ЛЕТО В НОРВЕГИИ

Любовь – прекрасное чувство. С помощью него заполняются тюрьмы и психиатрические лечебницы. Автор неизвестен.

Швеция. Остерсунд и Идре. Идре и Остерсунд. Расстояние между городами около двухсот километров, а ощущение, будто пропасть, через которою невозможно перебраться никакими способами. Соревнования в Идре начинались на несколько дней раньше Остерсундских, впрочем, как и всегда. И удовлетворения они не принесли. Первые старты получились отвратительными, Тарьей проигрывал ходом невообразимое количество минут, занимая места за десяткой. Он был удручен, а после второго спринта ещё и зол. Теперь не выдержал он. Эмиль мог поклясться, что такую истерику, которую закатил Бё, он слышал в его исполнении второй раз в жизни – первый был в далеком июле в Тронхейме в то роковое утро тринадцатого числа. Эмиль однажды ожидал что-то подобное, ведь даже самые крепкие нервы – а такими, к счастью, Тарьей обладал – иногда давали осечку. Он сорвался. На плечи легло слишком много переживаний. Количество затраченных душевных сил было не сопоставимо с возможностями Тарьея. Тут и очередная разлука с Эмилем давала свой отпечаток, и вернувшиеся мысли о Терезе, и собственные неудачи на старте сезона, которые отдаляли его от попадания в первую сборную. А ведь так хотелось. Как они с Эмилем мечтали всю осень вместе поехать на Олимпиаду, как оба жаждали этого. Высокий, истеричный, не свойственный Тарьею голос срывался, когда он разговаривал с Эмилем по телефону вечером после гонки. Да что разговаривал, он кричал, не жалея себя. Эмиль же сидел в одиночестве в номере отеля в Остерсунде, пока все остальные были на ужине, свесив босые ноги с кровати на холодной пол, и от обреченности, склонившись, держал голову пальцами за виски, пытаясь не начать психовать тоже. Сложно было. Зачастую настроение Тарьея передавалось ему как по цепной реакции. Сердце болело, разрывалось за любимого человека. Пульс резко отдавался по телу. Эмилю казалось, что за этот вечер он просто сойдет с ума. - Всё летит к чёрту! – кричал Тарьей. – Ты понимаешь, наши мечты, наши желания, сладкие грёзы, - перечислял он бешеным темпом, - которые мы придумали себе, ничего этого не будет! Ты поедешь в Ванкувер, выиграешь своё «золото», может быть, не одно, а я даже не буду иметь возможность поздравить тебя, обнять, увидеть твои счастливые глаза!.. Чувствую себя бездарностью, Эмиль. Я выбрал не тот вид спорта, - в порыве паники сделал вывод Тарьей. - Малыш, не говори так. Этот спорт дал мне тебя, - Эмиль отчаянно пытался сохранять спокойствие. – Мы будем вместе до конца, что бы ни случилось. Я обещаю. Слышишь, я обещаю тебе! - он медленно сам начинал заводиться. Пока что только внутри – внешне Эмиль был спокоен. Каменный взгляд в одну точку, сжатые от напряжения скулы, и только шальное сердце, уже вылетавшее из груди, и нахлестывающая нарастающая боль выдавали себя. Эмиль нервно стягивал свободной рукой покрывало. - Угораздило мне влюбиться в тебя!.. - продолжал Тарьей. Он места себе не находил. Он грыз себя за то, что ничего не может, угнетал, что, дав обещание Свендсену, не в состоянии его сдержать. Он любит Эмиля, и знает наперед, что будет. Чем дальше – тем хуже, если они в скором времени не встретятся. Что будет в Ванкувере – страшно было подумать. В очередной раз, вынужденно расставшись, оба начали понимать ещё одну очень важную для себя вещь: в их жизни может быть тысяча разных людей – близких и не очень, тысяча разных отношений, переживания за этих людей, даже угрызений совести за бывшие связи, как случилось с Тарьеем, но друг без друга… друг без друга - это тупик, вселенский хаос и бесконечная тьма. - Малыш, - повторяясь, Эмиль тяжело вздохнул, когда от слов закружилась голова и в глазах потемнело. Бё уловил этот вздох. – Я бы сейчас всё отдал, чтобы быть рядом с тобой… Всё на свете! Никакие медали не стоят моей любви к тебе, - он покачал головой. И он говорил совершенно серьёзно. Он поймал себя на том, что самовлюбленного, высокомерного Эмиля в этот вечер как не бывало! - Мне плохо, - чуть сбавил тембр Бё, когда кричать не осталось сил. – Очень плохо. Я чувствую себя здесь никому не нужным. Я сосем один. Я никто без тебя, Эмиль. - Ты – Тарьей Бё! Четырехкратный Чемпион Европы! – чуть увереннее сказал Свендсен. – Ты всё сможешь! Тебе надо поверить в это и поверить в себя. Ради меня, Чертёнок. Ради меня, понимаешь? - Ради тебя… - повторился эхом Тарьей. – Ради тебя поверить и сделать… Тарьей свалился с ног. Он безвольно осел на кровать, забрался под одеяло, накрываясь с головой и утыкаясь в полушку. На сегодня он больше ничего не хотел, он только прокручивал без остановки в голове свои результаты гонок, и ещё больше печалился, но не за себя, а за Эмиля. «Я сверну итальянские горы, - проскочило в голове. – Я докажу, что это моё место». Наутро биатлонисты отправлялись в Риднау, и ненавистная Швеция оставалась позади. Забыть, забыть и ещё раз забыть. После истерики, протрезвев, как это обычно бывает, адреналин разыгрался, и уверенность в себе всё же вернулась. А вот на Кубке Мира в Остерсунде только начиналась самая ожесточенная борьба: борьба с соперниками, борьба за свою страну, борьба с самим собой. Несмотря на то, что Эмиль Хегле Свендсен - один из ведущих спортсменов сборной уже несколько лет, ему тоже было что доказывать. В первую очередь, доказывать даже не тренерам и оппонентам, а самому себе. Эмиль отчётливо знал, что главная его проблема – нервы. Из-за них у него всё наперекосяк: и в гонках, и за их пределами. И «синдром одного лишнего промаха», который на протяжении многих лет или сбрасывает его с первого места, или с пьедестала почёта вовсе. Справляться было сложно, как и любому нормальному человеку, но для самоудовлетворения – нужно. И Эмиль в Остерсунде справился, выиграв индивидуальную гонку. Второе место в спринте через день – не менее прекрасный результат для начала, - и вот уже жёлтая лидерская майка на этап в Хохфильцине ему была обеспечена. Это было отличной мотивацией. Он в очередной раз убедился, что он сильный, и существует слишком мало факторов, которые могут его сломать. В такие минуты только сердце продолжало приятно болеть. В Хохфильцине с Эмилем была Кайя. Она, без преувеличений можно было сказать, стала идеальной девушкой. Несмотря на то, что все личные отношения со Свендсеном были закончены, она нисколько не пыталась избегать общества с ним, а он был не против. Она превратилась в прекрасную подругу: понимающую, слушающую. Мисс Экхофф – как часто называл ее Эмиль в шутку – могла поддержать в тяжелую минуту и найти подходящие слова. Рядом с ней Эмилю было хорошо. Он находил душевное равновесие. Что касается былой любви, которая, якобы, была между ними несколько лет, она закончилась так же, как и началась. Быстро и без последствий. Для обоих. Просто друг с другом стало удобно, вошло в привычку. Свободные отношения – это лучшее, что только можно было придумать, и обоим это нравилось. Они не чувствовали себя скованными рамками, и в любой момент могли спокойно расстаться. Конечно, Эмиль не думал, что всё будет настолько просто, как получилось. Он, в меру своего мнения, ожидал небольшой скандал или чего-то из этого рода, но, на удивление себе, не получил не слова упрёка. Кайя легко восприняла всё так, как есть, не тая ни капли злобы, или обиды, или чего-то ещё. Эмиль сутки напролёт проводил с ней, зависая по ночам в ее номере, где она жила одна, будучи не вместе с командой. Девушка покорно выжидала, пока Эмиль наговорится с Тарьеем, не роняя ни слова, терпела его истерики и успокаивала. Она всё понимала. Свендсен в очередной раз после продолжительного разговора заскочил к ней поздно вечером. Не говоря ни слова, он, опустив голову, прошел внутрь номера, сел на кресло и закрыл лицо руками. Кайе ничего не оставалось, как тяжело вздохнуть и принять его. Она, плавно подойдя ближе, села на подлокотник, сложила руки Эмилю на спину, наклонилась, пытаясь взглянуть на его лицо. Эмиль только устало помотал головой. - Опять? – спросила девушка. - Опять, - хрипло ответил Эмиль. – Всё то же самое, что было осенью, но только ещё сильнее. Ничего не меняется, - отчаянно протянул он. – В прошлый раз срывался я, теперь не выдержал Тарьей. Мне от этого ещё хуже. Кайя встрепенулась и принялась гладить его по спине. - Это временно. Обязательно всё наладится. Ты же знаешь это, только, не жалея себя, обстановку нагнетаешь. Тебе надо отдохнуть. Найди себе выходной день. - Выходных дней и так много, - перебил ее Эмиль. – И тут не в усталости дело. Вот я? – он задался вопросом. – Кто я? Эмиль Хегле Свендсен, норвежская звезда. Наряду с Бьёрндаленом, надежда всей страны на Олимпиаде. И кто он? Парень из небольшого городка. Вот я сейчас сижу здесь, ничего не делаю, выигрываю гонку за гонкой, а он борется «за выживание» среди таких же талантливых, подающих надежды спортсменов. А знаешь, Кайя? – Эмиль поднял голову, взмахнул тяжело руками и принялся смотреть на стену впереди себя. - Я бы сейчас всё отдал, чтобы поменяться с ним местами. Когда я был в его возрасте, мне было легче. Давалось всё проще. - Ты накручиваешь себя. - Может быть, и накручиваю, - согласился Эмиль. – Но с высоты своего возраста я понимаю, что я слишком просто отделался. Сейчас, наверно, приходит расплата за это. Все мы должны однажды заплатить определенную цену за свой успех. Я уже начал. Способ изощренный, конечно, - нервно усмехнулся он. – А если Тарьей не сможет? Сломается раньше времени? На его плечах больше ответственности. И не только за результат, за других людей, которые близки ему. - Любовь – это всегда ответственность с обеих сторон. Если нет ответственности, а только всепоглощающее равнодушие, исходящее от кого-то одного, это уже не любовь. Это использование себе во благо. А я вижу, что вы друг за друга печетесь. Награда за это не заставит себя долго ждать. - Вот ты? – Эмиль резко распрямился, и Кайя убрала руки с его плеч. – Почему ты сейчас сидишь со мной? Тебе никто не запрещает сказать мне, чтобы я ушёл и не возвращался. Не мешал жить так, как ты хочешь. Ты ещё любишь меня? – спросил он, но, не дожидаясь ответа, продолжил: - А вот его Тереза спустя четыре месяца успокоиться не может… - Тереза? – переспросила Кайя. – Это та несчастная любовь, о которой он не хочет рассказывать? - Йохауг, - подтвердил Эмиль. – Видела бы ты ее, - он помотал голой, смотря вперед отсутствующим взглядом. Создавалось ощущение, что Эмиль будто был в трансе, загипнотизирован. Слова так и лились из него. Он размышлял о жизни. Он редко делал это, но сейчас пришел именно тот самый момент, когда следует выговориться. – Девушка до сих пор с ума сходит. А то, что происходит вокруг, воспринимает ранимо. Последний раз, когда я ее видел, думал, что сам головой двинусь. Кайя, я бежал за ней в лесу, - тон Эмиля приобрел оттенок надрывистого, а Кайя вздрогнула, - посреди ночи, и я не мог догнать ее. Я. Не. Мог. Догнать. Терезу. – Медленно проговорил он. – Вот ты, как женщина, скажи мне, как это? Быть отвергнутой человеком, от которого без ума? Кайя пожала плечами. - Нам с тобой повезло в этом плане, - ответила она. – Возможно, я бы хотела, чтобы всё продолжалось как раньше. Но мне будет не по себе, зная, что у тебя всё серьёзно. Зачем мне лезть третьей? Смысл? - А я чувствую вину перед ними обоими. Не влезь я, они были бы вместе. До сих пор, - сделал вывод Эмиль. - Или не были бы, - многозначно протянула Кайя. – Гадать бесполезно. Он ее ещё любит? - Говорит, что не любит. Но знаешь, по нему видно, как он переживает. Иногда срывается. Ему только стоит услышать о ней, увидеть – сразу напряжение, зрачки расширяются, нервы, психоз… У него это на подсознательном уровне, у нее – тоже. Они всё ещё связаны. Это потрясающе! – восторгался Эмиль. – В былые времена о них мифы слагали бы. Представляешь, какая-нибудь древнескандинавская легенда о светловолосом парне и нордической красавице! – горько рассмеялся он. – И оба такие идеальные, голубоглазые, чистых кровей. Всё, как надо! - И тебя это не задевает? - Не знаю, - безэмоционально процедил парень. – Может быть, задевает немного. Меня больше тревожит их состояние. Я за Терезу нервничаю хлеще, чем Тарьей. Она хрупкая такая, нежная. Но при этом я и его люблю, и отпускать от себя не хочу, и, более того, я уверен, что он и сам от меня не уйдет. - Эмиль, ты запутался, - заключила Кайя. – Тебе надо в себе разобраться. Расставить приоритеты. Ты хочешь слишком много ответственности взять на свои плечи, однако ты забываешь, что не вся эта ответственность твоя. - Кайя, мне очень страшно, - признался Эмиль. – Это с виду я такой… железный. Непотопляемый. Но я боюсь. Очень боюсь, что разрушил две жизни, что однажды может оказаться так, что он сорвется из-за нее, а меня не будет рядом. У Терезы сейчас Петтер есть, а Тарьей один, вдалеке. И ведь никто не поймет, что с ним! И это только из-за моего бесконечного «Хочу!» - Нет, Эмиль. Тарьей тоже сделал свой выбор. Он выбрал тебя. Почему? Не я должна отвечать на этот вопрос. Одно ясно, он нашел в тебе то лучшее, чего не было в Терезе. - Никогда не думал, что попаду в такой любовный треугольник. Обычно все скандалят, волосы друг другу выдирают, глаза выцарапывают! – Эмиль услышал, как Кайя тихо смеется. – А тут… - А тут уважение, - закончила она фразу. – В такие моменты я понимаю, что у нас, у норвежцев, одна большая дружная спортивная семья. И нас ничто не может сломить. Кайя потянулась к Эмилю и крепко обняла его. Когда этап в Австрии завершался, а вместе с ним и в Риднау тоже, до Эмиля дошел слух, что Тарьея всё же в основную сборную возьмут. Но Эмиль не радовался раньше времени, никаких достоверных подтверждений ни от кого он добиться не мог. Само собой, он наделся и, пожалуй, именно этого и желал сейчас больше всего. Душевные переживания и многочасовые разговоры по телефону продолжались. Обоим так было легче – слышать родные голоса и улавливать еле различимые нотки счастья, радости, любви в них. Эмиль говорил своему Чертёнку тысячи разных приятных слов, будто передавая на ментальном, невидимом уровне свою вернувшуюся уверенность. - Шестой, - проговорил Тарьей. – Не совсем то, что я ожидал, да и на стрельбе «стоя» проблемы, но уже лучше. - Ты даже меня уделал, Малыш! – усмехнулся Эмиль. - Ох, - вздохнул Тарьей. – Если бы я с тобой соревновался! - Хочешь со мной соревноваться? – подцепил Свендсен, и Тарьей заливисто засмеялся. - Я бы с тобой и в гонках, и в другом посоревновался! Да далеко мы друг от друга сейчас! - Мы скоро постоянно будем вместе, - загадочно протянул Эмиль, пытаясь поверить в слухи. – Очень скоро. Ты только представь это! Из голоса исчезла тревожность, а истерия закончилась. Эмиль радовался, а Тарьей расслабился. В спокойном состоянии было куда лучше. Тарьея перестало трясти, и в душе засветило солнце. Он улыбался, умиротворенно валяясь на кровати и настраиваясь на завтрашний спринт. «Я точно смогу!» - повторял как мантру Тарьей. Он занял второе место, проиграв чуть менее двух секунд, и это, пожалуй, стало тем фактором, который позволил ему отправиться в Поклюку на кубок мира. Сомнений больше не было – он едет. Эмиль узнал об этом одним из первых, и испытал приступ истинного счастья: и за него, и за себя. Он знал, что попав в основную команду, Тарьей будет и тренироваться с ним, у него будет больше возможностей, нагрузки будут сильнее, укрепится соревновательный дух там, где бегают сплошные «звёзды» и асы биатлона, и, в конце концов, он будет жить с ним, иметь возможность обнимать его каждую ночь, целовать… Эмиль резво набрал номер телефона Тарьея, сообщить ему столько радостную новость: - Ты знаешь? Малыш, тебе сказали уже? – Свендсена раздирало от эмоций. - Сказали, - спокойно ответил Тарьей. – Я счастлив, Эмиль! – воскликнул он. – Мы вместе будем только сильнее! - Будем. Я ничуть не сомневаюсь, что будем! Только, Малыш, - Эмиль притормозил, - есть небольшой нюанс. У тебя в Поклюке будет ещё больше шансов – я не бегу гонки. Но ты не подумай, я буду там. - Не бежишь гонки? – чуть расстроено после небольшой паузы протянул Тарьей. – Я хотел соревноваться с тобой. - У нас будет ещё много стартов, где мы посоревнуемся между собой, - уверил Эмиль. - Ты… ты не огорчайся. Я принял решение, исходя из множества фактов. У меня большой задел в общем зачёте, да и вообще, главная цель – это Олимпиада, лет мне уже много! - замялся Свендсен. - Ну, и ради тебя, конечно. Ты знаешь, что твоя судьба мне не безразлична, - закончил он. - Я знаю, - мягко отозвался Тарьей. – Надеюсь, ты не будешь жалеть об этом решении. Спасибо. На том и закончили, принимаясь за более важное дело – отъезд в Словению. Местечко Поклюка на северо-западе Словении - уголок для Эмиля заколдованный и значимый. Именно на этой трассе он выиграл первый в своей взрослой карьере золотой подиум в 2007 году – несомненно, момент переломный, который коренным образом повлиял на его дальнейшую жизнь. Всё наматывалось, как по спирали. Подобная модель течения времени наилучшим способом отражала всё то, что происходило с Эмилем. В этот раз гонки на этапе Эмиль пропускал, тем не менее, присутствовал здесь со всей командой: вершилось очередное важное в его жизни событие – приезжал Тарьей. Именно после этого этапа определялось, попадет ли Бё в основную сборную, поедет ли на Олимпиаду в качестве одного из эстафетных бойцов, будет ли Эмиль иметь возможность видеть его всё это время, или экстренно придется перенастраивать себя на бессмысленное существование без него долгий месяц в Ванкувере. Кайя, к слову, тоже была с ним. И после разговора, случившегося в Хохфильцене, девушка ждала приезда Бё не меньше, чем сам Эмиль – нервов уже не хватало смотреть на вечно вялого Свендсена, не поднимающего голову и давно забывшего, как улыбаться. Она и не скрывала, что волнуется за Эмиля, часто повторяясь, что если вдруг нужна будет помощь, он сразу бежал к ней, а не сидел в одиночестве и не угнетал себя. Может быть, Кайя до сих пор самой дальней и крошечной частичкой души любила его. Они вместе сидели на широкой лавке вблизи гостевого норвежского дома, где проживали спортсмены. Эмиль что-то отрешенно рассказывал девушке, порой взмахивая руками. Вокруг них крутилось море народу: тут и сервис, люди из команды, и журналисты, которые по долгу своей службы, постоянно путешествовали со сборной. Все были наготове. Встречать, возможно, будущую звезду, собрались толпой. Кайя заворожено наблюдала, как Эмиль меняется в лице, когда черный микроавтобус подъезжал по дороге к отелю; как взгляд начинает искриться, а от радости и накатившего приятного волнения зрачки расширяются, заполоняя почти всю радужку и без того тёмных глаз; как в искренней, доброй улыбке искривляются губы. Она смотрела на него и понимала, что такое настоящее счастье. Тарьей вышагнул из микроавтобуса, и буквально в ту же секунду к нему кинулись люди с камерами, и беловолосая девушка с микрофоном. Она брала экспресс-интервью, задавая типичные, стандартные вопросы. Непривыкший к такому вниманию Тарьей робко ей отвечал, время от времени озираясь по сторонам. Он искал глазами Эмиля, которой, несомненно, должен был быть где-то неподалеку. Эмиль, резво схвативши Кайю за руку, стянул ее с лавки, и они вместе подошли чуть ближе, однако в кадр старались не попадать. Свендсен сиял. Бё уловил боковым зрением его присутствие и чуть не начал сиять в ответ, только вовремя одернул себя, вспоминая, что камера и пара фотоаппаратов нацелены на него. А Эмиль еле держался. Только чувство того, что потом будет плохо, и общество не даст покоя за столь вызывающее поведение, сдерживало его, чтобы не растолкать всех и не наброситься на своего Малыша. Сердце бешено билось в этом порыве, он сжимал зубы, скулы играли, но в целом невозможно приятные эмоции переполняли. Он видел родное лицо, всё те же бездонные голубые глаза, морщинки около них, слышал его сладкий голос. Когда люди расступились, он, наконец, вырвавшись от сдерживающей его Кайи, ступил шаг к нему, и от всей души крепко обнял, прижимаясь щекой к щеке и ощущая то самое, что он постоянно чувствует, когда Тарьей близко. Бё пошатнулся, не ожидая напора. Эйфория охватила обоих. А любопытные люди обернулись, восторженно смотря. Вот только картина была слишком неоднозначной. Вроде объятия и дружеские, но с другой стороны, такие нежные и плавные, что на дружеские вовсе и не похоже. Вокруг нависло молчание, сосредоточенные взоры. Кайя быстро огляделась по сторонам, перебирая в голове тысячу и одну мысль за несколько долей секунд, и поняла, что стоит вмешаться. Ведь только она наверняка знала, что тут происходит на самом деле. - Кхем! – тихо закашляла девушка, и Эмиль, будто вернувшись в этот мир из параллельной вселенной, отскочил от Тарьея, виновато опуская голову. Тарьей отдышался, смотря на окружающую картину. Она подхватила Свендсена под руку, настойчиво прижимая к себе и улыбаясь. Чуть обернув голову, она смотрела на него наигранным влюбленным взглядом, которому вполне можно было поверить, будучи не в курсе всех сложных их отношений, а Эмиль так же наигранно улыбнулся в ответ, сверкая зубами. Тарьей, быстро поняв, что происходит, чуть не начал смеяться, но чтобы не выдавать себя, только подавился пару раз выпиравшим наружу хохотом. - Пойдём, - чётко сказала Кайя, отводя Эмиля в сторону. – Проводим Тарьея до его номера. Люди разочарованно разошлись кто куда. Кайя отпустила Эмиля, тот облегченно выдохнул. Выпустить свои эмоции Тарьей смог уже только в коридоре здания. Его пополам согнуло от необузданного смеха, который так и вырывался из горла. Смех подхватили и Кайя с Эмилем, не в силах больше сдерживаться. - Нет! Хорошо ты их всех обломала! – запинался, не в состоянии говорить нормально, Эмиль. - Вы только в следующий раз будьте аккуратнее! – предупредила Кайя. – А то всякое бывает, меня может рядом-то и не быть! Веселье медленно стихало, когда они дошли до двери номера. И Эмиль, и Тарьей были благодарны Кайе за то, что спасла ситуацию. Бё обернулся, теплым взглядом смотря на нее, а она опустила голову, смотря куда-то в пол. - Я пойду, - прошептала она. – Вам есть, что сказать друг другу без меня. - Спасибо, - отозвался Эмиль. - Девушка, Вы слишком идеальны! - перебил их Тарьей. Кайя подняла голову и взглянула в его добрые глаза. - Просто я - мисс Кайя Экхофф, - послышалось в ответ. И смех всех троих снова раздался по коридору. Результат, который показал Тарьей в личных гонках в Поклюке, ожидания тренеров оправдал. Для молодого парня, вот-вот попавшего в самое пекло биатлонных страстей, он был довольно таки не плохим, а четвертое место в спринте, чуть ли не идеальным для начала. - Будем накатывать на второй этап в эстафете. С Оберхофа ты с нами, - чётко прозвучал голос главного тренера. Тарьей и Эмиль были вне себя от радости. Наконец, их мучения закончились, наконец, они теперь будут вместе, наконец, они практически на сто процентов уверены, что вдвоем поедут на Олимпиаду. Эта мысль грела. Любовь друг к другу накрывала с новой силой. Оба чувствовали, как силы сами приливают к ним. Эмиль, как никогда крепко обнимал Тарьея, и он отвечал такими же крепкими объятиями, стоило им только оставаться вдали ото всех в номере. Горячие губы сплетались в жадных страстных поцелуях, руки пошло и беспрепятственно ласкали тела. Слова любви горячим шёпотом звучали как музыка. - Ты счастлив, Малыш? – задыхаясь, спрашивал Эмиль. - Только с тобой, только с тобой… - повторялся Тарьей. - Теперь мы едины. До конца.