Ни на Земле, ни в изведанном космосе

Это была мучительная и бесконечно длинная ночь. Я просто не мог заснуть после того, что сказала Тиф за обедом. Моя голова превратилась в болото, а детали того разговора, словно пузырьки с газом, поднимались наверх и оставляли после себя лишь зловоние и сожаление о том, что мы вообще пошли в то чертово кафе. Время словно остановилась, а город, казавшийся мне таким живым полдня назад, замер. Хотя, может я не спал из-за того, что выспался в машине, а сейчас просто придумываю себе лишние проблемы. В любом случае, уснуть мне было не суждено, поэтому я поднялся и медленно, чтобы не разбудить остальных, направился на кухню. Неладное я учуял сразу же, как вышел из комнаты. Откуда-то из коридора доносился странный еле слышный звук, похожий на скрежет металла. Темень царила жуткая, но все же я смог различить очертания Тиф, ковыряющей замок в сейфе. -Сложный замок, да? – спрашиваю я шепотом. Тиф даже не обернулась, она словно знала, что я буду здесь в это время. -Ты должен был спать, - говорит та, продолжая ковырять замок. – Жаль, что ты застал меня за таким позорным делом, как воровство, но эта булава стоит целое состояние. По правде говоря, это единственная цель, по которой я пришла к Котовскому. -Какая же ты мерзкая, - говорю, а затем добавляю, но громче: - Воровка! Ты же знаешь, сколько для Котовского значит эта булава! Тогда Тиф повернулась ко мне лицом. В легком, почти невидном свете уличных фонарей она казалась еще красивее, чем раньше, но уже не вызывала такую бурю эмоций. -Да, я воровка. Моему таланту нет совершенно никакого применения в большом мире, поэтому воровство стало для меня единственным средством выживания. Так же, как врач зарабатывает лечением, а строитель – строительством, так и я зарабатываю воровством. Я все понимаю, но ничего не могу с собой поделать. -В жизни не слышал худшего оправдания. Все мы рождаемся неумехами, но мы учимся и добиваемся чего-то, - я сделал пару шагов в сторону к Тиф. – Я не дам тебе украсть эту булаву. -Я обязана ее украсть, - в голосе воровки пробились нотки грубости. – Пожалуйста, не мешай мне. Я же могла украсть твой чек, но он все еще у тебя в кармане, проверь! Ты действительно показался мне очень милым… -Ты ничего не украдешь, - отрезал я, расставляя по паузе после каждого слова. Я сделал еще один шаг вперед, и тогда Тиф протянула ко мне ладони с согнутыми пальцами, демонстрируя свои длинные и измазанные в слизи ногти. -Прошу, не нужно больше подходить, - слизи на ногтях было так много, что она капала на ковер, издавая ритмичное глухое постукивание. – Я не хочу причинять тебе вреда. -В таком случае, тебе придется отказаться от кражи. Я сделал еще один шаг, и Тиф атаковала. Она хотела вцепиться мне в лицо, но я блокировал ее удар и оттолкнул в сторону. Бестия с силой грохнулась об стену, а за ней, от мощной встряски, полетело все родословное дерево Котовского. Шум поднялся невероятный, и тогда Тиф просто ринулась наутек, забыв про булаву и весь тот немногочисленный хлам, который все еще ожидал ее в нашей комнате. Внезапно у меня закружилась голова и я упал на колени. Первым, включив свет, в коридор ворвался Котовский, вслед за ним на громкий звук пришли Лейла и Флопик. Я хотел было встать, чтобы рассказать о случившемся, но голова закружилась еще больше, и тогда я и вовсе свалился на пол. Чертова Тиф, она поцарапала мне кисть, и ее мерзкая слизь тут же впиталась в эту царапину! -Что, черт побери, здесь произошло? – испуганно протянул Котовский. -Тиф хотела украсть булаву, - говорю я в тщетных попытках подняться. -Ты дал ей это сделать? -Нет. -Ты просто лучший! – Котовский снова замурлыкал и подал мне лапу, но встать я по-прежнему не мог. – Мне эта Тиф изначально не нравилась, а ты… хочешь быть моим лучшим другом? Ты очень умный и смелый, а еще ты очень приятно чешешь мне за ушком! Эта булава – самое ценное, что у меня есть! Может, тебя мне послали с небес… -Сейф открыт, булаву украли, - перебил подъехавший к нам Флопик. -Пошли вон, все трое, - тон Котовского резко сменился. И тут меня стошнило, прямо на ковер. Казалось, из меня вышло всё, что я ел за последнюю неделю. Царапина на кисти же за считанные секунды разрослась до огромной загноившейся раны. Тогда же мне заложило и уши, но я слышал, как Лейла и Флопик мне что-то кричат. Их крики казались мне далеким и неразборчивым эхом. На глазах словно появилась какая-то пленочка, которую ужасно хотелось снять, но не получалось. Окончательно ослабев, я упал в собственную лужу и потерял сознание.