Справедливость - это миф

      Шли годы, и упорные тренировки позволили Наруто не только сравняться со своими сверстниками, но даже превзойти их. Пара неудачных попыток избиения джинчуурики простыми односельчанами еще больше озлобили народ, но теперь они выражали свой гнев лишь на расстоянии. Близился экзамен на генина, к которому джинчуурики готовился не покладая рук, до посинения занимаясь физподготовкой и нарабатывая контроль чакры. За неделю до самого ответственного дня в их жизни, Наруто и Айко праздновали свой двенадцатый день рождения. Девочка сидела в курортном домике на горячих источниках в окружении дюжины лучших друзей. Сколько у нее было просто хороших знакомых — не знала даже сама джинчуурики. Стол ломился от чертовски вкусной еды и сладостей. Все пили чай и веселились, сыпля поздравлениями в адрес виновницы торжества. Минато заранее заказал еду и спихнул дочку на парочку АНБУ, с мученическим видом сидящих в соседней комнате и слушающих веселый детский гомон за стеной. В углу высилась целая гора подарков, половина из которых была от отца. Количество финансов, угроханных на праздник для любимой дочурки, измерялось десятками гонораров за миссию ранга С, на один из которых семья из трех человек могла безбедно существовать почти месяц.       Глава деревни в тот момент был на работе — он решил не мешать дочери общаться с друзьями, ведь у них будет еще прорва времени, чтобы побыть вдвоем. Всеми забытый Наруто же сидел дома в полном одиночестве, заперевшись в своей комнате, глядя на крохотный кексик с догорающей свечкой и сжимая в руках несколько открыток. Все они были от матери. Одна из них была прошлогодняя, вторая же совсем свежая — Кушина вручила ее сыну, не поднимаясь с постели и даже не двигаясь, лишь указав глазами на тумбу, на которой лежал заветный кусочек картона. У истощенной до полусмерти женщины, покрытой сетью глубоких морщин, с огромными мешками под глазами, не было сил даже на то, чтобы что-то сказать своему сыну. Айко до сих пор не знала, что ее мать при смерти — уже больше года они не виделись — отец решил таким образом уберечь ребенка от психологической травмы. Наруто же всеми правдами и неправдами рвался в палату к единственному человеку, который его любит, и все равно достигал своей цели, потому Минато махнул на своего сына рукой — пусть делает что хочет.       Блондин открыл открытку и принялся жадно читать немногочисленные строки, написанные корявыми буквами, совсем не похожими на почти каллиграфическую письменность в прошлогоднем послании. «Сынок, ты неглупый мальчик, и уже давно понял, что я умираю. Скорее всего, это моя последняя весточка, и уже совсем скоро, я отправлюсь в лучший мир, бросив тебя на произвол судьбы. От одного моего хорошего друга я узнала, что вся твоя жизнь — сущий ад на земле. Малыш, я изо всех сил пыталась повлиять на отца и твою сестру, но, кажется, мои слова подействовали на них с точностью до наоборот. Скрепя сердце, я скажу тебе — уходи. Уходи из Конохи, провали экзамен на генина, чтобы за твою голову, как за голову нукенина, не объявили награду, и уходи. Отправляйся в Облако — они наши враги и будут рады заполучить в плен сына Хокаге. Когда же до них дойдет, что ему на тебя плевать, тебя скорее всего отпустят, а может быть даже примут в деревню. Хоть ты уже взрослый, но я не могу отправить тебя в такой опасный путь безоружным. Ты и твоя сестра — последние из рода Узумаки. Вам обоим по праву принадлежат реликвии нашего клана, но Айко их недостойна, потому все они достанутся тебе. Это пара клинков, Огненные Близнецы. Их невозможно сломать или затупить, они пробьют любой доспех или защитное дзюцу. Возможно, у них есть и другие свойства, но мне о них неизвестно. Тайник находится в нашей спальне, кнопка под девятой половицей, начиная с левого дальнего угла. Это все, что я могу тебе дать, сынок. Будь сильным, но справедливым. Не уподобляйся своему отцу и сестре — ты выше этого. Знай, я люблю и всегда любила тебя, больше всех на свете. Прости меня за все, целую, мама.»       Под конец послания, Наруто плакал навзрыд. Блондин встал на колени и запрокинул голову.       — За что? Почему именно она? Почему именно я? — вопрос потонул в немой тишине. Утерев горькие слезы, джинчуурики злобно оскалился — он же клялся себе больше не плакать, но... когда так больно в душе, слез сдержать невозможно. И вот, очередная солоноватая капля с тихим шлепком упала на дубовый дощатый пол. Остаток дня для блондина прошел в тишине, пока поздней ночью домой не явился пьяный в доску отец. Наруто настороженно прислушивался к негромким шагам и тяжелому сопению, приближающемуся к его двери по лестнице. Мощный удар сорвал деревянное полотно с петель, и в комнату ввалился нетвердо стоящий на ногах Минато. Увидев перед собой сына, Хокаге пришел в бешенство, его вечно спокойное и невозмутимое лицо исказил звериный, демонический оскал.       — Ты... ты убил ее! — прорычал он сквозь зубы, и на ладони его начал закручиваться голубой вихрь чакры. Наруто парализовало от ужаса — он понял, что сейчас его будут убивать.       Сформировав рассенган, Минато попробовал ударить им сына, но алкоголь замедлил его реакцию, и тренированный парнишка смог увернуться. Хокаге превратил стоящий за ним шкаф в щепу, а Наруто, крепко сжимая в руке теперь уже точно последние слова своей матери, кинулся в зияющий чернотой дверной проем. Минато побежал следом, распарывая деревянную стену своей любимой техникой, но парнишка вовремя сориентировался, перебил пятую ступеньку мощным ударом ноги и выпрыгнул в окно, выбив стекло локтем. Следующий за ним по пятам отец кубарем скатился с лестницы, порвав сухожилие об острые деревянные обломки, и растянулся по полу, впечатавшись головой в подоконник, сломав нос и изрезав лицо осколками стекла. Отбежавший на пару сотен метров от особняка блондин согнулся и оперся руками о колени, тяжело дыша. Она... она умерла, и отец винил в этом его, хотя он не сделал совершенно ничего плохого! Похоже, он просто спятил, как и вся эта проклятая деревня! И все их безумство достается ему, а сестренке только тортики и прянички! Такая вот справедливость... Блондин с удивлением отметил, что слез больше не осталось, как и бессмысленной жалости к себе, все эти годы душившей его не хуже петли на шее. Если уж мама перед смертью сказала горячо любимому сыну уходить, то больше его тут ничего не держит...       Наруто медленно прокрался к разбитому окну, и обнаружил отца, лежащего без сознания на дощатом полу. Осторожно перебравшись через подоконник, парнишка обошел тело мужчины и направился в спальню родителей. Еще раз посмотрев на измятый клочок бумаги, он нашел тайник и подцепил неожиданно легкую дубовую дощечку ногтями. Обломав один ноготь и сдавленно зашипев, джинчуурики так поднял доску и обнаружил под ней небольшой рычажок. Опустив его, Наруто подскочил на ноги — стена за его спиной с омерзительным скрежетом камня по камню отъехала в сторону, обнажив узкую стрельчатую арку, за которой в непроницаемой темноте скрывалась неизвестность. Пройдя внутрь, мальчишка зажег на кончиках пальцев крохотный огненный шарик, осветивший небольшую потайную комнату. Оглядевшись, паренек не смог сдержать удивленного возгласа — на дальней стене висела пара клинков из кроваво-красного металла. Подойдя поближе, блондин обнаружил, что мечи испещрены причудливыми узорами, напоминающими языки пламени, а по обухам ровной дорожкой шла цепочка мелких иероглифов, разобрать которые в темноте было решительно невозможно.       Решив, что у него мало времени, Наруто отложил изучение добычи на потом, выбежал обратно в спальню, сорвал покрывало с кровати, достал пачку купюр из тумбочки, положил ее в карман, и, вернувшись в тайник, принялся скидывать на кусок материи все ценное. Помимо мечей ему достался целый ворох небольших свитков, пять металлических табличек с кайдзи, обозначающими каждую из стихий, несколько колец, амулетов и оберегов, а так же подозрительно огромный свиток. Всем свиткам свиток, надо сказать. Взяв под мышку сверток с оружием и мелочевкой и большой моток бумаги, блондин, неуклюже переваливаясь, проковылял к кладовке и откопал там огромный туристический рюкзак, в который и спихнул добро, приладив сбоку моток веревки. Чертыхнувшись, Наруто кинулся в свою комнату, нацепил подсумок с метательным оружием на пояс, взял теплый жилет и побежал вниз. Крякнув от натуги, паренек поднял, без малого, свой вес, разумеется, не без помощи чакры в ногах и спине, и уже куда бодрее засеменил на выход. На секунду, он замер перед распростертым по земле беззащитным отцом. Его сознание посетила мысль — а не прикончить ли его за всю ту доброту и ласку, которой он одаривал его уже долгих двенадцать лет? Наруто злобно фыркнул от презрения к самому себе — он не крыса, чтобы убивать спящего, теперь уже точно врага. Оторвав от открытки кусок чистой, хоть и измятой бумаги, Наруто взял перемазанный в крови Минато осколок стекла и корявыми иероглифами написал.       — Я вернусь, и тогда ты, Айко, и вся эта проклятая деревня ответите за мое прекрасное детство, — блондин положил бумагу перед лицом отца и от всей души пнул его, после чего выпрыгнул в окно и растворился в ночной темноте.       Наруто бежал быстро, но осторожно, чтобы не попасться на глаза случайным прохожим. Добравшись до деревенской стены, блондин столкнулся с самым серьезным препятствием на пути к своей свободе. Вспомнив свои тренировки, джинчуурики подал чакру в ноги и медленно, едва не ломая хребет тяжеленным грузом за спиной, побрел вверх, обливаясь горячим потом от натуги. Оглядевшись на последней четверти пути и дождавшись, пока часовой лениво протопает из одной сторожки в другую, паренек забрался на стену и, продев веревку в кольцо собственноручно вбитого в камень куная, гораздо быстрее спустился вниз и скрылся в густой шелестящей листве великого леса Конохи.       Минато пришел в себя ближе к утру, медленно поднялся с пола, шипя от боли в ноге и лице, а так же раскалывающейся от похмелья и сотрясения голове. Его глаза слиплись от запекшейся крови, стекающей с изрезанного осколками лба. Продрав веки, блондин закатил глаза и крепко сжал челюсти, силясь вспомнить события прошлой ночи. Память решительно отказывалась помочь, тогда Хокаге попытался подняться и рухнул на пол, шипя от боли. Поглядев на ногу, он выяснил причину — ахиллово сухожилие было порвано. Осмотрев помещение, Минато начал вспоминать свою вчерашнюю попытку прикончить собственного сына. Вспомнив причину, мужчина завыл раненым волком — его вторая половинка, Кушина, скончалась вчера в двадцать часов восемнадцать минут, в долгой и мучительной агонии умирая у него на руках больше часа, сверля мужа пустым, ничего не выражающим взглядом. Минато не придумал ничего лучше, чем утопить горе в стакане, хотя прекрасно знал, что под хмельком он страшнее Майто Гая. Проспиртованный мозг выстроил «логичную» цепочку — Кушина погибла из-за Кьюби, его душа запечатана в Наруто, а значит Кушина погибла из-за Наруто...       — Идиот... — сдавленно простонал Хокаге и прикрыл лицо ладонью, после чего начал звать сына. — Наруто... Нару... — тут Минато заметил, что к его ладони приклеился кусок бумаги, пропитанный кровью, на котором неясно читались иероглифы:       — Я вернусь, и тогда ты, Айко и вся эта проклятая деревня ответите за мое прекрасное детство, — тихо пробормотал Хокаге. — Черт... черт-черт-черт... — шиноби рычал сквозь зубы, вскакивая на уцелевшую ногу и прыжками двигаясь вверх по лестнице. Его худшие опасения подтвердились — вспыливший сынишка вынес все ценное, что было в их доме. В этот момент, внизу хлопнула дверь, и дом огласил девичий визг.       — Наруто! Папа! Вы живы?! — раздался громкий топот, и уже через пару секунд гордость Конохи была в спальне родителей. Девушка едва не рухнула на пол, увидев окровавленного отца, с потерянным видом глядящего в темный проем в стене, которого раньше не было.       — Пап? — робко спросила куноичи, приближаясь к отцу со спины.       — Доченька, у меня к тебе серьезный разговор... — тихо сказал Минато, поворачиваясь на одной ноге.