Выстрел в ночи

Долго сохранять инкогнито нападавшему не удалось. Впрочем, он не стремился это делать. Так получилось, что имя парня с ножом Тони узнал в тот же вечер. Делать для этого пришлось немного, всего-то прийти вечером в комнату и увидеть потенциального преступника. Он лежал на своей кровати, согнув ноги в коленях и закинув одну на другую. Когда хлопнула дверь, оторвался от чтения, чтобы через минуту снова вернуться к прерванному занятию. Уэбб вздрогнул, понимая, что подобное соседство абсолютно не радует. А вот испуга от него – сколько угодно. Достаточно немного отвести взгляд от своей половины комнаты, переместив его на чужую. За ним не следили намеренно, но чувствовали каждый взгляд. Кажется, ему даже дышать запрещалось, чтобы не нервировать соседа. Этого Тони точно сделать не мог, потому приходилось как-то уживаться с неприятной личностью. Правда, это третирование и молчаливая муштра длилась не более трёх недель. После сосед окончательно потерял интерес к личности новенького, осознав в полной мере, что Уэбб действительно не стремится занять себе звёздную позицию, подвинув остальных школьников, у которых настоящий талант, а не громкие имена родителей. Таких в школе тоже хватало. Как раз они любили прихвастнуть, упомянув в речах своих прославленных предков. Если сосед Тони думал, что новичок примкнёт к данному лагерю, то ошибался. Глядя на них, Уэбб чувствовал себя неловко. Стоит заметить, что с ним всегда это происходило, но когда он видел тех, кого принято называть «школьными звёздами», впадал в состояние близкое к ступору. Их было трое, два парня и одна девушка. Кажется, с одним из них она встречалась. Девушка чем-то напоминала Энтони его мать, поскольку манера Катрин преподносить себя очень напоминала ту, что была свойственна Гретхен. Оуэн и Марк никого не напоминали, разве что время от времени в каждом из них проглядывало нечто от прежних одноклассников. Мать Оуэна была знаменитым модельером, и он считал, что ему на роду написано стать известным. Дора Маскотт, его мать, этому способствовала, поскольку с шестилетнего возраста начала таскать сына по кастингам, а затем заявила авторитетно, что только Оуэн достоин сниматься в рекламе её одежды, представляя детскую линию. Тщеславны в этой семейке были и мать, и сын. Отца у Оуэна не было. Во всяком случае, о нём никто не слышал. Катрин Вестерхольд, которую вообще-то звали Катерина, но она предпочитала именно такое сокращение, происходила из семьи театральных актёров, а мать Марка Картера была оперной певицей. Отец к творческой среде отношения не имел, но денег у него водилось в достатке. Собственно, отцом Марк гордился даже сильнее, нежели матерью. Тони в сторону этого трио практически не смотрел, поскольку был с головой погружён в свои заботы, самая страшная и актуальная из которых обитала в одной с ним комнате и спала на соседней кровати. Даже по ночам Уэбб не мог расслабиться, думая, что с таким соседом рискует однажды не проснуться. Соседа звали Деррек Йорк. Ему пятнадцать, он занимается по классу виолончели, много читает, мало с кем общается. И вообще малоприятный тип, к которому школьники опасаются подходить, поскольку он известен своим мерзким характером. – Даже не думай, что у тебя получится с ним подружиться. И как только появится возможность, беги из этой комнаты, – советовал Тони Блэйз Делани. Единственный, с кем Энтони за это время начал более или менее общаться, да и то не по своей инициативе, поскольку практика показала, что здесь, в среде творческих людей ему живётся ещё хуже, нежели в среде обыкновенных раздолбаев, коими он был окружён в былое время. Сделав ставку на развитие творческих способностей и самостоятельности, родители могли совершить самую большую ошибку в своей жизни. Здесь Тони не презирали, не ненавидели, если исключить из общего списка Деррека. Здесь Уэбба просто не замечали, а он тщательно развивал в себе комплекс неполноценности, сравнивая других учеников с собой и понимая, что на их фоне выглядит совсем не так выигрышно. Многим он уступал и в таланте. Неудивительно, ведь он пока был зелёным новичком, а все, кто занимался с ним в одном классе, уже не первый год приезжали сюда. Особенно отличалась одна девушка, которую звали Шарлотта, но многие часто сокращали её имя до лаконичного «Лотта». Девушка не протестовала. Да и вообще... Тони часто ловил себя на мысли, что завидует однокласснице. Тому, какая она талантливая, артистичная и остроумная. Она умела завести толпу, шутила всегда легко и в тему, выглядела безупречно и вызывала интерес к своей персоне. Вот уж чем она действительно не была обделена, так это именно вниманием. Лотта предпочитала на отношениях любовных не сосредотачиваться, вместо этого обеими руками голосовала за приятельство, которое вроде бы позволяет ей общаться с мальчиками, но ни к чему не обязывает. Шарлотта, которая, в общем-то, охотно откликалась на Лотту, сама предпочитала иное сокращение. Ей нравилось, когда её называли Чарли, о чём она сообщила Уэббу в момент знакомства. К слову, опять же спровоцированного именно ею, а не Энтони, тупо пялившимся на девушку, пока она не оторвалась от нот, что держала в руках и не повернулась к нему. Для своего возраста она была очень высокой. Вторая характеристика, которая моментально напрашивалась к Шарлотте – это стройность, граничащая с худобой. При этом девушка не выглядела скелетом, обтянутым кожей, не создавалось впечатление, будто она состоит из костей и острых углов. Напротив, она умудрялась выглядеть очень женственной и удивительно очаровательной. Каштановые волосы средней длины она почти всегда носила распущенными, лишь изредка перехватывая их резинкой. Но больше всего привлекали внимание Тони руки девушки. Принято считать, что у пианистов руки всегда, априори, красивые, что, конечно, является довольно распространённым заблуждением. Узнать пианиста по рукам практически нереально, потому что обладатель узкой ладони с длинными пальцами может оказаться кем угодно, хотя бы доктором. А человек с широкой ладонью и пальцами, не отличающимися особой привлекательностью, посвятить свою жизнь игре на обозначенном выше инструменте. В случае с Шарлоттой, теория заблуждений неожиданно оказалась верной, поскольку руками этими Уэбб мог любоваться часами. Ухоженные узкие ладони, миндалевидные ногти, покрытые бесцветным лаком, тонкий ободок колечка на одном из пальцев. И, разумеется, сами пальцы. Не анорексично тонкие, нет. Тони казалось, что именно такими должны быть руки аристократов. Своими догадками и умозаключениями Уэбб с одноклассницей не делился, предпочитая наблюдать за ней со стороны и завидовать. Всему, что связано с её именем. Здесь, в окружении талантов он чувствовал себя в разы хуже, чем прежде, а одиночество его достигло кульминации, сделавшись невыносимым. Иногда Уэбб думал, что не выдержит даже пары дней в вечном молчании, когда говорить приходится только на занятиях. В остальное время его единственными собеседниками остаются стены. Много ли им расскажешь? На многое ли они ответят? Однако время шло, и Тони приноравливался к жизни в частной школе, отделённой от внешнего мира стеной леса. Он не любил это место, но постепенно смирялся с необходимостью, что повесили на него родители. Тем более что масштаб своих проблем Уэбб немного преувеличивал. У него были собеседники. Та же Шарлотта и вместе с ней Блэйз. Но если с последним Энтони через какое-то время начал болтать без особых проблем, то с Лоттой всё обстояло иначе. Сначала Тони даже сделал для себя неправильные выводы, заключавшиеся во мнении, что, возможно, он влюбился. В четырнадцать лет это чувство всё ещё оставалось ему неведомо, потому разобраться в себе, с уверенностью отделив мысли ложные от верных, не получалось. Уэбб принимал одно за другое, белое нарекал чёрным, а чёрное называл белым. Ситуация с Шарлоттой была тому ярким подтверждением. В её присутствии Уэбб краснел, бледнел и начинал лепетать чушь, но в мозгах не возникало мыслей о том, какая милая у девушки улыбка, красивые, лучистые глаза или как чудесно смотрится цветок у неё в волосах. Голову Тони занимали другие вопросы и умозаключения. Любования там не было в принципе. Только мысли о собственном отставании от неизменного лидера. Лотта готова была подружиться с ним, протянув руку. Общение с ней, несомненно, могло обернуться, как триумфом, так и катастрофой. Или другие парни подумают, что она встречается с ним, тогда ему придётся туго. И без того отвратительное положение только усугубится. Или же они просто дадут понять, что видеть его в своей компании не хотят, он же не станет протестовать, а добровольно уйдёт в тень, где ему самое место. Общество Делани в этом плане радовало намного сильнее. В отличие от Шарлотты, он подошёл к Энтони знакомиться не в классе, после занятий, а в столовой. В голове Уэбба промелькнула мысль, которую он условно обозначил, как «Еда сближает». Это показалось ему забавным, но вместе с тем вслух он подобного не сказал, понимая, что забавным всё кажется только ему одному. Остальные эту мысль разделить не способны. Блэйз вряд ли посмеётся или улыбнётся. Тони редко понимали, когда он пытался показаться остроумным, оттого он предпочитал держать рот на замке, не говоря ничего лишнего. Плюс ко всему, на занятиях пересекаться им не доводилось, потому Уэббу не представилось возможности оценить чужие способности. Раз знаний о них не было, то и зависти не из чего родиться. Общая тема для первого разговора у них с Делани нашлась почти сразу, без промедления. Блэйз оказался на год старше Тони, тоже осваивал виолончель, а это значило, что он и Деррек Йорк учатся вместе. Собственно, Делани с вопроса о своём однокласснике и начал разговор. Когда Уэбб, кое-как справившись со своими переживаниями на тему неприятного соседства, тоской по былой жизни и расставанием с родственниками, решил перекусить, он решил вновь посетить столовую. Теперь уже не ради ознакомления, а по прямому назначению. Разумеется, он снова умудрился заблудиться в четырёх стенах, но спросить дорогу оказалось не у кого. Коридоры пустовали. То ли все обитатели общежития уже собрались в столовой, то ли только собирались на ужин, потому торчали безвылазно в своих комнатах. В роли спасителя и гида выступил Блэйз, сначала проводив, потом присоединившись за столиком. Ужин проходил совмещено. Столовая была только в одном корпусе, потому девушки делили места с парнями. Те, что постарше, и девушки, и парни въехали в тот самый возраст, когда романтические отношения находятся по важности на первом месте, потому старались подготовиться к выходу тщательно, прихорашивались, а за ужином, пытались привлечь к себе внимание противоположного пола. Тони, несмотря на мысли о влюблённости в Шарлотту, которой на деле никогда не было, это казалось глупым ритуалом. Сама Лотта редко лезла из кожи вон, стараясь измениться до неузнаваемости. На памяти Тони этого вообще не происходило. Он лишь видел в холле школьного корпуса фотографии с отчётного концерта. Там Шарлотта была в платье, с элегантной причёской и в босоножках с цветком. Образ не вязался с ней обычной, но подпись под фотографией гласила, что это именно одноклассница Уэбба, а не посторонняя девочка, настолько на неё похожая. Удивительное дело, но Шарлотта и Деррек прекрасно общались между собой. Тони как-то даже подумал, что вот с Йорком-то у девушки может быть любовь, но они никогда границы не переходили. Кроме того, их отношения чем-то неуловимо отличались от тех, что связывали Лотту с другими парнями. Рядом с ней Деррек преображался, становясь куда более общительным, хотя в обычное время он предпочитал разговорам молчание. Блэйз одинаково негативно относился и к Шарлотте, и к Йорку, считая, что они оба – снобы, ставящие себя выше других. Если в случае с Дерреком, Тони полностью разделял чужую точку зрения, то касательно Шарлотты при всём желании согласиться с доводами приятеля не мог. Лотта, напротив, была слишком простой, слишком искренней, слишком – всё. Это напрягало. Он хотел думать, что она хорошая, но часто склонялся к мнению, что одноклассница чрезмерно идеальна, чтобы быть правдой. Возможно, она отвратительный человек, но тщательно это скрывает. Причины, по которым Блэйз плохо относился к Лотте, были вполне очевидны и лежали на поверхности. Он предложил ей встречаться, она настаивала исключительно на дружбе. Понятие фрэндзоны показалось Делани чрезмерно унизительным, он от подобной перспективы восторга не испытал, потому отказался. Теперь называл Шарлотту лицемеркой, потому держал её на расстоянии, когда же девушка подходила к Тони и начинала с ним разговор, презрительно морщился и отворачивался. Чаще уходил, прихватив свои вещи и говоря, что аппетит испортился. Лотта не обращала внимания на чужие чудачества, придерживаясь мнения, что всех людей на земле сделать счастливыми невозможно. Если для этого приходится своим комфортом пожертвовать, то не стоит даже пытаться. Она точно не станет насиловать себя, встречаясь с человеком, которого воспринимает только в качестве друга. Впрочем, она не отрицала, что дело не столько в симпатиях, сколько в собственном убеждении, что пока мала для отношений. Объятия, поцелуи, совместные прогулки – это хорошо, но не для неё. Ей всего четырнадцать. Какие отношения? Ей это слово в сопоставлении со своим возрастом казалось смешным. Тони смешными находил обиды приятеля, но открыто ему об этом никогда не говорил, понимая, что его точку зрения Блэйз не разделит. Подумает, что ещё один человек решил над ним посмеяться, воспримет всё, как личное оскорбление. Уэбб к подобному положению не стремился. Лучше худой мир, чем появление ещё одного враждебно настроенного человека. Здесь риск был выше, поскольку волей-неволей, но кое-какие вещи о своей жизни он рассказывал Делани, стараясь поддержать разговор. Блэйз был с ним откровенен, Тони отвечал тем же. Постыдных тайн у него не было, так что особо стесняться и нечего, но он придерживался мнения о дружбе в приоритете. Навоеваться с окружающими он всегда успеет. Это он умеет лучше, чем кто-либо другой. Друзей бы заводил с таким успехом, как врагов наживает. К распорядку дня и учебному расписанию Тони привык довольно быстро, несмотря на то, что нагружали здесь в разы сильнее, чем в школе обычной. Помимо общей программы, было много дополнительных часов музыки, зачастую длились занятия едва ли не до самого вечера. На обед отводился небольшой перерыв, после снова начинались уроки. Четвёртая неделя занятий подошла к концу. Только услышав звонок, Уэбб понял, что прошло ещё семь дней в стенах учебного заведения. Он пробыл здесь всего месяц, а казалось, будто один день. По приезде он представлял, что дни будут тянуться. Один, как десяток. Удивительное дело – подобного с ним не происходило. В прошлой школе, в привычной обстановке, ему было удобно, но довольно скучно. Здесь скучать не давали, разве что одиночество моментами обнимало за плечи, напоминая о своём существовании. Словно говорило без слов, что никогда Тони не оставит. Насмешливый внутренний голос заявлял бескомпромиссно, что Уэбб зря тратит время на музыку, она никогда не станет его стихией, не примет к себе. Впрочем, любой опыт может оказаться полезным. В субботу, ровно в десять часов, их по традиции собрали в столовой. Сначала завтрак, а после – разбор писем. Корреспонденцию здесь раздавали только по субботам, даже, если приходило письмо в понедельник. В любом случае, приходилось ждать до выходных. Первые три недели писем не было, разве что пара-тройка. По прошествии месяца количество корреспонденции выросло в десятки раз. Во всяком случае, Тони услышал много фамилий, которые ранее были ему неизвестны. Делани старался в общих чертах обрисовать ему школьную иерархию. Самых заметных учеников отметил, каждому выдал характеристику, основанную на собственных впечатлениях, при этом довольно забавно копируя каждого из обозначенных школьников. Уэбб думал, что Блэйзу следовало обучаться не музыке, а театральному искусству, хотя бы посещать клуб и принимать участие в постановках. Делани только отмахивался от этого предложения. Театр он не любил, считая действо до ужаса скучным, а предлагаемые роли чрезмерно заезженными. Тони возразил, что здесь всё зависит от исполнителя роли, который сам решает, как подать образ персонажа зрителям, но Блэйз его прервал, заметил, что когда-то пытался, ещё до того, как попал в эту школу, но ему не повезло с руководителем клуба, считавшей себя гениальным режиссёром. Она обрубала инициативу на корню. После столкновения с ней импровизировать не хотелось. Играть, в принципе, тоже. Тогда Уэбб вынужден был согласиться, что чужая точка зрения подкреплена аргументами, не является голословной, значит, спорить не стоит. Делани улыбнулся, но тут его фамилию назвали в числе получателя писем, и он рванул к директрисе. Она сама занималась распределением корреспонденции, считая, видимо, что таким образом становится ближе к ученикам, располагает их к себе. Тони сидел, как на иголках, прикидывая, стоит ждать чего-то, или он напрасно пришёл в столовую, рассчитывая на получение весточки из дома? Список учеников был внушительным, его фамилия фигурировала в списке явно не на первом месте, потому ждать он мог ещё достаточно длительное время. Уэбб обвёл взглядом зал, стараясь отыскать знакомые лица. Разумеется, заметил Деррека. Тот, даже если почувствовал взгляд со стороны, ничего не сказал, головы не повернул. За этот месяц Тони неоднократно успел посмотреть на соседа по комнате, разглядев его внешность едва ли не в мельчайших подробностях. Волосы у него были не тёмно-русыми и не каштановыми, а одновременно и теми, и другими. Причём, это от природы Йорку досталась столь странная окраска, а не мелирование добавило странностей. Одни пряди были темнее, другие светлее. Глаза, впрочем, были самые обычные. Карие, коих в мире большинство. Но внешность соседа Тони не слишком занимала. Большую часть внимания его притягивал нож, с которым Деррек ходил по территории школы. Зачем ему холодное оружие, оставалось только догадываться. Уэбб пока не догадался. Второй, кого заметил среди учеников Тони, оказалась, что неудивительно, Шарлотта. Она сидела рядом с Йорком, пила что-то из пластикового стаканчика. Пачка писем лежала на столе. Свою корреспонденцию девушка уже получила. Наверное, ждала, когда Йорк заберёт письма, и они вместе покинут столовую. Учитывая то, что Деррек теснился в конце списка, прямо над фамилией самого Тони, ждать им придётся приличное количество времени. Заметив Уэбба, Лотта улыбнулась. Он попытался улыбнуться в ответ. Возможно, даже получилось. Точно сказать он не мог. Ждал Йорк не напрасно. Ему тоже прислали весточку из дома. Получив письмо, юноша поблагодарил директрису и направился к выходу, по пути махнув рукой Шарлотте. Она послушно последовала за ним. Блэйз нахмурился, а Тони только сейчас подумал, что дружелюбие со стороны мисс Совершенства может быть обусловлено вовсе не искренней заинтересованностью в его личности, а тем, что Деррек попросил её присмотреть за новеньким. Разведать обстановку. Приставил своего агента... «Кому ты нужен?» – тут же оборвал сам себя. За ним раньше никто не следил. Здесь и подавно не будет. Свои желания Йорк высказал прежде. Уэбб им не противился, выскочкой не был. Иногда, правда, дух противоречия давал о себе знать, подначивая. Что будет, если? Тони не рисковал. Ему бы решимости не хватило. Да и безрассудство никогда к чертам, что ярко проявляются, не относилось. Тони получил из дома целых два письма. Как и предполагал. От матери и от тётушки. Отец, несмотря на обещание, так и не нашёл слов для сына. Могло быть обидно, если бы Уэбб не был готов к такому повороту с самого начала. Теперь же он просто поздравил себя с наличием хорошо развитой интуиции, подсказывающей правильные ответы, тем и ограничился. Гретхен написала, что Клеменс передаёт привет. Тони склонялся к мысли, что мама лишь приукрасила события. Читал свои письма Уэбб не в столовой и не в комнате. В школе у него с самого первого дня обнаружилось любимое место для посиделок. Тот самый фонтан, на котором устроилась Лидия, дожидаясь появления племянника. Тони это место тоже понравилось, несмотря на некоторые обстоятельства, способные навсегда отбить охоту не только приходить сюда, но и вообще передвигаться по школе. Правда, в комнате спасения не было, Деррек мог в любой момент туда зайти, и чувство защищённости рушилось вмиг. Уэбб сложил письма и принялся рассовывать их по конвертам. Вечером снова перечитает, а потом напишет ответ. Нужно отдать готовые послания до понедельника, иначе придётся ждать ещё неделю. К тому моменту все новости устареют, а письмо будет огромным по размеру, поскольку должно вместить большое количество мыслей, появившихся у Тони при попытке ответить на вопрос, как дела. Странно, но писать о происшествии у фонтана он не планировал, решил вообще не упоминать соседа в письме. Занятия, Шарлотта, Блэйз. Три темы, которые волнуют Гретхен. Он развивается в музыкальном направлении, почти влюбился, плюс ко всему, у него появился приятель. Как по нотам. Разобравшись с письмами, он поднял глаза, чтобы посмотреть вверх. Взгляд сам собой зацепился за крышу школы. Там были люди. С главной площади, на которую смотрели выходы всех общежитий и всех учебных корпусов, крыша здания казалась далёкой-далёкой, а люди, стоявшие на ней, крошечными. Не узнать их он не мог. Во всяком случае, Шарлотту узнал сразу. – На кого так пристально смотришь? – поинтересовались сзади. Энтони вздрогнул и посмотрел на человека, решившего с ним заговорить. Круг знакомств расширяться не желал, потому что рядом находился Делани. Он проследил направление чужого взгляда и тоже уставился на крышу. – Я не смотрел, просто, случайно... – Тони попытался оправдаться, но понял, что так выглядит глупее, чем прежде. Осёкся и замолчал. – Разве на крыше не запрещено находиться? – постарался перевести тему. – Запрещено, – усмехнулся Блэйз, опускаясь рядом с Уэббом. – Но это же Деррек. Для него закон не писан, вот он и не подчиняется. Правила школы придумали для других. Во всяком случае, он так думает. – А Шарлотта? – Лотта? – зачем-то переспросил Делани. – Она всегда его начинания поддерживает, даже, если они безумные. Семейная солидарность. – Семейная? Тони удивлённо уставился на собеседника, на более эмоциональную реакцию его уже не хватило. Он и так считал, что со стороны похож на придурка, вытаращившего глаза. – Ты не знал? – Блэйз искренне изумился. – Шарлотта сестра Деррека. Двоюродная, кажется. Или троюродная. В любом случае, они родственники. – Понятно, – протянул Уэбб, удивляясь, как раньше не заметил сходства в этих двоих. Всё же они были немного похожи. Но это ведь не служило доказательством родства... В этот момент ветер вырвал письмо из рук Шарлотты, она что-то крикнула. Тони вновь запрокинул голову, наблюдая за полётом листка. Ровно до тех пор, пока тот не приземлился на поверхность воды, и Уэбб, словно только того и ждал, залез в воду, чтобы спасти послание. Он не обращал внимания на промокшие ботинки, на брюки, что противно прилипали к телу. На тяжёлый пристальный взгляд, направленный в его сторону с крыши. Тони вовсе не планировал читать то, что написали другому человеку, но подумал, что обязан помочь Лотте... Чарли. Раз уж ей больше нравилось такое сокращение. – Хочешь угодить принцессе? – поинтересовался Делани. – Напрасно. Она и тебя отошьёт, попомни моё слово. Уэбб пропустил замечание мимо ушей. Сжал письмо в кулаке и посмотрел наверх, решив, что взгляда не отведёт. Почему-то на долю секунды ему показалось, что он слышал смешок соседа по комнате. И пока не определился, к чему бы это.