В чистоте, да не в обиде

Первое, что Костик почувствовал, когда накрывшая его черная волна бессознательного начала медленно отступать, — сладкий, даже приторный аромат чего-то тлеющего на огне, из-за которого поморщившийся нос сделал неприязненное вращательное движение, а тяжелые, слипшиеся веки задрожали, пытаясь разомкнуться и дать возможность глазам увидеть источник раздражения. Но вместо этого перед плавающим взглядом предстал высокий расписной потолок, на котором красовалась вычурная люстра, словно выкраденная из пафосного музея и переделанная под более современный дизайн. — Что за хрень? — неслушающимися, пересохшими губами спросил он сам себя, пытаясь кроме потолка разглядеть еще какие-то участки местности или, по всей видимости, чужой квартиры, где он оказался против своей воли. И почему-то все окружающее не спешило напоминать обычный грязный бомжатник, заваленный тряпьем, битыми бутылками и другим хламом, на котором обычно сидят не слишком приветливые обитатели таких пристанищ, споря по поводу очередной неразделенной чекушки водки. Наоборот, перед все еще слипающимися глазами предстала довольно-таки презентабельная картина богатеньких жилых хором, где вполне привычные вещи сочетались с предметами, выдававшими страсть хозяев к красивым и очень дорогим штучкам, как, например, большие картины в массивных резных рамах и огромные фарфоровые вазы, стоящие под ниспадающими тяжелыми бархатными складками плотных штор с толстыми золотыми кисточками, которые закрывали половину окна. Как будто это были декорации какого-то домашнего театра в миниатюре, в которые неожиданно сумел вписаться плазменный широкоэкранный телевизор, кондиционер под потолком и большое количество разных штуковин, которые напоминали техническое оборудование на фото или видео съемках. Все еще не понимая, где он все-таки оказался, Костик попытался подтянуть руку к глазам и хорошенечко их протереть, но в то же мгновение с ужасом для себя осознал, что ни одной из своих конечностей толком двинуть не может, ибо они намертво были привязаны к той кровати, на которой он находился, распятый в бесстыдной позе выброшенной на берег морской звезды. И ко всему прочему он был еще и голый! Только какой-то крошечный, разукрашенный позолоченными завитушками на алой ткани гульфик прикрывал еще его мужское достоинство, не давая полностью сгореть от вспыхнувшего во всем теле горячего стыда. — Знаешь, а ты весьма хорош. Хотя при первом взгляде не оставляешь о себе особо ярких впечатлений, — вдруг раздался откуда-то сбоку знакомый ироничный, но приятный для слуха голос, уже не маскирующийся под пропитые или простуженные связки, как было ранее. Кто-то усмехнулся и поменял позу, скрипнув креслом. Костик в панике глянул в ту сторону, продолжая дергать привязанными руками и ногами, не понимая, как все происходящее может твориться с ним на самом деле. Чуть левее кровати, где на блестящих шелковых простынях продолжал трепыхаться студент, словно пришпиленная булавкой к картонке стрекоза, на вращающемся кресле сидел тот самый оборвыш в плаще, который попросил у него закурить, и разглядывал его с такой серьезностью и тщательностью, словно хозяин ломбарда, которому принесли очередную дорогую вещицу под залог и просят оценить ее по достоинству. Новая волна стыда и обжигающей краски прошлась вместе с дрожью по всему телу студента, хотя в комнате, в которой он себя обнаружил в такой развратной ситуации, было достаточно жарко. Так что мелкие капельки пота уже успели проступить на висках и груди, которая часто поднималась и опускалась под все тем же пристальным движением глаз незнакомца, из-за чего уже неприятно засосало под ложечкой. — Отпусти меня! Грязный, вонючий извращенец! Гребаный урод! — не выдержал Костик, когда чуть ли не кожей ощутил, как поглощающий его беспомощное тело взгляд остановился где-то в районе паха и бедер. В ту же секунду ему захотелось вырвать удерживающие его запястья прутья и швырнуть их прямо в рожу этому ухмыляющемуся ублюдку, за спиной которого Костик неожиданно заметил еще одну интересную вещь, отчего все органы, казалось, свернулись улиткой и провалились в холодную пустоту, а напряженные мышцы застыли, отказываясь выполнять принятую до этого команду. За спиной оборванца стояла полностью «заряженная», шикарная фотокамера, и что-то подсказывало сглотнувшему застрявший в горле колючий комок студенту, что этот засранец уже успел ею воспользоваться, пока он был в отключке. — Да, ты совершенно прав, дорогуша, я не смог отказать себе в искушении сделать несколько замечательных кадров, пока ты пребывал в в блаженстве глубокого сна. Когда ты спишь, твое лицо так спокойно и безмятежно, что прямо само просится на камеру, — развалившийся на кресле бомж развел руки в стороны и сделал такой жест, как будто у него действительно не было другого выбора, и Костик сам виноват, что стал эротической моделью поневоле. — Кто ты такой?! Чертов говнюк! Бомжара немытая! — заорал, наверно, на всю квартиру парень, а кровать под ним заходила ходуном, будто была оснащена интенсивным вибромассажером, от чего пружины натружено заскрипели, но желаемой свободы студент так и не добился. Очевидно, оборванец предусмотрел подобную вспышку гнева, поэтому привязал конечности на совесть. — Воу, воу, давай полегче, парень. Это шикарное ложе мне еще понадобится для съемок, а ты его сломать хочешь? — Какого хрена тебе от меня надо? — зло выпалил в ответ Костик, не оставляя своих бесполезных попыток разорвать удерживающую его веревку. — Кто ты вообще такой, я тебя спрашиваю! — Я тот, чью дорогую машину ты испоганил, наглый блюститель чистоты, уличный приколист с баллончиком! — так же злобно проговорил низким голосом незнакомец, поднявшись с кресла и приближаясь к замершему с вытаращенными глазами Костяну. — А мне, между прочим, она сегодня так была нужна, чтобы сделать несколько кадров с одной капризной «звездулькой», которая сегодня вечером укатит обратно в Европу, а я потеряю кучу бабок. Хотя вполне мог вложить их в свою любимую тачку. — А тогда какого фига она у тебя такая грязная, будто это хряк на колесах? Ага! И с каких это пор драные бомжи работают папарацци, рассекая по улицам на навороченных авто из Америки? — Костик сам обалдел от собственной наглости и дерзко брошенных слов прямо в лицо подошедшему к нему вплотную волосатому мужику, от которых тот на пару секунд даже опешил, не ожидая подобной реакции. — Тебя это не касается, — резко ответил незнакомец. — То, что относится к принципам моей работенки, тебя не касается, а вот за поступок свой ты ответишь. — Откуда тебе знать, что это сделал именно я? — Костик упорно не собирался сдаваться, хотя своим никогда не подводившим чутким копчиком уже чувствовал, что дело — труба, а никакого плана, кроме внезапно прорвавшейся напористости и небольшой дозы ударившего в голову адреналина, у него нет. Он по-прежнему беспомощен, как щенок на привязи. — Откуда я знаю? — бомж усмехнулся, а из-под косматых бровей блеснули озорные искорки серых глаз. — Хм, насколько я помню, твои приятели так азартно галдели, топчась рядом с моей машиной и склоняя мою зажратую буржуйскую личность, что я не смог просто заткнуть уши или пойти, скажем, в ванную попеть под караоке. А потом не забывай, чем я зарабатываю, и поэтому, увы, не смог удержаться от еще одного сильного искушения. Что-то в его словах заставило Костика невольно содрогнуться и попридержать свою ответную порцию сарказма, а затекший от неудобной позы копчик предательски заныл, заставив все тело заелозить на простынях из-за общего нехорошего предчувствия, отдающим покалывающим холодком, несмотря на то, что атмосфера в комнате, похоже, продолжала накаляться. Бомж отодвинул складку плаща и вытащил оттуда несколько фотографий, на которых четко были видны четверо глумящихся над чужой машиной подвыпивших студентов, один из которых, радостно улыбающийся и довольный собой, выводил белой краской на лобовом стекле уже знакомую до боли надпись «Помой меня». И Костик просто не мог не узнать самого себя, так паршиво спалившегося на маячивших перед глазами вещественных доказательствах его вчерашнего преступления, великолепно заснятого во всех ракурсах и подробностях. Хоть сейчас отправляй в журнал «Криминальные хроники» со скандальной статьей в его честь. «Мне полный пиздец», — только и смог подумать несчастный студент, чей боевой запал с намерением разнести удерживающую его конечности мебель в щепки стремительно угасал пропорционально количеству появляющихся перед его глазами снимков. Медленно, но верно до него начал доходить смысл недавно сказанных слов о расплате за испорченную машину, и с каждой отбиваемой настенными часами секундой чувствовал, как внутри него растет отчаяние и осознание того, что он угодил в самую настоящую западню, и ничем хорошим это не закончится. А последствия даже представить себе было страшно. — Понимаешь ли, парень, ты сейчас не в том положении, чтобы продолжать строить из себя неуловимого гангстера, который, скрываясь с места творимых безобразий, умудряется обронить документы, по которым мне ничего не стоило тебя вычислить. Похоже, что ты — не такой уж и везунчик или совсем зеленый новичок в опасном уличном криминалитете. Сначала сорвал налет с целью изуродования муниципальной собственности, теперь вот попался с моей обиженной издевательствами бедной машиной. Вы не думали, Константин Павлович, что жизнь лихого разбойника не для вас, и самое время поменять увлечения? Но прежде чем напряженно следящий за неспешно прохаживающимся вдоль кровати оборванцем студент успел что-либо ответить, бомж, остановившись напротив его неприлично разведенных в стороны ног, бросил на него оценивающий взгляд и твердым, не терпящим возращения голосом проговорил: — Я предлагаю тебе сделку, малыш. И только на своих условиях. Если откажешься, я отправляю снимки с машиной в полицию вместе с заявлением, где я постараюсь навалить на тебя неприятностей по полной программе, так что с учебой на бюджете ты сможешь попрощаться мгновенно. А такие… ммм… сладенькие фоточки, где ты нежишься на моих простынях, прикованный и разморенный, словно укрощенный жрец любви, отошлю твоим родителям, и внутренний голос мне подсказывает, что они не шибко будут рады видеть своего сына в подобном впечатляющем антураже. — Ах ты, сволочь… — хотел было высказать все, что он думает по этому поводу, Костик, но мужчина неожиданно схватил его за лодыжку и так сильно сжал, что парень весь покраснел, напрягшись всем телом, и не смог сдержать стон от ноющей в кости боли. — Извини, но перебивать старших — очень плохая манера, — процедил оборванец сквозь зубы и отпустил из цепких пальцев страдающую конечность, на коже которой остались красноватые, болезненного вида следы. Костя в ответ посмотрел на мучителя с нескрываемой ненавистью, но тот как будто не заметил этого взгляда и, погладив гладкую голень кончиками пальцев, невозмутимо продолжил: — Так вот, я не буду ничего этого делать, если ты, дорогуша, выполнишь ряд моих не таких уж и обременительных условий, и мы тогда с тобой будем в расчете. Костик собрался выдавить из себя еще какую-нибудь колкость, но внезапно передумал, насторожившись и наблюдая за движениями рук этого волосатого говнюка, который, похоже, его неприкрыто домогается, думая, что он — какая-нибудь доверчивая шлюшка, которая ложится под всяких вонючих бомжей, которые предлагают сомнительную сделку на мутных условиях. Конечно, он понимал, что в той невероятной, беспросветной заднице, в которой он вдруг оказался, выбирать ему было не из чего. Но одна только мысль, что ему предстоит отдаться этому странному косматому извращенцу, который может с ним сделать все, что угодно, приводила в ужас, вызывая отвращение и отдающую горечью тошноту. Прикусив нижнюю губу и удерживая в себе рвущийся наружу из внутренностей спазм, он молча наблюдал, как грязная ладонь медленно движется по голени к колену, вознамериваясь исследовать бедра. Но внезапно рука незнакомца отдернулась, он тряхнул головой, словно отгоняя от себя какое-то не вовремя приставшее наваждение, что-то пробормотал себе под нос и направился к фотокамере, пристроившись за нее и регулируя объектив. — Итак, пожалуй, приступим. Время — деньги, и я не привык растрачивать его в пустую, — деловым и бодрым голосом начал он, обращаясь к натянутому, словно гитарная струна, парню, который наблюдал за ним с видом затравленного и посаженного на цепь хищного зверька. — Для начала проведем еще одну фотосессию с твоим участием, дорогуша. Ту, первую, будем считать небольшой разминкой для тебя и меня, — он снова ухмыльнулся, показав белые зубы, и подмигнул. — Можешь называть меня Мистер Джей, если у тебя по ходу съемки возникнут какие-либо вопросы… Костик между тем сверлил его взглядом, пытаясь понять, шутит тот или нет, или вообще, все ли в порядке у мужика с головой. Но тот явно не шутил, ловко осуществляя все необходимые технические приготовления, заставляя студента сильно нервничать в судорожных попытках придумать, как быть в этой дикой ситуации. — А теперь слушай меня внимательно, парень. Сейчас ты мне покажешь горячий и страстный секс в чистом виде. И никакой фальшивки, банальных поз, скучного лица и мертвых глаз. Иначе я буду вынужден принять жесткие меры. Видишь ли, эта пленка очень дорогая. Так что я намерен получать отличные качественные кадры при каждом нажатии на кнопку. Ты понял меня? Чтобы новая неопытная «модель» быстрее поняла смысл сказанных им слов, бомж достал откуда-то из недр своего плаща тонкий, но упругий прут с кожаной кисточкой на конце и со всего маха хлестнул им себя вытянутой вперед ноге, на которой была задрана штанина. Раздался едва уловимый свист, от которого по телу Кости пробежала дрожь, похожая на легкий удар током, и на открытом участке кожи незнакомца появилась красная, чуть припухшая полоса. Встретившись с холодным, пронизывающим взглядом серых глаз оборванца, на лице которого не было заметно ни оттенка испытываемой боли, Костя окончательно убедился, что этот тип, не терпящий возражений любитель садо-мазо, совершенно не шутил, когда поставил перед ним свою первую задачу и потребовал стопроцентной выкладки в кадре. Нервно заерзав на простынях, глядя расширенными от страха глазами, с приоткрытым ртом, он видел, как бомж снова взялся за камеру и несколько раз щелкнул, ослепляя парня яркой вспышкой. — Замечательно, первые кадры получились вполне сносными, но мне не нужен на всей пленке твой хоть и искренний, но испуганный взгляд загнанной молодой лани… Работай телом и лицом! И работай как следует, я тебя предупредил, — строгим, самодовольным тоном проговорил оборванец, хотя сам студент только и успел, что вытянуть полусогнутую, напряженную ногу, обеспокоенно облизнуть вновь пересохшие губы, чуть развернув лицо в бок, как по глазам снова резанула ослепляющая вспышка. — Неплохо, но мне не нравится эта неестественность. Ты слишком напряженный, как распластанная на простынях деревянная кукла, которая не знает, что ей делать, пока кто-нибудь не соизволит дернуть за ниточки, — Костику показалось, или он как-то наигранно вздохнул, снова настраивая свой фотоаппарат, а потом резко отстранился и практически одним движением сбросил с себя свой поношенный, заляпанный плащ. — В этой жаре работать нормально просто невозможно, — бросил он в сторону замершего в растерянности и страхе студента. — Как и снимать такую застывшую модель вроде тебя. Похоже, мне все-таки придется заставить тебя немного расслабиться и не портить драгоценные снимки. С этими словами бомж начал выдирать у себя волосы, на самом деле оказавшиеся хорошо сделанным париком, затем убрал со своего лица накладные грязные усы, косматые брови и спутанную бороденку, а закончил тем, что стянул со своего тела дырявый вязаный свитер. И перед глазами изумленного Кости вместо оборванного чудовища оказался ухоженный мужчина средних лет, симпатичный брюнет с правильными чертами лица, явно не ленившийся время от времени посещать спортивный зал, а еще и кабинет косметолога, чтобы иметь такую гладкую, загорелую кожу без единого волоска на груди. Еще пару минут назад Косте казалось, что на сегодня он исчерпал свой лимит острых ощущений и всяких сюрпризов, но похоже, что свою карму он просто недооценил, уставившись во все глаза на «обновленного» Мистера Джея, который снова что-то щелкал и подкручивал на своем фотоаппарате. Произошедшая перемена была настолько поразительна, что если бы они познакомились при других обстоятельствах, Костя, наверное, пожал бы в восхищении руку этому мастеру маскировки, который ловко его подцепил и разыграл перед ним этот спектакль. Невольно поймав себя на этой мысли и на том, что он слишком уж внимательно рассматривает голый торс стоящего перед ним мужчины, Костя почувствовал, как у него снова горит лицо, а по затекшим мышцам вместо уже привычной напряженной дрожи вдруг прошлась теплая, приятная волна, и в комнате стало как будто еще на несколько градусов жарче, хотя кондиционер гудел все с тем же мерным звуком. — Ну что, в таком виде я тебе уже не кажусь таким злобным и страшным? — с иронией протянул фотограф и, по-хитрому прищурившись, выглянул из-за техники. — Но это не значит, дорогуша, что сейчас на радости ты можешь беспардонно халтурить. Наш с тобой не писаный договор в силе, да и моя палочка-выручалочка все еще при мне. Он вытянул в сторону руку и движением искусного жонглера прокрутил перед все еще растерянным и сильно удивленным студентом уже знакомый гибкий прутик, а потом игриво пропустил его между пальцев, продемонстрировав замысловатый пируэт. Но прежде чем привязанный к кровати студент успел проследить окончание фокуса ловких пальцев, тот перехватил свою игрушку и с силой сжал ее в кулаке. Игривость на лице пропала, и серые глаза снова укололи и прошлись невидимыми иголочками по всем уязвимым участкам тела Костика, что тот буквально ощутил кожей, непроизвольно дернув конечностями и не переставая смотреть на своего мучителя, не зная, чего еще от него ожидать. — Хм… Твоя неопытность и скованность уже заставляет меня грустить, — глубоко вздохнув, Мистер Джей опустил голову и постучал по открытой ладони кожаной кисточкой своей «выручалочки», затем, погладив ее по отполированной поверхности, оценивающе посмотрел, будто обдумывая что-то интересное. — Хотя, может быть, мне стоит пустить ее в дело, чтобы тебя немного разогреть. Помнишь? Я же просил, чтобы ты показал мне в кадре настоящий секс.