ЛЕТО В НОРВЕГИИ

Финальные сборы – в норвежском Бейтостолене – излюбленное место спортсменов-зимников из разных стран. Хорошая трасса, холодная, но довольно приятная осенняя погода, живописные места – одним словом, родная горная Скандинавия. Лыжники, у которых сезон начинался чуть раньше биатлонистов, оказались здесь первыми. Вот уже несколько недель Тереза осознанно избегала общества Петтера, и при любой встрече старалась увернуться от него. Девушка так и продолжала думать, что причиной разрыва между ним и Маркусом является именно она, а не кто-то ещё. Это давило на душевное состояние: мало того, что она морочилась из-за Тарьея - вторая проблема мёртвым грузом легла на ее плечи. Петтер, конечно, много раз говорил ей, чтобы она не забивала голову. Только как тут не забьёшь? Тереза имела возможность видеть Нортуга большую часть суток, и каждый раз, когда она сталкивалась с ним, понимала, что ничего не меняется: Петтер так больше и не может найти общего языка с Хелльнером. Он, по своему обыкновению, старался не показывать своё разочарование и удручённость на публику, но она-то знала. Ощущала десятым чувством. Петтер так же постоянно наблюдал за Терезой. Она, в отличие от Нортуга, постепенно приходила в себя. Это было долго, медленно, трудно, но ей удавалось справляться с собой, удавалось гасить в себе режущие чувства. Конечно, она ещё часто вспоминала о Тарьее, и ее состояние не было идеальным, но воспоминания становились менее красочные, менее эмоциональные. Они больше не овладевали ей сутки напролёт. Теперь по ночам она могла спать спокойно. Единственное, что боялась девушка, снова встретиться с ним. Понятно было, что однажды это произойдёт. Главное, опять не сорваться: грань всё ещё оставалась тонкой и очень хрупкой. Тереза настраивала себя на благоприятный исход. Однажды вечером, когда все тренировки закончились, и спортсмены имели возможность посветить себя личным делам, Петтер специально дожидался Терезу в холле отеля. Ему было необходимо поговорить с ней по душам, как много раз они делали это раньше, и выяснить, как она, не расстроена ли из-за него. - Тереза! – тихо окликнул девушку Нортуг, когда та подходила за ключами. Она развернулась, внимательно смотря на него. Затем забрала ключи и жестом показала, что разговаривать с ним не хочет. Чтобы остановить, Нортугу пришлось встать. Он за запястье поймал ее и практически насильно заставил присесть, выбрав для этого самый дальний и уединённый диванчик. - Нет, Петтер. Разговаривать сейчас – не лучший вариант. Тереза чувствовала себя явно некомфортно, и Нортуг видел это. Однако она стойко держалась, ожидая, когда Петтер заговорит. - Тереза, я уверяю тебя, что всё хорошо, - медленно и четко проговорил он. Петтер стоял перед ней и смотрел сверху в глаза. - Ну, посмотри на меня, со мной всё нормально! Я такой, как обычно, - он, развел руками, в одной из которых держал айфон. Нортуг обернулся вокруг своей оси перед девушкой на все триста шестьдесят градусов; после чего положил трубку на столик рядом. - Знаешь, - ответила Тереза, - а я верю, что вы ещё можете быть вместе, поэтому не хочу вам мешать. Маркус рядом, в этом отеле, он в любой момент может нас увидеть. Ты только представь, что он может о нас сочинить себе. Ну, тебе это надо? – спросила она. - Брось, - пренебрежительно отмахнулся Петтер и сел рядом с Терезой. - Он знает, что меня девушки не интересуют от слова «совсем», и что у тебя и меня ничего не может быть. Он развернулся к ней и продолжал смотреть в глаза, в надежде, что она поймет его. Он всем сердцем и всей душой не желал, чтобы Тереза отдалялась от него. Нортуг будто наперёд знал, что, общаясь с ним постоянно, ей будет лучше. Сначала так и было, Тереза действительно расслаблялась, разговаривая. Петтер был замечательным слушателем. Но со временем, за место одних переживаний приходили другие, и девушка вновь не могла себя чувствовать нормально. - Меня это не успокаивает, - сказала она. - Ты не должен жертвовать собой ради девчонки, - Тереза рассмеялась, - которую парень бросил, если ты ее не любишь. Это глупо! - Ничего не глупо, - перебил Петтер, говоря безумно уверенным голосом.- Ты ерунду-то не говори! Я тревожусь за тебя как друг, и мне не безразлично, что с тобой. Мы – одна команда! Какая бы упорная борьба не была бы между нами на трассе – за трассой все за одного! Тереза робко улыбнулась. - Да уж, - протянула она, - слышала я, что бывает за трассой, - имея в виду Эмиля и Тарьея, - это чуть ли не феноменально! – она практически восторгалась. - Ты только снова себя не накручивай из-за них, пожалуйста. Не хватало нам ещё одного «лета в Норвегии»… вернее, зимы теперь. Нервный срыв перед стартом Олимпийского сезона – это не дело и на пользу никому не пойдёт. Кстати, - Петтер замолчал на пару секунд, - ты, наверно, уже знаешь, что сегодня и завтра сюда приезжают биатлонисты? - Сегодня? – переспросила девушка, вздыхая. - Первая сборная сегодня, вторая – завтра. Так что будь осторожна. Оба будут здесь. Тереза опустила голову, быстро перебирая пальцами. - Ну, что ты опять? – Петтер потянулся и приобнял Терезу за плечи, видя, как поменялось лицо Йохауг. Ее было жалко. Минуты шли вперёд, а Тереза так и продолжала сидеть с Нортугом. Несмотря на всё, он смог ее немного успокоить и уверить, что расстраиваться из-за него не стоит. - Что было, то прошло, - практически смеясь говорил он. Тереза чувствовала в его голосе сарказм и знала, что обычно так Нортуг ставит завесу в себе от боли и душевных страданий. Она неодобрительно покачала головой. Вскоре на горизонте, вернее, на лестнице, ведущей с этажей, появился Маркус. Девушка словно чувствовала, что он спустится. Когда она увидела его, ей захотелось сорваться с места и убежать, краснея. Но незаметно сделать это никак было нельзя – означало подставить Нортуга ещё больше. Тем временем Хелльнер уверенно направлялся к их диванчику. Сердце Терезы заколотилось быстро, она испугалась и медленно отодвинулась от Петтера, снимая со своих плеч его руки и молясь всем богам, чтобы Маркус ничего не подумал лишнего. От Хелльнера в подобной ситуации можно было ожидать, что угодно. Взгляд, как обычно, резкий, с ненавистью и злобой ко всем норвежцам. Йохауг отметила это для себя и решила, что чтобы не случилось перед ее глазами, вступать ни в какую перебранку она не будет. Тереза замолчала, закрыв ладонями рот. Маркус тихо присел на диванчик напротив. Нависла тишина. Хелльнер сверлил взглядом то Петтера, то Терезу по очереди. Демонстративно поворачивал голову из стороны в сторону, будто изучая обоих. Он думал о том, насколько же может быть велика человеческая наглость, которую он видел в Петтере. Маркус не предполагал, что однажды случиться так. Чувство того, что его предали, поменяли как перчатки, опять разгоралось в нём. - Хорошо время проводите? – в своём издевательском тоне спросил он. Петтер за словом в карман не лез, ответил сию минуту, так же нагло и стервозно, с язвительной улыбкой на губах и аналогичным прищуром: - Замечательно! Ты даже не можешь представить себе, как! - Поди, уже рассказал ей, - он качнул головой в сторону Терезы, - какой Хелльнер плохой? – продолжал швед. Началась словесная перепалка. Тереза героически сдерживала себя, чтобы не включиться в их так называемый разговор, и не сказать, как оба неправы. Она твердо решила молчать, что бы те не несли. Много нового и неприятного от Маркуса пришлось ей выслушать и о себе. Петтеру стало даже стыдно, что его бывший любовник так говорит о девушке. - Всё! Прекращай! – сказал, как отрезал, Нортуг, когда ему надоело. Маркус громко рассмеялся перед ними, опрокидываясь назад и слегка приподнимая колени. Смех был издевательским, слегка наигранным. - Не буду вам мешать. Общайтесь, голубки! – кинул он и собрался уходить. - Чокнутый, - тихо пробубнила Тереза. Она снова начинала нервничать, и слова Нортуга о том, что всё хорошо, медленно разбивались в ее сознании о нелестные и издевательские слова, сказанные Хелльнером. Йохауг кое-как боролась с желанием, чтобы теперь не накричать на Петтера, и высказать подробно всё то, что она о нём думает, и как он неправильно поступает, лишая себя некоторых важных в жизни вещёй. Эмоции эмоциями, но планку нужно чётко держать. И, наверное, на этом бы всё закончилось, и Маркус ушёл, не зазвони у Петтера айфон. Хелльнер мигом оглянулся на музыку, даже быстрее, чем Петтер сообразил, что этого у него. Веселая мелодия тихо разлеталась по холлу. Нортуг только потянулся взять, ничего не подозревая, как Маркус его опередил. Он яростно посмотрел на Хелльнера, а Тереза в это время подумала, что он сейчас набросится на него и убьет. За всё. - Эмил Хейле Свенссон! – на шведский манер, медленно, громко так, что слышно было на весь холл, зачитал Маркус имя с экрана. Петтера бросило в жар, он резко вскочил, перепрыгнул через ноги Терезы, и оказался около Хелльнера. Маркус вытянул руку, показывая экран Йохауг. - Ты это видишь? – напористо поинтересовался он у нее. Девушка подавилась воздухом в эту секунду от чрезмерной наглости. Маркус был как разъярённый зверь. Она сразу поняла, что такие сильные эмоции от входящего звонка у парня не просто так. Было очевидно, что между ним и Петтером это давно больная тема. Осколки из мыслей и событий начинали складываться в единую картину у нее в голове. Петтер подошел ещё ближе к Маркусу и потянулся, чтобы отобрать айфон, который все так же проигрывал музыку. - Не-а! – ехидно сказал Маркус, вытягивая руку в сторону. – Сегодня ты занят для Свендсена, - делая вид, что разочарован, добавил швед, качая головой. Он нажал на экране «отклонить вызов», и айфон перестал звонить. Петтер яро толкнул Маркуса в грудь, а тот откинул трубку к дивану, прямо Терезе в руки, и нагло добавил: - Ой, - и поджал губы. Затем он ушёл куда-то на улицу, пока Петтер не успел чего-либо сказать и сделать. Нортуг опустился и сел. Он был растерян. Так сильно его не унижали ещё никогда. Тереза робко держала в ладонях айфон, мирно смотря перед собой. Это только с виду она была такой спокойной, на самом деле внутри нее разгорался огонь, и она уже подыскивала в мыслях слова, которые теперь точно выскажет Петтеру. Эмиль приехал в Бейтостолен поздним вечером, когда уже нормальные люди спят и видят десятый сон. Быстро заселился в один из корпусов отеля, оказавшийся не тем, где жили лыжники, оставил свои вещи в номере и ушёл гулять. Ему надо было срочно расслабиться и размяться после многочасового пути по заснеженной дороге. Ноги затекли, в глазах была дымка от напряжения и взгляд плохо фокусировался. Он знал, что Петтер здесь и безумно хотел встретиться с ним – уже не помнил, когда они виделись в последний раз. А ещё надо было с кем-то провести ночь – последнюю, перед тем, как он встретится после почти пятинедельной разлуки с Тарьеем. Свендсен буквально считал минуты до того, как его Малыш приедет, как он увидит его, бросится на шею, крепко обнимет и будет целовать – час, два, не важно – главное, что он снова будет с ним. Эмиль набрал номер Нортуга. Скинутый звонок его удивил, перезванивать он не решился и отправился сам на поиски друга – далеко он быть всё равно не мог. Петтер так и сидел с Терезой в холле своего корпуса. - А теперь слушай меня внимательно и не перебивай, - серьёзно и настойчиво говорила Тереза, - шутки закончились, и всякие нелепые оправдания, вроде «Всё нормально», я слушать больше не желаю. Петтер, поняв всю серьезность ее тона, только согласно качнул головой, сглотнув. - Я не знаю, что сейчас было, и знать не хочу, - продолжала девушка, - но завтра же, завтра, Петтер, - она эмоционально выделяла каждое слово, - ты выйдешь на тренировку, встретишь там Хелльнера, и при мне извинишься перед ним за всё, что случилось этим вечером. - Но Тереза, - хотел возразить Нортуг. - Никаких Тереза. Ты сделаешь это ради меня. Я до этого дня была наивная слишком, пустила все на самотёк, думала, что вы одумаетесь, от тебя отдалилась специально, но теперь я поняла всё. После вот этого звонка Эмиля, - девушка по инерции показала рукой на айфон, - недостающий кусок картины дополнил ее полностью, и сочинять что-то ещё больше нет смысла. - Почему ты хочешь меня унизить перед ним? – завопил Нортуг. – Он сам ушёл от меня! – уверенно сказал он. - Сам – да не сам, как выясняется. Я сказала тебе, не сочиняй. И если хочешь, чтобы наши отношения остались прежними, поговори с ним. Я уверена в том, что между вами ещё не всё потеряно. Нужно только найти правильные слова. Хелльнер – не дурак. Он эмоциональный, но поймёт. - Ему уже не нужны мои объяснения… Петтер хотел рассказать ей, что услышал недавно про Маркуса и Шарлотту, но не успел. Тереза смутилась. Господин Свендсен появился на входе в отель, сияя улыбкой чеширского кота во все зубы, и готовый наброситься на Нортуга с распростёртыми дружескими объятиями. Он быстрым шагом направлялся туда, где сидели лыжники. Приветствовали друг друга совместными объятиями на троих, после чего он устало присел напротив. - Не-е-ет! Даже не говори мне, сколько мы не виделись! – остерег Эмиль Петтера, когда тот раскрыл рот и хотел сообщить ему цифру. Он будто прочитал его мысли. - Предусмотрительный! – засмеялся Петтер. - Он способен чуть ли не в часах сказать, кого и сколько он не видел! – поведал Свендсен Терезе. Та согласно кивнула головой, улыбаясь. Вся троица долго и приветливо сидела и общалась. Время было уже за полночь. Суета в холле стихла, многочисленные спортсмены и отдыхающие разошлись по своим номерам. Общество Эмиля совершенно не напрягало Терезу, наоборот, с ним удалось найти другие, отвлечённые темы. Стало даже интересно. Тереза и Петтер успокоились, позабыв о предыдущих разногласиях. Она больше укоризненно не смотрела на него, а он смирился с тем, что ради нее его ждет не самое приятное объяснение с Хелльнером. Очередное. Они собрались расходиться, и разошлись бы спокойно, не случись очередная сцена, устроенная Маркусом. Он в этот вечер, плавно переходящий в ночь, будто с цепи сорвался. События нанизывались одно на другое, пирамида была всё больше. Выпутываться было сложнее. Швед появился неожиданно и был не один, с Шарлоттой. Петтер, только заметив их, стазу же напрягся. По-другому он и не мог. Просто так Хелльнер посреди ночи с девушкой, пусть даже партнершей по команде, в номер к себе бы не шёл. Услышанная на улице фраза «Хелльнер и Калла. Вместе» мгновенно приобрела смысл. Особенно после того, как Маркус, не сдерживая своих эмоций и никого и ничего не стесняясь, зажал Шарлотту прямо у стойки ресепшн, сложив ладони ей ниже пояса. Девушка не пыталась выпутаться, оторопев, и для всех, кто это видел, картина означала только одно. - Ты что делаешь? – тихо и испугано спросила Калла, смотря огромными недовольными непонимающими глазами. Она сама не ожидала таких действий от него. – Мы же договаривались. - Видишь эту троицу на диване? – он еле заметно качнул головой. – Пусть Нортуг видит. Шарлотта медленно отдалилась от него, даже не посмотрев в сторону. - Так не делают, Маркус, - девушка пыталась начать злиться. – Есть другие способы. - Потом объясню, что способов других нет, - бегло шепнул он, схватил ключи в одну руку, запястье Шарлотты - в другую и увёл ее за собой. - Что. Это. Было. – Медленно и чётко проговорила Тереза, не поднимая головы и не смотря ни на Петтера, ни на Эмиля, который тоже, мягко говоря, наблюдаемой картиной удовлетворён не был. – Ты знал? Реальность в сознание Терезы перевернулась в очередной раз – она уже со счёта сбилась, какой за вечер. Ее предыдущие слова вновь разбились как стекло о камень, а перед глазами застыла одна картинка. Любые доводы стали пустыми. Девушка больше не верила ничему и никому. Давно знакомые люди открывались в новом свете, не в самом лучшем. Идеально выстроенный мир рушился, как песочный замок под напором волны. Она вынесла так много лжи в столь короткий промежуток времени, что ее душа была переполнена. От того, что ложь вскрылась – было ещё хуже. Лимит любых возможностей был исчерпан. - Тебе девушка задала вопрос, - грубо напомнил Эмиль Петтеру, что молчать не стоит. – Объяснись, - потребовал он. – Мне тоже интересно, как ты мне два месяца небылицы рассказывал. Но Петтер молчал. Сказать было нечего. Он понимал, что его личная жизнь давно стала не личной, и вышла за рамки, и теперь каждый из них был вправе узнать, что у него и как. Было видно, что все трое были по-своему бестактны: Эмиль из-за того, что звонил, когда не следует; Тереза – что сделала из Нортуга личного психолога, а Петтер потому что вовремя не смог сказать обоим «нет». Только теперь, когда было поздно, до всех это дошло. Тереза подняла голову и удивленно посмотрела на Эмиля. Ее глаза были налиты слезами. Она чувствовала, что медленно срывается: преследовал частый пульс, который отдавал болью в виски, и в глазах было неприятно. Ей стало жарко, и нужен был воздух. Эмиль же чувствовал, как атмосфера вокруг него приобретает нервозный характер. Витал запах истерики. - Ты подставил и нас, и себя, - не успокаивался Эмиль. – Что тебе мешало сказать нам «Идите оба к чёрту, у меня тоже есть личная жизнь», а, Нортуг? Йохауг сорвалась первой, когда закончились силы сидеть и слушать всё это. Девушка резко вскочила на ноги, обернулась, а потом, как испуганная лань, кинулась бежать, что было мочи, куда глаза глядели – на выход из здания, где тёмная и холодная ночь с кружащим белым снегом давно овладела городом, и только свет от ярких фонарей разрезал кромешную тьму время от времени. Эмиль провожал ее испуганным взглядом. Он разрывался от нахлынувших эмоций – и самому было тошно от сложившейся ситуации, и Терезу жалко. Хотелось и Нортугу голову на место поставить, но и Тереза убегала непонятно куда, совсем одна, без верхней одежды. Он выбрал Терезу. Перед ней чувствовал большую ответственность. Схватил лежавшую рядом с собой куртку и полетел на всех парах за ней, бросив Петтеру, оставшемуся сидеть одному, парочку бранных слов: - Кретин. Просто кретин ты, Нортуг. Подумай над этим. Эмиль нёсся за Терезой, не успевая – он был не готов к тому, что девушка будет бежать так быстро. Она буквально на глазах удалялась от него. Он боялся потерять ее из виду – белый снег стеной накрывал город, впереди были лишь размытые, еле различимые очертания. Под ногами хрустело. Он утопал, скользил, время от времени кое-как сдерживая равновесие. Тереза не останавливалась, а дорожка вдоль корпусов отеля, уходящая в лесопарк, никак не заканчивалась. Фонари стали реже, и света уже не хватало. Он бежал по следам, которые оставляла она. - Тереза, Тереза… - повторял Эмиль. – Остановись, слышишь меня? Остановись, пожалуйста. Я знаю, что ты можешь бежать хоть тридцать километров в одном темпе, но это не выход! – захлебывая воздух, кричал он. Тереза молчала. Только переступала с ноги на ногу, резво отталкиваясь. Она не знала, для чего всё это делает – просто летела, как будто пыталась избавиться от того, что на нее давит. Но понимала, что ничего сейчас не поможет. Слезы катились по щекам. Эмиль только сильнее нервничал, упуская ее. Он жалел, что сейчас у него нет лыж. Последний рывок, как на финише – другого шанса догнать прямо сейчас девушку не было. Он приблизился к ней, неловко одной рукой обхватил толи за талию, толи за грудь, и они вместе по инерции свалились на обочину, в холодный липкий снег, переворачиваясь в полете, чтобы весь удар от падения пришелся на него. Он не мог позволить себе сделать ей больно ещё и физически. Тереза оказалась поверх Эмиля. - Ну, всё, всё, успокаивайся, - прошептал Свендсен, смотря в глаза. Он, продолжая придерживать ее, перекатился на бок и поднялся на ноги, подавая ей руку. Тереза, ухватившись, встала. Она была растеряна. Два огромных голубых глаза, залитых слезами, пустым взглядом смотрели на Эмиля. Его передернуло. Девушка опустила голову и руками закрыла лицо, чтобы он ничего не видел. Потянувши на себя, он прижал ее к груди и потрепал ладонью по белым волосам, смахивая холодные искрящиеся снежинки. - Надевай куртку. Давай, - настойчиво попросил Эмиль. – Вот так. Додумалась тоже, - негодовал Эмиль, - в футболке бегать зимой под снегом! Терезу трясло – и от холода, и не только. Мурашки бежали по рукам. - Зачем он нам врал?.. – прошептала она. - Знал бы я. Но Петтер хотел как лучше, мы не должны злиться на него. Тереза остыла. Придерживая ее за плечи, они отправились обратно к отелю. - Не ожидала, что ты погонишься за мной, - дрожащим голосом сказала девушка. - Я думала, что никому тут не нужна. И тебе в первую очередь. - А у меня был выбор? – уточнил Эмиль, не понимая. - Сумасшедшая что ли? Он говорил с напором, поучительно, но в целом добро и сочувствующе. - Нортуг твой друг. А я всего лишь так, девчонка, отягощающая своим существованием и тебя, и твоего парня. - Чушь не говори. Петтер – взрослый мужик, переживет как-нибудь. А ты девочка молодая, сбежала в лес посреди ночи, - Эмиль посмотрел на часы, показывающие почти час, - и ищи тебя потом неизвестно где. Можешь думать всё, что угодно, но мне не безразличны люди, которых я долго знаю, а тем более – из команды. Мы одна большая семья, в каких бы отношениях друг с другом не были. Белый снег продолжал падать стеной, и Эмиль периодически отряхивал голову Терезы от него, не забывая отряхиваться и самому. Его ёжило от холода, но он стойко держался. - Ты меня, наверно, презираешь и винишь за то, что было с Тарьеем летом? – продолжала Тереза. - Мне надо извиниться? Я же все помню, что случилось. Такое не забыть. - Это я должен извиняться перед тобой за то, что заставил остаться с ним. Меня до сих пор угрызения совести мучают. Сам должен был там быть. - А ты, Эмиль, не такой, каким казался мне раньше. Я думала, что ты делаешь только так, как тебе хорошо. Я ошибалась. Да, - усмехнулась Тереза, - сегодня я вообще много нового для себя уяснила! А люди-то какие совсем другие! Мне как будто глаза раскрыли на некоторых из нашей давнишней компании! - Например? - Хелльнер например, - низко и разочарованно поведала девушка. – Устроил бесплатный театр, когда ты Петтеру звонил. А Калла? – Тереза призадумалась. - Та ещё стерва! Видел, она даже не попыталась отойти от него. Это чтобы мы заметили их! – недоумевая, говорила она. - Ты про шведов… - удрученно протянул Эмиль. - И про шведов, и про Петтера, и про тебя, - добавила Тереза. – Мне для полноты картины остается только узнать что-нибудь новое о Тарьее! - нервно засмеялась девушка. Эмилю было не смешно, он как никто другой понимал всё серьезность ситуации и слов Йохауг. - Ничего необычного за ним не замечал, - Эмиль пожал плечами. - Вы хоть по-настоящему любите друг друга? – возникло ощущение, что она немного успокоилась. Подвешенный тон голоса стал будто обреченным. Она мирилась с ситуацией, и понимала, что ничего не вернуть, как бы сильно ей ни хотелось. Тереза расправила плечи, подняла голову и стала смотреть вперёд, а не себе под ноги. - Тереза, давай не будет об этом… - Нет! Ну, ты мне скажи, - настаивала девушка. Былое ощущение спокойствия разом пропало. – Мне же интересно, чем он сейчас живет! Я не буду тебя проклинать за это, люди не выбирают, в кого влюбиться. Я всё понимаю. - Я его очень люблю, - еле слышно промямлил Эмиль. Тереза внимательно слушала. - Вот видишь! – продолжила она в надрывистом тоне, а Свендсену не нравилось, что Тереза опять на эмоциях. Она взмахнула руками и повернулась к нему, останавливаясь и заглядывая в глаза. – Мы с тобой слишком одинаковые, - она помотала головой. - Наверно, поэтому Тарьей выбрал нас, а не кого-то ещё. Мы эксплуатировали Нортуга во благо себе, не задумываясь, что он может быть занят, мы одинаково реагируем на одни и те же события… - констатировала она. - Не знаю, может быть, есть ещё что-то, что мы делаем так же. Глупо это, наверно, сравнивать тебя и меня. Ты, поди, сейчас думаешь, какая я наивная, что так рассуждаю! – сделала вывод девушка. Эмиль задумался. Ведь она была совершенно права. Эмиля вымораживал тот факт, что за счет чужих бед, он строил личное счастье. Было как-то не по себе. Однако время назад не вернуть, и приходилось соглашаться с тем, что есть. - Ты всё правильно говоришь, - выдохнул Эмиль. - Он ведь завтра приедет, да? – спросила Тереза. – Ты ждешь его, тебе отдохнуть надо, а я тебя собой занимаю. Бегать заставила, - она улыбнулась. - Давай разойдемся по номерам, не хочу больше отнимать твоё личное время. Тереза резко развернулась и направилась в здание. - Эй, - Эмиль поймал ее за руку, останавливая. – Завтра, когда ты увидишь его на тренировке, или в холле отеля, или ещё где-то, обещай мне, что не будешь больше накручивать себя. Слышишь меня? Я вижу, что ты неспокойна ещё, когда говоришь о Тарьее, – он потряс ее за руку. – Обещаешь? - Я попробую, - ответила она. – А ты обещай, что любыми способами оградишь меня от него. Увидите Терезу – хватай его за руку и тащи в сторону, в отель, в раздевалки – куда угодно. Нам всем так лучше будет. - Договорились, - согласился Свендсен, отпуская руку. Она ушла в номер. Эмиль проводил ее взглядом. Петтера в холле уже не было. Да и он сейчас меньше всего волновал Эмиля. Свендсен был невообразимо зол на Нортуга. Довести обстановку до такой раскалённой – это только надо было постараться. Им всем шестерым удалось навести путаницу между собой на славу. Эмиль так же отправился к себе; голова ничего не соображала; упал в кровать и мгновенно заснул. Впереди был длинный день. Тарьей приехал рано утром, на рассвете, когда Эмиль ещё спал. Заселился в номер, оставил вещи и бегом сорвался к Свендсену. Он не мог больше ждать, он весь извёлся, пока был без него. Каждый день вдалеке от Эмиля заставлял страдать, мучиться. В мыслях была только одна фраза и одно желание: скорее встретиться с ним. Сейчас он был ему нужен так, как никогда раньше. Примерно так выглядело вселенское счастье: Бё тихо постучал в дверь, всего пару раз. Эмиль сонно поднял голову с подушки, огляделся по сторонам и сел на кровать, лениво натягивая спортивные брюки до тех пор, пока не понял, кто стучится к нему. Он забыл обо всём на свете, когда распахнул дверь дрожащими руками и увидел на пороге родное, любимое лицо. Тарьей широко улыбался, его глаза блестели от радости, он буквально светился весь. Это был его мальчик! Самый дорогой на всей огромной Земле! Единственный, кому он раз в любое время суток. Сердце Эмиля резво забилось, ответная улыбка так и засияла на губах, сон как рукой сняло. Он бросился ближе к нему, немного оттащил с порога в номер, захлопнул громко дверь, умудрившись вдобавок за пару каких-то секунд повесить на ручку табличку с надписью «Do not disturb3» и принялся крепко, что было сил, обнимать Тарьея. Руки уверенно легли на плечи, немного собирая ткань от футболки. Тарьей прижался к нему всем телом, положил голову на плечо и уткнулся носом в шею. Эмиль первые секунды не мог промолвить ни слова – так сильны были его эмоции при встрече. Но ему будто открыли второе дыхание, стоило только прикоснуться к этому телу. Его тепло успокаивало, его близость вселяла уверенность. Эмиль немного ослабил хватку, остановился, заставил Тарьея посмотреть себе в глаза. - Эмиль… ты не представляешь, как я скучал по тебе. Не представляешь! – быстро прошептал Тарьей. – Мне так много надо тебе сказать! Я чуть с ума не сошел, пока ждал, когда мы встретимся снова! Я люблю тебя… люблю тебя, Эмиль! - Мой Малыш! – очнулся Эмиль. – Чертёнок мой любимый! Сокровище моё! И я… - он запинался от счастья, - и я тебя люблю! Ты не представляешь, как люблю! Слова заставляли Тарьея блаженно улыбаться. Быстрые, нежные поцелуи посыпались один за другим. Тарьей и Эмиль не могли остановиться – они будто с цепи сорвались - с той цепи, которая называлась вынужденная разлука; они целовали друг друга в губы, в глаза, в щёки – по всему лицу; обнимались так, как никогда раньше. Чувства были запредельными и волшебными. Тяга друг к другу – невероятная, неиспытанная ни разу до этого дня. Пять недель в разных городах только сильнее упрочили их любовь, теперь никто и ничто не мог их разъединить. Теперь они по-настоящему вместе. Время наедине летело незаметно, и утро, плавно переходящее в день, властвовало над Бейтостоленом. Тарьей и Эмиль валялись на кровати, как и прежде, обнимались, не отпуская друг друга ни на миллиметр, урывисто целовались, разговаривали, - в общем, наслаждались близостью. Слегка прохладные руки отвлеченно скользили по телам; Эмиль ласкал пальцами кожу любимого, пробегаясь по бокам, груди – Тарьей расслаблялся. Внутри было невероятно тепло, приятно, так, что это заставляло довольно щуриться, игриво улыбаться, а Эмиля понимать, что его Малыш готов ради него и ради себя, без исключения, на всё. Он сам взглядом и действиями будто просил Эмиля оставить свои страхи, уверял, что они подошли к той черте, когда не страшно больше ничего, и когда любовь берет над всем верх. Да и Эмиль, сам еле сдерживался, понимая, что рано или поздно и с ними это произойдет. Наступал тот самый час. - Остановись, - вдруг прошептал Тарьей, отрываясь от продолжительного глубокого поцелуя. Эмиль только испуганно посмотрел на него, а тот лукаво рассмеялся, видя, как Свендсен недоумевает. – Нам на тренировку ехать через полчаса, - закончил Бё. Эмиль облегченно выдохнул, закрывая глаза, и секунду назад прихватившее испугом сердце, мгновенно отпустило. - Я уже подумал… - протянул Эмиль. - Я всегда говорил, что ты глупый! – продолжал смеяться Тарьей, тянясь к губам за очередным поцелуем. – Я люблю тебя, и ни за что на свете не передумаю! Эмиль только покорно согласился, он и сам уже безумно хотел. И если до сего дня разум и беспокойство за его Малыша ещё как-то брали верх, то этим утром они почти исчезли, напряжение, возникающее из-за них, оставило его, и он понял, что пора. На тренировке оба практически не отходили друг от друга, разве что сдерживались, чтобы не ухватиться за ладони и не начать обниматься. По трассе всё время бежали вместе, переглядываясь нежными взглядами, полными любви и налетевшей, накрывшей с головой страсти. Покорно обстоятельствам, дожидались вечера, и точно знали, как проведут его. Сначала от нечего делать бежали наперегонки. То один, то второй на дистанции где-то в два километра попеременно выскакивали вперед, дразнили друг друга. Ход был на пределе возможностей. Тарьей остановился, чтобы отдышаться, опираясь на палки и склоняясь вниз. Почувствовал, как за шиворот ему прилетел холодный мокрый снежок. Поморщился, развернулся в пол-оборота и увидел Эмиля, который стоял и улыбался ему с видом победителя. Тарьей незамедлительно набрал в руки снега, скомкал, и бросил в ответ. Эмиль нехитро увернулся. Бё разозлился, сияя улыбкой до ушей, дернулся с места и побежал за ним, рассекая лыжами ещё не совсем примятый на трассе снег. Догнал и попытался остановить: неуверенно хватаясь за Эмиля, места которому с краю трассы не было. Он кое-как держался на ногах. - Вы ещё в канаву свалитесь! – послышался чей-то насмешливо-поучительный голос с трассы, когда он и Эмиль уже летели туда. Обоих накрыл громкий смех, и они принялись неловко выбираться на лыжню, провожая взглядами целую толпу людей в норвежской форме. - Ты меня вымотаешь раньше, чем вечер настанет! - усмехнулся Эмиль, слегка приподняв бровь и прищуриваясь глазом. - Я понял намёк, - ответил Тарьей, вставая и отряхиваясь от снега. Он сделал вид, что ждёт Свендсена, но в эту же секунду рванул вперёд. Эмиль не успел опомниться, а Тарьей был уже далеко от него. Бё карабкался в гору слегка не уверено, и лыжный ход от накопившейся усталости после заездов наперегонки начал рассыпаться. Он немного сбавил темп и шел так, как позволяли силы. Вдалеке послышался хруст снега под палками, который становился всё интенсивнее и интенсивнее. Тарьей думал, что это Эмиль гонится за ним, но на мгновение обернувшись, его взгляд уловил женскую фигуру с белыми волосами, развивающимися по ветру из-под повязки. Будущая королева горы покоряла подъем. - Тереза, - вырвалось гортанным голосом из губ, и Тарьей совсем остановился. Девушка буквально за десяток секунд догнала его. Тарьей съехал на край, пропуская ее, но Тереза будто специально остановилась рядом, поперек поворачивая лыжи, чтобы они не тащили назад под склон. Тарьей посмотрел на нее холодным взглядом, не выражавшим явным счётом ничего. Тереза сразу уловила это, только стоило увидеть лицо Тарьея. - А Эмиль где? – без приветствий сухо кинула она. Бё пожал плечами. - Где-то здесь, на трассе, - последовал такой же безэмоциональный ответ. Тереза молча оттолкнулась и продолжила своё восхождение на гору, оставляя парня позади. Он медленно поплёлся за ней искать Свендсена. В душе играла музыка, во взглядах – огонь, между ними – страсть. Страсть полностью забрала в своё рабство, подчиняя своим, ведомым только ей, законам. Пути назад больше не было, на него не хватило бы времени, да и не очень хотелось. Близость - настоящая, необузданная, до сей поры неизведанная, но чертовски приятная – одурманивала. Она погружала в свою неповторимую вселенную, где нет никаких проблем, нет никаких забот, нет никого. Только они вдвоём, и это окрыляющее чувство, под покровом которого был их маленький личный мир – одна из частичек этой вселенной. Руки скользнули по телу, избавляя от одежды; по коже, оставляя приятное, немного пепелящее ощущение. Губы сплелись в бесконечном поцелуе - глубоком и страстном. Тела задыхались от изнеможения, но расслабленность и легкая дрожь будто исцеляли, придавая сил, и крича всевозможными способами, что нельзя останавливаться. Взаимная томящая слабость. И, конечно же, любовь, которая, как царица, руководила этим всем. Тысяча нежных спутанных слов были сказано друг другу, еле различимых, обжигающим шепотом и дыханием на ухо, и среди них - то самое, то заветное, которое стирало любые страхи и предавало ощущение заботы, и при этом безграничной ответственности, - я тебя люблю - звучное, как симфония, и желанное, как запретный плод. Всё было запретно в обычной жизни, и возможно сейчас. Та игра, которую они начали много месяцев назад, переросла в нечто большее, и игрой давно быть перестала. Единение – душевное и сердечное – вышло на первое место. Они слегка медлили и немного боялись, но накатывавшее волнами возбуждение не отпускало. Это была бездна, из которой можно выбраться только вместе. - Точно? – последний раз серьезно спросил Эмиль. Тарьей лежал, вдавливаясь в кровать, чувствовал тяжесть любимого родного тела Эмиля; слегка откинул голову назад так, что его губы невесомо касались шеи. Мурашки предательски бежали по спине, и пальцы сжимали покрывало в ожидании. А Эмиль ждал, высчитывая доли секунд. - Точно. Телефон и то потерять страшнее, - ловя воздух, прошептал Тарьей. Низкий жаждущий голос разлетелся мелкими осколками вокруг. Эмиль вздрогнул. - Ты даже сейчас умудряешься смеяться, - так же тихо ответил он, целуя в тысячный раз. - Просто я счастлив с тобой, - улыбался Тарьей, блаженно прикрыв глаза. С губ сорвался тихий стон, который мгновенно уловил Эмиль. Тарьей не знал, на что это было похоже, ведь раньше такого не чувствовал. Сначала будто девятимиллиметровая пуля прошлась по всему телу, но со временем отпускало, и движения становились более легкими и плавными. Он выгнулся, зацепился руками за спину Эмиля, больно сдавливая кожу – до красных пятен, и прижался к нему. Неловко отвернулся в сторону, слегка повис на шее, и полностью доверился своему любимому. Теперь любые прикосновения обжигали кожу круче, чем кипяток, и произнесенные сквозь тихие стоны обоих слова врезались в память и заводили ещё больше. Забвение накрыло. Человеческая природа брала своё. Наслаждение, бесконтрольное желание окутывали своими крепкими объятиями. Становилось ещё горячее. Глубокие частые глотки воздуха и такие же глубокие поцелуи, и долгожданная приятная судорога по телу – они перешли за грань. Снегопад второй вечер подряд накрывал Бейтостолен. Мокрые снежинки, слепленные в хлопья, падали с неба стеной. Они искрились на свету. В небе была переливающаяся дымка. На улице было прохладно, но довольно приятно. Безветренно. Вокруг темнота, которую разбавляли всё те же фонари. Эмиль и Тарьей шли по дорожке вдоль отеля и радовались. Им нравилась такая Норвегия. Настоящая сказка, северная красота. Обоих переполняло чувство лёгкости и отрешенности. Счастье невидимой нитью связывало их. - Жаль, нам сейчас нельзя взяться за руки, – удрученно пробубнил Тарьей. – Ещё кто увидит. - Тебе всё мало! – усмехнулся Эмиль. – Можешь взять это, - он пошарил в карманах и протянул Тарьею горсть маленьких карамельных конфет в цветных фантиках. Тарьей заулыбался, как довольный счастливый ребёнок. Он забрал конфеты, отправляя несколько в рот, остальные – в карманы. - Ты такой заботливый! Все наперёд продумал, да? – задался он вопросом. - Я просто люблю тебя, Чертёнок. Это само как-то получилось. Я понял, что любить кого-то легко! И этим кем-то стал ты. Я ни о чём не жалею, - улыбнулся Эмиль. Тарьей наклонился и набрал полные ладони снега, подкинул его вверх, смотря, как снег разлетается по сторонам и осаждается на нем и на Эмиле. Эмиль поморщился и игриво толкнул Тарьея в плечо. Тот пошатнулся. - Я хочу тебе кое-что сказать, - продолжил Тарьей. – Очень глупое. Обещай мне, что не будешь смеяться? Эмиль смеялся уже только от этих слов, ожидая, какую очередную ерунду скажет ему Тарьей. Тот на пару секунд замолчал, глубоко вдыхая воздух, опустил голову, почувствовав, как только от мыслей румянец начал приливать к щекам. Он давно ничего не стеснялся перед Эмилем, но тут… - Так что? – не выдержал Свендсен. – Что ты хочешь мне сказать? - Знаешь, если бы можно было, я бы вышел за тебя замуж… ну, или как это там называется? Нависло молчание. Оба продолжали свой путь, уходя немного дальше в лесопарк, где дорожка становилась уже, а света меньше, и оба сдерживали глупую ухмылку, играя скулами и бровями, пока одновременно громко не засмеялись. - Только ты мог такое придумать, Малыш! – сгибаясь от хохота, говорил Эмиль. Он остановил его, складывая руки на плечи, потянул на себя. - Да что ты делаешь? – возмутился Тарьей, брыкаясь. Эмиль только и успел, что неловко скользнуть губами по его щеке. - Я просто тебя люблю! – повторился он. 3. Не беспокоить. - Английский.