Sin

Ночь. Темная, непроглядная. Кенсу сидит на подоконнике и рассматривает магистраль, по которой время от времени проезжают запоздалые машины. Тишина окутала их дом, и лишь легкое сопение мальчика нарушали столь прелестную мелодию. На улице, кажется, вот-вот пойдет дождь, и Кенсу очень хотелось распахнуть окно, чтобы почувствовать прохладный ветер на своем лице, но стихия была слишком сильной, поэтому ему приходилось лишь наблюдать по ту сторону стекла. Сон не шел, и тяжелые мысли окутывали и без того тревожное сознание. Кенсу хотелось все исправить. Все изменить. Родиться в другое время, думать по-другому и не допустить тех ошибок, что он уже натворил. Как бы ему не хотелось, но перестать любить Кая он не мог. Этот человек так притягивал его к себе, что дыхание прерывалось, и сердце начинало биться быстрее лишь от одной мысли о нем. Разум настойчиво повторяет одни и те же фразы, которые он слышал все детство: «Нельзя», «Запрещено», «Грех». Кенсу всегда говорили, что за малейшее непослушание Господь отвернется от него и его жизнь будет наполнена мучениями. А после смерти его душа попадет в ад. Но что такого он сделал, что судьба уже посылает ему столько страданий? Что он сделал такого, что любовь – то великое чувство, приносит лишь горе? Кенсу смотрел на других людей и думал… Ведь не все они соблюдают божьи законы. Но живут счастливо. Или нет? Или ему просто кажется? Странно. Так хотелось, чтобы кто-нибудь помог ему в этом, но никого, как и всегда, рядом не было. Накинув кофту с капюшоном, Кенсу тихо вышел из дома и направился в костел*. В такой поздний час там никого не было, поэтому Кенсу сел в первом ряду, осматривая знакомый вид. Огромная позолоченная ажурная арка, посреди которой находилось большое распятие креста. Даже несмотря на позднее время, все свечи были зажжены и позолота отливала сверкающим блеском, что слепил глаза. Огромные потолки, на которых находились изображения святых, выглядели очень величественно и устрашающе. Казалось, что они наблюдают за тобой прямо с небес. И взгляды их были наполнены отнюдь не добротой и сочувствием. Посреди небольшого возвышения стоял алтарь, застеленный красным бархатом. На нем стояли тонкие высокие свечи, расположенные по краям, а в середине белая мраморная статуя Марии. Спереди лежала открытая библия: старая, с пожелтевшими страницами, но в золотой обложке. Кенсу хотелось подойти ближе, но он не смел: всегда считал себя недостойным находиться рядом со святыней. Хотелось помолиться, да только слова вовсе не собирались в складную молитву. Он просто сидел, с закрытыми глазами, и чувствовал, как тяжелые чувства окутывают его тело. Раньше посиделки в храме приносили облегчение, но теперь запах и легкое потрескивание свечей еще больше угнетали. Где же те святые, что помогают людям в трудную минуту? Кенсу встрепенулся, когда хлопнула дверь церкви. Но в такой поздний час здесь никого быть не могло, и он списал это на ветер, что так сильно бушевал на улице. Но тихие уверенные шаги подтвердили: теперь он не один в этом здании. Сделалось немного неуютно, и он уже хотел встать, как дернулся от неожиданности. -Не спится? – хмыкнул Кай и сел рядом. -Ч-что ты здесь делаешь? -Пришел замаливать грехи. Ты же этим здесь занимаешься? -Не говори так. -Ладно-ладно. Не буду задевать твои религиозные чувства. -Если не веришь, зачем пришел сюда? -Не сказать, что я не верю. Просто оно мешает мне быть с любимым. -Тише! -Здесь никого нет. -Я тоже так думал, но пришел ты. Кай взял руку Кенсу и крепко сжал ее. -Может, лучше мне расскажешь свои мысли? Она все равно тебя не услышит,- он кивнул на Деву Марию. -Я пойду. -Нет. Посиди со мной. -Нужно спать, уже поздно. Он резко дернул Кенсу на себя и поцеловал его, тут же прижимая к себе. Мальчик сомкнул губы и застонал, пытаясь вырваться из цепких объятий. -Что ты делаешь? Перестань! Не здесь! Нельзя! Но Кай лишь грубо тряхнул его и продолжил ласкать губы своим языком. Кенсу вырывался, кусался, пытался оттолкнуть парня, но все было бесполезно. Да и как вообще возможно это сделать, если тебе нравится? Когда целуют вот так… Когда прижимают вот так… Кенсу почувствовал, как от безысходности по его щеке начали течь слезы, и он тихо всхлипнул. Кай все продолжал настойчиво целовать его, принося сказочное удовольствие. Губы Кая были мягкими и нежными, а поцелуй томным и сладким. Он пленил, дурманил, застилая глаза белой пеленой. От недостатка воздуха они оторвались друг от друга, но Чонин продолжил покрывать маленькими звучными поцелуями лицо Кенсу. Тот лишь тяжело дышал и нежился в легких прикосновениях, цепляясь руками за футболку Кая. -Почему ты такой? – выдохнул Кенсу, кладя голову ему на плечо. -Красивый? – усмехнулся Чонин, откидываясь на скамье. -Дурак. Ты же знаешь… -Ничего не знаю, Кенсу-я. Я дурак, ты прав. -Давай расстанемся. Навсегда. -Нет. -Чонин… -Еще раз такое скажешь… Кенсу встал и подошел к алтарю, пытаясь выровнять дыхание. -Дай мне шанс. -Да я могу дать хоть тысячу шансов,- раздраженно бросил Кенсу, поворачиваясь.- Это что-то изменит? -Все! Если ты будешь любить меня, всем сердцем, это все изменит. -Мы не сможем быть счастливы. По крайней мере, здесь. -Тогда давай… -Не бросай пустых обещаний, Чонин. Я не хочу разочаровываться хотя бы в тебе. Кенсу быстрым шагом направился к выходу, накидывая на ходу капюшон. -Спокойной ночи,- буркнул он, открывая дверь. Кенсу думал, что Чонин не услышит, но тихое: «И тебе» заставили его вздрогнуть, и он поспешил покинуть здание.