Райская Башня

Просыпаюсь в каком-то кабинете. В таких роскошных помещениях я тут еще не бывал. Кругом полированный камень и сверкающий металл. Окон нет. Но зато есть примитивная система вентиляции, зависящая от конвекции. Должно быть, я нахожусь в самом сердце тюрьмы. Я за руки и за ноги пристегнут ремнями к креслу. Напротив сидит темный маг средних лет. Длинные, белые с желтизной волосы собраны в хвост. Волосы свисают с щёк двумя дорожками, но подбородок голый. Одет мужчина в красно-серебристую мантию, ногти длинные и острые. И вдруг замечаю кое-что еще. Я больше не мокрый. Вони тоже не чую. Оглядываю сам себя. Одежду мою выстирали. Кожа чистая. Кажется, даже голову помыли. Чтобы вымыть, меня надо было раздеть. Гадаю, не сделали ли темные ещё чего-нибудь, пока я был без сознания, но тут же запрещаю себе об этом думать. Лучше не знать. Будем считать, что ничего не было. Потом вспоминаю свои опасения. Нет, органы у меня забирать не собираются. Что же тогда эти *цензура* задумали? Жду. Пусть темный заговорит первым. По одну сторону от его кресла стоит изысканная модель нашей звездной системы, выполненная из меди и золота. По таким считают приливы и сезоны, определяемые движением небесных тел. В этой модели представлены только четыре — те, чье тепло и гравитация оказывают влияние на нашу планету. Вот сияет солнце, вот Земля, наша огромная, круглая мать-планета, а вокруг обращается крошечный спутник, Луна. Здесь мы и живём. Шары закреплены на металлических стрелках, которые, в свою очередь, приделаны к зубчатым колёсикам. Благодаря им система движется синхронно. Луна уже почти достигла дальней стороны Солнца. С поверхности кажется, будто два тела слились в одно. Значит, сезон отлива скоро заканчивается. Ночи на поверхности удлинились, почти сравнявшись с половиной дня. Значит, мои расчёты верны, я в тюрьме как раз столько времени, сколько и думал. Темный наклоняется вперёд и громко прокашливается. Глаза у него светло-серые, водянистые, будто у мертвеца. Ненавижу их и все, что их касается. — Будьте любезны, назовите свое имя, — произносит он на фиорском с сильным акцентом. Собираюсь ответить что-нибудь дерзкое, но потом решаю — сейчас не время. Следует выяснить, что ему нужно, а препирательства мне в этом не помогут. — Моё имя… — начинаю я, судорожно сглатываю — горло совсем пересохло — и договариваю: — Моё имя Алекс Видкрафт. Я член гильдии Пегасов, кандидат в члены Совета. — Пегасов? — Боб Карен Лилике. Лидер гильдии Пегасов. Ученый прищуривается, губы чуть растягиваются в улыбке. — Мое имя Гольберт. Я ученый из Княжество Вероника. — Рад знакомству. — Прошу простить за то, что с вами обошлись так сурово, — продолжает Гольберт. — Произошло недоразумение. Вас не должны были трогать. Но, к сожалению, коллеги забыли о моей просьбе, так им хотелось вас наказать. Как только я узнал, что произошло, сразу за вас вступился. Извинения звучат неискренне. На самом деле этому человеку меня не жаль. Просто хочет, чтобы я знал — он в случившемся не виноват. Жду, что Гольберт скажет дальше. — Алекс, вам известно, за что вас наказали? — Напал на другого заключенного, — отвечаю я. После долгого молчания разговаривать непривычно, а с распухшими губами — еще и трудно. — Нет, не из-за этого. Дело в том, на кого вы напали. — Что в нем такого особенного? — Драк — отличный кузнец. Мало кто из наших пленников умеет ковать оружие. Поэтому он для нас — ценное приобретение, а вы вывели его из строя. — Рука скоро восстановится, и нескольких недель не пройдет. Скажите спасибо, что я её не сломал. — Это вы скажите спасибо — себе. Иначе вас наказали бы гораздо более жестоко. Вглядываюсь в его лицо. Гольберт откидывается на спинку кресла, поглаживает усы. — Вы не слишком хорошо общаетесь с другими заключенными. Вернее, совсем не общаетесь. Можно узнать почему? — А вам какое дело? — Просто любопытно. Молчу. Нет, такого ответа мне недостаточно. — Не хотите отвечать? — Сначала скажите, зачем спрашиваете. Наступает долгая пауза. Обращаю внимание, что движения Гольберт медленные, очень чёткие. Когда молчит, замирает вовсе. Но мысль работает напряженно. Он соображает, рассчитывает. — Я всю жизнь посвятил изучению вашего народа, — произносит Гендак. — Ваших людей. Фиорцев. — Узнай своего врага и победи его? — Лучше — примирись с ним, — возражает Гендак. — Ваш народ не хочет мира, — с горечью произношу я. — Ваш тоже. Против этого не возразишь. И Совет это особенно касается. Холодная война приносит им немалую прибыль, потому она и тянется уже многие года. Гольберт устраивается в кресле поудобнее. Стараясь, чтобы он не заметил, проверяю, крепко ли я привязана, но увы — освободиться своими силами не получится. Жду продолжения. — Противостояние между нашими народами имеет долгую историю, — начинает тот. — Никто из ныне живущих не помнит времён, когда мы не воевали или не конфликтовали. Дошло до того, что все считают такое положение вещей нормой. Но я с этой точкой зрения не согласен. Считаю, жители страны Фиора и Княжество Вероника должны лучше узнать друг друга. Это поможет им жить в мире и согласии. Не очень-то я ему верю. — После всего, что было? Понять — одно дело, но от этой войны пострадало слишком много людей. И что же, по-вашему, они смогут забыть причиненное им зло? — Надо же с чего-то начинать. Говорит Гольберт убедительно, однако я с ним не согласен. Никаких дружеских отношений между нашими народами быть не может, и лично я этому только рад. Перебить бы их всех до последнего за то, что они сделали. Вспоминаю, как людей забирали темные маги, как меня избили и бросили в ту пещеру. Как убили мою жену. Никогда их не прощу, ни за что. Но гнев мой немного остыл. Теперь я в состоянии его контролировать. — Ваши маги Совета и аристократы считают, будто они вправе приказывать вам воевать с моим народом. Разве ваше стремление к миру не идет с ними вразрез? Гольберт разводит руками: — Мудрость Совета и аристократов была поистине велика до сего момента. Я же просто пытаюсь понять ваших людей. А для чего будут использовать мои знания, для войны или для примирения — над этим я не властен. — А органы у нас вы тоже за этим забираете — чтобы лучше нас понять, да? — Этим занимаются другие ученые мужи, преследующие иные задачи. Дело в том, что физиология фиорцев и Княжества Вероника во многом схожа. Кроме того, на ваших людях можно тестировать новые лекарства и яды, да и для начинающих целителей практика неплохая. Наши маги редко берут пленных. Единственная причина, по которой вы до сих пор живы, — мы рассчитываем, что вы принесёте нам пользу. Когда же ваша полезность будет исчерпана, мы от вас избавимся.