I'm a motherfucking monster

Нужный им дом они нашли удивительно быстро: Рик, сгибаясь от боли, потребовал сову и отослал коротенькую записку каким-то своим знакомым. Гарри вслух поражался: как мог столь социально прокаченный малый так легко попасть впросак и податься в бега, а не залечь на дно сразу? Рик устало отрыкивался – мол, всё вышло слишком внезапно. На это Гарри только фыркал и махал рукой. Сова вернулась через три часа. Джек к тому времени уже несколько часов как свалил на работу, а Лили ушла из кухни, хлопнув дверью и заморозив все свои зелья. Гарри был полон мрачной решимости извиниться перед ней после этого маленького приключения. Она настойчиво рекомендовала ему для подстраховки рассказать хотя бы о том, куда он собрался, однако Гарри был резок и непреклонен. Учитывая прошедшее время, Рик начал подозревать, что с ядом его развели. Но Гарри не дал ему опомниться окончательно – стоило в красках описать, как Марволо кокнул собственного отца, и Рик тут же заткнулся, принимаясь рассчитывать точные координаты переноса и изредка морщась от боли в животе. Гарри торопил его изо всех сил, хотя и понимал, что спешка в этом деле не приведёт ни к чему хорошему. Ему не хотелось ни расщепиться, ни угодить в очередные магические ловушки, о которых не уставал брюзжать Наземникус. Сам Гарри слабо представлял эти ловушки, как и то, что будет, если в них угодить, но слова старшего мага тщательно запоминал. Рисковать он, конечно, любил, но в этот раз у него было намного больше отмычек в рукаве, чем думал Рик, нервничающий по поводу и без. Если беглый аврор вполне резонно беспокоился за свою шкуру, то Гарри в таком не нуждался – Марволо точно был заинтересован в том, чтобы с Гарри не случилось ничего фатального. До такого вывода Гарри дошёл самостоятельно и был в диком восторге. Если Марволо, способный красть его воспоминания и насылать мерзкие галлюцинации, все ещё не свёл его с ума, начав топтаться по разуму Гарри с пятилетнего возраста, то и в ближайшем будущем этого ожидать не стоило. А значит, Гарри стоило опасаться лишь увечий средней тяжести и прочих неприятных, но вполне поправимых вещей. Просто стоило быть аккуратнее и не соваться никуда, не проверив всё вначале. Так Гарри думал перед самой аппарацией. Он пять раз повторил Рику, зачем они вообще прутся в тот дом, и почему так важно немедленно валить при малейшей опасности. Рик, лишившийся своей палочки, сейчас ходил с каким-то весёлым обрубком, который принес ему Наземникус, и мог колдовать только в полсилы. Но он клялся, что сгребёт Гарри в охапку и вернётся в дом Соно, как только окружающая обстановка перестанет ему нравиться. Просчитался он только в одном: магия Марволо добралась до них раньше, чем Рик понял, в чём эта обстановка заключается. И даже раньше, чем Гарри упал на задницу, в очередной раз чуть не потерявшись при переносе. Шмякнувшись на землю, Гарри попал в мощное ментальное поле, увязая в нём, словно муха в паутине, и уже не мог сопротивляться. Вставая с земли и не ощущая боли от падения, он попытался скинуть с себя морок, но было уже поздно. Всё, что он теперь мог – сжать зубы и смотреть, как стекленеют глаза Рика, как падает на землю его палочка, а руки безвольно повисают вдоль туловища. Ну конечно. Гарри должен был это предвидеть. Он ведь пришёл в дом того самого долбанутого кретина, что убивал его во снах на протяжении шести блядских лет. Но сейчас было поздно думать об этом. Его мысли замедлились, дыхание из сбитого и заполошного превратилось в размеренное, словно он спал, а зрение утратило чёткость. Марволо будто снял с него очки – на самом деле Гарри потерял их при падении, но уже не мог этого понять, и вместе с чёткостью мира мозг Гарри перестал функционировать. Марволо украл его разум, обретая пугающую чёткость где-то рядом, совсем поблизости, и у Гарри от всего этого взмокла спина. Даже в самом страшном кошмаре у него всегда был шанс проснуться. Даже умерев, он точно знал, что откроет глаза в своей кровати, и потом будет долго ненавидеть всех и страдать от головной боли. В этот раз он мог кусать и царапать себя сколько угодно, но реальность не собиралась меняться. И это было самым отвратительным. *** От чужого, знакомого присутствия у Гарри постоянно перехватывало дыхание. Марволо, сожравший его мозг, шептал в уши о том, чтобы Гарри не смел оборачиваться, вырываться или совершать другие глупости. И Гарри подчинялся ему, дыша натужно и через раз. Ноги уже давно начали идти сами по себе, и он, словно в полусне, задумчиво пожевал язык. Не слишком контролируя силу укусов, он быстро прикусил его до стука в ушах. От боли свело весь подбородок. Всё ещё не смея оборачиваться, он вначале дошёл до видневшегося между деревьями полуразрушенного дома, а затем начал медленно подниматься по ступенькам крыльца. Говорить удавалось с ужасным трудом, казалось, что у Гарри выпали все зубы и сгнил язык, но он гордился тем, что у него всё же получилось. Ему нужно было предостеречь Рика. Кто такой Рик и почему он здесь, Гарри помнил достаточно смутно. Но вот последняя тихая истерика Лили въелась ему в подкорку, и он прокручивал её в голове раз за разом, пытаясь сосредоточиться и подобрать слова. – Не пытайся помешать. Всё будет так, как нужно. Станет слишком больно – беги и зови на помощь. Нет. Просто беги. Никому не говори про меня. Где-то в глубине затянутого киселём сознания Гарри был ужасно обижен на Марволо за то, что тот так с ним поступил. Навёл на него гипноз, расставил хитрые ловушки и теперь пытался заставить сделать непонятно что. Видимо, вопреки Гарриной альтернативной логике, внутри этого дома его всё же ждала неминуемая смерть. Но Марволо всё равно играл не по правилам. Всё это было не в его стиле. Раньше Гарри всегда думал о том, что если Марволо поймает его окончательно, то это будет очень пафосно, чёрно и кроваво. Он вывернет Гарри наизнанку или скинет в серную кислоту с обязательным устрашением и запугиванием перед этим. Сейчас же Марволо работал слишком щадяще, не причинив Гарри пока никакого ощутимого вреда, и от этого оставалось мерзкое послевкусие чужой блажи. Когда они вошли в дом, их было уже трое. Пыхтящий от попыток скинуть это оцепенение Гарри, бледный и послушный Рик, который услышал его просьбу, но ничего пока не мог сделать, и чёрный человеческий силуэт. Он двигался намного быстрее, чем люди, и вскоре прошёл мимо Гарри и Рика, задев их плечи своей чёрной рукой. Если Рик, судя по реакции, банально ничего не увидел, то Гарри чуть не обосрался от страха – у тени были слепящие белые провалы вместо глаз и рта. Вокруг силуэта клубилась мгла, а на полу, в местах, по которым он прошёл, оставались кровавые следы. Воняло от этой непонятной, но очень пугающей штуки землей и кровью, и у Гарри тут же зачесалось в носу. Но вот руки он поднять уже не смог. Он всеми силами пытался удержать хоть часть сознания, однако вскоре даже глаза перестали показывать реальную картинку. Моргнув, он обнаружил себя все в том же полусгнившем особняке, только лет эдак сорок назад – когда обои ещё не покрылись плесенью, свечи горели отвратительно ярко, и повсюду, куда ни плюнь, висели мудацкие портреты. Гарри, кажется, моргнул ещё раз – и уже стоял не на первом этаже, а на втором. Краткий миг темноты, и вот он уже скребётся в дверь, ломая об неё давно не стриженые ногти. Потом, кажется, ему помог Рик, который теперь почему-то лежал на полу и не подавал признаков жизни. И Гарри очень опасался этого пола – хоть в этой иллюзии он выглядел надёжным и налакированным, скрип под ногами подсказывал ему, что в реальности они в любой момент могут рухнуть на первый этаж. То, каким он запомнил дом со стороны, не вселяло в него особых надежд. Гарри отчаянно боролся за любое движение своего тела, но Марволо позволял ему слишком мало для того, чтобы попытаться сбежать. Силуэт всё это время мерзко чавкал своими кровавыми ногами рядом, иногда просвечивая, а иногда наполняясь тёмной жижей. Марволо, заткнувшийся на некоторое время, теперь принялся бессвязно бормотать, то и дело повторяясь, что начинало раздражать Гарри, пусть он и мыслил сейчас не как человек, а как варёный огурец, ослепший наполовину. «Это кровь, внутри него кровь, кровь, кровь, оно состоит из крови. Оно полностью кровавое. Кровь, видишь? В нём кровь нескольких людей, Гарри. Они все страдали, умирая, и истекали кровью. Это было их жертвой, кровавой-кровавой жертвой. Я заставил их сделать это. Они кровоточили. Долго. Крови было так много, что я мог бы искупаться в ней. И я сделал это» – говорил ему Марволо, поскуливая от восторга, и Гарри не мог сдержать гримасу отвращения. Силуэт словно дышал рядом с ним, неся в себе столько чужой крови, что это было просто ужасно. Определённо это было самой мерзкой вещью, созданной Марволо. Пребывая в анабиозе, Гарри моргнул ещё раз и испуганно заорал, внезапно очутившись в центре комнаты. Он не мог уследить за происходящими событиями, и они совершались без его ведома, слишком быстрые для того, чтобы он мог помешать. Когда его ботинок наступил на что-то острое, тело Гарри резко согнулось пополам, да так, что у него вышел весь воздух из лёгких. Начало звенеть в ушах, перед глазами вспыхнули чёрные точки, но Гарри было плевать. Он всеми силами пытался остановить свои руки, которые тянулись сейчас к кольцу, лежащему на полу. Грязное и покорёженное, оно словно впитывало в себя свет, и Гарри откуда-то знал, что если он возьмет его – случится что-то немыслимое. В хорошие чудеса подобного характера верилось с трудом, но больше всего Гарри боялся потери рук. Он прямо видел, как его кожа чернеет и иссыхает, распадается в труху, и страшно не хотел этого. Закусив губу, он почти остановил правую руку, но всё равно опоздал. В тот момент, когда он прикоснулся к кольцу, весь кисель из его мыслей исчез. Теперь Гарри осознавал всё и мыслил настолько ясно, что мог, наверное, произвести любой расчет – если бы, конечно, умел это делать. Осоловело моргнув, он быстро отдернул руки, но кольцо потянулось вслед за его ладонью, взлетая в воздух. Одновременно с этим силуэт пришёл в движение. Омерзительно чавкая и переваливаясь по полу, словно утка, он начал медленно шагать в сторону Гарри, с каждой секундой наливаясь всё новыми и новыми литрами крови. Поняв, что руки на месте и расслаиваться не собираются, Гарри решил разобраться с ними позже и, зажав кольцо в кулаке, попытался отступить. И тут же понял, что чертовски зря это сделал – пол под его ногами предательски просел. Неловко взмахнув руками, Гарри замер на месте, бешено оглядываясь и пытаясь понять, что делать. Реальность вернулась, и теперь он стоял в центре насквозь прогнившей комнаты, балансируя на выступающей из просевшего пола балке. Как именно он смог оказаться именно на ней, осталось для Гарри загадкой, как и то, почему силуэт всё ещё не провалился к чёртовой матери. Стараясь не психовать, Гарри вытер об колени потные ладони и бросил взгляд на Рика. Тот стоял прямо в дверном проёме, держась за стену, и пытался отдышаться. Позволив себе на секунду позавидовать этому идиоту и его феерическому везению, Гарри окрикнул его: – Твою мать, Рик! В мою сторону ползёт какая-то неведомая ебота! Сделай хоть что-нибудь, только быстрее! Словно напитавшись от голоса Гарри энергией, силуэт ускорился вдвое. Не успел Рик отклеиться от косяка, как это нечто обрушилось на Гарри всей мощью своего эфемерного тела, трескаясь, расходясь по швам, лопаясь на него десятками литров крови. Не в состоянии удержаться на ногах, Гарри завалился назад, проломив собой гнилые доски. Уже падая, он услышал, как зло рычит Рик прямо над головой. Тот чуть не полоснул ему когтями по лицу, пытаясь поймать, и каким-то чудом ухватил за одежду в самый последний момент. И у них бы всё получилось, действительно получилось, не будь Гарри покрыт кровью с ног до головы. Назвать его положение шатким в этот момент было сродни несмешной шутке. Он болтался между вторым и первым этажом, задыхаясь от того, как ворот футболки сдавил горло, и пытался зацепиться за руку Рика. Тот в свою очередь свободной от Гарри рукой намертво вцепился в оставшуюся часть пола и балансировал на самом краю, грозя свалиться в любую секунду. Но ткань под его рукой рвалась, Гарри скользил из-за грёбанной крови, а пол предательски трещал, обещая в скором времени отправиться на первый этаж. Гарри, борясь за лишний глоток кислорода, глох от какофонии голосов в своей голове. Они кричали, плакали, пели, оскорбляли его и восторгались его удачливости, просили разжать руки и перестать выпендриваться. За эту мысль Гарри уцепился, как за последнюю отмычку в наборе, и попытался её озвучить: – Рик, отпусти меня! Я не поранюсь, просто отпусти! Но Рик не поверил ему, продолжая семимильными шагами приближаться к их общему погребению под завалами. Гарри же, отфыркиваясь от крови и продолжая болтаться в воздухе, из последних сил дёрнулся и с силой укусил державшую руку. Рик взвыл и отпустил его, и Гарри ухнул в темноту. Не было ни удара, ни боли. Четыре руки поймали его, надёжно и крепко, и без особых церемоний опустили на пол. Будто ослепнув, Гарри пытался открыть глаза, но не мог. Вместо этого он видел мир сквозь узкие щёлочки. Щурясь и силясь разглядеть хоть что-то, он отчаянно мотал головой из стороны в сторону, продолжая глохнуть от Марволо. Тот говорил с ним, не переставая, только теперь у него был не один голос, а два. И если раньше они оскорбляли Гарри, то теперь начали спорить между собой. Это было последним, что осознал Гарри перед тем, как отключиться. Это, да ещё покрытое кровью лицо Рика, склонённое над ним. Он, наконец, смог раскрыть глаза широко-широко и разглядеть его до мельчайших подробностей, чтобы уже через секунду потерять сознание. *** Пришёл в себя Гарри уже дома. Голова раскалывалась так сильно, словно ему в лоб с размаху вогнали топор. Поморщившись, Гарри понял, что так, в принципе, и было – шрам набух и пульсировал болью, а от любого движения по носу и щекам стекали тёплые дорожки. Догадавшись о том, что это кровь, и представив, как стремно он выглядит со стороны, Гарри соскоблил плохо слушающимися пальцами уже высохшие и стягивающие кожу дорожки со щёк и век, и с кряхтением поднялся. Лежал он в комнате Рика и, что больше всего удивляло – всё выглядело настолько неаккуратно, словно Рик сам его сюда и клал. Но это было уже за гранью возможной реальности и, расцарапав себе запястье на всякий случай, Гарри спустил ноги на пол, поражаясь гулкой тишине в своей голове. С трудом встав и нашарив треснувшие очки на тумбочке, Гарри с минуту задумчиво вертел их в руках. Затем, хмыкнув, вытер грязные стёкла. На них были кровавые отпечатки чужих пальцев, и это доказывало, что их безумно глупое приключение ему не приснилось. Спустившись на кухню и смотря больше себе под ноги, чтобы не запутаться в них, Гарри поднял голову, только дойдя до стола. За ним сидели Марволо. Их было двое и они улыбались ему одинаковыми мёртвыми улыбками. Один держал в руках палочку. Другой – кольцо. Закричав, Гарри закрыл глаза и открыл их уже в своем старом добром чулане под лестницей. Тут же в дверь, в которую он так любил кидать ножички, забарабанили, и через несколько секунд она отлетела в сторону, вырванная из петель. В проёме стоял Вернон, и его глаза были выцветшими и блёклыми, прямо как у мертвецов из обычных кошмаров Гарри. В руках Вернон держал нож. Когда он сделал первый шаг по направлению к Гарри, тот решил перестать вжиматься в кровать, ожидая исхода этого фарса, быстро спрыгнул с неё и, оббежав неповоротливого толстяка, бросился к выходу. Срывая со стен портреты, с которых на него смотрел Марволо, Гарри сиганул в открытый дверной проём, но выбежал не на улицу, а в тёмный лес. Тот, как и всё в его кошмарах, полнился тьмой и странными звуками. На сей раз это был вой целой стаи волков, быстро приближавшейся к нему. Но добежать до Гарри они не успели: не растерявшись, он со всего маху приложился головой о ближайшую ель и вновь упал в темноту. Очнулся он в до боли знакомом коридоре. Но даже этот кошмар выглядел странно – как только Гарри сделал шаг в сторону одной из дверей, та оглушительно закрылась прямо перед его носом. Вслед за ней закрылись и все остальные, а в обоих концах коридора появились Марволо. Они почти ничем не отличались друг от друга, может, один был старше другого всего на пару лет, однако сейчас Гарри было не до этого. Выбрав того, с которым сталкивался уже бесчисленное количество раз, Гарри сотворил в руке нож и побежал. Но пространство загустело прямо вокруг него, не дав сделать и шага, и он завис прямо в воздухе, завязнув, как муха в смоле. Он безрезультатно попытался сдвинуть хотя бы руку с ножом, пока оба Марволо медленно шли к нему, прекрасно зная, что в этот раз он никуда не денется. Это невообразимо разозлило Гарри, всё ещё не понимающего, что происходит, и почему реальности сменяют друг друга так быстро, и он зарычал через стиснутые зубы, даже не в состоянии открыть рот. Когда холодные пальцы обвили его запястье, легко вынимая из него нож, на Гарри навалилась истерика. Он буквально ощущал, что через несколько секунд этот нож воткнут ему в спину. И будут проворачивать в позвоночнике до тех пор, пока он не сойдёт с ума от боли. Но если раньше Гарри мог просто проснуться и смириться с проигрышем, то сейчас то, что творилось с ним, не было похоже на обычный сон. А, значит, и последствия могли быть совершенно непредсказуемыми. Хоть все и происходило слишком быстро, Гарри почему-то знал – сойди он с ума здесь, и в реальности у него будут большие проблемы. Но Марволо не воткнул нож ему в спину. Он кинул его на пол, и Гарри с сожалением последил взглядом за тем, как лезвие легко воткнулось в истоптанный и грязный ковёр, входя в него почти наполовину. Он мог бы с таким удовольствием воткнуть этот нож в горло вначале первому Марволо, а затем второму, но ситуация не позволяла. Всё, что мог сейчас Гарри – дышать, что и делал, сбито и часто. Захлёбываясь воздухом и ощущая, как пот стекает по спине, Гарри висел в воздухе. И чувствовал, как Марволо, стоящий позади, выгибает его, прижимая к себе всем телом. Второй, новый Марволо, с кольцом на пальце, подошёл к нему вплотную и наклонился так близко, что Гарри мог разглядеть его ресницы, если бы хотел. И, будь он в состоянии двигаться, он бы не упустил шанс плюнуть ему в лицо. Когда они начали душить его в четыре руки, нежно обвив ими его шею, Гарри зажмурился и откинул голову. На удивление, ему удалось сделать это, и вместо груди Марволо он уткнулся в пустое пространство. Мир резко перевернулся, так, будто Гарри опять пытался сделать солнышко на старой качели, и отозвался спазмом где-то внутри сознания. Теперь Гарри видел перед собой не ухмыляющегося Марволо, а самого себя, лежащего на кровати рядом с Фенриром. Со странного ракурса, показывающего его с головы до ног. Гарри видел своё тело, укрытое одеялом. Своё лицо, завешенное грязными спутанными волосами, пальцы рук, ноги, торчащие из-под одеяла. Переведя взгляд дальше, он с содроганием увидел чёрную фигуру без лица, которая медленно приближалась к кровати. Шаг, ещё один, она шла медленно и уверенно, и Гарри почувствовал, как по коже начинают бегать мурашки. За спиной кто-то был, и он шарахнулся назад, пугаясь, что этот кто-то его сейчас схватит. Сжав зубы, Гарри ждал столкновения, но его не произошло. Вместо этого шипел, извиваясь кольцами, в своём темном подземелье Ааш. Кричали незнакомые ему люди в странном и холодном месте, похожем на каменную тюрьму. Каркала на кладбище ворона, сев на косу статуи, так похожей на смерть. Когда спокойная и тихая вода вдруг забурлила, а из неё появилась полусгнившая синяя рука, Гарри закричал вновь и схватился за голову. В очередной раз открыв глаза, Гарри оказался не на кровати Рика, не в доме тетки и не в проклятом приюте. Спешно укусив себя и увидев кровь, Гарри повторил укус на второй руке и успокоился только после этого. Рядом с ним не было Марволо или созданных им чудовищ. Только лежал, мерно вдыхая и выдыхая, Фенрир. Это неприятно удивило Гарри, и следующие несколько минут он лежал, пристально вглядываясь в темноту перед собой. Для надёжности он даже поджал ноги, но его всё ещё не покидало ощущение того, что вот-вот темнота должна сдвинуться и ожить. Когда ни через пять, ни через десять минут ничего не произошло, Гарри расслабился. В голове не осталось ни одной мысли, и он просто лежал рядом с Фенриром, рассматривая выученный наизусть профиль. У Фенрира была недельная щетина на лице, круги под глазами и почти заживший порез на правой щеке. Если бы Гарри умел рисовать что-то кроме хуёв и сисек на соседских заборах, он бы нашкрябал портрет Фенрира с закрытыми глазами. Если бы в полиции спрашивали его ориентировку, Гарри перечислил бы все седые волосы в густой чёрной шевелюре. Ещё в первые дни, когда он боялся громко вздохнуть рядом с Фенриром, он запомнил каждую его черту. Это оказалось намного проще, чем все, что он делал ранее. Признаться честно, он даже и не понял это сразу. Просто смотреть на Фенрира было приятно и привычно. Это было тем, что он делал, рассказывая ему происшествия за день или свои мысли по поводу очередного косяка Джека или Рика. Даже сейчас Гарри первым делом осмотрел лицо Фенрира, отмечая все изменения в лучшую сторону, которых с момента их первой встречи произошло немало, и только потом обнаружил, что всё ещё плачет. Неловко фыркнув и сглотнув, Гарри поморщился — горло резануло так, словно он всю ночь орал, не переставая. Или проспал год, и всё это время не пил ни капли воды. И если мокрые щеки он мог быстро вытереть тыльной стороной ладони, отвернувшись от Фенрира, то вот с горлом нужно было что-то делать, и немедленно. По ощущениям это больше всего походило на похмелье, про которое ему, смеясь, как-то рассказывали готки. Сам Гарри алкоголь не любил и не одобрял, так как от него начинали трястись руки, а в его хобби это было неприемлемой вещью. Спрыгнув с кровати и пошатнувшись, Гарри отметил небывалую слабость в ногах и настороженно прислушался к своему телу. Марволо молчал, заткнувшись впервые с того времени, как Гарри потерял сознание. Ныли новые укусы. По полу тянуло холодным сквозняком. Поёжившись, Гарри потер одну голую ступню о другую, хлопнул дверью и быстро спустился а кухню. Там за столом сидела Лили и нервно что-то вышивала. Раньше Гарри видел вышивку у одной из подруг тетки, и та обращалась с ней в десять раз аккуратнее. Лили же резко дергала нитку, постоянно навязывая на неё узлы, рвала ткань и колола, колола свои пальцы иголкой. На них уже не осталось живого места, и Гарри не мог себе даже представить, сколько Лили уже занималась этой ерундой, если её регенерация не успевала за её действиями. Зная, насколько Лили не любит, когда к ней подкрадываются сзади, Гарри достаточно громко прошаркал в её сторону и положил ей руку на плечо. Она вначале обернулась, явно собираясь сказать что-то, но потом увидела Гарри и неожиданно заплакала. Порывисто встав со стула и бросив вышивку на пол, она прижала Гарри к себе и обняла обеими руками, запутав исколотые пальцы у него в волосах. Гарри, никогда не видевший, как Лили плачет, стоял истуканом и боялся пошевелиться. Ему казалось – сделай он лишнее движение, и у Лили начнется истерика. Расстраивать её ещё больше Гарри совсем не хотел, поэтому всё, что ему оставалось – просто стоять и ждать, пока Лили сама подскажет ему, как поступить. Но она продолжала плакать, её грудная клетка ходила ходуном от всхлипываний, а руки у Гарри в волосах дрожали слишком сильно для простой обиды. С горечью осознав, что всё это происходит из-за него, Гарри обнял её в ответ и впервые в своей жизни искренне извинился. Но даже после этого Лили не успокоилась окончательно – она перестала сильно вздрагивать, но все ещё шморгала носом. Чувствуя, как от чужих слез намокает ворот рубашки, Гарри сжал руки в кулаки и поклялся себе в том, что больше не будет так косячить. *** Вечером у них состоялось общее собрание. Пришёл Наземникус, который, оказывается, был здесь уже несколько дней. Дней, которые Гарри пролежал, не просыпаясь, рядом с Фенриром. Наземникусу одному хватило духу при всех отчитать Гарри за его безответственность и ребячество. Гарри сидел, съёжившись на самом краешке стула, и крутил в пальцах злополучное колечко, из-за которого всё и случилось. Теперь ему нестерпимо хотелось разломать его, но что бы он с ним ни делал, то оставалось невредимо. Это занятие, конечно, не могло не разозлить Наземникуса ещё больше. – Да что ты привязался к этой цацке? Гарри фыркнул и стукнул кольцом об стол. Каким бы хрупким оно ни выглядело, ни на чёрном камне, ни на серебряных завитках, из которых оно состояло, не появилось ни царапины. Попробовав камень на зуб, Гарри скучающе закатил глаза. – Эта цацка важна мне потому, что я принёс её из своего маленького путешествия. Остаётся только понять, почему она была там. Соно несмело протянула ему свою руку. Не колеблясь, Гарри положил в её узкую ладонь кольцо, и оно тут же спряталось, прикрытое тонкими паучьими пальцами. Соно внимательно рассмотрела кольцо, а затем, что-то поняв, глубоко вздохнула и разжала руки. Кольцо со стуком упало на стол и покатилось в сторону Гарри, хотя по всем законам физики и логики должно было упасть на пол. Накрыв его своей ладонью, он, не отдавая себе отчета, надел его на большой палец левой руки. Сам Гарри в этот момент смотрел на удивлённое лицо Соно. Некромантка словно застыла. Только теребила свои руки, беспокойно растирала ладонь той руки, в которой держала кольцо. Это поведение было настолько ей несвойственно, что Гарри насторожился. – Всё в порядке? Или это опять какое-нибудь дерьмо с проклятьем, и на тебе теперь порча? Соно отрицательно качнула головой. – Это воскрешающий камень. Раньше на кольце было что-то очень тёмное, я ощутила остаток, но теперь его там нет. Осталось только само кольцо. Но и его достаточно. Полюбовавшись на то, как все резко отодвинулись от стола, Гарри снял кольцо с пальца, подкинул в воздух и ловко поймал. В последнее время он перестал ощущать себя весёлым дебилом, коим ему так нравилось быть. Рик даже не взгрел его за розыгрыш с лекарствами. Следовало возвращать старые привычки и перестать париться о куче вещей. – Отлично. Я давно хотел поговорить с Джорджем Хейгом* о его методах. Веселый был человек, жаль закончил не очень. __________________________________________ Джордж Хейг – 24.07.1909 – 10.08.1949 — британский серийный убийца. Также известен под прозвищем «Убийца с ванной кислоты». Гарри узнал о нем в одной из передач по телевизору, которые в тайне от тетушки любил смотреть поздно вечером Вернон. у фанфика появилась новая бета, за что ей огромное спасибо!