ЛЕТО В НОРВЕГИИ

Лёгкие объятия, поцелуй в губы вскользь и несколько слов: - Три, два, один, поехала! Давай, Анна! Секундомер начал отсчитывать время. Кто в Швеции не знает Анну Хааг и Эмиля Йонсона? Одна из лучших шведских лыжниц, и один из самых прекрасных шведских лыжников-спринтеров. Их знают практически все. Они молоды, по-своему успешны и интересны. А ещё – они крепкая, почти семейная, пара. В сборной для каждого они представляют собой образец, эталон любви и счастья: постоянно вместе, неразлучны, в прекрасных отношениях. Эмиль повесил секундомер на шею, прижал его поясом, чтобы не болтался, взялся за лыжные палки. Пока Анна проходила длинную тренировочную дистанцию, он оттачивал мастерство спринта по самому малому кругу, дожидался ее вблизи лыжного стадиона. Девушка была сосредоточенна, почти как на соревнованиях, и по сторонам старалась не смотреть: только вперёд или же себе под ноги. На большой петле, там, где начинался пологий, но долгий подъём, и, казалось бы, что сосредоточенности на движениях и лыжной технике должно быть ещё больше, в глаза сбоку «врезалось» красно-чёрное пятно на белом снегу. «Так не должно быть, - проскочило в мыслях, - только с утра выпал свежий снег». Анна обернулась, позабыв о том, что секунды бегут одна за другой, и остановилась, вглядываясь. Взор фокусировался, и вскоре она рассмотрела в этом «пятне» человека с лыжами и палками, который лежал на краю трассы и не шевелился. Сердце, и так бившееся быстро от физической нагрузки, защемило и заколотилось ещё быстрее. Анна резко развернулась, и со всей силы понеслась под пологий спуск, яростно отталкиваясь палками, на ту самую гору, где свалился навзничь Маркус. Девушка, не жалея себя, добежала до него и, откидывая палки в сторону, бросилась к нему, вставая на колени на мокрый снег. Хелльнер лежал неподвижно. - Господи, Маркус! – мгновенно узнавши его, Анна трясла парня за плечи. – Маркус! Ты меня слышишь? Маркус, скажи что-нибудь!!! – она нависала над ним. Разум медленно охватывала паника. Послышалось нечленораздельное мычание в снегу, и девушку резко отпустило; она заглотнула воздух, убирая руки с его плеч. «Главное, что живой!» - крутилась фраза в голове. - Ты встать можешь? – успокаиваясь, спросила она. Маркус поднял голову, немного развернулся. Его лицо было мокрое и слегка посиневшее от холодного снега, веки дрожали, зубы стучали. Он посмотрел на нее отсутствующим взглядом, хрипло протягивая: - Анна?.. Хааг интуитивно поняла, что нет смысла самой поднимать его. Она, конечно, сильная, да и Маркус не такой большой, но при такой ситуации рисковать и им, и собой не хотелось. Она встала на ноги, схватила палки и прокричала, уже спускаясь с горы: - Ты только держись! Я Эмиля позову! Он здесь, недалеко! Мчалась к стадиону на всех парах в обратную сторону трассы. Йонсон здорово перепугался, когда увидел ее, выезжающей не с той стороны лыжни. Анна буквально летела к нему. Она затормозила, резко заворачивая лыжами, у него под ногами. - Эмиль! Там Хелльнер! На снегу!!! – запинаясь и задыхаясь, быстро проговорила она. – Где наши куртки? Бери! Бери быстрее! Ему нужна наша помощь! И термос свой возьми! - Я думал, что с тобой случилось! – встревожено ответил Эмиль, сгребая всё, что лежало тут же рядом, в охапку. - Со мной всё хорошо! Бежим на гору! – девушка рванулась вперед. Она, сжимая зубы, гналась за Эмилем, который шёл чуть быстрее, и старалась не отставать. В голове крутились самые ужасающие картины, как такое могло произойти. Анна понимала, что просто так, до изнеможения, когда ноги не могут держать тебя в вертикальном состоянии, никто из спортсменов, особенно на первых тренировках, изнурять себя не будет. Женское чутьё подсказывало, что с Маркусом что-то произошло летом, и это «что-то» настолько сильное, настолько близкое к сердцу и эмоциональное, что наплевав на себя, на свое здоровье, Маркус теперь пытается забыться на лыжне, выкладываясь на двести пятьдесят процентов до состояния, когда невозможно стоять прямо. От холода в лодыжках были судороги, пальцы на руках и ногах сковывало – Маркус, пролежавши тут более получаса не чувствовал их; в голове был туман, спутанные мысли, он не ориентировался и не понимал, что надо было делать. Память словно отшибло. Пока Анна бегала за Эмилем, он кое-как перевернулся на спину самостоятельно, открыл глаза и смотрел в серое, затянутое тучами небо. Свет ослеплял, Маркус морщился, крутил головой по сторонам и пытался разобрать место, где он находится. Последние несколько часов были стерты из памяти – так сильно он себя вымотал. - Снимай с него термос и помоги надеть куртку, он ледяной, - в уши врезался тонкий женский голос. Анна и Эмиль уже были рядом с ним. Эмиль потянул его за предплечья и усадил, продолжая держать. Анна открыла термос с чаем, поднося к его губам. Маркус сделал глоток. - Пей ещё! – говорила она, настойчиво продолжая вливать в него жидкость. Вокруг всё плыло, как в размытой видеосъёмке, и звуки были краткими, отрывистыми. Хааг и Йонсон не на шутку перепугались за его здоровье – мало ли что могло произойти. Хелльнер не мог прийти в себя, хотя вдалеке очертания лыжного стадиона стали более ясными, а свет больше не ослеплял. Его лицо приняло нормальный цвет, но щеки стали красными. Начал охватывать жар, и Маркус стал проваливаться в бред. Эмиль помог надеть теплую куртку, отдал ему свои перчатки. - Ты помнишь, как тебя зовут? – спросила Анна, на что получила совершенно нечленораздельный, несвязанный ответ: - Петтер… нет… Маркус! Не оставляй меня! Я потерян… – Хелльнера передернуло. Анна огромными глазами посмотрела на Эмиля, который тоже недоумевал. Он пожал плечами, глядя на девушку, и покачал головой. Они вдвоём кое-как подняли парня на ноги и кое-как дотащили до машины. Маркуса трясло, он еле передвигал ноги и держался на лыжах. Нужны были отель, врач и тёплая кровать. В корпусе, полностью отданном шведской сборной, начался переполох. Люди были обеспокоенны. Шарлотта пронзительно быстро спускалась по лестнице вниз, к номеру Маркуса, расталкивая всех, кто мешался на ее пути. Она была ему самым близким человеком в сборной – лучшей подругой, знала практически все его секреты и тайны, и спешила скорее попасть к нему. Она слишком переживала за него, наверно, больше, чем кто-либо другой. Распахнув дверь номера, девушка влетела вовнутрь. Анна и Эмиль были здесь – стояли в стороне, обеспокоенно смотря, пока врачи сборной возились около Хелльнера. Шарлотта остановилась, огромными испуганными глазами смотря на картину перед собой. Сдавило грудь, сердце забилось часто. «Жить будет, - вердикт был ясен и краток. – Тренировки ближайшие три дня отложить». Все выдохнули с облегчением. - Что с ним? – спросила Шарлотта у Анны, когда врачи покинули номер. Шарлотта смотрела на Маркуса, аккуратно укрытого одеялом. Он молчал, хотя был в себе, и смотрел на товарищей по сборной, крутящихся в номере. Анна взяла Шарлотту под руку, и все трое - Шарлотта, Анна и Эмиль – вышли из комнаты. Только тогда Хааг начала рассказывать. - Обессиливание. Температура, - сказала девушка. Калла смотрела внимательно на нее, от безысходности кивая головой. – Переутомился твой Маркус, - Анна улыбнулась, и Шарлотта в мгновение опустила взгляд в пол. Слова задели. «Он не мой!» - подумала она, однако румянец так и прилил к щекам. Девушка зажала глаза ладонью. - С ума сойти, - пробубнила Шарлотта себе под нос. - А ещё он Петтера какого-то упоминал. Там, когда я его на горе нашла! Нортуга что ли вспомнил? – предположила Анна, пожав плечами. Шарлотта замерла в одном положение. – Я спрашиваю: «Ты помнишь, как тебя зовут?» А Маркус отвечает: «Петтер… нет, Маркус …» Я ничего не поняла! - И я ничего не понял, - вмешался Эмиль. - В общем, мы подняли еле-еле его, дотащили до машины, и мигом в отель. А теперь то, что ты видела. Держись, дорогая! – закончила Анна, потянувшись к девушке, и обняла ее. - Оставьте меня с ним на ночь одну, - прошептала Калла. – Я знаю, что делать. - Конечно, - согласилась Анна. – Идём, Эмиль, идём. Не будем мешать. Хааг взяла Йонсона за руку, и они медленно ушли по коридору. Ранняя тёмная северная ночь накрывала. Погода портилась на глазах, и мокрый снег с дождем яростно били в окно. Шарлотта вздохнула, скидывая с ног кроссовки, с себя – толстовку, и забралась на кровать. Он прилегла рядом с Маркусом, протянула руку и почти невесомо погладила ладонью его по виску, убирая волосы. Маркус неохотно улыбнулся ей. Девушку окончательно отпустила паника, она расслабилась, видя, что Хелльнер почти в порядке. Одно было плохо: горячий висок парня буквально обжег ее пальцы. - Ты меня напугал, Маркус, - ласково сказала она. – Рассказывай, что случилось с тобой? - Не рассчитал силы и свалился, - последовал ответ. Калла закрыла глаза, понимая, что он лжет ей. Ясно было дело, что первоначальная причина – не отсутствие физических сил как таковых, а глубокая душевная травма и отсутствие сил душевных и моральных; полное нежелание существовать в социуме с другими людьми, и в первую очередь с теми, кто его предал, кто сделал больно, и кого в настоящее время он ненавидел. Между прочим, Маркус неплохо продержался несколько дней: Шарлотта, видя его практически все время, даже не заподозрила подвох. Поведение, слова, - все было как обычно. Он переживал это внутри себя, и вот только утром, на шестой день, сорвался. Девушка думала, что знает его лучше. Возникло даже слабое чувство вины перед ним – она была уверена, что если бы узнала всё раньше, таких печальных последствий, может быть, удалось избежать. Теперь она была обязана обо всем узнать, и не от кого-нибудь, а от него самого. - Нет, - протянула Шарлотта. – Маркус, ты меня не понял. Что случилось с тобой до сборов? Расскажи мне, - попросила она, - тебе станет лучше. И легче. Она продолжала гладить его по виску. На глазах Хелльнера выступили слезы. - Я. Расстался. С Петтером, - отрывисто ответил Маркус. Шарлотту кольнуло по сердцу. – Некрасиво расстался, - добавил парень, и Шарлотта почувствовала ещё один «укол». – У нас не было скандала, крика, взаимных оскорблений… ничего не было, - Маркус поджал губы. – Он просто… - Хелльнер остановился. Калла лежала молча. Маркус потянулся к ней. - Обними меня, - попросил он. Девушка приподнялась, садясь и облокачиваясь спиной к спинке кровати. - Иди сюда, - сказала она. Маркус кинулся в ее объятья. Шарлотта обхватила его, прижимая к себе. Она гладила его по шее, поправляла сползшее одеяло. Он держался за нее как за спасательный круг. Неожиданно стало так тепло и свободно рядом с девушкой; Маркус смог облегченно вздохнуть. - Знаешь, Шарлотта, - продолжил он, - я никогда и никому такое не рассказывал, - он покрутил головой. – Это слишком личное, о таком не рассказывают кому попало. Да, - Хелльнер тихо усмехнулся, - вряд ли вообще кому-то об этом рассказывают. Но я знаю, что ты единственная, кто сможет меня понять… - Я тебя слушаю. - Ты же знаешь, что я и Нортуг были любовниками долгое время? – спросил он, но продолжил, не дожидаясь ответа – был уверен на сто процентов, что знает: - Поэтому у людей нашего положения есть потребность спать друг с другом… парень с парнем? Наверно звучит не совсем правильно, или даже привычно, но как факт. Бывает так. И вот в последнюю ночь перед тем, как нам надо было разъезжаться по сборным, мы тоже не упустили этой возможности… глупо, наверно, и совсем неприлично рассказывать тебе это. - Я все понимаю, - ответила Шарлотта, - ты только не волнуйся сильно, тебе нельзя. - Теперь мне кажется, это было ошибкой. Вообще, все наши отношения с Петтером были ошибкой. Сейчас я себя чувствую, как использованные перчатки. Ненужной вещью, выкинутой на свалку. Я как будто потерян в горе мусора. Ничего не хочу и не понимаю! – всхлипнул Маркус, и слеза потекла по щеке. Шарлотта потянулась, стирая пальцем ее. – Я не выдержал, Шарлотта. Мне сложно каждый раз, изо дня в день, понимать, как Петтер менял меня на своих друзей, как он говорил им хорошие и теплые слова, оказывал поддержку, а со мной играл в молчанку и только лишь иногда перекидывался бытовыми фразами. Они стали для него важнее, чем я. Он не увидел свои проблемы, и решал только чужие. - Так что же произошло? - Тот вечер стал последней каплей. Это была пятница. У Петтера за август стало традицией каждую пятницу гулять с Терезой Йохауг. Он приехал из парка, мы перекинулись с ним парой острых выражений, но в итоге все закончилось тем самым. И знаешь, мы бы разъехались спокойно наутро, но… - парень закусил губу, - но телефонный звонок не успокаивался. Раз за разом. Я просил Петтера выключить телефон и надеялся, что он так и сделает. Но Нортуг выбрал иной путь – как будто ничего не было, он встал с кровати, накинул на себя халат и отправился на балкон разговаривать. Звонил Свендсен. Я был подавлен первые секунды. Но потом такая злоба накатила! Я не хотел его больше знать! Я встал, покидал все свои вещи в чемодан, и ушел, хлопнув дверью. Петтер этого даже не заметил! – закончил Маркус. Шарлотта была под впечатлением от рассказа. - Мне так больно, Шарлотта. Ведь я его до сих пор люблю, - он зажмурился. – Люблю. Но я не могу такое простить. Это сильнее меня. И я никогда его не прощу. Я однажды закрыл глаза на его поступки, дал второй шанс, но август… все с новой силой! Ещё больше! Ты помнишь, когда летом ты держала меня на дорожке у отеля? Я думал, что убью его в тот день… – голос становился истеричным, и Калла отчаянно сдерживала Маркуса, чтобы тот не начал дергаться. – Мне слишком больно! Я решил, что я смогу найти себя на трассе. Утром я засек время, и пошел по дистанции Олимпийского марафона… я так глуп, - он замолчал. - Ты не глуп, - девушка покачала головой. – Это эмоции, но и себя надо беречь. - Шарлотта… ты такая хорошая, такая добрая. Всегда со мной, чтобы ни случилось. Мне иногда кажется, - Хелльнер усмехнулся, - что если я буду однажды гореть в аду, ты пройдешь любой сложный путь и вытащишь меня оттуда, а по дороге ещё и убьешь всех чертей. - Ты мой хороший друг, и это будет правильно. Ты бы ради меня прошел такой путь? - Ради тебя – да! – не колеблясь, ответил Маркус. - Вот видишь. А Петтер, как бы это горько не звучало, такой же. И Тереза, и Эмиль – его лучшие друзья. Он горой за них. Да, он не прав в этой ситуации, но и ты не прав тоже. Но я тебя понимаю, когда такое повторяется ни раз и не два – конечно, стоит задуматься. Ты не говорил с ним после того случая? Может, попробовать ещё раз? - Нет! – безапелляционно «отрезал» Маркус. – Дважды да в одну реку… Шарлотта по его тону всё поняла. Она наклонилась и поцеловала Маркуса в лоб. Кайя приехала в Лилехаммер без предупреждения, когда Эмиль и Тарьей были в спортзале. Она огляделась в квартире. Было очевидно, что Эмиль в последнее время тут живет не один. А с кем? Она огляделась внимательнее. Девушка давно не общалась с Эмилем. Они созванивались пару раз после его дня рождения, но не более. У Свендсена на нее просто не было времени. Однако она сама о нем не забывала, и по привычке, когда выпал свободный день, приехала к нему на квартиру. Толи поговорить, толи ещё что – она не знала. Как получится. Отношения между ними были не определенными, да и вообще это уже было сложно называть отношениями. Хотелось решить всё окончательно. Кайя прошла немного вперёд: в квартире было не то, чтобы совсем грязно, но явно видно, что не убрано. На столе ровной стопой стоял десяток одинаковых пустых коробок от пиццы, под столом – примерно столько же пустых бутылок от Кока-колы. На диване в гостиной хаотично валялся плед, кровать в спальне тоже была не убрана. Первое предположение о том, что Эмиль мог найти себе какую-нибудь другую девушку, развеялось в мгновение. Неаккуратно, с бряцающим звуком, кинув ключи от машины на обеденный стол, оставив свои вещи тут же, в просторной кухне, а так же два пакета с едой, которую так кстати она купила по дороге, Кайя принялась убирать весь бардак. Ворча себе под нос, сначала свернула плед на диване, потом заправила кровать, попутно находя чужие мужские вещи и одежду. Картина была неоднозначная – как будто она попала в чужую квартиру; что думать - девушка тоже не знала. Кайя приготовила ужин и решила дождаться Эмиля: одного или нет, ее этот факт не задевал. Говорить никаких неприятных слов, а тем более устраивать скандалы, Кайя не собиралась. Она и сама все прекрасно понимала. В дверном замке послышался звон ключей, а вслед за ним заливистый смех двух мужских голосов. Тарьей и Эмиль, как обычно, были в приподнятом настроении, веселились и прикалывались друг над другом, чудили, одним словом, «сходили с ума по-своему». Эмиль зашел первым. - А я ему говорил, ну не трогай ты ее! – звучал задорный протяжный голос Бё. – Так нет же… - Тсс! – Эмиль резко повернулся к нему так, что Тарьей даже немного отшатнулся от него назад. Эмиль рукой поймал его за предплечье, сжимая, что Бё поморщился. – Тихо, стой тут, - прошептал он, отпустил Тарьея, делая шаг вперед и внимательно смотря перед собой. Тарьей только пожал плечами, пока что он не замечал чего-то особенного в квартире. - Кайя? – громко, но осторожно прокричал Эмиль, идя вперед. - Кайя-Кайя! Двадцать пять лет уже Кайя! – незамедлительно послышался ответ, и Эмиль свободно выдохнул, закатывая глаза и недовольно искривляя брови. - Можешь проходить, - сказал он Тарьею. Свендсен распахнул большую раздвижную деверь, ведущую в гостиную и всю остальную квартиру. Сначала в нос ударил резкий запах вкусной еды, затем он увидел и саму Кайю, сидевшую в кресле и читавшую газету недельной давности. Газету, впрочем, она отложила, поднимаясь на ноги. - А я думала, что ты и забыл, как меня зовут! – сказала девушка вместо приветствия, подходя к Эмилю. Холодные дежурные объятия не заставили себя долго ждать. Она на секунду замерла около него, но вскоре отдалилась, ничего не почувствовав. В гостиной появился Тарьей. – И тебе привет! – она дружелюбно помахала ладошкой. Эмилю стало слегка неловко перед Бё за столь неожиданный визит мисс Экхофф. Он замялся, а вот самому Тарьею было всё равно. Он понимал без объяснений окружающую обстановку. Как ни в чем не бывало, не задавая лишних вопросов, Кайя пригласила парней за ужин. Те были немного зажаты и смущены, но от хорошей еды не отказались. Они переглядывались друг с другом. Свендсен был в замешательстве, ожидая слегка другой ее реакции. Она разложила по тарелкам приготовленное, и присела сама в самый торец стола так, что они оказались по обеим сторонам от нее. - Ну, расскажите, как провели лето? – Кайя посмотрела по очереди сначала на одного, потом на другого, как будто так все и должно быть, а подобный разговор у всех троих в порядке вещёй. Девушка лукаво улыбнулась, Тарьей молчал, а Эмиль продолжал недоумевать в мыслях. Возникало ощущение когнитивного диссонанса и того, что тут что-то не так. - По горам лазали… - протянул Эмиль с набитым ртом, что слова были еле различимы. Кайя поморщилась, пытаясь разобрать, что он говорит. - И больше ничего не делали? – уточнила она, ведя бровью. - Нет, - подтвердил Свендсен. - Не похоже на тебя, Эмиль Хегле, - ответила Кайя. – Ой, как не похоже. Тарьей продолжал молчать. Нависла неловкая тишина. В голове Кайи крутились тысячи разнообразных мыслей. «А часом, не заболел ли ты?» - хотела подцепить она Свендсена, но сдержалась, хотя знала, что Эмиль поймет и оценит шутку. Только рассмеялась в мыслях и продолжила кидать краткие взгляды на обоих. Эмиль и Тарьей были сосредоточены на своих тарелках и не поднимали головы. Девушка быстро сообразила, что всё не просто так. Она улыбнулась краем губ, и Эмиль боковым зрением заметил эту ехидную улыбку. - Он живет у меня, потому что ему негде жить! – истерично выпалил Свендсен сквозь тишину. Тарьей вздрогнул, глядя на него, а Кайя чуть не подавилась едой. Теперь она усмехнулась вслух, закрывая глаза. – Что? – так же истерично добавил Эмиль. - Эмиль, - протянул Тарьей. Кайя начала непрерывно смеяться над ними. - Случаем, не нужна ли Тарьею квартира? – поинтересовалась она, делая такой тон голоса, что это было больше похоже не на вопрос, а на какое-то издевательство. - Нет! – ответил Эмиль. - Да! – одновременно перебил его Тарьей. Парни посмотрели друг другу в глаза и тут же замолчали, а Кайя даже не пыталась сдерживать себя. - Забавные, - кинула она. Стало снова тихо. Эмиль уже и не знал, что думать, что говорить и как действовать. Ничто не подчинялось его разуму и пониманию. «Что тут вообще происходит?» - в один момент хотел спросить он. Жизнь с Тарьеем настолько выбила его из окружающей действительности, что возвращаться обратно было немного сложно. Ведь он реально за этот месяц позабыл обо всем, что его тяготило и могло причинить неудобства. Вдвоем было настолько хорошо и легко, что словно по велению волшебной палочки проблемы и невзгоды были отделены от них. Впрочем, насколько смог убедиться Эмиль за этот вечер, Кайя такой, чтобы прям обширной проблемой, не становилась. Наоборот, она юморила, подкалывала их и вела себя настолько свободно и расковано, что ему казалось, что она не та, с которой он встречался и имел близкие отношения несколько лет, а хорошая подруга, посвященная в избранный круг людей, знающих их «маленький секрет». Сама же она только начинала догадываться. - Что дальше планируете делать? – поинтересовалась девушка, довольно лыбясь. Она встала и убрала тарелки со стола. Вместо них появились более маленькие и чистые. На них она разложила только что испеченный сладкий пирог. - Разъедемся по сборным, - ответил Тарьей. – А потом и сезон начнется. Не знаю, смогу ли я попасть в основную сборную? - он пожал плечами. - Ты мне обещал, когда мы отмечали твой день рождения, - недовольно пробубнил Эмиль себе под нос. – Ой. Кайю вновь начал раздирать смех. - Вам чай налить? – спросила она, пытаясь не выдавать себя. – Или снова будете Кока-колой упиваться? – она вспомнила, сколько ещё бутылок стоит в холодильнике. – А то смотрите, скоро из ушей течь будет! – ворча, добавила девушка. Эмиль передернул бровями, и смех на всю квартиру вскоре стоял уже ото всех троих. Тарьею Кайя даже понравилась. Она показалась ему такой веселой, простой, доброй и совершенно не истеричной. Он представлял себе ее немного по-другому. За окном начинало темнеть. Серостью покрывался город, однако на улице было на удивление свежо после только что прошедшего проливного дождя. Тяжелые капли слетали на землю с деревьев и крыш домов. Листья, начинавшие желтеть, свисали под тяжестью влаги вниз. Аромат осени разрезал воздух. Расслабившись, разговаривая с Эмилем и Тарьеем, Кайя смотрела в окно. Парни тоже расслабились и перестали вести себя скованно. Слова стали более легкими, однако осторожными. Они пытались не выдавать себя, ну, или, по крайней мере, делать так, чтобы она не догадывалась. Ну, живут и живут вместе? Мало ли причин совместного проживания? - В горах в этом году отвратительно было, - спокойно вещал Эмиль. - Я десять раз пожалел, что поехал. Надо было в городе сидеть и тут на стадионе тренироваться. Пользы было бы больше. Но как получилось. - А мне понравилось, - перебил его Тарьей. – Для меня с основной командой - всё впервые было. Интересно. - Ну, не считая того дня, когда мы твой день рождения отмечали – скукота! Я извелся весь. Под конец на стену лез, ну и… да, ты сам все остальное знаешь! – Эмиль усмехнулся. – А ты-то зажег! Я не ожидал от тебя такого, - он кратко посмотрел на Тарьея. Бё стеснялся. Кайя внимательно слушала. - Кайя, - обратился Эмиль к девушке, и она повернулась к нему, - представляешь, так зажигал с Шарлоттой Каллой, что я даже начал ему завидовать! – рассмеялся Свендсен. Тарьей решил ничего не говорить про танцы Эмиля с Терезой. – Прям столько страсти, столько страсти… - задумчиво протянул он. - Эмиль, прекрати, - одернул его Тарьей. – Сколько раз говорить, не в себе я был. И ты знаешь почему. - Да, несчастная любовь, я помню, - сказал Эмиль. - Несчастная любовь? – заинтересованно переспросила Кайя. - Ну, было дело, - виноватым голосом подтвердил Тарьей. - Интересно, - девушка окинула Тарьея вопрошающим взглядом. - О нет! – Бё развел руками, обращаясь к Экхофф. Он улыбался. – Ты только избавь меня от рассказов! На удивление себе, Тарьей ничего не почувствовал, говоря о Терезе. Он иногда думал, а что с ним будет, если кто-то ещё захочет поговорить с ним о Йохауг? Как ему будет? Душа мгновенно засияла. Никакой тяжести на сердце неожиданно не возникло. Только хрупкий обломок мысли, что он сделал ей больно, ещё самой низкой, глухой нотой витал в голове. Тарьей ощущал совсем иное. Это чувство снова звалось любовью, только теперь к другому человеку. Он улыбнулся в мыслях, и огонек радости разжигался внутри. Он осознал это и кратко посмотрел на Эмиля. Тот что-то продолжал рассказывать Кайе, пока он витал в облаках. Девушка уехала вечером. Сначала добродушно распрощавшись с Тарьеем, затем по привычке потянулась к Эмилю и как бы невзначай вскользь поцеловала его толи в губы, толи в щеку, на секунду застывши. После чего, загадочно улыбаясь, мигом покинула квартиру. Все это происходило на глазах Бё. Эмиль пытался начать негодовать, и уже подыскивал оправдания перед Тарьеем ее действиям. Единственное, что он так и не знал, что ко всем этим выходкам Тарьей относился совершенно равнодушно. - Это не специально! – истерично выдал Эмиль и широко распахнул глаза. Внутри, от ожидания реакции Бё, словно горы переворачивались основанием к небу. Тарьей звонко рассмеялся, его чуть пополам не начало сворачивать от громкого и заливистого смеха. - Дурак ты, Эмиль! – брызнул он, расправляя плечи и подходя к нему. Руки мягко легли на плечи и потрепали сквозь ткань футболки. Пробежала невидимая искра, и взгляды встретились. - Я не хотел! Я клянусь тебе, Чертёнок, я не хотел! – бегло продолжал Эмиль. – Я люблю тебя, Тарьей! – у Свендсена чуть не началась истерика. Потом он замолчал, осознавая то, что сказал только что. Растерянным взглядом он смотрел на своего Малыша. Охватил испуг, но мгновенно отпустило, когда он сам услышал слова схожие: - Я тоже люблю тебя, Эмиль, - грудным голосом ответил Тарьей. Он улыбнулся, прильнув к его губам, не желая слушать иных слов. Он вовлек его за собой в медленный, продолжительный поцелуй. Нежность и сладость обволакивающе накрывали сверху, поглощая собой. Они, целуясь и обнимаясь, переместились в гостиную, прижались к свободной стене и продолжали дарить друг другу свою ласку. Эмиль расслабился. Стало невыносимо хорошо. Даже слишком. Слишком до того состояния, что называется возбуждением. Легкая дрожь, приятная тяжесть, туман в голове – все это обоих накрыло пеленой. Эмиль оторвался от поцелуя, качнул головой в сторону спальни, взял Тарьея за руку и повел за собой. «Вот он, тот самый момент, когда страсть топит обоих, и уже ничего не соображаешь! Только, как на автопилоте, делаешь то, что хочет твой любимый и что ему нравится!» Потянувши его на себя, они упали вместе вниз, перекатились через бок, и вскоре Эмиль навис над ним. Дыхание было тяжелое, частое, и взгляд такой, как никогда – пронзительный, притягивающий и жаждущий…