точно. У клонов ведь нет памяти… Ну, да зная себя, можно предположить, что взрослый Майк не прогонит младшего себя, а? Он ведь классный чувак! Он хихикнул, тихонько, себе под нос, и стер с морды остатки стекающей воды. Вроде бы он теперь чистый, но в этом зеркале, куда свет едва доходит, ему было не разглядеть свою бледную физиономию и убедится в этом. Он развернулся, покосившись на собрата, застывшего на диване, и ощутил печаль. Что ж, возможно, умывание все же помогло, потому что теперь он вернул себе контроль над эмоциями и мыслями. Ему не хотелось говорить с братом, настроенному настолько к нему…как? Скептично? Враждебно? Господи! Он даже не мог понять, на что обижался сейчас. Ведь этот Дон, в конце концов, не сделал ему ничего плохого. Спас от этих новых зубодробительных Футов, даже выполнил тот каприз с пиццей Ломбарди, и здесь, извлек проклятый сюрикен из его панциря. Может, он все же не ненавидит его? Зачем было бы помогать, если он не верит, что Майк настоящий? Зачем притащил к себе в дом? Ему очень захотелось шарахнуть кулаком по стене, но там, на диване, старый Дон вдруг шевельнулся со скрипом, и подросток испуганно замер, оглядываясь, не встает ли это жутковатое великовозрастное подобие брата. Вспомнились старые непрошеные мысли о некоторых моментах, когда его брат-ровесник Донателло пугал его, проявляя повышенный интерес к изучению строения незнакомой технологии... что, если этот Дон перерос бездушные игрушки и теперь не прочь вскрыть «клона»? Ой-ой. Пожалуй, душ – это отличная идея! С как можно большим шумом и разрушительностью для окружающего пространства (как же, пусть вспомнит его фирменную неуклюжесть) мутант прошел в дверь справа и мрачно уставился на то, что называлось душем в этом, кхм, доме. Первое, что бросалось в глаза при включении света – серый кафель, вероятно, который на самом деле белый, в буро-зеленых росчерках плесени, ржавчине, мыльном налете..столько всего, что превращает ванную комнату в грязный и влажный полисадник грибков. Майки, впрочем, принимает плачевный вид помещения почти как должное, в первую очередь он шел сюда успокоится под теплыми струями воды, а не лишний раз убедится в том, что его повзрослевший брат превратился в форменную грязнулю. Скептически оглядев выдавший лучшие времена смеситель мутант осторожно включил воду и влез под неравномерный «зонтик» воды из душа. Многие отверстия забились и, как бы он не хотел усилить напор, многого он не добился, так что пришлось обойтись тем, что есть. Подняв лицо навстречу льющейся воде, он прикрыл глаза и позволил ей смыть с лица выражение напряжения и злости. Теплый поток деликатно стучит по пыльной и грязной коже, подобно дождю и, на самом деле, помогает расслабиться. Минуту за минутой Микеланджело проводил в полной неподвижности, вначале не думая ни о чем, а позже прогоняя в памяти события этого безумного дня. Все было неплохо, все шло хорошо, пока что-то не вмешалось в их медитацию. Раз за разом чернота поглощала воспоминания раньше, чем в них происходило что-то явное, что указало бы ему на природу проблемы. Что-то произошло тогда, там! Но он не мог вспомнить, что, и от этого в голове начинало гудеть, он открывал глаза, слепо глядя на покрытую слоем мыла и грязи плитку. Бесполезно. И в этой дыре никто, судя по всему, ему не поможет разобраться, в чем дело. «Клон», черт, это серьезно обидно! За дверью послышались шаги, должно быть, Донателло решил вернутся к своим важным делам, и, самое время для Микеланджело было вспомнить, что вообще-то было не дурной идеей запереться в ванной. Эта привычка никак не хотела вырабатываться у мутанта, и он сейчас крепко об этом пожалел. Ему однозначно было бы лучше, будь эта чертова дверь закрытой! Подставив кривенькому потоку воды свой запыленный карапакс Микеланджело напряженно вслушивался в звуки чужого движения и тревожно смотрел под дверную щель. Вообще-то, свет горел только у него в ванной, но никто ведь не запрещает Донни включить его где-то еще. Или выключить здесь, чтобы лишний раз намекнуть мутанту, что он ему не рад, не брат и вообще. Но снаружи никто не уже больше не ходил, а в бойлерной, по всей видимости, наконец-то закончился запас горячей воды, и мутанта окатило потоком с каждой секундой все более холодной воды. Ругаясь и стуча зубами от холода Майк торопливо выключил душ и, оскальзываясь, выбрался из душевой, яростно хватая со стены нечто вроде полотенца. В процессе вытирания вспыхнувшая в нем злость утихла, ведь, как ни крути, а это просто холодная вода. Да, любой черепашке это было бы неприятно, есть проблемки посерьезнее. А это просто вода. Он посмотрел в свое отражение в зеркале и помял пальцем собственную щеку, став опять каким-то тревожно-тихим. Это я? Это в действительности Я? Микеланджело Хамато? Может, я, как вода, просто оказался где-то, мне не место? Мироздание сыграло шутку..? Или мое сознание? Может, это страшный сон? Лучше бы оно так и было. − Ну, просто офигенно я попал. Везение на все сто! Если это из-за того, что я нажал ту кнопку на машине Донни… Блин, чего б мне стоило попасть куда-нибудь, я не знаю, в суперменскую параллельную вселенную? Эта - не для меня, - из зеркала на него сочувственно смотрело его собственное отражение, бледноватое, с синяками и ссадинами, но вполне бодрое и, кажется, добродушное. Удивительно, но собственная слабенькая улыбочка несколько воодушевила подростка, и он расправил мокрую маску на морде, глядя в свои блестящие глаза. Отчего-то в такой обстановке ему казалось, будто там, в зеркале, вовсе и не он сам, а незнакомец, так похожий на него. И молчаливая поддержка этого незнакомца чем-то отзывалась в его душе, придавала спокойствия. − Ладно, может, я слишком погорячился, - он смущенно отвел глаза от зеркала и легонько сжал свое плечо. – Наверное, он просто не готов был к нашей встрече. Если подумать, это он нужен мне, а не я ему. Блин, чувак, в таком раскладе вообще не весело! – он с возмущением вновь уставился на отражение, и уголки губ чуть дрогнули, смягчая непреклонное выражение его собственной физиономии. Тот черепашка в зеркале вовсе не выглядел таким рассерженным, каким он ожидал себя увидеть и Майк ощутил, как отпускает его напряжение. Плечи чуть расслабились, и он даже подмигнул себе, мол, не переживай, чувак, все наладится! Стоит только съесть пиццу и даже этот грузный старый противный Дон станет чуток поприятнее. К слову о пицце и Доне, он, вроде как, успел немного на него нарычать, но, кажется, его это мало впечатлило. Так, может, он там ходил – пиццу грел? Было бы классно, будь так. Заодно стоит попытаться выяснить причины, почему Дон так к нему равнодушен и неприветлив. Должна быть причина его сомнений в нем. Если он не проспал все это время, значит…ему должно быть, что рассказать. − Ну, так что ты решил? – как можно более равнодушно бросил он, выходя из ванной в то, что, вероятно, числилось гостиной. – Я имею в виду, насчет меня? Сбросишь меня Лео? И, Донни, насчет той пиццы, - вот когда разговор зашел о еде он заметно сдал и взволнованно покраснел, пицца-то все-таки из Ломбарди! – Ты так рисковал, что, думаю, мы просто обязаны ее съесть. Серьезно, чувак, - он моргнул, глядя на все еще непривычно здоровенную фигуру брата, ну, или кем он там ему является. Больше похоже на дядю, если честно, - чтобы это, тип, твои усилия не пропали зря! Если хочешь, я могу сделать все, правда. Я..умею готовить, ты ведь, - он запнулся и пауза вышла совсем уж затянутой, - должен это знать, да. Позже, после того, как его голод был несколько утолен, а ситуация перестала требовать от него немедленно выскочить в окно, он более тщательно осмотрелся. − Ого, да это же ниндзя-то Лео! – Майк, конечно, не орал это на весь дом, но буркнул себе под нос довольно громко. Когда все вокруг перестало быть одним большим серо-черным стендом с навешанным на стены барахлом, он смог разглядеть нечто вроде стенда, где на серо-голубой выцветшей ткани были закреплены два клинка, несомненно, принадлежавших Леонардо. Стертая бледно-голубая обмотка, обломки стали, закрепленные там же, да, эти ниндзя-то видывали лучшие времена. Микеланджело удивленно разглядывал оружие брата на стене, пока одна мысль не пришла в его голову, так как Донателло не спешил подавать голос и хоть как-то комментировать происходящее. Он отодвинулся от стены и внимательно оглядел их дальше – не будет ли где-то еще красной ткани с саями, закрепленными на ней? Ему не нравилось видеть здесь оружие Лео и при этом не иметь ни малейшего представления о нем самом, и он опасался, что то же самое будет, когда он спросит про Рафа. Еще его как-то нервировала странная черепушка, что Дон прятал от него под салфеткой, с ней явно были связаны какие-то нехорошие дела, и он старался пока не думать о ней вообще. Все равно он только по силуэту понял, что это. − Так что там с нашими братьями, Донни? – ему уже не было столь сложно вновь так называть брата, особенно, когда ему хотелось лишний раз напомнить, указать старшей черепахе на их родство. Нельзя было даже отрицать, что ему это доставляло мстительное удовольствие. – Я хочу их увидеть. Их и отца.