Ни на Земле, ни в изведанном космосе

Я не спал. Я просто не мог заснуть после пережитого позора. Мне было стыдно перед своими друзьями, стыдно за то, что я оказался таким жалким трусом. Подумать только: этот мерзавец сковывал мою возлюбленную, а я и пальцем не пошевелил. Лейла пыталась защитить меня, а я позволил скрутить ее как какое-то дикое животное. И чего я совсем не ожидал – от рук этого волосатого тирана ее спас не я, а Флопик! Мой позор, моё фиаско… Но не спал я и потому, что писал речь. Когда тусклое ламповое освещение нежно укутало мою комнату, слова полились сами собой. Я написал огромную речь, то вычеркивая, то заново переписывая целые абзацы. Я никогда не был силен в писательстве, но эти слова всё же оказались лучшим, что когда-либо выходило из под моей руки. Лейла не спала. Я знал это, потому что видел в холле тоненькую полоску света, падающую с ее комнаты. Мне жутко хотелось пойти и извиниться перед ней, но что-то меня останавливало. Будто какой-то паразит поселился у меня в мозгу, останавливая меня на пути к правильным поступкам. А вот Флопик спал! Уж кто-кто, а он заслужил право спокойно заснуть. Электронные часы у меня на столе показывали половину пятого, и я по привычке подумал, что уже вот-вот начнет светать. Потом я вспомнил, что макемакийские сутки состоят из тридцати восьми часов, да только макемакийский час длится около сорока земных минут, из-за чего эта разница не особо-то и наблюдается. По земным меркам, мое выступление начнется почти через шесть часов. Речь почти написана, и надо бы хоть немного поспать, но я не могу. -Тук-тук, - донеслось со стороны. Увидев Лейлу в дверях моей комнаты, я жутко растерялся. Я не знал, что делать, поэтому просто сказал ей «привет». Лампочка у меня на столе светила очень слабо, но именно под этим мягким тусклым светом Лейла оказалась как никогда прекрасна. В новой одежде и с густыми вымытыми волосами, струящимися, как водопад, до самой шеи, она предстала передо мной в совершенно новом виде. Это была новая Лейла, и она оказалась еще очаровательнее, чем предыдущая. Как ожившая картина, она медленно, будто на ощупь, вошла в мою комнату и присела на кресло возле телевизора. Надо что-то сказать. Надо извиниться. -Привет, Лейла, - сказал я второй раз, и та заулыбалась. – Ты уж прости, что так вышло с шерифом. -Да ладно, - Лейла махнула рукой. – Что ты вообще мог сделать, если даже я не смогла его уложить? -Попытаться. Найти общий язык. Предложить свой чек вместо Флопика, в конце концов. -Вот, кстати, да! А еще мог бы не бить меня в той комнате с клонами, только зуб мне расшатал. Нет тебе прощения! Я чуть не разревелся в тот момент. -Серьезно? – спрашиваю. -Нет, конечно. Если б не ты – я бы вообще не выбралась из той дурацкой симуляции. Твое решение записаться в добровольцы – самый смелый поступок, который я видела за свою жизнь. -Серьезно? – повторил я. Когда я стесняюсь – я разговариваю как имбецил. Бьюсь об заклад – это тоже проделки моего паразита в мозгу. -А чем ты занималась, пока мы с Флопиком тебя не встретили? – я отложил в сторону ручку, листок с речью и приготовился к интересной истории. -Ой, мне даже говорить стыдно, - та закрыла лицо ладонями. – Я работала в ужасном месте и делала ужасные вещи. Скривившись, я с подозрением уставился на Лейлу. -Да нет же! Я была официанткой в баре Кармордула. Помнишь, как ты меня впервые встретил? Я сидела за столиком и пила какую-то отраву. Думаешь, кто-то в здравом уме, да еще и без компании, зайдет в это место? Нет уж! Там все липкое, потное, там одни пьяницы и там жутко воняет! -А как ты вообще оказалась на Макемакию? У вас же есть своя планета, насколько я помню. -У гредянцев-то? – Лейла иронично усмехнулась. – Есть, но она настолько бесперспективная, что оттуда валят все, кому не лень. Я не так уж давно сюда переехала, жила где-то на отшибе и ждала, пока судьба подкинет мне что-то получше, чем дрянную работу в дрянном баре. Вот, дождалась. В комнате стало душно, поэтому я открыл окно. Город спал. Тьма окутала его с такой силой, что, казалось, стоит мне выключить свою лампочку – как город просто исчезнет с поля зрения. -А кто это у нас тут бегает? – чванливо протянула Лейла и подняла с поля Пушистика. -Ужас какой! – говорю. – А если б кто-нибудь из нас его раздавил?! Его ж тут не увидишь! И вообще – где он был, когда тут шериф расхаживал?! -Цыц! – бросила та. Как и любая другая девушка, она тот час же принялась тискать попавшее ей в руки пушистое создание. – Думаешь, если бы его так просто было раздавить – все бы называли его гигантожором и содрогались от одного этого упоминания? И не наезжай на него, он не может спасать нас каждый раз. Лейла еще немного погладила Пушистика, после чего обратила внимание на исписанный листок на моем столе. -Это твоя речь? – спросила та и уселась в кресле поудобнее. – Прочитаешь? И я прочитал. Прочитал с таким выражением, с такой экспрессией, будто уже стоял на сцене, перед толпой, будучи самым настоящим мессией. Я ходил по комнате, разводил руками и топал по полу, но Лейлу смутила моя речь. На ее лице читалось недоумение. -Почему ты решил, что Зефирка это переведет? – спросила она. -Потому что он с шерифом отнюдь не в лучших отношениях. -С чего ты взял? -Шериф нам сам так сказал. Помнишь? Лейла задумалась, после чего медленно закивала головой. -Может, сказать об этом Флопику? -Но он же спит! -Он робот. Он не может спать. -Не надо, - говорю. – Не надо его беспокоить. Пусть отдыхает. -Как знаешь, - сказала Лейла, после чего поднялась и ее лицо, впервые за всю нашу беседу, оказалось напротив моего. – Надеюсь, это прокатит. А я, наверное, пойду спать… Неловкая пауза. Почти кромешная тьма. Наши лица вблизи. Что она хочет? Чтобы я ее поцеловал?! Или нет? Паника! Что делать?! -Пока, - говорит она и машет мне рукой. Она мило улыбается, в ее глазах игриво пляшет отблеск тусклой лампы. Она точно хочет, чтобы я ее поцеловал! Или нет? Черт! -Спокойной ночи, - говорю я и снова сажусь за стол, исправлять огрехи в своей речи. Вздохнув, Лейла с какой-то обидой отправилась к себе в комнату. Я просто полнейший идиот.