Public Enemy

Звонок раздался в 2 часа во вторник: Уэй был в First National в Трентоне. В Трентоне, дерзкий ублюдок. Фрэнк нарушил несколько правил дорожного движения на своем пути. Тревожная сигнализация все еще звенела, когда он уже шел по улице около банка. Фрэнк свернул на аллею за зданием и направился к задней части. Он не знал макет банка, но у них всегда был черный ход. Уэй не нанес бы удар по тем местам, которые имели бы только один вход и выход. Вдоль одной из сторон здания банка находился крошечный переулок, который был связан с этой глухой улицей, а не с передней частью дороги. Фрэнк видел, как этот переулок буквально манил его посмотреть на грабителей. На улице стояла пара автомобилей; любой из них мог принадлежать Уэю. Он вытащил свою записную книжку, намереваясь быстро записать все номера, но что-то тяжелое с глухим стуком ударило его по голове, и все потемнело. Следующую вещь, которую понял Фрэнк — это то, что его затылок болел как в аду. Он хотел положить туда руку, чтобы проверить на наличие крови, но понял, что не может двигать руками. — Ой, ты проснулся. Как раз вовремя. Я не хотел оставлять тебя здесь, не попрощавшись. Фрэнк огляделся вокруг, хоть его голова и гудела, когда он двигал ей. Несколько вещей он обнаружил очень быстро: он связанный сидел на земле, прислонившись к стене, а во рту был кляп. Джерард Уэй стоял рядом с ним, и тогда Фрэнк позабыл осмотреть все остальное. Волосы Уэя были длинными, определенно черными, а не просто темно-коричневыми. Эскиз художника, что они использовали для плакатов розыска, делал его вид грубее, чем он был на самом деле. Черты его лица были настолько нежными, что он мог сойти за девчонку, подумал Фрэнк, с острым носиком и улыбающимся ртом. Его лицо было круглым и бледным, а глаза были… эти глаза Фрэнк бы узнал из тысячи. Он был одет в черный костюм, который выглядел лучше, чем костюм Фрэнка, да и сидел он на нем отлично. — Определенно, не полицейский, не так ли? — хихикнул Уэй, а Фрэнк взглянул на него. Он бы плюнул, если бы не был с кляпом во рту. Уэй тратил собственное время, разглядывая Фрэнка, который немного подвинулся из-за неудобства, нетерпения и отсутствия представления, где все это происходит. — Фрэнк Айеро, — сказал Уэй, — умный G-мен с симпатичным ротиком. Он ухмыльнулся, а в его пальцах промелькнуло что-то белое. Фрэнк изо всех сил пытался привести свой ум в порядок и сосредоточиться на предмете. Это была визитная карточка. Визитная карточка Фрэнка. Уэй присел на корточки, все еще смотря в ту же сторону, прямо к лицо Фрэнку, но теперь достаточно близко. Крайне близко. Адреналин мчался по организму Фрэнка, создавая гул и заставляя его чувствовать себя энергичным, на взводе. Край визитки стал немного царапать его щеку, задевая щетину. — Я слышал, что ты был у моей матери, — сказал Уэй, а Фрэнк не отворачивался. — Джерард! — крикнул какой-то мужчина, Фрэнк не смог увидеть, кто именно: Джерард преграждал все. Уэй немного надул губки. — Я должен идти. Увидимся, Фрэнки, — он хлопнул Фрэнка по щеке — это было даже совсем не сильно. Уэй встал, ушел за угол и скрылся с поля зрения, и вскоре Фрэнк услышал, как уехал автомобиль, но не смог увидеть, какой именно. Он не чувствовал себя неловко до тех пор, пока Полицейский Департамент Трентона не нашел его, всего перевязанного, в переулке, как подарок. Фрэнк настаивал на изучении банка, вместо того, чтобы пойти к врачу на осмотр. Он не был тяжело ранен; Фрэнк утверждал, что в школе ему доставалось еще хуже. Но в банке не было того, что он хотел бы найти. Хоть у Фрэнка и не было огромного количества неприятностей из-за того, что он поехал в банк без напарника, тем не менее, он получил по голове и был связанным, а это означало, что Уэй – или, по крайней мере, кто-то из его банды — наконец-то совершил федеральное преступление. Его начальство не было удивлено случившимся, они были разочарованы тем, что Фрэнк не успел хорошо рассмотреть все остальное. Они заставляли его снова и снова вспоминать, что он видел, пока не поняли, что то, что случилось с Фрэнком, было похоже на сцену из фильма. Но он все-таки опускал ту часть, в которой упоминался его милый ротик. Фрэнк не знал, почему. Также он никому не рассказывал о своем сне, где он был заложником в банке, который грабила банда Уэя. И он точно никому не собирался говорить, что, очнувшись после этого сна, он был с рукой в трусах. Начальство только оставило Фрэнка в покое, как в офисе появился большой конверт. Внутри него было несколько формальных тонкостей и очень точный рисунок головы Джерарда Уэя. «Кое-что для Уголовного Розыска», говорилось в записке. Конверт был адресован Фрэнку. Ему было позволено сохранить оригинал эскиза, и начальство даже переместило его стол к стене, чтобы он смог повесить рисунок. Теперь Уэй смотрел прямо на него, самодовольный и таинственный. Изображение было сделано собственными руками Уэя, согласно подписи, и Фрэнк поверил в это. А фотография, сделанная в казино, на которой была изображена подпись Уэя, тоже висела на новой стене Фрэнка, и когда никто не смотрел, или когда Фрэнк работал особенно поздно, он проводил пальцами по этой надписи: «XOXO G Way». Фрэнк снова отправился навестить мать Уэя. Ну, попытался. Никто не ответил на его стук, и, хотя он сидел напротив дома в машине в течение двух часов, никто не приехал и не пришел. У Уэя есть брат Майкл, которого Фрэнк так и не смог разыскать. Он разговаривал с некоторыми соседями, что не сказали ему ничего важного, но один из них действительно упомянул о том, что братья Уэй всегда были очень близки. Фрэнк мысленно отметил Майкла, как члена банды Уэя. Рабочие бесплатной столовой в Ньюарке спустя неделю обнаружили в своих почтовых ящиках по $5000 банкнотами. А ведь эти деньги хранились как раз в тех банках, которые ограбил Уэй. Некоторые из наиболее сенсационных газет заговорили о Робине Гуде. Боссы Фрэнка были в ярости, топчась вокруг КПЗ, жуя все те же сигары, что курил Джон Эдгар, и бормоча что-то о капризной прессе и о выскочках-преступниках, которые пытаются добиться ее расположения. Бесплатная столовая, конечно же, не могла хранить деньги, но, несмотря на это, Фрэнк почувствовал себя плохо, когда попал туда. Она была переполнена множеством семей и пожилых людей. Рабочие уже перевели деньги местной полиции, но Фрэнк сделал заметки о том, как деньги были доставлены (сложенный бумажный пакет, без записки). — Кто-нибудь здесь имеет отношение к Джерарду Уэю, кто-нибудь в курсе? — спросил Фрэнк. — Нет, — ответила женщина, оглядев комнату. — Я не знаю, почему мы были выбраны. Она, казалось, нервничала и беспокоилась, а Фрэнк спросил, сколько было денег первоначально. — Ладно, спасибо, миссис Торо, — сказал он. — Сообщите, если что-нибудь узнаете. Он вручил ей еще одну карточку. Фрэнк должен был впервые заказать новую коробку визитных карточек, так как он поступил в Отдел уже четыре года назад. Фрэнк был горд собой. Он присутствовал на пресс-конференции, которая состоялась в офисе Трентона, так как Фрэнк был ведущим следователем и главным свидетелем. И он, конечно же, снова не говорил никому о второй части последнего расследования, которая так и оставалась в пределах правоохранительного округа. Уэй поразил вереницу банков вдоль берега Джерси. DOI снова искали грабителя банков неэффективными способами, и Гувер был этому совсем не рад. Фрэнк не был достаточно важным, чтобы выступить на пресс-конференции, но зато его фотографию разместили в газете, пусть он и был на заднем плане. Его мать вырезала ее и повесила на холодильник, что выглядело слишком смущающе, а затем вздохнула и спросила: — Ты не мог поправить свой галстук так, чтобы он лежал прямо, прежде чем сделать фотографию, Фрэнк? Он посмотрел на фото, и, конечно же, его галстук лежал криво. — Ма, — вздохнул он, — я не был там главным, чтобы вообще фотографироваться или выглядеть хорошо. — Но все увидят это, — она распрямила фото, сглаживая углы. — Все уже увидели это. И твоя бабушка сказала то же самое. — Ма, никто не заметил, — сказал он. В понедельник днем по почте доставили пакет, адресованный Фрэнку. Это была небольшая коробка, и, когда Фрэнк открыл ее, он нашел булавку для галстука с надписью «Нью-Джерси». Она была тяжелой, золотой и дорогой. Фрэнк почувствовал, что она была практически такой же тяжелой, как то, чем на него в тот раз замахнулись сзади. Там не было записки, но ее и не должно было быть. Он хотел проверить тариф на доставку, но он будет размещен в Ньюарке только в субботу утром. Уэй будет уже далеко. Фрэнк повертел булавку между пальцев, удивляясь, а через некоторое время он поправил галстук и закрепил его булавкой. И в следующий раз он сделал то же самое, когда его фото разместили в газете за пределами банка в Нью-Брансуик. Звонящий телефон поднял его из постели в 4 часа в одно декабрьское утро. Кто-то получил известие о том, что банда Уэя прошла мимо банка в Элизабет. Он нужен был там. Все должно пройти хорошо вместе с Фрэнком. Солнце только поднималось, когда он оказался на месте. Полиция и федеральные агенты заняли места вокруг всего банка, скрываясь в зданиях и автомобилях. Они ждали. Они ждали в течение нескольких часов. Уэю нравилось грабить банки рано, таким образом, в них было мало гражданских лиц. Время тикало, а Фрэнк убеждался все больше и больше, что это предостережение было бесполезно, или Уэй пронюхал копов и все отменил. К четырем часам дня, когда банк был снова переполнен, Фрэнк знал, что это перебор. Он подошел к старшему полевому агенту и, получив в ответ крик о том, что он может покинуть свой пост — хотя Фрэнк был экспертом по Уэю — потопал прочь, направляясь в закусочную дальше по улице. Он сел в небольшую кабинку в самом конце и заказал пирог и кофе. Фрэнк был очень занят, разглядывая слишком яркий стол, на котором стоял его заказ, когда Джерард Уэй проскользнул мимо и сел напротив него. — Привет, Фрэнки. Могу я называть тебя Фрэнки? — Я… — агент уставился на него и был слишком удивлен, чтобы вообще пошевелиться. — Есть ли кто-нибудь еще, кто называет тебя Фрэнки? — невозмутимо спросил Уэй. — Нет, — нет, с тех пор, как Фрэнку исполнилось десять. — Хорошо, — улыбка Уэя была достаточно острой, чтобы ранить. — Я буду единственным. Мне нравится это. Фрэнк не знал, что делать. Он не знал, что делать со своими руками. Уэй схватил кофе Фрэнка и сделал глоток: — Господи, это ужасно. — Я знаю, — сказал Фрэнк, не управляя собственным ртом. — Хотя пирог хороший. Уэй (или это сейчас Джерард?) воспринял это как приглашение, чтобы попробовать пирог. — Ты прав, — сказал он со все еще полным ртом, — неплохо. Не возражаешь, если я закурю? Он не дождался ответа, вытаскивая сигареты. А ведь Фрэнк весь сегодняшний день не мог покурить и где-то в 2 часа уже исчерпал себя. — Дашь мне одну? Джерард остановился на секунду, а затем вытащил сигарету для Фрэнка. Он зажег ее прежде, чем зажечь собственную. — Часто здесь бываешь? — спросил Джерард. Фрэнк фыркнул: — О чем ты говоришь? Мы думали, ты ограбишь тот маленький банк ниже по улице. — Я? — Джерард выглядел почти невинно. — Я никогда не делал ничего плохого в своей жизни, Фрэнки. Фрэнк усмехнулся и забрал свой кофе обратно. Он был намного лучше после сигареты. Будто сгоревший вкус. Ему нравилось. Джерард перегнулся через стол, шепча, а Фрэнк, не думая, подался вперед: — Может быть, я просто хотел немного поговорить. — Со мной? — А как ты думаешь? — Джерард снова украл его кофе, что для Фрэнка было настоящим грабежом. — Все равно хреново, — сказал он. Джерард насыпал немного сахара, а Фрэнк продолжал наблюдать. — Ты убил того полицейского. — Он был уже мертв. Я просто его похоронил. Фрэнк не смог заглушить свой смех. Джерард казался довольным, судя по его улыбке. Улыбка Джерарда казалась тем, по чему можно было судить его всего. — Хорошая булавка для галстука, — сказал он, кивая. Самодовольный ублюдок. — Хотел, чтобы ты знал. Улыбка Джерарда стала еще шире: — Она отлично выглядит на тебе. Я рад, что ты ее сохранил. Фрэнк покраснел. Это было очевидно, и теперь он должен был отвернуться, но он проигнорировал это, поскольку все было бесполезно. Джерард знал это. Но, по каким же причинам, тому казалось, Фрэнк залился краской? Агент взглянул на Джерарда, который наблюдал за ним и курил табак, что был некой экзотикой, которой можно было только наслаждаться. Фрэнка безжалостно пробила дрожь, пытаясь спуститься вниз по его спине. — Мы могли бы стать друзьями, Фрэнки, — сказал Джерард. — Помогать друг другу. Его голос был низким, похожим на мурлыканье. Фрэнк тут же выпрямился и раздавил свою сигарету в пепельнице. — Ты ошибся в выборе гребаного агента, если думаешь, что я больше забочусь о деньгах, чем о… — Фрэнки, черт, эй. — Сигарета Джерарда присоединилась к сигарете Фрэнка в пепельнице, и он наклонился так сильно вперед, что край стола сдавил его живот, но Фрэнк не думал об этом. — Ты меня не так понял, ми-и-илый. Я не пытаюсь заставить тебя стать грабителем… Фрэнк не мог слушать его. Кем бы ни был Джерард Уэй, он опасен. Агент оглядел закусочную жестким и прямым взглядом, продолжая сидеть на месте. Его пистолет. Он все это время был спрятан в его кобуре. Он должен вытащить его. — Черт, — Джерард звучал безумно, но он ругал самого себя. Про себя. — Фрэнки, мы продолжим в другое время. Фрэнк не вытащил свое оружие, а Джерард не вышел через парадную дверь. Фрэнк сидел за столиком в течение нескольких минут, не двигаясь, а затем стянул булавку с галстука и положил ее в карман. Джерард Уэй выпил его кофе, съел его пирог и поделился с ним сигаретами. Фрэнк был в ярости на самого себя. Его руки душили руль автомобиля весь путь обратно в Трентон. Он не думал о том, как Джерард улыбался, смотрел на него или как курил. Он не думал о том, как Джерард наклонился над столом, как край стола прорезал его живот, вероятно, оставляя красный след. Фрэнк не думал о том, сколько раз он принял холодный душ, когда вернулся домой, все еще находясь в таком разъяренном состоянии. Но он был молчалив.