Справедливость - это миф

      Следующие два месяца прошли как по расписанию — подъем в шесть утра, свежая рыба или яичница на завтрак, трехчасовые занятия фехтованием в компании пары клонов, вооруженных палками, упорное ковыряние в шифре свитка Хокаге до самого обеда, дичь на этот самый обед, уроки истории клана до самого вечера. К сожалению, все попытки привести в действие кольца и металлические таблички со стихийными иероглифами были безуспешны — свитки с описанием реликвий были уничтожены проклятым хряком. Одежда окончательно износилась и превратилась в груду обносков, едва скрывающих тело. Пришлось импровизировать и шить одежду из шкур диких животных. Получилось на редкость убого — я выглядел как настоящий неандерталец, изображенный на страницах учебников древнейшей истории. Людей вокруг нет, и некому было оценить то, во что я превратился. Все общение скатилось к беседами за жизнь в кружке клонов, тобишь, с самим собой. Одиночество медленно, но верно сводило меня с ума. Каждый вечер, я сидел на пороге подземелья, глядя на пылающий ярким костром закат, и все больше боялся, что в этих бесконечных тренировках, я потеряю себя...       Разумеется, после первых моих тренировок с мечами, я начал вскрывать толстые металлические двери одну за другой. Петель у них не было — многотонная монолитная плита опускалась из потолка, плотно входя в пазы на полу. Приходилось прорубаться через полотно, на одну дверь уходило не более получаса, но учитывая мой весьма скудный запас чакры, требовалось около двух недель. За первой дверью я обнаружил два ряда стеклянных капсул, заполненных мутной зеленой жижией, в которой плавали белокожие гуманоиды, лишь отдаленно напоминающие людей. Я зябко поежился и передернул плечами — даже моих скромных способностей сенсора хватило, чтобы понять — чакра циркулирует в их телах, они живы, и находятся в коме, и одному Шинигами известно, когда они проснутся, и на что они будут способны. Решив, что убивать их — не выход, ведь жидкость могла быть токсичной, я вернул кусок двери на место и приварил его к полотну в нескольких точках, сразу почувствовав себя спокойнее. Две других двери защищали более интересные вещи. За одной из них был склад каких-то запчастей, судя по всему, еще не использованных. Разобраться в их назначении я не смог, но выделил для этого пятерых клонов, принявшихся едва ли не обнюхивать каждую железяку в помещении. За второй дверью был громадный архив со свитками. Глаза разбегались от обилия полок, ломившихся от сотен, тысяч носителей информации. Здесь я расщедрился уже на пятнадцать клонов, которые разбрелись по углам архива и принялись отбирать сколько-нибудь полезную информацию. Как оказалось, большая часть свитков содержала бесполезную для меня медицинскую информацию, из чего я сделал вывод, что в этом бункере проводились запретные эксперименты над людьми.       Я самостоятельно освоил весьма мощные фуиндзюцу, полезные в реальном бою. Они позволяли запечатать практически любую технику в небольшой клочок бумаги, чем я активно пользовался, сберегая самые мощные ниндзюцу, которые только знал, а именно - огненных драконов. На двадцатом свитке я остановился — мне не хватало воображения, чтобы представить схватку, в которой понадобится даже половина от этой охапки макулатуры. Разумеется, о базовых навыках шиноби, значительно облегчающих жизнь, таких как ходьба по стенам и воде, усиленные прыжки и обогрев тела ускоренным потоком чакры, я не забывал. Теперь я мог без проблем ходить по потолку своего нового логова и устраивать забег за рыбешкой по порожистому ручейку.       И все же, моему одиночеству было суждено закончиться на восьмидесятый день после моего ухода из Конохи. В одном из толстых клановых свитков, на десятом метре бумаги, я наткнулся на изображение печати, в точности повторяющее таковое на моем животе. Эта татуировка с младых лет будоражила мое воображение, ведь практически идентичная была и у сестры, но на все наши вопросы родители отвечали самой хитроумной околесицей. Как оказалось, такая печать использовалась для сдерживания биджуу. Сложив два и два, я понял, что в нас был заточен не кто иной, как Кьюби, ведь все остальные хвостатые были в других деревнях, о чем я узнал еще в Академии на скучных лекциях Ируки-сенсея. Именно поэтому меня все ненавидят, но почему же сестру заранее приписали к рангу героев? Свиток гласил, что Девятихвостого и раньше разделяли на несколько частей. Видимо, мне досталось его сознание, именно поэтому у меня есть усы, а у Айко нет — вот тебе и причина... Сволочи, тупые скоты, почему все хорошее достается именно ей? В сердцах ломаю ни в чем не повинную табуретку об каменный пол, но затем беру себя в руки. Наверняка, Кьюби жаждет мести не меньше, чем я, тогда почему бы нам не объединиться? Даже без своей силы, он может быть полезным, ведь знает он явно немало. Решено, идем знакомиться! Усевшись в позу лотоса, сложив нехитрую цепочку печатей, взятую из свитка, и, крепко зажмурив глаза, я впервые перенесся в свое подсознание.       На первый взгляд, вокруг мало что поменялось — такое же подземелье, разве что чутка подтопленное. Задумчиво почесав в затылке, я побрел вперед. Темный туннель вывел меня в огромный зал, перегороженный пополам мощной решеткой. Подойдя поближе, я зябко поежился, прочистил горло и прокричал.       — Эй! Кьюби! Ты тут? — внезапно, в темноте загорелась пара крохотных алых огоньков, медленно двинувшихся в мою сторону. Через несколько секунд, я понял, что это были глаза. Еще через несколько секунд, я онемел от шока — на свет вышла симпатичная рыжеволосая девушка в старомодном кимоно, до боли похожая на мою маму в молодости. Прекрасное лицо выражало лишь вселенские безразличие и усталость.       — А где же мне еще быть? — тихо спросила девушка, не сводя с меня глаз. Ее взгляд был потухшим, словно она смирилась со своим заточением и потеряла смысл жизни. Я судорожно сглотнул и посмотрел в пол — если у меня и возникали мысли о том, чтобы прикончить виновника всех моих бед, то теперь они улетучились без следа — судя по всему, ей досталось не меньше моего.       — Ты как... в порядке? — вырвался совершенно глупый и бессмысленный вопрос. Лицо Кьюби помрачнело, в алых глазах сверкнули искры гнева.       — Издеваться пришел, щенок? — ядовито прошипела демонесса.       — Что ты, я и не думал даже... — отступаю назад, вскинув руки в защитном жесте. Неожиданно, девушка негромко хмыкнула и посмотрела на меня с плохо скрываемым любопытством.       — Я не чувствую лжи в твоем голосе... Чего ты хочешь от меня? — рыжая бровь забавно изогнулась в вопросительном жесте. Я дал ответ, ничуть в нем не сомневаясь:       — Я хочу, чтобы ты помогла мне уничтожить Коноху, — алые глаза едва не вывалились из орбит — вся деланная невозмутимость слетела с лисы, не оставив и следа.       — Что?! — только и выдавила из себя кицунэ. Довольно скалюсь в ответ — произведенный эффект был бесценен, как и выражение лица Девятихвостой.       — Но... почему? — запинаясь спросила демонесса.       — Поверь, у меня на это есть серьезные причины. Ну так что, ты поможешь? — кицунэ задумалась, но лишь на пару секунд.       — Помогу, если ты вернешь мне потерянную силу, — возмущенно хмурюсь.       — И как я это сделаю? — Кьюби презрительно фыркает и задирает носик.       — Убьешь свою сестру и дашь мне выпить ее душу, — по моему лицу расползается злорадная улыбка — лучшего предложения и быть не могло.       — По рукам!       — Чтобы тебе помочь, мне нужно будет выйти в реальный мир, — кицунэ с затаенной надеждой во взгляде посмотрела на меня, явно все еще опасаясь, что все это розыгрыш, и я вот-вот начну над ней издеваться. Нельзя сказать, что я испытывал к ней жалость, но определенное сочувствие имело место быть.       — Что для этого нужно сделать? — лисица оживилась, но я тут же пресек на корню ее «коварный» замысел. — Печать снять не проси — умирать я не собираюсь, — девушка гневно насупилась и тихо зашипела:       — Умный мальчик, хотя по виду и не скажешь... — смущенно краснею, окинув взглядом свою тунику из шкуры оленя. — Хорошо, тогда давай заключим контракт на призыв, — на ладони кицунэ из ниоткуда появился небольшой свиток, который она кинула мне между прутьями решетки. Я без труда поймал его и внимательно прочитал содержимое, изредка косясь на напряженно хмурящуюся демонессу. Не увидев в контракте ничего подозрительного, я прокусил палец и расписался кровью, затем свернул свиток и вернул его хозяйке. Кицунэ буквально растеклась в слащавой улыбочке и прикрыла глаза, явно получив немалое удовольствие.       — А как мне тебя призвать? — кицунэ посмотрела на меня, как на полоумного, после чего прикрыла лицо ладонью и тяжко вздохнула.       — Малыш, ты меня разочаровываешь, ну да ладно — смотри и запоминай... — проигнорировав мой гневный взгляд, лиса медленно сложила цепочку печатей, после чего шлепнула ладонью по полу. — Запомнил? — я молча кивнул и вернулся в реальный мир.       Застуженная на каменном полу задница тут же дала о себе знать тупой ноющей болью. Злобно зашипев, я поднялся на ноги и, в точности повторив действия кицунэ, призвал ее. Девушка внимательно огляделась по сторонам, и начала принюхиваться, через несколько секунд сморщив носик от отвращения.       — Что-то не так? — осторожно поинтересовался я.       — В твоей пещере дурно пахнет, да и сам ты похож на дикаря, — кицунэ подошла ко мне, подцепила тунику пальцами и брезгливо фыркнула. Я обиженно надул щеки и отвернулся, Кьюби тихонько рассмеялась.       — Да ладно тебе, малыш, это я так, надо же немного поворчать... — кицунэ взъерошила мои грязные волосы, сбив с меня холодную маску невозмутимости.       — Я уже взрослый! — выпалил я и покраснел от смущения. Кьюби широко улыбнулась и убрала руку.       — Ну тогда покажи мне, что ты умеешь, и я решу, чему тебя учить, — тут уже пришла моя очередь улыбаться — все же, полгода тренировок не прошли бесследно. Выведя лисицу на улицу, я начал с самой полезной в хозяйстве техники.       — Каге буншин но дзюцу! — глаза Девятихвостой полезли на лоб — ее окружила сотня моих двойников.       — Впечатляет... Что-нибудь еще? — справившись с первым шоком спросила Кьюби.       — Катон: Гокагьо но дзюцу! — огненный шар развеял половину клонов, на что кицунэ ответила презрительным фырканьем — базовая техника не произвела на нее никакого впечатления.       — Будь у меня хоть капля чакры, я бы показала тебе, что такое настоящее пламя... — надменно проговорила Кьюби.       — Ах так? Ну держись... — собираюсь с духом и вкладываю в самую мощную изученную мною технику половину оставшейся чакры. — Катон: Горьюка но дзюцу! — огненная чакра обжигает легкие и вырывается наружу, превращаясь в гигантского дракона. С оглушительным ревом, техника пролетела две сотни метров и взорвалась в воздухе, оставив после себя облако гари, более полусотни метров в диаметре — я еще не выжил из ума, чтобы поджигать лес. Кицунэ удивленно присвистнула, вызвав у меня приступ гордости.       — Неплохо для ребенка, очень неплохо...       — Я не ребенок! И вообще, сейчас я тебя этим дзюцу долбану! — ярость требовала немедленного выхода наружу, отчего я демонстративно топнул ногой.       — Кх-кх-кх... боюсь-боюсь... кх-кх-кх... — лисица согнулась пополам в приступе хохота, я замахнулся на нее рукой, но лишь резко выдохнул и отвел взгляд в сторону — девушек бить нельзя, даже если они вредничают. Через полминуты, Кьюби смогла взять себя в руки и выпрямилась, тяжело дыша и задорно скалясь.       — Готовься, малыш, все твои прежние тренировки покажутся тебе отдыхом в теплой постельке! — я судорожно сглотнул — в ее голосе не чувствовалось ни капли лжи.