Ни на Земле, ни в изведанном космосе

-Я просто объясню вам ситуацию, - сказала абсолютная жестокость в лице нашего безносого капитана. - Кто-то из вас, дебоширов, лентяев и тугодумов, направил бур в свободное путешествие за горизонт. В лучшем случае – он сломается, столкнувшись с какой-нибудь горой, в худшем – уничтожить пару тройку городов. Капитан говорил, а мы, пятьдесят дебоширов, лентяев и тугодумов, сидели в длинном коридоре, прямо перед его кабинетом, и боялись, словно школьники перед кабинетом директора. Но больше всего боялась Лейла, она буквально дрожала от страха, и мне пришлось взять ее за руку, чтобы та успокоилась и капитан не приметил неладное. Вру, я просто хотел снова взять ее за руку. -Я не знаю, кто это сделал. Все пятьдесят человек в тот момент находились в единой куче. Если виновный признается сейчас – то, возможно, получит смягчение приговора. Я жду десять секунд. Эти десять секунд даже для меня показались вечностью. Все мы молчали, и больше всего я боялся, что Лейла сглупит и признается. Потому что знаю я таких, как этот капитан, знаю. В школе, классе в четвертом, один мой одноклассник случайно разбил горшок с цветком, пока учительницы не было в кабинете. Когда та пришла, то сказала примерно то же самое. Дескать, если нарушитель признается – она не будет его ругать и ничего не поставит в дневник, если не признается – пострадает весь класс. В общем, виноватый на это купился, и уже через пару минут весь его дневник был исписан красным, а в журнале стояла пара двоек за поведение. Так что все эти капитанские обещания – ложь и провокация, ну не могут пятьдесят человек наказать одновременно. Плавали, знаем. Благо, и Лейла знала, либо это страх сковал ее своими цепями и не отпускал все те решающие десять секунд. -Как знаете, - буркнул капитан по истечению времени. – Тогда каждый из вас заходит мне в кабинет. По очереди. Начинаем с левого края. Вперед. Пятьдесят человек сидели вдоль трех стен, и так уж вышло, что мы (я, Лейла и Флопик, который «проспал» полдня, чем заработал себе нехилое алиби) заняли место почти у самого левого края. Как только капитан, наряду с первым подозреваемым, скрылся за дверью, публика оживилась. Все обсуждали того неизвестного нарушителя и грозились чуть ли не жесточайшей расправой, если он не признается. А ведь в коридоре стояла куча охранников (квадратов), но все они делали вид, что не замечают происходящего. -Я боюсь, - прошептала Лейла и положила голову мне на плечо. Я видел, как дрожит ее нижняя губа, словно она с минуты на минуту пустится в плач. -Спокойно, - говорю и поглаживаю ее по руке. – Ты ничего не знаешь, ты тут не причем. Будь уверена в своей лжи, и капитан ничего не заподозрит. Тем временем, первый подозреваемый вышел из кабинета. Он снова уселся на свое место и с легкостью заявил на весь коридор: -Не виновен! Подозреваемый номер два вошел в кабинет, и Лейла, закрыв лицо ладонями, принялась жалобно хныкать. -Мне пожизненное дадут, - бубнила она. – Может, смертный приговор выпишут. Треклятый этот бур! -Хватит плакать! – сказал я не с былой лаской, а с агрессией. – Увидят, что ты плачешь – раскусят и сдадут с потрохами. Говори уверенно! Не плачь! Не дрожи! Капитан даже не догадается, что это ты! Второй подозреваемый вышел из кабинета. Странно, что на каждого уходило так мало времени. -Не виновен! - сказал он с такой же радостью, как и первый. Вот и подошла очередь Лейлы. Тогда она перестала плакать и улыбнулась, очень натурально улыбнулась. «Ничего не видела, ничего не знаю», - говорила эта улыбка. Уж я-то верил в ее актерские способности. С этой улыбкой она и зашла за дверь. -Эй, Землянин, - окликнул меня Флопик, пока там, в кабинете, решалась судьба моей подруги. – Как это все произошло? -Кто-то просто облокотился на неправильный рычаг, - говорю я достаточно громко. – Не знаю даже, кто бы это мог быть. Ссылаюсь на того, что в центе... Не успел я договорить, как вновь хнычущая Лейла вышла из кабинета. Следом вышел и сам капитан. Он надел на Лейлу наручники и объявил во всеуслышание: -Нарушитель пойман. Можете расходиться. И тут же к Лейле подошли два этих квадратных охранника, которые, под руководством капитана, принялись уводить ее из коридора. -Куда вы ее ведете? – прокричал я вслед этому безносому уроду, но тот меня проигнорировал. Тогда я закричал во всю глотку: - Куда вы ее ведете?! Когда мне не ответили во второй раз, я подорвался с места и ринулся следом за своей возлюбленной. Наивный, думал, отобью ее из лап этих гигантских мускулистых шкафов, и мы вместе убежим, куда глаза глядят. Но вместо этого меня повалили на землю и скрутили руки за спину. Публика оживилась, для них это был словно бесплатный цирк. Все они принялись свистеть и галдеть, видя, как я пытаюсь противостоять вынесенному приговору. Когда Лейлу уже почти вывели за пределы коридора, капитан остановился и вернулся ко мне. Я лежал на полу и извивался в хватке охранника, а безымянный капитан смотрел на меня с таким высокомерием, что, казалось, готов плюнуть мне в лицо. -Ее ведут в проект «Симуляция жизни», - сказал тот, прорезая гул восторженных зрителей. – Это – единственное, чем она может исправить свое положение. Надеюсь, твое любопытство удовлетворено, потому что я увеличиваю тебе срок исправительных работ до тридцати суток. Я кричал. Кричал громко и невнятно. Признаться, это был самый страшный для меня момент. Вот, представьте: мне уже не раз грозила смерть, а этот момент оказался для меня самым страшным. Страшным до дрожи костей. Я просто боялся, что больше никогда не увижу Лейлу. И тогда я завопил: -Доброволец! Я доброволец! И публика замолчала. Заткнулись все, все до единого. Казалось, мне просто отдают мою заслуженную минуту молчания. -Ты не можешь пойти вместо нее, - отрезал капитан. – Таковы правила. -Я не хочу идти вместо нее, - говорю. – Я хочу идти с ней! Некоторое время абсолютная жестокость молчала, но это была лишь чистой воды показуха. Дело в том, что он, этот жалкий капитанишка, просто не имеет права отказывать работникам добровольно идти на верную гибель. -Два новых участника проекта за раз, - сказал он, хихикая, в нависшей тишине. – А сегодня клюет. Забирайте их… -Три! – прокатилось по коридору, и к капитану подъехал Флопик. – Три добровольца. Что б вы оба скисли.