Ни на Земле, ни в изведанном космосе

Знаете, как в шпионских фильмах взламывают замки заколкой? Я тоже так умею. А все потому, что мой папа – кондитер. Сложно уловить связь, но если у вас есть такой же папа-кондитер, как у меня, то вы, наверное, тоже хорошо взламываете замки. А дело все в том, что папа иногда баловал меня с мамой всякими сладостями, да такими, что я вылизывал тарелку до последней капельки крема. Ох, сколько всего он нам готовил! Конфеты, торты, пирожные…. Иногда он даже с работы пару конфет приносил, но мне они не очень нравились. Во-первых, они были чересчур шоколадными, а я такие не очень любил, с возрастом только стали нравится. Во-вторых, я же знал, что эти конфеты он сделал не для нас. Он сделал их для совершенно чужих людей. Может, какой-нибудь джентльмен перед свиданием купит своей даме коробку конфет, маленькую такую. После свидания (а может и во время) та их съест, а если раскроет коробку у себя дома – то запьет чаем или кофе. А мне не особо нравилась мысль, что я ем те конфеты, которые предназначались для этой дамы. Я ведь ее в глаза не знаю, а ем такие же конфеты. Вы не подумайте, папа ничего не крал. Просто иногда ингредиентов оставалось немного больше, чем надо, и на остаток он делал нам конфеты, но такие же, как для этой самой дамы. А дома он готовил для нас особенные конфеты. Особенные как раз потому, что были сделаны для нас и только для нас. Нет, иногда мы угощали соседей, и я ничего не имел против. Главное – папа делал их по тому рецепту, который нравился мне и маме. Например, мои любимые конфеты – «Белый комок». Я сам их так назвал, потому что на более глубокие мысли моего восьмилетнего мозга тогда не хватало. Так вот, конфеты эти готовились очень долго, почти сутки. Точнее, готовились-то они за час, но папа никогда не разрешал мне есть их сразу же. Он говорил, что крем еще не до конца приготовился, поэтому запирал тарелку с конфетами в буфете. Запирал на ключ и на целые сутки! Дверь в буфете была стеклянной, а тарелка со сладостями была прямо за ней. Да еще и сам этот буфет стоял прямо в коридоре, поэтому в какую бы комнату я не направился – то обязательно проходил мимо него и вспоминал про конфеты, которые мне не суждено попробовать еще почти целый день. Где ключ я, конечно ж, не знал. То есть, когда конфет в буфете не было, ключ был вставлен в замочную скважину, но как только конфеты оказывались по ту сторону стекла – ключ пропадал куда-то в небытие. Один раз, когда ключ был на месте, я вытащил его и осмотрел со всех сторон. В нем было всего два зубца, отличающихся по высоте. Тогда я, скрипя своими детскими мозгами, предположил принцип работы этого самого замка, и оказался прав! Дело в том, что в каждом замке есть такие маленькие цилиндрические стержни – штифты. В моем ключе было два зубца, значит, в замке было два этих штифта. Если приподнять их на высоту, совпадающую с высотой зубцов, то замок откроется. В общем, трудно на словах это объяснить, но мне потребовалось всего минут двадцать и две маминых заколки, чтобы открыть тот замок. Родители тогда ушли куда-то в магазин, а я съел целых три конфеты, а остальные расставил на тарелке так, чтобы пропажа была незаметна. Очень вкусные были конфеты, до сих пор не понимаю, почему папа запрещал есть их сразу. Особой разницы я не чувствовал, но папа – кондитер, ему виднее. На достигнутом я не останавливался. Сразу же попробовал открыть дверь в ванную, но там замок оказался проще. Никаких штифтов там вообще не было, надо было просто засунуть внутрь что-то мелкое, как ключ, и повернуть. Тогда я решил открыть заколками входную дверь. А входных дверей у нас было две: одна – старая, еще советская, а другая – железная, с таким замком, что я даже не знал, куда в него засовывать эти заколки. Первая дверь не поддавалась очень долго. В первый раз я промучился с этим замком часа два, нет, больше, пока родители не вернулись. Они часто уходили по делам, и стоило им выйти за порог – как я сразу же бежал к двери с мамиными заколками. Но дверь никак не поддавалась, не открывалась без ключа – и все тут! Тогда я подумал, что мои навыки великого взломщика, должно быть, останутся на уровне дверцы буфета. Думал я так, пока мне не исполнилось десять лет. Спустя полтора года я все же решил повторить взлом, и каково же было мое удивление, когда он удался с первого раза! Я тогда весь день ликовал, настолько был счастлив. А сложность этого замка заключалась всего лишь в том, что вместо двух штифтов, которые надо было приподнять в буфетном замке, здесь было три. По-хорошему, для этого мне нужно было три руки и три заколки, но ни того, ни другого у меня в избытке не было. Тогда я взялся за металлическую дверь, которую по сей день так и не открыл. Потом я, конечно, научился взламывать замки и с четырьмя штифтами. Научился еще взламывать, не видя оригинального ключа, да только все ж эти замки были старые, советские. В них только ковыряться и могу. А то, что сейчас: магнитные замки, электронные… словом, потемки. Пытался их взломать, но так ничего и не получилось. Вот так-то. Все это я рассказал Лейле, чтобы в нашем разговоре не возникло неловкой паузы. Это я только потом узнал, что с Лейлой не может быть неловких пауз. Она не их не допустит, говорит не умолкая. Флопик остался сидеть в баре, а мы с Лейлой направились в его иглу. Мне нужно было взять что-то, чем можно было бы взломать замок. -Так какой план, босс? – буркнула та, выслушав мою историю про замки. Я пожал плечами. Сказал, что нам, наверное, следует дождаться закрытия бара, а затем мы тихонько прокрадемся в него и возьмем гусеницу из подсобки. Точнее, я прокрадусь и возьму, потому что только я из нашей троицы умею взламывать замки. В иглу Флопика я посмотрю, есть ли у него отмычки или что-нибудь, что может их заменить. Когда я спросил у Флопика, есть ли у него что-то в этом роде, тот ответил, что не помнит, и в очередной раз сослался на мизерный размер памяти. Придется найти самому. -Как скажешь, босс, - говорит Лейла и подносит ладонь к виску, будто отдает честь. Мы шли к иглу, а я все время отставал. На мне была эта тяжелая вонючая шкура, от запаха которой меня уже начинало тошнить, но без нее я бы сразу замерз. Лейла же была одета как обычная девушка в летнюю погоду: белая футболка, штаны, похожие на наши джинсы и сандалии. Ей было не холодно. Я всячески пытался доказать ей, что я – сильный, и что мне не нужен отдых, чтобы пройти пару километров от бара до иглу. В конечном счете, мне это удалось. Я ворвался в дом Флопика и тут же свалился на пол, жадно глотая сравнительно теплый воздух. От этой шкуры еще и чесалось все! -Ну и бардак у него, - говорит спутница и начинает рыскать по комнатам в поисках мастерской. -Осторожно, - я даже встать не удосужился, просто указал ей пальцем на закрытую дверь. – Туда заходить нельзя, у него там секретная комната. Но Лейла и не думала туда заходить. Она сразу же нашла мастерскую и зависла там, перебирая побрякушками. -Он хоть бы порядок навел, а то так тут насвинячил! – донеслось из комнаты. «А в оружейной, - подумал я, - вообще дырка в стене зияет». И вдруг я услышал какое-то легкое урчание рядом со мной, будто кошачье. Я повернул голову и увидел маленький пушистый комочек. Он был такого же белого цвета, как и снег на улице, только два черных глазика торчали из меха. Сначала я ткнул это нечто пальцем, чтобы убедиться, что оно безобидное. Но разве может этот пушистик быть опасным? Тогда я взял его на руки. Животное было настолько маленьким, что полностью умещалось в моей ладони. Попав на теплую кожу, оно свернулось калачиком и заурчало еще сильнее. Я даже чувствовал, как вибрирует его маленькое брюшко на моей руке. Неповторимое чувство, скажу я вам. Тут стоит отметить, что Флопик никогда не запирает входную дверь. У него и замка-то на двери нет, потому что красть у него нечего. Когда мы шли в бар, он рассказал мне историю о том, как к нему забрался вор, который ничего не украл, а оставил записку на столе: «Так жить нельзя», и положил на нее пару моллюсков. Даже то оружие, которым так гордится Флопик, уже давно устарело и никому не нужно. Все потому что, цитата, «лазерами, меняющими цвет, да какими-то гранатами уже мало кого удивишь». Тогда я подумал, что зверек этот, должно быть, забрался в иглу через открытую дверь. И хорошо, что забрался! Здесь, на полу, его хотя бы стало видно. А то сидел бы в снегу со своим камуфляжем, а кто-нибудь его бы и раздавил. -Ты, наверное, голодный? – прошептал я, оглядываясь по сторонам. – Да я тоже. Но разве у робота найдешь чего-нибудь съестного? Логично, что еда должна быть в баре у Кармордула. Какая еда – уже другой вопрос, но когда есть нечего – о вкусах не спорят. Словом, вместе с гусеницей украду чего-нибудь съестного. И сам наемся, и пушистика угощу. С этой мыслью я аккуратно положил найденное чудо во внутренний карман мастерки. Тут и Лейла дала о себе знать, вышла из мастерской с тремя отмычками: -Тебе это нужно? – говорит. -Да, именно это. -А почему бы нам не взять оружие и не разнести замок в дребезги? -Нельзя. Кармордул увидит следы взлома и сразу поймет, что к чему. -Ладно, - Лейла направилась к выходу. – Поднимайся, нас ждут великие дела.