ЛЕТО В НОРВЕГИИ

С озера Петтер и Тереза вернулись тогда, когда начинало темнеть и холодать, а в отеле начиналась вечерняя дискотека для туристов на открытом воздухе, и громкая музыка разносилась по всем склонам гор, отдаваясь эхом от них. Они шли по каменной дорожке, обрамленной низким аккуратно подстриженным кустарником. Тереза накидывала на себя вязаное полотно и куталась в него; Петтер шел рядом, положив руку ей на плечо, и прижимал к себе. - Тебе лучше? – поинтересовался он. Тереза молча кивнула головой. Ей действительно стало намного легче на душе, чем было с утра. И все было бы хорошо и спокойно этим вечером, если бы не случилось одно «но»: по дороге к жилому зданию они наткнулись на Маркуса с Шарлоттой, которые возвращались после похода в горы. Петтер сразу заметил, как Маркус меняется в лице, стоило ему только увидеть его с Терезой. Он поспешил отдалиться от девушки, одной рукой нервно поправил полы спортивной кофты, второй – убрал волосы со лба. Его заколотило. Больше всего Петтер не хотел, чтобы Маркус устроил сцену ревности ему прямо здесь в присутствии Терезы и Шарлотты. Но шел навстречу уверенно – остановиться – означало сдаться и показать себя слабым. Петтер был не таким. - Приветствую! – сказал он, нахмуривая брови. Маркус молчал. Нортуг решил, что он разговаривать с ним не хочет и, показав Терезе жестом, чтобы она шла за ним, пошел вперед. Хелльнер поймал его рукой за предплечье, сжимая так, что Петтер чуть не вскрикнул, и остановил. - Объяснений будет недостаточно, - недовольно прошипел Хелльнер. Петтер пришел в замешательство. Тереза и Шарлотта стояли в стороне рядом друг с другом, изумленно глядя на эту картину. - А чего достаточно? – губы Нортуга искривились в ухмылке. Он смотрел с прищуром. - А это я ещё подумаю, - протянул Маркус, закатывая глаза. - Пойми меня, дорогой Маркус, у меня обстоятельства. У нас в сборной не совсем все гладко, я не могу отказать в помощи и сочувствии своим друзьям. Тем более Эмилю и Терезе. - Мне кажется, проблемы норвежской сборной должны оставаться в норвежской сборной, и никоим образом не затрагивать меня! – воскликнул Маркус. - Ты мне зубы не заговаривай! - возмутился он, взмахивая руками. - Хах! - Петтер громко усмехнулся. - Тебе-то их заговоришь! Хотел бы я посмотреть на такого человека, который смог бы это сделать! Огонь внутри Маркуса разгорался, и кровь начинала кипеть. Он двинулся на Нортуга, и хотел уже залепить ему пощечину за то, что он смеется в его понимании над их отношениями, если бы не вмешалась Шарлотта. Она резко подскочила сзади к Хелльнеру и заломила ему руки за спину, пока тот не опомнился. - Пойдем Маркус, пойдем, - тихо сказала девушка. – И они тоже пусть идут! Разум медленно вернулся в голову, и парень остыл. Остался только лишь прожигающий насквозь взгляд с искорками ненависти, который Нортуг запомнил надолго. Наутро спортсмены разъезжались по домам. Кто-то оставался в Норвегии, другие уезжали в Швецию. Тарьей, Эмиль и Тереза направлялись вместе в Лиллехаммер. На Терезе были темные очки, и она была полностью замотана в огромный платок – не дело это, показывать зареванные глаза. Девушка теперь сама держалась стороной Тарьея, и не желала провоцировать его. Одно было плохо – ещё несколько часов она будет рядом с ним. А находиться рядом совсем не хотелось. Это было сущим адом ощущать на себе его пронзительный интересующийся презренный взгляд. Ей нужен был перерыв и время побыть в одиночестве, а не в компании одних и тех же людей, с которыми у нее вдобавок не ладится. Клубок отношений, чувств и эмоций, запутавшийся в Тронхейме, был окончательно распутан. Осталась только душевная боль. Компания собиралась в фойе гостиницы и ждала автобус. Эмиль ни минуты не думал и подошел к Терезе, поинтересоваться о ее состоянии. - Ну, как ты? – ненавязчиво спросил он, пока Тарьей крутился в стороне. - Держусь, - кратко ответила Тереза, не поднимая взгляда на него. - Я вас совсем не понимаю, - он пожал плечами. – С третьей попытки разбежались – здорово! Другим бы так. - А я вот, Эмиль, все поняла. Знаешь, меня сначала смутил тот факт, что все так легко случилось в Тронхейме, а сегодня ночью до меня дошло, - девушка подняла голову, посмотрела на Эмиля сквозь очки. - У тебя лучший друг такой, так и вы ничем не отличаетесь, оказывается. Видать, это нормально для этой сборной, - она обреченно пожала плечами, воспринимая только что ей осмысленный факт, как должное. Эмиль передернулся. Фразы Терезы зацепили за живое. - Сердцу не прикажешь… - пробубнил Эмиль себе под нос. - Скажи честно, у вас что-то было, когда вы из России вернулись? Я-то наивная полагала, что ты своей девчонке верен… - Если ругань и истерики считать за «что-то было», то да. Но не больше. Почему я должен тебе это рассказывать? – поинтересовался он. - Как хочешь, Эмиль. Я знаю, что я лишняя между вами. Прости за неудобства, - Тереза развернулась, схватившись за ручку чемодана, пошла вперед, к выходу. Было видно, как автобус, на котором они должны были уезжать, подъезжал на стоянку. - Тереза… - Эмиль дернулся за ней, поймал ее за плечо и пытался остановить. - Прости за неудобства, - только лишь повторилась девушка, продолжая идти, и Эмиль шел за ней. - Тереза, послушай меня, - они, наконец, остановились. - Я сам не до конца понимаю, что происходит. И мне ещё сложнее судить обо всем, потому что теперь я тоже втянут в эту историю, - Тереза обернулась на него. - У него вчера была истерика. Самая настоящая. Не знаю, что опять вы наговорили друг другу, но так больше не может продолжаться. Он однажды сорвется. А я не очень хотел бы иметь чокнутого друга. И прости меня за то, что заставил тебя остаться с ним, - он виновато отвел взгляд. Тереза тяжело выдохнула, ничего не ответив. Эмиль почувствовал, что сделал девушке больно. Он не искал себе оправданий, он просто принял это, глубоко переживая в душе, и он не пытался заглаживать свою вину – она сама должна была понять, что пора поставить точку. - Не ищи больше с ним встреч. И прости, прости меня еще раз, - сказал он прежде, чем отпустить ее. Тереза ушла на улицу, а он продолжал стоять, смотря ей в след до тех пор, пока к нему не подскочил Тарьей, радостно крутящий в руках телефон. Только тогда Свендсен вернулся в чувства. Эмиль не зря говорил, что Тарьей сходит с ума. Когда он увидел его одного, безжизненно сидящего около стены, он уже тогда подумал, что тот головой двинулся. А потом благодарил всех богов за то, что это ему только показалось. Теперь же Эмиль не отпускал Тарьея ни на шаг, бережно прижимая к себе, когда они сидели в автобусе и пережидали многочасовую поездку в Лилехаммер. Тарьей лежал у него головой на груди, в полудреме слушал, как бьется сердце Эмиля, который в свою очередь гладил его по волосам, перебирая пальцами светлые пряди медленно, ласково, нежно. Их снова озаряло яркое солнце, от которого парни даже не пытались спрятаться. Эмиль щурился, улыбался краем губ. Было невероятно легко на душе, а ощущение такой близости словно излечивало от всех страданий и избавляло от любой боли. Именно в эти секунды Эмиль понял, насколько этот ребёнок, который в последние дни уже и перестал казаться ребёнком, нужен ему. Тарьей изменился на его глазах буквально за две недели. Жизнь его изменила. Казавшийся ранее Эмилю шутливый, веселый Тарьей, с вечной фразой: «Я молодой, а значит беззаботный!» таким больше не был. Он стал серьезнее, умнее, взрослее. Шутливым и веселым, впрочем, он остался, вот только беззаботность исчезла. Эмиль прижал его к себе ещё крепче, и Тарьей, не сопротивляясь, поддался на это, двигаясь ближе к нему, просовывая руку Эмилю под спину и обнимая его за талию. Тереза же предпочла не видеть и не слышать их – села как можно дальше и сразу взяла наушники с громкой музыкой. Лилехаммер. Маленький город в двухстах километрах от Осло, большинству людей известный как столица Зимней Олимпиады 1994 года. Общепризнанный центр зимнего спорта. Здесь уже несколько лет жил Эмиль. Пейзаж не хуже, чем в Тронхейме, зато возможностей больше. Тарьей огляделся в квартире Эмиля. Небольшая, оформленная в современном стиле, и такое чувство, что не жилая. Всё вокруг убрано, стулья аккуратно задвинуты за обеденный стол, чисто и светло, а ощущения, что мебель вся стоит только для красоты, и вообще, тут давно никого не было: минимум – полгода, хотя, на самом деле, две недели. Как так получилось, Тарьей догадывался, и от этого факта немного становилось не по себе. Однако он решил, что хватит с него переживаний за прошедшие дни, со своими девушками Свендсен пусть разбирается сам. - Ну, что ты стоишь? Давай уже, садись рядом. В Стрюн я тебя не отпущу одного – нельзя тебе. Меня там тоже вряд ли ждут. Поживешь здесь немного, - приветливо сказал Эмиль. - Да я нормально, Эмиль, - застенчиво протянул Тарьей, присаживаясь рядом с ним на мягкий и безумно удобный диван. Эмиль, как будто интуитивно, потянулся к нему, пытаясь прижать к себе. Бё покорно прильнул ближе. - Вижу я, как ты нормально! – тут же ответил Свендсен. – У тебя явная апатия. Сначала в чувства нужно тебя привести, а потом уже и домой поедешь. Только… - Эмиль остановился, он вдруг резко захлебнулся воздухом, внезапно поняв: а сможет ли он от себя надолго теперь отпустить Тарьея? Все становилось куда серьезнее, чем раньше. Привязанность становилась все больше и больше. Невольно вспоминались слова Петтера Нортуга: «А потом всё! Пропал! И никто больше не нужен!» - Что? – спросил Тарьей поднимая голову и глядя на Эмиля. Тот молчал уже долго, и Бё перепугался. Он смотрел в его карие глаза, обрамленные длинными ресницами, и видел там явный испуг. Веки непроизвольно дрожали. Эмиль собрался с силами, делая шумный глубокий вдох. - Ничего, забудь! – Эмиль закрыл глаза. - Ты опять что-то хотел сказать про меня и Терезу? – подумалось Тарьею. - Нет, - Эмиль колебался. – Нет, я другое хотел сказать… да что скрывать теперь, Тарьей, раз так получилось с нами. Знаешь, я очень боюсь, - тихо сказал он, почти не слышно. – Со мной это тоже впервые, и я вижу, что ты отвечаешь мне взаимностью… - он остановился. Бё слушал его внимательно. – В общем, чувствую я, что не смогу тебя надолго отпустить от себя… конечно, ты сейчас можешь меня в очередной раз послать, накричать на меня, сказать, что я совсем чокнулся… - Эмиль! – перебил его Тарьей. – Успокойся и не выдумывай себе лишнего. Никуда я тебя не пошлю, а кричать не буду тем более. Ну же, - он обнял руками Эмиля крепче. - Хорошо, Чертёнок, - становилось спокойнее. - Лучше скажи, как мне быть, Эмиль? У тебя в этом опыта больше, - Свендсен насторожился. – Я с Терезой плохо поступил. Больно ей теперь должно быть. Что она тебе сказала тогда, внизу отеля? Я видел, как вы разговаривали и как ты ее за плечо держал. - Честно? – Эмиль пожал плечами. – Я сказал ей, чтобы она обходила тебя стороной. – Тарьей вздрогнул. – Давай не будем это вспоминать, пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты снова страдал. Хватит с тебя. Забудь о ней, она со временем справится. Тарьей тяжело выдохнул. Но Эмиль был прав. Лучше бы она давно его обходила стороной. Бё молча согласился со словами Свендсена. Они сидели в обнимку долго – но никто не считал сколько. Было так спокойно, тепло и хорошо. Домашняя атмосфера успокаивала, осознание того, что завтра снова никуда не надо идти и можно просто расслабиться, придавали легкость. Осталось только обрести легкость в мыслях и на сердце. - Я тебе обещаю, что скоро станет лучше, - прошептал Эмиль. – И прости меня, что твои первые сборы оказались такими ужасными. Я не так все представлял. - Тихо, Эмиль. Тихо… Пальцы крепко сжали футболку на боку. - У тебя в холодильнике, наверно, пусто, как и в квартире? – серьезно спросил Тарьей, который после длительной поездки безумно хотел есть. Он мог поклясться, что если бы сейчас перед ним поставили огромную кастрюлю с супом, он бы съел его весь до последней капельки! - Если Кайя не выкинула – там есть Рэд Булл и Кока-кола! – тоном победителя ответил Эмиль. - Да-а-а!!! – Тарьей громко рассмеялся, заваливаясь на спину и приподнимая ноги от пола. – Ред Буллом-то мы с тобой наедимся! А Кока-колу, м-м-м, - он длинно и смачно протянул, - оставим на десерт! - Можно заказать пиццу, - Эмиль пожал плечами. – Или ещё что-нибудь заказать. Я уж не знаю, что ты, кроме конфет, ешь! Тарьей перестал смеяться. - А можно сделать ещё проще, - он повернулся и посмотрел на растерянного Эмиля. – Можно сходить в ближайший супермаркет и купить нормальной еды. Я от всего уже устал за эту поездку, и лучше я съем макароны, сваренные дома, чем заказанные из ресторана. Давай, ты будь пока здесь, чемоданы разбери, а я сбегаю, куплю нам что-нибудь. Тарьей сорвался с места, направляясь к выходу. Эмиль хотел его одернуть, но единственное, что успел прокричать вслед: - Чертёнок! – когда Бё уже скрылся за дверью. Эмиль недовольно выдохнул. Айфон, лежащий в непосредственной близости, манил. И нет, не поиграть на нем в игрушки и не полазить в интернете, а набрать номер Петтера. Эмиль хоть и пытался с виду держаться, самого его мучили некоторые навязчивые мысли, от которых было слишком сложно избавиться. Ими надо было с кем-то поделиться, и снова единственной верной кандидатурой для этого оказался Нортуг. Петтер ответил только с десятого гудка. - Здравствуй, Эмиль, - начал он ровным тоном, не дожидаясь, когда Свендсен скажет ему «Привет». Однако внутри него все начинало закипать, потому что Нортуг знал, что Эмиль снова звонит ему по какой-нибудь ерунде, как полагал он. - Мы не разговаривали полдня, а ты уже соскучился? – издевательски спросил он. Не все же Свендсену издеваться над ним, постоянно подкалывать Швецией и шведами. - Поговорить надо, - ответ Эмиля был беглым и кратким. Петтер вопреки своим предположениям, сразу понял, что с ним опять что-то не так. Он сел в кресло поудобнее, ожидая услышать миллион глупых слов и красноречивых фраз от Эмиля. - Поговорить надо … - передразнил Петтер его. - А я, может быть, занят. Ты об этом не подумал? Ох! Что у вас опять стряслось? Выкладывай, - понимая, что ему никуда не деться от разговоров, выдохнул Нортуг. - Помнишь, я тебе говорил, что могу испортить ему жизнь? Ну, мне кажется, это уже началось. - Пф!!! Даже не начинай этот разговор, слушать не буду! – Петтер «взорвался» мгновенно! Все-таки он был прав! Его голос резко стал истеричным и угрожающим. Петтер начал ощущать, что на этой почве у него когда-нибудь начнется нервный тик. В итоге, все же успокоился. За последние недели Нортугу до безумия надоели эти разговоры однотипные разговоры, неуверенность Эмиля в себе, да и вообще, всякая ерунда, которую изрекал Эмиль круглосуточно. Конечно, с одной стороны, Петтер понимал Эмиля – у него это все впервые, он не знает, как себя вести, как воспринимать действительность, но Нортугу хотелось, чтобы Эмиль не зацикливался над одним и тем же. Нужно было сделать так, чтобы Свендсен понимал его без лишних уговоров и разъяснений, что ничего страшного, кошмарного, от чего можно страдать и угнетать себя, не происходит. А наоборот, в его жизни появилась цель, смысл, свет в конце туннеля. Именно так Петтер видел любовь. Для его это была радость, и он не понимал, как радость может приносить столь резкую боль и переживания некоторым. «Ну, подумаешь, влюбился в парня? – размышлял Нортуг. – Я вот тоже влюбился, и что? С кем ни бывает? Да я вообще от природы неправильный!» Нортуг ощущал теперь себя не в качестве лучшего друга, а в качестве личного психолога. Причем, как для Эмиля, так и для Терезы, которая после разрыва с Тарьеем резко кинулась к нему с разговорами «о любви». В какой-то момент хотелось бросить всё, выключить свои телефоны и уехать куда-нибудь ещё дальше, на самый север Швеции, в холодные туманные горы, где ни связи, ни почты, ничего нет, и отдохнуть. Но как же он мог бросить своих друзей по сборной? Чувство долга не позволяло. А для Эмиля он был вообще уникальным в своем роде. Зная истеричного Свендсена, он думал, что тот без него просто свихнется и натворит ещё больше глупостей. Приходилось терпеть, самозабвенно совладая со своей нервной системой, которая тоже уже была на пределе. Петтер, сидя в кресле, крепко пальцами сжимал подлокотник так, что тыльная сторона ладони наливалась кровью, стискивал зубы, и слушал Эмиля. - Он опять страдает, - говорил Эмиль. - Говорит, что плохо поступил с Терезой. Это все из-за меня, Петтер, - самобичевание Свендсена не знало границ. - Не склони бы я его на этот путь, думаю, они до сих пор были бы вместе, даже несмотря на их весенние размолвки. - А помнишь, что я тебе говорил? – пытаясь оставаться спокойным, спросил Петтер. - Забудь обо всем и будет вам обоим счастье. Поверь мне, у меня в этом опыта больше. - Я не могу быть счастлив, пока он страдает, - выдохнул Эмиль. - Так сделай так, чтобы он не страдал! – воскликнул Петтер, взмахивая свободной рукой вверх. - Эмиль, сейчас все зависит только от тебя! Тем более, вы, наконец, одни, в пустой квартире, и вам никто не мешает. Хватит зажиматься, просто будь собой. - Я боюсь. Странно это все – я за парнем бегаю. - И забудьте оба о Терезе, - Нортуг не слушал предыдущую фразу. - А то заладили – надоело уже. Только и слышу от вас: «Тереза-Тереза!» Ладно, Тарьей постоянно твердит, но ты-то куда? Как будто мир замкнулся на ней! Все нормально с ней будет. Погрустит неделю, и успокоится. - Жалко ее, - Эмиль закрыл глаза. Петтер удрученно выдохнул. Его конкретно достал этот разговор. - Что ты тогда хочешь от меня услышать? А, Эмиль? Скажи мне! Что ты хочешь от меня услышать? Я пытаюсь сделать так, как тебе будет лучше, но между нами словно стена, через которую, ты меня не слышишь. - Не знаю. Петтер, Тарьей идет… Хлопнула входная дверь в квартиру. - Вот и я не знаю. Будь счастлив. И не звони мне по пустякам. У меня тоже есть личная жизнь. Тарьей вернулся, неся целый пакет разнообразной еды. Эмиль даже удивился. Необычно это было и непривычно видеть Бё в роли… «Не-е-ет!» - подумал Эмиль. Он подскочил к нему, забрал пакет и помог раздеться; пригласил его на кухню. - Ну, что будем кулинарить? – шутливо спросил он. Тарьей пожал плечами, а потом развернулся лицом к Эмилю и, улыбнувшись, делая вид, что он задумался над предложением, протянул: - О-о-о, нет. Ты не будешь. Я буду. Сиди и отдыхай. Раз ты уж пригласил меня к себе, можно я буду хоть в чем-то полезным? Не хочу обременять тебя всеми заботами. Тем более, хоть и не важный из меня повар, но пока ещё никто жаловался, - Тарьей усмехнулся, почти по-хозяйски доставая из указанного Эмилем шкафа глубокую кастрюлю и наливая в нее воду. Эмиль склонил голову, смотря в стол. Он много чего повидал за свою жизнь, и много чего мог ожидать, но вот такого… Тарьей был весел и абсолютно уверен в себе на кухне. Он быстро управился с макаронами, о которых давно мечтал, нарезал овощного салата, приправив его маслом и какими-то ароматными травками, перед запахом которых Эмиль просто не мог устоять. Пока Тарьей доделывал макароны, раскладывая их по тарелкам и посыпая сыром, он урвал прямо из салатницы кусок помидора. На щеках появился румянец. Эмиль смущался перед ним. Чувства охватывали его нежные и приятные. Прямо сейчас хотелось встать, подойти к нему сзади и крепко прижать к себе, прошептать на ухо какую-нибудь чарующую ерунду, чтобы он тоже опустил голову и залился краской. Эмиль еле сдержался, чтобы не вскочить с места. Сердце забилось сильнее, и это означало только одно. Он был без ума от Тарьея. Он, наконец, признался в этом себе. - Ну вот, - сказал Тарьей, ставя перед Эмилем тарелку и мягко улыбаясь. Эмиль посмотрел на Тарьея, потом на еду перед собой, потому снова на Тарьея. - Ну, если тебе не нравится, - виновато протянул Бё. - Что ты! – воскликнул Эмиль, отошедший от приятного удивления, хватая вилку и накручивая длинные спагетти на нее. – Садись-садись сам! Бё присел. Эмиль в эти секунды отправил макароны в рот. Эта еда была чудесна без объяснений – она просто не могла не понравится Эмилю. Ему и саму надоели все отельные рестораны, которые приходилось посещать на протяжении долгого времени. Да и что скрывать? Ужин, приготовленный Бё, был прост, но прекрасен сам по себе. - Это божественно, Чертёнок! – восхитился Эмиль. – Я и не думал, что ты так умеешь! Ты – золото. Тарьей довольно прикрыл глаза, улыбаясь. Время неумолимо шло вперед, и ночь охватывала своими объятиями город. Зажигались фонари на улицах, вывески магазинов, фары автомобилей ярким светом озаряли дороги сквозь вечерний мелкий дождь, так неожиданно заставший Лиллехаммер, когда начинало смеркаться; в домах зажигались окна. Приятный ветерок тянул из полуоткрытого окна, по полу, холодя ноги. С улицы был слышен шум города, и звук падающих капель по подоконнику. Тарьей впервые за много месяцев был счастлив. Сложно было вспомнить, когда в последний раз он испытывал подобное чувство: в феврале? Или может быть в марте? Он даже не пытался этого делать. Он просто наслаждался данным ему моментом. Рядом с Эмилем было хорошо, он принял это и перестал бояться своих чувств. Сердце колотилось чуть быстрее, руки немного дрожали, и сладкая истома накрывала голову и тело. Тянуло в сон после трудного дня, глаза закрывались сами, опора переставала ощущаться. Тарьей, облокотившись на стол, зажал лицо в ладонях, закрывая глаза. - Ну, что ты опять поник? – тихо спросил Эмиль, видя его перед собой. - Спать хочу. Поздно уже, устал, - протянул он. Эмиль все ещё держался бодряком. Он встал со стула, убрал все со стола куда подальше. Потом он подошел к Тарьею, складывая руки ему на плечи. Тарьей вздрогнул. Эмиль наклонился к нему и прошептал на ухо: - Хорошо. Отдаю тебе свою спальню в полное распоряжение, а я буду в гостиной на диване. - Нет…- послышалось в ответ, - иди ко мне, пожалуйста, хочу быть рядом с тобой всю ночь. Раз уж так – давай будем вместе. И Эмиль улыбнулся. Тарьей поднялся со стула тоже, и парни крепко обнялись, нежно прижимаясь щеками. Эмиля поглощали теплые чувства все больше и больше, и не было теперь такой силы, которая бы смогла отнять Тарьея у него. Хотелось постоянно быть вместе, хотелось прижимать его к себе и говорить приятные слова. Желания Бё были аналогичными. Только стоило оказаться обоим на одной кровати, как Тарьей сам потянулся к Эмилю, сам обнял его за бок и прижал к себе. Они были рядом друг с другом, слишком близко, чтобы сдержаться и не поддаться тяге, которую они бороли в себе долгие несколько недель. Эмиль смотрел в голубые глаза. Веки дрожали, зрачки Тарьея были расширены, и это означало, что ему нравится. Эмиль заулыбался, осознавая эту реальность; осознавая, что именно он смог дать ему то, в чем нуждался Тарьей – ласку, тепло, спокойствие, нежность и, может быть, даже свою любовь? Он всё чаще задумывался об этом. Обычной симпатией все происходящее уже было назвать сложно. Эмиль радовался в душе. Он поглаживал Тарьея за спину, медленно проводя пальцами по коже. Бё слегка дрожал, блаженно время от времени закрывал глаза и улыбался уголками губ. - Чертёнок… Обещай, что сейчас ты забудешь обо всем на свете, что тебя тяготит? Тарьей согласно качнул головой. - Ну, вот и хорошо. Тебе нравится здесь, со мной? - Очень… - А я всегда знал, что по-другому быть не может. Рано или поздно так должно было произойти. Не было других вариантов. Я сразу понял, что ты для меня значишь. Ещё тогда, в России, когда ты мою медаль себе на шею повесил! – Эмиль тихо рассмеялся. Тарьей так же не мог не усмехнуться над его словами, подхватил заливистый смех Свендсена, морщась. - Меня словно током ударило. Я был очарован, Тарьей… - длинная пауза не заставила себя ждать. Пронзительный взгляд глаза в глаза, притягивающий, заставляющий забыться. - Очарован тобой, - закончил мысль Эмиль, когда опомнился. - Ты тоже мне понравился – не хочу больше это скрывать. Но я… - Тарьей запнулся. - Я испугался и твердил себе, что так быть не должно. - Как долго мы шли к этому, Чертёнок, - выдохнул Эмиль. - Зато я теперь знаю, что такое счастье. Понял это сегодня, прижимаясь к тебе, когда мы сюда ехали. Было так тепло и спокойно рядом с тобой, как никогда раньше. - Правда? - Нет! – рассмеялся Тарьей. – Конечно, правда. Это все благодаря тебе. Я счастлив. - Я тоже счастлив, Малыш. Эмиль не сдержался. Сердце сжалось, а потом словно взорвалось – резко и неожиданно. Как будто стрелы Амура пронзили его. Терять было нечего. Он долго, в красках, представлял себе этот момент, долго думал, что будет чувствовать, и вообще, как это будет. Это было нежно и безумно приятно. Сначала дыхание обожгло щеку, близость ударила как наркотик, и так же стремительно все успокоилось. Как никогда раньше. Это отключало все мысли напрочь. Горячие губы прильнули к таким же горячим, жаждущим губам. Поцелуй был смелым, немного жадным, и хоть и не особо длинным, но запомнился. Он был нужен. Чтобы окончательно опровергнуть и подтвердить всё.