***
Каждый второй удар колокола нас ведут в маленькую пещеру, сверкающую кристаллами. Влага стекала с потолка в озерцо, от которого шел пар. Женщины раздеваются и лезут в воду, довольно покрикивая и охая от удовольствия. Я сидел с краю, прислонившись спиной к сталактиту, и, как обычно, наслаждался болью в натруженных мышцах. Раздеваться было нельзя. Да, после того случая никто ко мне не лез, но я все-таки единственный мужчина среди тридцати женщин. Кто знает, сколько они тут просидели? Дураком надо быть, чтобы их провоцировать. Все так и ходили в одежде, в которой их схватили. А те, что были в дорогих одеждах или доспехах, вообще в одном белье. Практически вся одежда обносилась, поэтому рабы носят одни лохмотьях, а некоторые, спасаясь от удушающей жары, раздеваются полностью. Темные не выражали интереса – за свою силу они платят очень много. Мне повезло – я одет был соответственно температуре. Красный кафтан без рукавов, демонстрирующий желтые и красные знаки на руках – на левом плече знак гильдии, на правом – семейный герб. Широкие синие брюки чуть ниже колен и сандалии с перекрещивающимися ремешками. Конечно же оружие и ингредиенты для заклинаний забрали. Кастет, магические зелья, браслеты, метательные ножи и все в таком духе. Ну и клинки, само собой. Но для выполнения различных миссий, клинки чаще всего мне не нужны. Из разговоров рабов узнал, что процедура "купания" – приятное новшество. Те, кто тут дольше всех, говорят, что эту привилегию то дают, то отнимают без всякой видимой причины. Распорядок в тюрьме вообще-то хромает. Иногда приходим в столовую, а еды нет. Или трудимся по две-три смены подряд. Один раз несколько дней просидели в камере, лишь неразговорчивые охранники время от времени сбрасывали вниз мешки с хлебом с плесенью, а вонь в камере все сильнее становилась. В углу пещеры есть углубление, которое мы используем в качестве туалета, и время от времени кого-то из нас заставляют выгребать все оттуда лопатой. А тот, кому на этот раз не посчастливилось, лезет вверх по лестнице с полным мешком дерьма, который нужно выбросить. Мне пока везло, меня ни разу "не избрали". Впрочем, темные вообще довольно странно относятся к женщинам. С собственными женщинами обращаются с причудливой смесью поклонения и жесткого контроля. Я же маг, в рабы с натяжкой, но гожусь. Странно, что меня до сих пор не убили. Должно быть, темных сбил с толку мой статус. У них магов-аристократов нет. Ладно, какая разница? Всё равно, что они думают, главное, "туалетные" обязанности – не моя забота. Все-таки должен быть какой-то смысл в этих постоянных переменах в расписании. Можно, конечно, узнать у других заключенных – вдруг кто-нибудь знает? Но говорить ни с кем не хочу. Это будет значить, что я смирился. Слишком серьезный шаг. После купален всех ведут в подсобку. Идем по коридорам, постепенно становится прохладнее. Туннелей больше не попадается, одни проходы, вырезанные в камне без всяких завитушек и финтифлюшек, которыми славится архитектура темных. О плане башни представление имею весьма смутное. Когда меня сюда привезли, я был слишком одурманен снотворным. Но судя по тому, что случайно услышал, у них здесь главная база, а значит, подземелье представляет собой что-то нечто вроде крепости. Я мало что видел. Коридоры были узкие и неосвещенные. Только время от времени проходим мимо других заключенных, которые тоже занимаются рабским трудом. Кроме плавильни, здесь еще есть кухни, кузнечная, хлебопекарня и мастерская, запах от которой идет невыносимый. А еще есть круглый двор, назначение которого непонятно. Нас просто оставляют там. Воздух во в помещение поступает свободно. Потолка нет, внутрь изредка поддувает ветерок из-под сводов пещеры. Стены высокие, без окон, а еще вверху устроена балконная ниша, в которой дежурят темные, следящие за порядком. За нами наблюдают еще и другие люди. Они одеты в такие же темные мантии, но богато расшитые узорами. Это в основном старики. Заключенные собираются группами, ругаются, развлекаются играя во всякие игры, чтобы отвлечься. Время от времени происходят драки, но темные не вмешивается. Дерущихся сразу же окружает толпа "болельщиков". Во дворе сводятся все счеты меж заключенными. Здесь единственный запрет – не пытаться бежать, все прочее допустимо. Одну женщину недавно забили до смерти. Охрана сделала вид, будто не заметила. Но когда другая заключенная чуть было не повторила ее участь, охранники мигом бросились на ее защиту. Видимо, некоторые пленники представляют большую ценность, чем остальные. Клори погибла. Кагура далеко. А в том подавленном состоянии, в котором я пребываю, кажется, будто она вообще недосягаема. Я в собственной тюрьме. Безо всяких стен и ворот. Мы снова во дворе. После купален настроение у всех приподнятое. Ругаются понарошку, рассказывают смешные истории. Нару что-то тихо рассказывает группе девушек. Мия ухмыляется и показывает острые зубы, как у Детей Степей. Эти резцы, похожие на звериные клыки, предназначены, чтобы вгрызаться в мясо. Я, как всегда, сидел, прислонившись к стене. Никто ко мне не подходил, и я этим вполне доволен. Иногда, если меня что-то заинтересует, гляжу по сторонам. Но в основном просто замираю, уставившись в пол, и думаю о своем. В плавильне устаю так, что ничего связное в голову не идет. Тут ко мне приближаются чьи-то босые ноги. Жду, что девочка отойдет, но она не двигается с места. – Помоги мне, – произносит она с какой-то вопросительной интонацией. В первый раз слышу ее голос. Мягкий, с сильным акцентом. Видимо, фиорский язык для нее чужой, и говорит она на нем очень редко. Поднимаю глаза. На лбу у девушки шишка, губа распухла, и стоит нетвердо. Под тонкой рубашкой наверняка скрываются синяки. А может, у нее вообще трещина в ребре. Девушки вечно пристают к ней во дворе, а иногда и в камере. Скорее всего, потому что девушка одинока, слабая и нездешняя. Никто ее не защитит, а значит, можно делать все, что хочешь. Они загоняют ее в угол, бьют несколько раз, пинают ногами, когда та падает. Быстро, точно и без малейшей злобы. Думаю, девушка не понимает, почему остальные ее бьют. – Они боятся тебя, – произносит девушка. – Говорят, ты – маг. Я слышала. И страх слышала, когда они говорили. В первый раз вижу девушку по-настоящему. Смотреть на нее тяжело, так она избита. Вообще-то она красива, но не по-женски, а больше по-мужски. Похожа на изящную скульптуру из обсидиана. Из-за синяков правильные черты лица уродливо искажены. – Фейн есть мое имя, – представляется девушка, так и не дождавшись ответа. Некоторое время молчу. А потом слышу собственный голос, будто со стороны: – Ничем не могу помочь. Уходи. На самом деле я хочу сказать – проваливай, у меня горе, оставь меня одного. Лицо девушки непроницаемо. Затем она кивает, будто поняла. Так и тянет завопить – да что ты можешь понять, ты еще девчонка и не знала той боли, какую получил я, и той любви. Но зачем? Девушка отходит, держась за бок. Бросаю взгляд на Ирну и Лейну, те сразу отводят глаза. Они видели, что мы разговаривали.***