«… Хоть снова ОНА не явилась, Его не угаснет любовь. Он будет ждать ее молча, И вновь, И вновь, И вновь»
Тоска зеленая, ей богу. Такое веселое мероприятие: все радуются, смеются, катаются на аттракционах, участвуют в каких-то соревнованиях, продают и покупают какой-то хлам, а тут у входа стоят осьминоги и поют такую зеленую тоску. Ужас просто! Как только мы зашли на этот праздник жизни, то уперлись в гигантский стенд, полностью обвешенный рекламными листовками. Рекламы было так много, что она висела на стенде двойным, а в некоторых местах и тройным слоем. Листовок было куча, но почти все место занимали два больших объявления, рекламирующие что-то там. Сначала я подумал, что это две конкурирующие фирмы, которые разрабатывают похожий товар, но потом Флопик перевел мне эти объявления. Ему приходилось кричать, чтобы я услышал его на фоне этой беспрерывной какофонии радостных воплей. -Первое – это Малби Беверидж, - говорит. – Рекламирует эту энергетическую дрянь. Ты же помнишь, да? Я кивнул. -На листовке показан состав всех энергетических изделий, а так же список планет, где эту продукцию можно купить. Земля, кстати, тоже есть в списке. Надо же, Земля есть в списке этой Малби Беверидж! И как долго, интересно, инопланетяне уже живут среди нас? -Второе объявление, - продолжил Флопик, - проект «Симуляция жизни». Эксперименты с внедрением живых существ в цифровой мир. А дальше слоган – «Будь добровольцем, получи 50 000 000 моллюсков». Тогда я спросил: -А пятьдесят миллионов моллюсков – это много? -Очень, - ответила Лейла. – Жить – не тужить, и детям останется. Только эта «Симуляция жизни» - смертный приговор. Оттуда только каждый двадцатый выбирается. Я хотел было задержаться у стенда и посмотреть на остальные объявления, но Флопик и Лейла куда-то отошли, и мне пришлось быстро их догонять, чтобы не заблудиться. Некоторое время я боялся, что потерял их в этой мельтешащей толпе, но потом я увидел Лейлу. Она стояла возле одной палатки и рассматривала какой-то товар. Когда я подошел к ней, то в нос сразу же ударил запах жареного мяса. Знаете, такой, как в детстве, когда мама жарила домашние котлеты, и во всей квартире пахло вкусненьким. Вот такой запах. Так вот Лейла стояла возле этой палатки, где продавали мясо разных существ, и с безысходностью на лице смотрела на маленькую табличку: «Все по десять моллюсков». Тогда я спросил у нее, сколько у нас денег на троих, и та достала из кармана маленькую помятую купюру номиналом в три моллюска. Оказалось, моллюски – это не те маленькие раковинки, к каким мы привыкли на Земле. А может и те, но носить их с собой было бы очень проблематично, поэтому моллюски превратились в купюры, такие же листки бумаги, как и у нас. -Флопик, - бросил я, не отрываясь от жареных деликатесов, - а у тебя есть деньги? Флопик не ответил. Я и забыл, что его не было рядом. Куда-то убежал, паршивец. А мы с Лейлой стояли и смотрели на еду. Она была так близко, но в то же время и так далеко… -Будете брать? – сказал продавец, какой-то усатый морж в идиотской шляпе. Клянусь, я бы скупил все, что было на витрине, будь у меня достаточно этих самых моллюсков. Я уже готов был сказать это, но тут в меня въехал Флопик. С такой скоростью въехал, что я потерял равновесие и упал. -Извини, Землянин, спешил поделиться новостью, - пролепетал Флопик и подал мне руку. Хотел помочь мне подняться. Забыл, наверное, что сам вдвое ниже меня. – Я знаю, как вы можете заработать целых пятьдесят моллюсков. -Как?! – мы с Лейлой прокричали в унисон. -Идем за мной. То, что имел в виду Флопик, называлось «Свиногонка», и было какой-то разновидностью местного спорта. То же, что и наши лошадиные скачки, только вместо коней – огромные жирные свиньи. Когда мы подошли к месту проведения этой самой «Свиногонки», там еще никого не было. Точнее, были только те, кто хотел записаться в участники, да и их было раз-два и обчелся. Но это, как оказалось, потому, что время еще не пришло. Сама «Свиногонка» начиналась только через четыре часа. Когда подошла наша очередь, то организатор, такой же усатый морж, но в деловом костюме, отказался записать нас в участники. Он сказал, что для участия в «Свиногонке» нам самим нужно заплатить. Участников заезда – шесть, и каждый скидывается по десять моллюсков. Победитель забирает все. То есть, пятьдесят моллюсков чистой прибыли. -Если у вас нет денег, - довольно любезно сказал организатор, - то вы можете что-нибудь заложить в ломбарде. Он вот здесь, смотрите. На этих словах этот морж протянул нам небольшую листовку, на которой была изображена карта всей ярмарки. Ломбард был недалеко от нас, поэтому я сходу повел моих друзей туда. -А что мы будем закладывать? – спросила Лейла по дороге. Я-то думал, что ответ настолько очевиден, что даже не нуждается в вопросе. Вторую гусеницу Флопика. -Чего?! – взвыл робот, мельтеша где-то позади. – Я не хочу отдавать вторую гусеницу! Я же без нее вообще передвигаться не смогу! -Перестань! – говорю. – Я возьму участие в этой «Свиногонке», выиграю пятьдесят моллюсков и верну тебе твою гусеницу. -А что, если не выиграешь? – вмешалась Лейла. -Выиграю! -Почему ты так уверен? -Секрет, - говорю я, расплываясь в ехидной ухмылке. У меня действительно был небольшой план. Ох, сколько же всего интересного было по пути к этому ломбарду! Например, в одной палатке какая-то шестилапая жаба продавала особый деликатес – маленьких ощипанных птичек, которые прыгали на большой тарелке и пищали «съешь меня». Рядом с тарелкой расположились разные соусы и приправы. Я видел, как кто-то подошел к этой тарелке, выбрал понравившуюся птичку, макнул ее в соус и съел. А остальные крылатые очень огорчились, что выбрали не их. Они как будто хотели того, чтобы их съели. -А что за зверство? – спросил я у своих друзей, покосившись на этот «живой деликатес». -Не притворствуй! – буркнул Флопик. – Вы своих животных вообще не спрашиваете перед тем, как съесть. Я хотел сказать роботу, что есть живых существ как-то бесчеловечно, но потом мне в голову взбрела одна мысль. Никто же здесь, на Макемакие, не знает такого слова – «бесчеловечно». А если и узнают, то, наверное, скажут, что всё на этой планете бесчеловечно. Кроме меня, конечно. И, черт, это будет даже логично! Сразу после палатки с этими пташками-суицидниками расположился некто, до боли похожий на Чебурашку, только нормального, человеческого роста и с обвисшими ушами. Этот некто стоял на небольшом пьедестале, а вокруг него столпился народ. Держа в руках оружие, он громко кричал о том, что, развлечения ради, готов вынести себе мозги. Что характерно, толпа его бурно подбадривала, то аплодируя, то ликуя и выкрикивая «Давай! Сделай это!» -Что, Землянин, для тебя и это аморально? – спросила Лейла. -Нет, - отвечаю. – Что ты? Всего лишь Чебурашка хочет застрелиться у всех на глазах. Все в порядке вещей. Донесся выстрел, и инопланетянин упал замертво. Его мозги, вместе с кусочками черепа, разлетелись по сторонам. Публика снова заликовала. Тогда Чебурашка встал, откланялся и принялся ходить по ярмарке, собирая свою голову заново. Уже минут через пять он снова был готов в себя выстрелить. А напротив него стоял другой чудик, с такой длинной шеей, как у жирафа. Толпы возле него и вовсе не было, а все потому, что он не выносил себе мозги, а просто жонглировал мячами своим тройным языком. Слева от него продавали эти дурацкие энергетики от Малби, а справа был один аттракцион (вот туда-то очередь была здоровенная). Аттракцион представлял собой огромный, метров в пятьдесят, столб, по которому медленно поднимался вагончик с сиденьями, зависал на самой верхушке и резко опускался. Когда этот вагончик опускался, то всю ярмарку наполняли панические вопли. В этом случае и люди, и инопланетяне ведут себя совершенно одинаково. Возле ломбарда тоже столпился народ. Все смотрели за работой гигантского таракана с широкой улыбкой на пол туловища. Когда я подошел к нему, то увидел, что он стоит на небольшой сцене, возле мольберта, и вдумчиво смотрит в толпу. Если, конечно, слово «вдумчиво» вообще можно применить, к существу, у которого улыбка занимает половину туловища. Так вот, этот таракан долго и нудно смотрел в толпу, а толпа пристально смотрела на него. Затем он выбрал случайного зрителя и пригласил его к себе на сцену. Как несложно догадаться, он принялся его рисовать, только не открыто, а повернув свои наработки от зрителей. Зачем тогда вообще нужна толпа, если он не делится рисунком до его завершения – я не понимал, но и спрашивать у Лейлы и Флопика не решался. Мне казалось, что я их уже просто достал. В общем, это насекомообразное рисовало где-то минут двадцать, и все двадцать минут зрители стояли и воодушевленно смотрели. Как будто там, на сцене, выполнялся какой-то смертельный трюк. Не понимал я их, ей богу. Но вы не думайте, что это – самое странное, что учудил таракан. После двадцати минут стараний он таки показал нам картину. И я засмеялся. Засмеялся я оттого, что подумал, что этот инопланетянин просто пошутил. Что не художник он вовсе, а комик. Просто, как бы так помягче выразиться… «ужасная» - самое лестное описание для той картины, которую он нам показал. Просто представьте, как шестилетний ребенок рисует человека. Сплошные палочки да овал вместо головы. Вот я и засмеялся. Думал, это розыгрыш, а оказалось – нет. На меня вся толпа уставилась, а тот таракан – он разрыдался и убежал со сцены. -Ты чего это? – как-то обиженно шепнула мне Лейла. Мне стало как-то неловко и жутко страшно. Казалось, что сейчас ко мне подойдет какой-нибудь заядлый фанат этого непризнанного художника и съест. Но этого не произошло, все только выругали меня, как следует, и разошлись по сторонам. Современное искусство – оно и на Макемакие современное искусство. -А что «чего я»?! – буркнул я Лейле, когда возле сцены уже никого не было. – Только не говори, что такие каляки-маляки считаются у вас высокодуховным произведением искусства! -Ты не понял, - отвечает та. – Картина и правда дурацкая. Только теперь ты не говори мне, что на Земле не научился нормам приличия в кругу идиотов. -Научился, - говорю. – Даже практикую каждый день. Лейла не ответила, только вздохнула как-то тяжело и пошла дальше. Хозяин ломбарда, куда мы вошли минуту спустя, был очень странным на вид существом. Выглядел он как пятиконечная звезда, на каждом конце которой было по голове. Руки у этого чуда росли откуда-то из центра, а ноги…. Я не видел ног, потому что он находился за стойкой, но я был уверен, что они есть. Не на головах же он стоял. -Чего заложить хотите? – сказал он всеми пятью головами. -Гусеницу вот этого вот робота, - когда я показал на Флопика, его монитор показывал грустную гримасу. Видимо, уж очень он не хотел расставаться со своей последней «ногой». -А ну-ка, дай я осмотрю… Мы с Лейлой еле поставили его на стойку. В этом роботе, наверное, килограмм шестьдесят, не меньше. В общем, эта «звезда» принялась осматривать его гусеницу со всех сторон. Ох и долго же она его рассматривала! Минут тридцать – так точно. Я уже успел изучить каждую детальку в этом ломбарде. Половина вещей была мне не знакома: какая-то техника, устройства, механизмы. Черт голову сломит! Тогда я повернулся к Лейле и увидел, что она нахмурила брови, осматривая какой-то предмет. Тогда я спросил у нее, в чем дело. Оказалось, она тоже не знает кучу всех этих приспособлений. Но все равно Лейла знала куда больше, чем я. Об одной штуке она мне даже рассказала. С такой гордостью, знаете ли, рассказала. -Бульбаризатор, - говорит. – Меняет структуру предметов, и они на некоторое время становятся кругленькими, как мячик. И отскакивают. Весело так. Это гредянцы придумали. Мой род. Тут «звезда» закончила осмотр. -Я бы дал за эту резину пятнадцать моллюсков, - говорит. – Но мне нужно снять ее с робота, а потом, как я понимаю, нацепить снова. Поэтому я дам за нее всего десять. -По рукам! – радостно завопил я. Десять моллюсков – это же ровно столько, сколько нам надо! -А можно он у вас побудет некоторое время? – спросила Лейла. – Он же передвигаться теперь не может. -Хотите и его сдать в ломбард? -А так что, можно?! – говорю с неприкрытым удивлением. Оказалось, что можно. Тогда вся эта процедура со снятием и одеванием гусеницы оказалась ненужной. -То есть, вы меня закладываете?! – прокричал нам Флопик, когда мы уже почти вышли с полученными пятнадцатью моллюсками. -Ага, - говорю. -Не волнуйся, - подхватывает Лейла. – Мы обязательно тебя выкупим. Честно! -А если нет – будешь жить у мистера Звездочки. Флопик что-то буркнул нам вслед. Я не расслышал, что именно, да это и не имело значения. -И все же, - брякнула Лейла. – С чего ты решил, что победишь в этом заезде? А знаете, почему я так решил?Глава 8
9 августа 2014 г. в 16:52
Той движухой, которую увидел Флопик, оказалась ежегодная межзвездная ярмарка, которая чем-то напоминала земной луна-парк. Толпа в ней бешено мельтешила в одну-другую сторону, и я удивился, как это мы такое долгое время не видели других путников, если рядом было столь грандиозное мероприятие.
У входа стоял хор из четырех маленьких существ, напоминающих осьминогов на длинных тощих ножках. Они пели какую-то песню. Здорово пели, но немножко невнятно. В песне шло о неком Греге, инопланетянине, который и организовывал эту ярмарку каждый год, пока не умер от какой-то болезни. И пели осьминоги о том, как этот Грег, когда еще был молод и беден, влюбился в девушку, имя которой было слишком длинным и невнятным, чтобы разобрать. Допустим, ее звали Сара. Так вот, эти голубки сразу же влюбились друг в друга, а потом семья Грега улетела на другую планету, потому что на прежней проводились какие-то репрессии по отношению к их роду. Этой другой планетой стала Макемакия. Поначалу Грег очень переживал по поводу Сары, а потом он как-то разбогател. Я не совсем понял как, осьминоги очень сумбурно пропели этот фрагмент, в общем – как-то он разбогател. И на полученные деньги он стал ежегодно устраивать вот эту вот ярмарку, которая с каждым новым годом все разрасталась. Грег просто хотел, чтобы ярмарка стала такой большой и популярной, чтобы о ней узнали на его прошлой планете. Тогда Сара бы услышала про него и явилась бы на эту ярмарку. Так и прожил Грег всю свою жизнь в ожидании. Ярмарка длится десять дней в год, и все десять дней Грег сидел в своем маленьком кабинете на краю ярмарки и ждал, когда к нему явится Сара. И так из года в год. Я хорошо запомнил окончание песни: